Перышко Финиста Ясна-сокола
СКАЗКИ Иван Билибин ПЕРЫШКО ФИНИСТА ЯСНА-СОКОЛА
Иван Яковлевич Билибин (1876–1942)
ил да был старик. Было у него три дочери: старшая и середняя— щеголихи, а меньшая только о хозяйстве радела. Все-то она умеет, все-то у нее ладится. И собой-то красавица такая, что ни в сказке сказать, ни пером описать: брови соболиные, очи соколиные, русая коса — девичья краса — ниже пояса спускается.
Сбирается отец в город на ярмарку и спрашивает у своих дочерей, которой что купить.
— Купи мне, батюшка, на сарафан шелку алого!
И середняя тоже хочет на сарафан шелку лазоревого.
— А тебе что, дочь моя любимая? — спрашивает старик у меньшой.
— Купи мне, батюшка, перышко Финиста Ясна-сокола.
Подивился отец, простился с ними, сел в телегу и уехал в город. Старшим дочерям купил, чего они просили, а как ни искал, нигде не нашел перышка Финиста Ясна-сокола.
Воротился старик домой, старшую и середнюю дочерей обновами порадовал.
— Вот вам, дочери мои милые, чего вы просили; а тебе, — говорит меньшой, — не нашел перышка Финиста Ясна-сокола.
— Так и быть, — сказала она, — может быть, в другой раз посчастливится найти.
Старшие сестры кроят, обновы себе шьют да над нею посмеиваются, а она, знай, отмалчивается.
Опять собирается отец в город на ярмарку и спрашивает:
— Ну, дочки, чего вам купить?
Старшая и середняя просят по полушалку купить, а меньшая снова говорит:
— Купи мне, батюшка, перышко Финиста Ясна-сокола.
Сел отец в телегу и поехал в город. Купил два полушалка, а перышка Финиста Ясна-сокола и в глаза не видал. Воротился назад и говорит:
— Ах, дочка, ведь я опять не нашел перышка Финиста Ясна-сокола.
— Ничего, батюшка! Может, в иное время посчастливится.
Вот и в третий раз собирается отец в город и спрашивает:
— Сказывайте, дочки, что вам купить.
— Купи нам, батюшка, серьги.
Меньшая опять свое:
— Купи мне перышко Финиста Ясна-сокола.
Приехал старик на ярмарку. Купил он золотые серьги, бросился искать перышко, искал, искал — никто такого и не ведает. Опечалился он и поехал из городу. Только за заставу выехал, а навстречу ему старичок седенький несет коробочку.
— Что несешь, старина?
— Перышко Финиста Ясна-сокола.
— Что за него просишь?
Отец заплатил деньги и поскакал с коробочкой домой.
Приехал домой, встречают его дочери, отдал он старшим золотые серьги.
— Ну, дочь моя любимая, — говорит он меньшой, — наконец и тебе купил подарок, на, возьми.
Меньшая дочь чуть не запрыгала от радости, взяла коробочку, стала ее целовать-миловать, крепко к сердцу прижимать.
После ужина разошлись все спать по своим светелкам, пришла и она в свою горницу, открыла коробочку, бросила перышко на пол и проговорила:
— Явись ко мне, Финист Ясен-сокол, покажись мне, желанный мой жених!
И вдруг явился перед ней прекрасный молодец. Девушка было испугалась, а потом, как заговорил он с нею, и невесть как стало весело и хорошо на сердце. Начали они беседу вести. Услыхали сестры и спрашивают:
— С кем это ты, сестрица, разговариваешь?
— Сама с собой, — отвечает красна девица.
Царевич ударился об пол и сделался перышком. Она положила перышко в коробочку и отворила дверь. Сестры и туда смотрят и сюда заглядывают — нет никого. Они ушли, а перышко снова обернулось царевичем. Как начало светать, девица открыла окно. Финист Ясен-сокол поцеловал ее, да и говорит:
— Каждую ночь, как позовешь ты меня, стану прилетать к тебе, моя милая! А коли понадобятся тебе какие наряды, выйди на крылечко да только махни моим перышком в правую сторону — и вмиг перед тобой явится все, что душе угодно, а в левую взмахнешь — все спрячется.
Поцеловал ее еще раз, обернулся ясным соколом и улетел за темный лес. Девушка посмотрела вслед своему суженому, затворила окно и легла почивать.
С той поры каждую ночь стал прилетать к ней добрый молодец, Финист Ясен-сокол.
Вот наступило воскресенье. Старшие сестры стали к обедне собираться. Наряжаются в сарафаны новые, достают полушалки нарядные, вздевают серьги золотые да над младшею сестрою посмеиваются.
— А ты что наденешь? У тебя и обновок нету! Сиди дома со своим перышком.
— Ничего, мне и дома хорошо!
Старшие сестры разрядились и ушли к обедне, а меньшая сидит у окошка в старом сарафанчике и смотрит на народ.
Выждала время, вышла на крылечко, оглянулась, не увидит ли кто, махнула цветным перышком в правую сторону — и откуда ни возьмись явились перед ней и карета хрустальная, и кони заводские, и прислуга в золоте, и платье, и всякие уборы из дорогих самоцветных каменьев.
В минуту оделась красная девица, села в карету и понеслась в церковь. Народ смотрит да красоте ее дивуется. «Видно, какая-нибудь царевна из тридесятого царства приехала!» — говорят промеж себя люди. Не отошла еще служба, как она вышла из церкви, села в карету и укатила назад. Народ было вышел поглазеть, куда она поедет, да не тут-то было. Давно и след ее простыл.
Лишь красавица подъехала к своему крылечку, тотчас махнула цветным перышком в левую сторону, вмиг прислуга ее раздела, а карета из глаз пропала.
Сидит она по-прежнему, как ни в чем не бывало, да смотрит в окошечко, как народ из церкви по домам расходится. Пришли и сестры домой.
— Ну, сестрица, — говорят, — какая красавица была нынче у обедни! Просто загляденье: ни в сказке сказать, ни пером описать! Должно быть, царевна из иных земель приезжала — такая пышная, разодетая! А ты-то дома сидела, ничего не видала.
— Ничего, сестрицы, вы мне рассказали, я будто сама посмотрела.
Наступает другое и третье воскресенье; красная девица, знай, морочит и честной народ, и отца, и сестер своих. Да в последний раз стала раздеваться и позабыла вынуть из косы алмазную булавку.
Приходят из церкви старшие сестры, рассказывают ей про царевну-красавицу да как глянут на сестру, а алмаз так и горит у нее в косе.
— Ах, сестрица! Что это у тебя? — закричали девушки. — Ведь точь-в-точь такая же булавка была сегодня на голове у царевны. Откуда ты достала ее?
Красная девица ахнула и убежала в свою светелку. Расспросам, догадкам, перешептываньям конца не было, а меньшая сестра молчит себе да потихоньку смеется.
Вот старшие сестры стали следить за нею, по ночам у светелки подслушивать, и подслушали один раз разговор ее с Финистом Ясным-соколом. Побежали к отцу.
— Батюшка! У нашей сестры кто-то по ночам бывает и теперь с нею разговаривает!
Отец встал и пошел к меньшой дочери, входит в ее горницу, а царевич уже давно обратился в перышко и лежит в коробочке.
— Ах вы, негодные, — накинулся отец на старших дочерей. — Что вы на нее напраслину взводите. Смотрите лучше за собой.
Караулили сестры, караулили, да и увидели, как к ней сокол в окно влетел. Тогда пошли они на хитрость. Как только на дворе стемнело, подставили лестницу и натыкали в раму на окне красной девицы острых ножей да иголок.
Ночью прилетел Финист Ясен-сокол, бился, бился, — не мог попасть в горницу, только грудь себе изранил да крылышки обрезал. А девица спит и не слышит.
— Прощай, девица! — сказал он. — Если хочешь найти меня, то ищи за тридевять земель, в тридесятом царстве. А найдешь меня, как три пары башмаков железных износишь, три посоха чугунных источишь, три хлеба каменных изгложешь!
А девица сквозь сон слышит эти речи неприветливые, а встать, пробудиться не может.
К утру проснулась красавица, глядит во все стороны — уже светает, вот скоро и солнце встанет, а доброго молодца, Финиста Ясна-сокола, все нет как нет. Глянула на окошко, а там крест-накрест торчат ножи острые да еще иглы понатыканы, а с них алая кровь так и капает. Всплеснула она руками:
— Знать, сестрицы сгубили моего друга сердечного!
Долго девица заливалась горькими слезами, много бессонных ночей провела у окна своей светелки, пробовала махать цветным перышком — не летит Финист Ясен-сокол и слуг не шлет.
Плакала она, плакала да, наконец, со слезами на глазах пошла к отцу и стала его просить:
— Родной батюшка, отпусти меня в путь-дорогу дальнюю, коли жива буду, свидимся, а коль умру, значит, так на роду мне написано.
Погоревал отец, но отпустил ее. Приказала она сковать себе три пары железных башмаков, три посоха чугунных, припасла три хлеба каменных. Надела железные башмаки, взяла чугунный посох в руки и пошла в ту сторону, откуда прилетал к ней Финист Ясен-сокол.
Перышко финиста ясна сокола русская народная сказка читать
Сбирается отец в город на ярмарку и спрашивает у своих дочерей, которой что купить.
— Купи мне, батюшка, на сарафан шелку алого!
И середняя тоже хочет на сарафан шелку лазоревого.
— А тебе что, дочь моя любимая? — спрашивает старик у меньшой.
— Купи мне, батюшка, перышко Финиста Ясна-сокола.
Подивился отец, простился с ними, сел в телегу и уехал в город. Старшим дочерям купил, чего они просили, а как ни искал, нигде не нашел перышка Финиста Ясна-сокола.
Воротился старик домой, старшую и середнюю дочерей обновами порадовал.
— Вот вам, дочери мои милые, чего вы просили; а тебе, — говорит меньшой, — не нашел перышка Финиста Ясна-сокола.
— Так и быть, — сказала она, — может быть, в другой раз посчастливится найти.
Старшие сестры кроят, обновы себе шьют да над нею посмеиваются, а она, знай, отмалчивается.
Опять собирается отец в город на ярмарку и спрашивает:
— Ну, дочки, чего вам купить?
Старшая и середняя просят по полушалку купить, а меньшая снова говорит:
— Купи мне, батюшка, перышко Финиста Ясна-сокола.
Сел отец в телегу и поехал в город. Купил два полушалка, а перышка Финиста Ясна-сокола и в глаза не видал. Воротился назад и говорит:
— Ах, дочка, ведь я опять не нашел перышка Финиста Ясна-сокола.
— Ничего, батюшка! Может, в иное время посчастливится.
Вот и в третий раз собирается отец в город и спрашивает:
— Сказывайте, дочки, что вам купить.
— Купи нам, батюшка, серьги.
Меньшая опять свое:
— Купи мне перышко Финиста Ясна-сокола.
Приехал старик на ярмарку. Купил он золотые серьги, бросился искать перышко, искал, искал — никто такого и не ведает. Опечалился он и поехал из городу. Только за заставу выехал, а навстречу ему старичок седенький несет коробочку.
— Что несешь, старина?
— Перышко Финиста Ясна-сокола.
— Что за него просишь?
Отец заплатил деньги и поскакал с коробочкой домой.
Приехал домой, встречают его дочери, отдал он старшим золотые серьги.
— Ну, дочь моя любимая, — говорит он меньшой, — наконец и тебе купил подарок, на, возьми.
Меньшая дочь чуть не запрыгала от радости, взяла коробочку, стала ее целовать-миловать, крепко к сердцу прижимать.
После ужина разошлись все спать по своим светелкам, пришла и она в свою горницу, открыла коробочку, бросила перышко на пол и проговорила:
— Явись ко мне, Финист Ясен-сокол, покажись мне, желанный мой жених!
И вдруг явился перед ней прекрасный молодец. Девушка было испугалась, а потом, как заговорил он с нею, и невесть как стало весело и хорошо на сердце. Начали они беседу вести. Услыхали сестры и спрашивают:
— С кем это ты, сестрица, разговариваешь?
— Сама с собой, — отвечает красна девица.
Царевич ударился об пол и сделался перышком. Она положила перышко в коробочку и отворила дверь. Сестры и туда смотрят и сюда заглядывают — нет никого. Они ушли, а перышко снова обернулось царевичем. Как начало светать, девица открыла окно. Финист Ясен-сокол поцеловал ее, да и говорит:
— Каждую ночь, как позовешь ты меня, стану прилетать к тебе, моя милая! А коли понадобятся тебе какие наряды, выйди на крылечко да только махни моим перышком в правую сторону — и вмиг перед тобой явится все, что душе угодно, а в левую взмахнешь — все спрячется.
Поцеловал ее еще раз, обернулся ясным соколом и улетел за темный лес. Девушка посмотрела вслед своему суженому, затворила окно и легла почивать.
С той поры каждую ночь стал прилетать к ней добрый молодец, Финист Ясен-сокол.
Вот наступило воскресенье. Старшие сестры стали к обедне собираться. Наряжаются в сарафаны новые, достают полушалки нарядные, вздевают серьги золотые да над младшею сестрою посмеиваются.
— А ты что наденешь? У тебя и обновок нету! Сиди дома со своим перышком.
— Ничего, мне и дома хорошо!
Старшие сестры разрядились и ушли к обедне, а меньшая сидит у окошка в старом сарафанчике и смотрит на народ.
Выждала время, вышла на крылечко, оглянулась, не увидит ли кто, махнула цветным перышком в правую сторону — и откуда ни возьмись явились перед ней и карета хрустальная, и кони заводские, и прислуга в золоте, и платье, и всякие уборы из дорогих самоцветных каменьев.
В минуту оделась красная девица, села в карету и понеслась в церковь. Народ смотрит да красоте ее дивуется. «Видно, какая-нибудь царевна из тридесятого царства приехала!» — говорят промеж себя люди. Не отошла еще служба, как она вышла из церкви, села в карету и укатила назад. Народ было вышел поглазеть, куда она поедет, да не тут-то было. Давно и след ее простыл.
Лишь красавица подъехала к своему крылечку, тотчас махнула цветным перышком в левую сторону, вмиг прислуга ее раздела, а карета из глаз пропала.
Сидит она по-прежнему, как ни в чем не бывало, да смотрит в окошечко, как народ из церкви по домам расходится. Пришли и сестры домой.
— Ну, сестрица, — говорят, — какая красавица была нынче у обедни! Просто загляденье: ни в сказке сказать, ни пером описать! Должно быть, царевна из иных земель приезжала — такая пышная, разодетая! А ты-то дома сидела, ничего не видала.
— Ничего, сестрицы, вы мне рассказали, я будто сама посмотрела.
Наступает другое и третье воскресенье; красная девица, знай, морочит и честной народ, и отца, и сестер своих. Да в последний раз стала раздеваться и позабыла вынуть из косы алмазную булавку.
Приходят из церкви старшие сестры, рассказывают ей про царевну-красавицу да как глянут на сестру, а алмаз так и горит у нее в косе.
— Ах, сестрица! Что это у тебя? — закричали девушки. — Ведь точь-в-точь такая же булавка была сегодня на голове у царевны. Откуда ты достала ее?
Красная девица ахнула и убежала в свою светелку. Расспросам, догадкам, перешептываньям конца не было, а меньшая сестра молчит себе да потихоньку смеется.
Вот старшие сестры стали следить за нею, по ночам у светелки подслушивать, и подслушали один раз разговор ее с Финистом Ясным-соколом. Побежали к отцу.
— Батюшка! У нашей сестры кто-то по ночам бывает и теперь с нею разговаривает!
Отец встал и пошел к меньшой дочери, входит в ее горницу, а царевич уже давно обратился в перышко и лежит в коробочке.
— Ах вы, негодные, — накинулся отец на старших дочерей. — Что вы на нее напраслину взводите. Смотрите лучше за собой.
Караулили сестры, караулили, да и увидели, как к ней сокол в окно влетел. Тогда пошли они на хитрость. Как только на дворе стемнело, подставили лестницу и натыкали в раму на окне красной девицы острых ножей да иголок.
Ночью прилетел Финист Ясен-сокол, бился, бился, — не мог попасть в горницу, только грудь себе изранил да крылышки обрезал. А девица спит и не слышит.
Сказка Финист-ясный сокол читать:
Жил да был крестьянин. Умерла у него жена и остались три дочки. Хотел старик нанять работницу в хозяйстве помогать, но меньшая дочь, Марьюшка, сказала:
— Не надо, батюшка, нанимать работницу, сама я буду хозяйство вести.
Поехал отец на базар и спрашивает дочек:
— Что вам, дочки, купить, чем порадовать?
— Купи по полушалку, да такому, чтоб цветы покрупнее, золотом расписанные.
А Марьюшка стоит да молчит. Спрашивает ее отец:
— А что тебе, доченька, купить?
— А мне, батюшка, купи перышко Финиста — ясна сокола.
Приезжает отец, привозит дочкам полушалки, а перышка не нашел. Поехал отец в другой раз на базар.
— Ну, — говорит, — дочки, заказывайте подарки.
— Купи нам по сапожкам с серебряными подковками.
А Марьюшка опять заказывает;
— Купи мне, батюшка, перышко Финиста — ясна сокола.
Ходил отец весь день, сапожки купил, а перышка не нашел. Приехал без перышка. Ладно. Поехал старик в третий раз на базар, а старшая и средняя дочки говорят:
— Купи-ка ты нам по пальто.
А Марьюшка опять просит:
— А мне батюшка, купи перышко Финиста — ясна сокола.
Ходил отец весь день, а перышка не нашел. Выехал из города, а навстречу старенький старичок:
— Здравствуй, милый! Куда путь-дорогу держишь?
— К себе, дедушка, в деревню. Да вот горе у меня: меньшая дочка наказывала купить перышко Финиста — ясна сокола, а я не нашел.
— Есть у меня такое перышко, да оно заветное, но для доброго человека, куда ни шло, отдам.
Вынул дедушка перышко и подает, а оно самое обыкновенное. Едет крестьянин и думает: «Что в нем Марьюшка нашла хорошего?»
Привез старик подарки дочкам, старшая и средняя наряжаются, да над Марьюшкой смеются:
— Как была ты дурочка, так и есть. Нацепи свое перышко в волосы да красуйся!
Промолчала Марьюшка, отошла в сторону, а когда все спать полегли, бросила Марьюшка перышко на пол и проговорила:
— Любезный Финист — ясный сокол, явись ко мне, жданный мой жених!
И явился ей молодец красоты неописанной. К утру молодец ударился об пол и сделался соколом. Отворила ему Марьюшка окно, и улетел сокол к синему небу.
Три дня Марьюшка привечала к себе молодца; днем он летает соколом по синему поднебесью, а к ночи прилетает к Марьюшке и делается добрым молодцем.
На четвертый день сестры злые заметили и наговорили отцу на сестру.
— Дочки мои милые, — говорит отец, — смотрите лучше за собой!
«Ладно, — думают сестры, — посмотрим, как будет дальше».
Натыкали они в раму острых ножей, а сами притаились, смотрят. Вот летит ясный сокол. Долетел до окна и не может попасть в комнату Марьюшки. Бился, бился, всю грудь изрезал, а Марьюшка спит и не слышит. И сказал тогда сокол:
— Кому я нужен, тот меня найдет. Но это будет нелегко. Тогда меня найдешь, когда трое башмаков железных износишь, трое посохов железных изломаешь, трое колпаков железных порвешь.
Услышала это Марьюшка, вскочила с кровати, посмотрела в окно, а сокола нет, и только кровавый след на окне остался. Заплакала Марьюшка горькими слезами, смыла слезками кровавый след и стала еще краше. Пошла она к отцу и проговорила:
— Не брани меня, батюшка, отпусти в путь-дорогу дальнюю. Жива буду — свидимся, умру — так, знать, на роду написано.
— Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом! Мне в тебя лезть, хлеба есть.
Повернулась избушка к лесу задом, а к Марьюшке передом. Зашла Марьюшка в избушку и видит: сидит там баба-яга — костяная нога, ноги из угла в угол, губы на грядке, а нос к потолку прирос.
Увидела баба-яга Марьюшку, зашумела:
— Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль от дела лытаешь?
— Ищу, бабушка, Финиста—ясна сокола.
— Ох, красавица, трудно тебе будет его искать! Твой ясный сокол за тридевять земель, в тридевятом государстве. Опоила его зельем царица-волшебница и женила на себе. Но я тебе помогу. Вот тебе серебряное блюдечко и золотое яичко. Когда придешь в тридевятое царство, наймись работницей к царице. Покончишь работу — бери блюдечко, клади золотое яичко, само будет кататься. Станут покупать — не продавай. Просись Финиста — ясна сокола повидать. Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла. Потемнел лес, страшно стало Марьюшке, боится и шагнуть, а навстречу кот. Прыгнул к Марьюшке и замурлыкал:
— Не бойся, Марьюшка, иди вперед. Будет еще страшнее, а ты иди и иди, не оглядывайся.
Потерся кот спинкой и был таков, а Марьюшка пошла дальше. А лес стал еще темней.
Шла Марьюшка, шла, сапоги железные износила, посох поломала, колпак порвала и пришла к избушке на курьих ножках. Вокруг тын, на кольях черепа, и каждый череп огнем горит.
— Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом! Мне в тебя лезть, хлеба есть.
Повернулась избушка к лесу задом, а к Марьюшке передом. Зашла Марьюшка в избушку и видит: сидит там баба-яга — костяная нога, ноги из угла в угол, губы на грядке, а нос к потолку прирос.
Увидела баба-яга Марьюшку и зашумела:
— Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль от дела лытаешь?
— Ищу, бабушка, Финиста — ясна сокола.
— А у моей сестры была?
— Ладно, красавица, помогу тебе. Бери серебряные пяльцы, золотую иголочку. Иголочка сама будет вышивать серебром и золотом по малиновому бархату. Будут покупать — не продавай. Просись Финиста — ясна сокола повидать.
Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла. А в лесу стук, гром, свист, черепа лес освещают. Страшно стало Марьюшке. Глядь, собака бежит. Сказала собака марьюшке:
— Ав, ав, Марьюшка, не бойся, родная, иди. Будет еще страшнее, не оглядывайся.
Сказала и была такова. Пошла Марьюшка, а лес стал еще темнее стал. За ноги ее цепляет, за рукава хватает. Идет Марьюшка, идет и назад не оглянется. Долго ли, коротко ли шла — башмаки железные износила, посох железный поломала, колпак железный порвала. Вышла на полянку, а на полянке избушка на курьих ножках, вокруг тын, а на кольях лошадиные черепа, каждый череп огнем горит.
— Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом!
Повернулась избушка к лесу задом, а к Марьюшке передом. Зашла Марьюшка в избушку и видит: сидит там баба-яга — костяная нога, ноги из угла в угол, губы на грядке, а нос к потолку прирос. Увидела баба-яга Марьюшку, зашумела:
— Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь, аль от дела пытаешь?
— Ищу, бабушка, Финиста — ясна сокола.
— Трудно, красавица, тебе будет его искать, да я помогу. Вот тебе серебряное донце, золотое веретенце. Бери в руки, само прясть будет, потянется нитка не простая, а золотая.
— Спасибо тебе, бабушка.
— Ладно, спасибо после скажешь, а теперь слушай, что тебе накажу: будут золотое веретенце покупать — не продавай, а просись Финиста — ясна сокола повидать.
Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла, а лес зашумел, загудел: поднялся свист, совы закружились, мыши из нор повылезли, да все на Марьюшку. И видит Марьюшка — бежит навстречу серый волк. Говорит серый волк Марьюшке:
— Не горюй, — говорит он, — а садись на меня и не оглядывайся.
Села Марьюшка на серого волка, и только ее и видели. Впереди степи широкие, луга бархатные, реки медовые, берега кисельные, горы в облака упираются. А Марьюшка всё скачет и скачет. И вот перед Марьюшкой хрустальный терем. Крыльцо резное, оконца узорчатые, а в оконце царица глядит.
— Ну, — говорит волк, — слезай, Марьюшка, иди и нанимайся в прислуги.
Слезла Марьюшка, узелок взяла, поблагодарила волка и пошла к хрустальному дворцу. Поклонилась Марьюшка царице и говорит:
— Не знаю, как вас звать, как величать, а не нужна ли вам будет работница?
Давно я ищу работницу, но такую, которая могла бы прясть и ткать и вышивать.
— Все это я могу делать.
— Тогда проходи и садись за работу.
И стала Марьюшка работницей. День работает, а наступит ночь — возьмет Марьюшка серебряное блюдечко и золотое яичко и скажет:
— Катись, катись, золотое яичко, по серебряному блюдечку, покажи мне моего милого.
Покатится яичко по серебряному блюдечку, и предстанет Финист — ясный сокол. Смотрит на него Марьюшка и слезами заливается:
— Финист мой, Финист — ясный сокол, зачем ты меня оставил одну, горькую, о тебе плакать!
Подслушала царица ее слова и говорит:
— А, продай мне, Марьюшка, серебряное блюдечко и золотое яичко.
— Нет, — говорит Марьюшка, — они непродажные. Могу я тебе их отдать, если позволишь на Финиста — ясна сокола поглядеть.
Подумала царица, подумала.
— Ладно, — говорит, — так и быть. Ночью, как он уснет, я тебе его покажу.
Наступила ночь, и идет Марьюшка в спальню к Финисту — ясну соколу. Видит она — спит ее сердечный друг сном непробудным. Смотрит Марьюшка, не насмотрится, целует в уста сахарные, прижимает к груди белой, — спит не пробудится сердечный друг. Наступило утро, а Марьюшка не добудилась милого.
Целый день работала Марьюшка, а вечером взяла серебряные пяльцы да золотую иголочку. Сидит, вышивает, сама приговаривает:
— Вышивайся, вышивайся, узор, для Финиста — ясна сокола. Было бы чем ему по утрам вытираться.
Подслушала царица и говорит:
— Продай мне, Марьюшка, серебряные пяльцы, золотую иголочку.
— Я не продам, — говорит Марьюшка, — а так отдам, разреши только с Финистом — ясным соколом свидеться.
— Ладно, — говорит, — так и быть, ночью я тебе его покажу.
Наступает ночь. Входит Марьюшка в спаленку к Финисту — ясну соколу, а тот спит сном непробудным.
— Финист ты мой, ясный сокол, встань, пробудись!
Спит Финист — ясный сокол крепким сном. Будила его Марьюшка — не добудилась.
Наступает день. Сидит Марьюшка за работой, берет в руки серебряное донце, золотое веретенце. А царица увидала: продай да продай!
— Продать не продам, а могу и так отдать, если позволишь с Финистом — ясным соколом хоть часок побыть.
— Ладно. А сама думает: «Все равно не разбудит».
Настала ночь. Входит Марьюшка в спальню к Финисту — ясну соколу, а тот спит сном непробудным.
— Финист ты мой — ясный сокол, встань, пробудись!
Спит Финист, не просыпается. Будила, будила — никак не может добудиться, а рассвет близко. Заплакала Марьюшка:
— Любезный ты мой Финист — ясный сокол, встань, пробудись, на Марьюшку свою погляди, к сердцу своему ее прижми!
Упала Марьюшкина слеза на голое плечо Финиста — ясна сокола и обожгла. Очнулся Финист — ясный сокол, осмотрелся и видит Марьюшку. Обнял ее, поцеловал:
— Неужели это ты, Марьюшка! Трое башмаков износила, трое посохов железных изломала, трое колпаков железных поистерла и меня нашла? Поедем же теперь на родину.
Стали они домой собираться, а царица увидела и приказала в трубы затрубить, об измене своего мужа оповестить.
Собрались князья да купцы, стали совет держать, как Финиста — ясна сокола наказать.
Тогда Финист — ясный сокол говорит:
— Которая, по-вашему, настоящая жена: та ли, что крепко любит, или та, что продает да обманывает?
Согласились все, что жена Финиста — ясна сокола — Марьюшка.
И стали они жить-поживать да добра наживать. Поехали в свое государство, пир собрали, в трубы затрубили, в пушки запалили, и был пир такой, что и теперь помнят.
