Поездка к сыну
Сейчас, когда между республиками, бывшими когда-то едиными частями одного Союза, снова идет горячая война, я поневоле вспомнила то время, когда жила в Азербайджане…
В 1995 году моего старшего сына призвали в армию. Я с семьей жила в Баку, а учебная часть, куда отправили моего сына, находилась в Гяндже. С конца июля и до начала декабря я раз в 2-3 недели ездила в Гянджу. Вечером садилась на поезд, а рано утром уже была в Гяндже. Учебная часть располагалась недалеко от станции – на дорогу пешком у меня уходило не больше получаса. Но за воротами части мне приходилось ждать еще часа 2 – нас, родителей и друзей, запускали в часть только после завтрака. Уходила я из части после обеда: поезд возвращался в Баку где-то часов в 16, и прибывал в Баку поздно ночью.
И в тот декабрьский день все было как обычно: я расположилась за воротами, чтобы дождаться «времени после завтрака». Однако один из солдат, стоявших на посту у ворот, неожиданно подозвал меня:
— Вы мама Андрея? Не ждите его – их уже отправили на позиции!
— Куда? – ошарашено спросила я.
— Я не знаю, командир вам скажет.
Оказалось, я была не одна такая мать, чьих сыновей уже не было в учебке. К нам вышел командир и сказал, что о том, куда распределили новобранцев, знают только в штабе части, а штаб расположен в Нафталане. Из Гянджи в Нафталан ходил рейсовый автобус, он отправлялся с вокзальной площади. Я вернулась на вокзальную площадь и дождалась нужного автобуса. До Нафталана я ехала около часа, от остановки в Нафталане до штаба части нужно было идти пешком по грунтовой дороге. Что ж, раз надо идти, я пошла, и прошла эту дорогу минут за 40. Я вошла во двор перед штабом, где нас, родителей, выясняющих новое местоположение своих сыновей, набралось человек 50, а может и больше. На клочке бумаги я разборчиво написала имя и фамилию сына, и этот клочок, как и прочие такие же клочки, оказался в недоступных для нас недрах штаба. Ждали мы долго (или мне так показалось); наконец на крыльцо вышел солдат и громким голосом начал выкликать фамилии и название сел, куда направили выкликаемого новобранца. Моего Андрея отправили в село Б., теперь я это знала, но что мне делать с этим знанием – я не представляла совершенно. Но дальнейшее развитие событий свершилось как бы сами собой. Я услышала, как один мужчина кричал:
— Кому в Б. – все сюда!
Мне надо было в Б., и я поспешила на зов. Тех, которым надо было в Б., набралось 6 человек, 4ро мужчин и 2 женщины, и наша маленькая группа единогласно решила доехать до Б. на такси. Мужчины остановили несколько машин, прежде чем нашелся шофер, который согласился сначала отвезти нас в Б., а затем привезти обратно в Нафталан. Шофер заявил, что в Б. он пробудет не больше получаса, так как на эту поездку у него уйдет не меньше 3х часов. Все были согласны, наш предводитель собрал с нас деньги и вручил их шоферу. Мы, 2 женщины, разместились на переднем сиденье, 4ро мужчин умудрились поместиться на задних, и мы двинулись в горы.
Красот горной дороги я не запомнила, мне было не до них, да и красот особенно не было: листья на деревьях и кустах давно облетели, одни холмистые уступы, заграждающие своими боками горизонт, уныло серели под серым декабрьским небом. Мы все ехали и ехали, и вдруг машина остановилась: дорога была перегорожена шлагбаумом, а с 2х сторон от него стояли сторожевые будки. Это и был КПП нужной нам части.
Минут через 10 на дороге возник маленький отряд – это шли к нам наши сыновья во главе с командиром. Командир называл фамилии, солдат выступал вперед, навстречу ему за шлагбаумом выступал приехавший родственник, командир внимательно вглядывался в него, затем солдат пролезал под шлагбаумом, бросался в объятия приехавшего, и они вместе отходили от КПП. Так и мы с Андреем сначала обнялись, затем, отойдя от КПП, уселись на ближайшем пригорке. Я достала из первой сумы припасы, которые с самого утра носила \ возила с собой (во второй суме я всегда возила несколько буханок хлеба для однополчан сына), и Андрей принялся жадно поглощать домашнюю еду. Он еще не успел доесть первый голубец, как предводитель нашего родительского отряда стал нас созывать в обратный путь: оказалось, 30 минут уже истекли. Андрей поднял на меня недоумевающие глаза, я глянула на сына, которого больше не увижу, пока он не вернется домой (и кто знает, когда это будет?)…
— Смогу я уехать завтра в Нафталан? – спросила я.
— Запросто! – радостно ответил Андрей. – Командир каждый день ездит в штаб!
— Я сейчас! – бросила я Андрею, и побежала к нашему такси.
— Поезжайте без меня – я остаюсь! – сообщила я предводителю нашей группы и, не слушая его благоразумных увещеваний, вернулась к Андрею.
— Ма, мне надо командира предупредить! – сказал Андрей, видя, как солдаты, отпущенные на свидание, возвращаются на КПП.
Андрей подхватил драгоценную суму и заторопился на КПП.
Вернулся он быстро, и, еще не присев на землю, объявил:
— Командир разрешил мне не возвращаться до самого ужина!
— Какой чуткий у тебя командир! – несколько удивилась я.
Я рассказала про свои похождения сегодняшнего дня, а сын рассказал, как они обустраивались на новом месте. Как сами рыли для себя блиндажи, как в первые дни спали в спальных мешках прямо на земле, и очень мерзли: днем в горах все еще тепло, зато ночью всегда очень холодно. Кормят их пока нормально: днем к ним приезжает полевая кухня, привозит и горячий суп, и горячую кашу. Но командир предупредил: когда выпадет снег, кухня в горы не доберется, будут они на своем горбу таскать себе и хлеб, и консервы. Но пока погода их балует, настоящий снег еще не выпадал.
На трудности Андрей не жаловался, наоборот, он был рад всякой работе, даже самой грязной и тяжелой. Больше его угнетало отсутствие каких-либо дел и полное отсутствие книг.
— Ребята здесь все сельские, я здесь один городской парень; они привыкли дома много работать, а здесь, когда нет дежурства на позициях, то нам и делать нечего. Они прямо отдыхают тут от своей прежней жизни, а я от безделья тупею! А еще у них в селах людей мало, а здесь – сразу сколько новых людей, им и года не хватит, чтобы со всеми перезнакомиться! А мне с ними даже поболтать не о чем…
А нам было, что рассказать друг другу, и мы все говорили и говорили, ходя туда и обратно по единственной здешней улице.
Село Б. было совсем небольшое: домов 10 по одной стороне дороги и столько же домов по другую сторону. Участки вокруг домов были небольшие, но в каждом дворе стояли деревья, сплошь усыпанные оранжевыми плодами хурмы. Это было так красиво; деревья были словно украшены к какому-то празднику!
— А почему их не собирают? – удивилась я.
В очередной раз, когда мы дошли до того участка дороги, который вел на КПП, к нам подбежал мальчишка лет 10 и сказал по-азербайджански, что его мама приглашает нас в свой дом.
Тут надо сделать небольшое пояснение.
В советское время государственным языком в республике был русский, но в деревнях люди говорили по-азербайджански, и даже в городе домашним языком многих образованных людей был язык родной, азербайджанский. Я к этому настолько привыкла, что простенькие бытовые разговоры уже научилась понимать, и потому поняла слова мальчишки. Но в это село я приехала в первый раз, никого здесь знать не знала, поэтому глянула на сына, передавая ему, как местному, право принять решение.
= Да, мама, пойдем! – обрадовался Андрей. И мы пошли за мальчишкой. Оказалось, кроме домов вдоль дороги, здесь было еще несколько домов, стоявших на отшибе, и наш провожатый привел нас именно в такой дом. Вокруг дома не было никакого участка, поэтому не было и забора вокруг, но к нему вела тропинка, протоптанная прямо от КПП. Мы поднялись на крыльцо и вошли на остекленную веранду. Веранда шла вдоль фронтальной стены дома, но она была совершенно пуста, только в одном углу стоял дровяной самовар, перед которым стоял столик, размером не больше табуретки, и 2 настоящие табуретки. Самовар разжигала нестарая женщина, одетая по-деревенски: на ней было темное длинное платье с длинными рукавами, темная стеганая безрукавка, голова была повязана двумя платками. Женщина предложила нам сесть, и мы сели. На столике-табуретке возникло блюдечко с дешевыми конфетами, а затем и стаканы на блюдечках, в которые полился дымящийся чай. Андрей мгновенно цапанул себе 2 конфеты, но, тут же осознав свое движение, смутился и подвинул 2ую конфету ко мне. Нет, сейчас даже самые лучшие конфеты я бы есть не стала, поэтому в процессе чаепития эта конфета опять оказалась у Андрея. Зато этот деревенский чай оказался хорош по-настоящему: он был крепкий, ароматный, и чабрецом был приправлен точно в меру. Мы с Андреем выпили по 2 стакана, поблагодарили хозяйку и поднялись, чтобы продолжить наше хождение по дороге и наши разговоры. Тут хозяйка подала мне платок из грубой шерсти, который азербайджанские женщины до сих пор носят в деревнях; он такой большой и теплый, что очень похож на плед (кстати, как и плед, такой платок обязательно клетчатый). Я с благодарностью закуталась в платок потому, что вспомнила, что я оказалась в горах, и к тому же наступает вечер.
Мы с сыном вышли из дома, и опять пошли гулять по знакомой дороге. Теперь в окнах домов горел свет, поэтому наступившая тьма была не такой непроглядной.
А без 15-ти 8 перед нами возник знакомый мальчишка и сказал, что Андрея ждут в роте на ужин, а меня ждут в доме. Мы растерялись, не веря, что наше свидание подошло к концу. Но не возвратиться в часть было невозможно, и Андрей торопливо повел меня к моему временному дому, на ходу уверяя, что упросит командира отпустить его ко мне до отбоя. Он довел меня до дома и пошел в часть, а я вошла в дом.
На веранде было темновато, так как здесь горела лишь одна керосиновая лампа, которая к тому же стояла на полу. Хозяйка снова предложила мне чай, и я снова выпила чаю. Я не отказалась бы и от ужина, ведь я целый день ничего не ела, но еды мне не предложили. Правда, теперь рядом с самоваром стоял большой мангал, а хозяйка месила тесто, потому я справедливо рассудила, что, возможно, попозже что-нибудь съестное перепадет и мне. Пока я пила чай, в дом несколько раз заходили люди в военной форме (или это был один и тот же человек (?), я не очень в них вглядывалась), люди (или тот же самый человек?) о чем-то говорили с хозяйкой и уходили.
Вдруг один из вошедших подошел прямо ко мне, и это оказался Андрей.
Мы опять вышли из дома, но на дорогу больше не пошли: вокруг стояла такая темень, что отойдя от дома на десяток шагом, мы с трудом видели слабый свет на веранде. Зато очень хорошо слышали, как открывается и закрывается в доме дверь. Видимо, люди продолжали туда заходить и выходить. Говорить нам с Андреем было почти не о чем, и мы стали просто ходить недалеко от дома, глядя на звезды, усыпавшие небо от края до края, молча наслаждаясь сознанием, что сегодняшний день еще не кончился и мы все еще вместе. Когда один из нас вздыхал, другой без слов понимал: надо ждать и терпеть, терпеть и ждать, и мы дождемся своего счастья!
Так мы гуляли не слишком долго, так как перед нами опять возник наш мальчишка и позвал нас в дом.
Мужчины выпили еще раз, и еще раз, и Андрей пил наравне с ними, но это меня уже не колыхало, так хорошо мне стало сидеть на этой холодной веранде, при свете единственной керосиновой лампы, среди этих ребят-солдат с почерневшими на горном солнце лицами. И еда, что я попробовала в тот вечер, тоже была необыкновенно вкусной: и желтоглазая яичница, и белая брынза, и горячий чурек, и даже докторская колбаса, розовая, словно собачий язык… Но я съела только свой ломоть чурека и несколько маслин, а мои порции яичницы ли, брынзы или колбасы неведомым для меня образом перекочевывали на тарелку Андрея, после чего были съедаемы с самым искренним энтузиазмом, точнее – с аппетитом! И я, гладя на эти самые заурядные чудеса, чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете!
… И вдруг оказалось, что мне опять пора с Андреем прощаться, потому что наступает отбой. Мы вышли на крыльцо, я поцеловала сына, он поцеловал меня, и, сойдя с крыльца, исчез во тьме. А я вернулась в дом, но не к столу: хозяйка заботливо повела меня в гостевую комнату.
Да, как бы ни была бедна азербайджанская семья, там стараются хоть одну комнату обустроить для приема гостей. В этой комнате всегда находится все то, что есть лучшего у хозяев дома. И это комната была именно такой гостевой комнатой: пол был устлан коврами, с потолка свисала хрустальная люстра, стол был покрыт парчовой скатертью, на полках буфета стояли хрусталь и фарфоровые сервизы…
И постель была прямо царская: с толстым матросом, огромными подушками, со стеганым атласным одеялом. Я даже несколько протрезвела от сознания, что мне придется лечь в своем несвежем белье на эти белоснежные простыни и положить свою не сегодня мытую голову на эти белоснежные наволочки. Но выбора у меня не было, и я, раздевшись, осторожно заползла под роскошное одеяло и через мгновение уснула…
Разбудил меня утром Андрей. Я быстренько оделась, застелила, как умела постель, и вышла на веранду. Она опять была пуста, если не считать неизменного самовара на полу, и прежних двух настоящих табуретов и прежнего мини-стола размером с табурет. Мы сели за него, и хозяйка подала нам свежезаваренный чай, горячие лепешки, мед в пиале и сливочное масло на блюдечке. Завтрак получился просто великолепный!
Мы поблагодарили хозяйку и опять пошли на дорогу – поговорить в последний раз. Я стала хвалить Андрею вчерашнее застолье, и он согласился со мной, что вечер удался.
— Ты вчера так всех порадовала! – закончил он.
— Я помню чудное мгновенье,
Передо мной явилась ты,
От таких слов на меня напал неудержимый смех, но, отсмеявшись, я загрустила.
— Ничего, мама, я уже почти привык к здешней жизни… Правда, зима еще впереди, говорят, снега бывает много, но ведь весна тоже придет… Говорят, весной и летом здесь очень красиво… Все цветет… А командир ко мне очень хорошо относится: я никогда не спорю, никогда не жалуюсь, ни от какой работы не отказываюсь, все стараюсь делать на совесть…
От этих слов мне захотелось плакать окончательно, но плакать было нельзя, и я сдержалась…
И мы опять о чем-то говорили и говорили, пока не прибежал наш мальчишка и не сообщил, что мне пора идти на КПП: командир уже собирается ехать в штаб. Я вернулась в дом за сумками, простилась с хозяйкой, которая обняла меня, словно родную сестру, и вышли на КПП. Пока открывали шлагбаум, мы с Андреем торопливо обнялись в последний раз, потом командир помог мне залезть в кабину сильно потрепанного грузовика. Машина, громыхая разболтанными частями, лихо миновала нашу с Андреем улицу, так ярко расцвеченную плодами хурмы, и понеслась дальше по привычному маршруту.
Не знаю, почему теперь мне так захотелось о них рассказать, как и не знаю, удалось ли мне хоть в малой степени рассказать о них так, как они того заслуживают…
Как помочь сыну в армии
Есть у тебя любимая,
Есть у тебя друзья,
Но есть у тебя и,
Которая совсем одна.
В жару и стужу лютую,
В бурю, иль метель,
Ждет от тебя родимого,
Ждет от тебя вестей.
Все про тебя интересно ей,
Все хочется ей знать.
Ведь ты ее кровиночка,
Ты должен все понять.
Забудь обиды старые
В душе сохрани тепло
Вспомни, что дала она
Как было ей тяжело.
Как мне знакомо чувство матери, когда её сына забирают в армию. Много противоречивых мнений. Но разве мы имеем моральное право прятать наших сыновей за наши юбки. Да и что это за мужчина, который не служил? Миф о том что армия портит наших ребят, это миф. Если в сыне заложена доброта, ответственность, обязательность, добропорядочность, то ни какая армия не уберет это из души. Но если ребенок морально не устойчив, слаб, агрессивен, то он и без армии пойдет по неправильному пути. А статью я эту писала давно, когда сын был в армии. Сейчас у нас все позади. Уже 5 лет сын дома. Но тема актуальна была и будет всегда. По этому я решила выложить её ещё и на этом проекте. Может быть мои советы кому то понадобятся.
Сын мой в армии в строю, а чем я ему помогу?
Случилось, и самого дорогого и любимого человека в твоей жизни, забрали в армию. Я, мама, как говорил мой сын, «бывалая». Он отслужил и уже дома. А сколько еще их там было, есть и будет?
Часто слышишь такие слова: «Делать там нечего» или «там дедовщина, беспредел и обязательно его там покалечат, убьют и я костьми лягу, а в армию он не пойдет». Вы приложили все силы, а все зря.
И вот, ребенок уже не ребенок, а молодой боец, вы неутешная мама, которая проливает слезы над фото своего родимого чада. А ведь не на это нужно тратить свою энергию, а все-таки приложить все силы на подработку денег, если необходимо занять, взять кредит в банке, да что угодно, только бы поехать на присягу к сыну. Поверьте мне, он это оценит, будет самым счастливым в мире бойцом.
Сколько гордости будет у него, чтобы щегольнуть перед близким ему человеком всеми теми качествами, приобретенными за период учебной подготовки к присяге.
Я была на присяге. Так получилось, что нам пришлось пройти перед строем ребят, каждой найти своего сына, и встать у противоположной стороны коридора (присяга проходила в коридоре казарм, на улице было почти –30 градусов по Цельсию и от мороза коченело все). Когда я проходила, я вглядывалась в их лица, мне казалось, что этот строй такой длинный, ребята были почти все на одно лицо и все так внимательно всматривались в наши лица и искали каждый свою маму и даже, как будто, спрашивали: «Ты не ко мне?». А когда я приехала домой, я не только не пожалела потраченных денег, я даже успокоилась и принялась чинно ждать своего сына.
Мне было легче оттого, что я знаю, куда попал мой сын. Нас прилично встретили, показали, как предстоит служить и в каких условиях. Пусть это было напускное, показное. Но я увидела и прикоснулась к тому месту, климату и атмосфере, в которую попал мой сын.
Для меня была главная задача – после присяги благословить его, и если это возможно, то отвести моего новоиспеченного солдата в храм Божий и получить благословение. Даже если сын был рьяным атеистом, то все равно не забудьте привезти сыну простой нательный крест и благословите его сами.
К слову сказать, сейчас в армии это не запрещается и можно сходить в церковь до отправки сына. И нательный крестик не отбирают у ребят. А если вы благословите ребенка на дело праведное (служение Отчизне) то и отслужит он с честью и обязательно вернется домой. Главное – сами в это искренне верьте. И вера эта поможет вам спокойно ждать и не накликать на сына беды. А может, ваша сильная вера мамы спасет и убережет его от беды. Мало того, беседа с батюшкой дала сыну какое-то спокойствие в душе. Далее я просила его и впредь приходить в храм при каждом очередном увольнении.
Что еще я сделала, приехав на присягу? Купила ему носки, а дополнительные пары носок я пришила ему под подкладку в бушлате, и он преспокойненько пронес их «без палева». И когда старики начала шерстить молодежь, после возвращения их в часть, то у моего сына они их не нашли и, естественно, не отобрали. И этот хитрый трюк помог ему и дальше так прятать носки от всех.
Затем, просто в рукавицах, мерзли руки, а по уставу и году службы перчатки не положены. Что мы придумали. Я перчатки вшила в рукавицы. Пришила резинку перчаток к резинке рукавиц, также пришила и пальцы, чтобы они не вылезали из рукавицы при снятии с руки. Получилось очень удобно, практично и тепло.
Далее, я сделала два потайных кармана на бушлате, под подкладкой, куда благополучно уместились сигареты и еще ряд мелочей, которые по уставу не положено было иметь бойцу. Как ни странно, но есть даже положение на уставные и неуставные сигареты.
Что стремятся сделать наши ребята первым делом? Они рассылают всем родственникам, друзьям, знакомым письма, с адресом прохождения службы. Как вы думаете, зачем они это делают? Естественно, с надеждой получать письма, много писем. Но мы часто думаем, что это не главное, вполне достаточно того, что мы звоним ребятам. Сейчас даже у многих бойцов есть мобильные телефоны.
Ох, как глубоко мы ошибаемся. Пишите своим сыновьям письма. Я писала через день. Не дожидалась ответа. Писала везде, где только можно. Как только у меня выпадала свободная минута. Писала все, писала обо всем. А его просила только одно, отзываться на мои письма. Пусть там будет только одно предложение. И если слышишь голос, то по нему можно понять о самочувствие, а вот по почерку можно узнать намного больше. Будете смеяться, но для меня это было важно. Он присылал мне рисунки, стихи, которые они записывают в свои альбомы.
Я ему – свои находки в Интернете. Тоже стихи, картинки и всякую, на первый взгляд, чепуху.
Но что самое парадоксальное, чем ближе к дембелю, тем реже они пишут. Но и они постепенно получают меньше писем. Часто первыми прекращают писать друзья, далее подружка (сейчас девочки редко дожидаются своих ребят), что приводит к психологическим срывам у ребят.
Нужно до армии просто вдолбить в головы ребят, что верность им любимой – это не главное. И если так случится, и она не дождалась, то это не причина совершать безумие, значит, это была не любовь, а увлечение. Настоящая любовь еще впереди и он еще про нее ничего не знает.
Сейчас все стремятся служить рядом с домом. Уверяю вас, что это очень сложно. Мало того, что сам сын настаивает, чтобы вы приезжали к нему как в пионерский лагерь, каждый выходной день. И это не даст вам покоя, а наоборот, вы будете все два года жить в жутком эмоциональном напряжении.
Сейчас по закону солдату положен отпуск. Я все приложила к тому, чтобы мой сын не приезжал. Во-первых, ему на втором году будет меньше хотеться домой. Да в придачу он вернётся на месяц раньше. А вам будет дешевле, если вы найдете возможность и в течение службы сами поедете к сыну. Я ездила дважды.
Вместо того, чтобы ехать на курорт в отпуск, мы ездили именно туда, где служил в то время сын. Мы забирали его на неделю и отдыхали вместе, именно там, где он служит. Поверьте, нам было интересно. Мы посещали достопримечательности, я делала шашлык, ходили на рыбалку, (он служил в Карелии) организовала ему настоящую, хорошую баньку и в целом было очень много интересного даже от общения. Мы много разговаривали. И когда мы уехали, воспоминание от этой встречи согревало наши души.
Теперь заострю внимание на том, что мы посылаем в посылках. Есть такие родители, которые умудряются послать своему драгоценному чаду спиртные напитки, скоропортящиеся продукты. Много всяких сладостей и т. д., а вот о главном совершенно забывают – витамины, любые, и чем больше, тем лучше. Это не запрещается и очень полезно. И вряд ли кто-то позарится на такое послание.
Далее, противопростудные средства, таблетки, которые помогут нашему родному солдату избежать лазаретов и сомнительных лечений фельдшером. К сожалению, как ни комично это звучит, но это не анекдот, а быль, горькая правда и проблема многих наших военных частей – когда лекарство от всех болезней у них одно. Далее, я посылала мазь, типа «Домашнего доктора» или что-то другое, что поможет во время предотвратить всякого рода нагноения и фурункулы, которыми страдают наши дети в армии.
Постоянно снабжала его антигрибковым средством и средством для ухода за ногами. Ведь наша традиция держать ноги солдат в кирзовых сапогах и портянках, по уставу (совершенно не понятно, по какой такой причине и в каком таком махровом году был написан этот закон) – портит ноги.
Естественно, средства гигиены посылались в необъятном количестве. Поначалу я посылала то же, что и у всех. И постоянно кто-то да крал то тюбик зубной пасты, то мыло и т. д. А как только стала посылать хороший крем для бритья, зубную пасту хорошего качества и не такую, как у всех, то эти проблемы закончились.
Жаль только, что раньше мне никто не подсказал этого. Поэтому я решила написать все это и помочь своим советам всем, кому предстоит пережить боль разлуки и ожиданий наших родных и любимых ребят.
Поздравления с дембелем сыну
Дорогой мой сын, поздравляю тебя с дембелем! Ты — наша гордость, наша сила, наша надежда. Мы безумно рады, что теперь ты возвращаешься домой. Ты достойно вынес свою службу, ты сумел исполнить свой долг. Молодец, сын. Я хочу пожелать тебе крепкого здоровья, уверенных сил и смелых идей для светлого будущего, для счастливого настоящего! Оставайся всегда настоящим мужчиной, мужчиной важного дела и честного слова!
В дом родной сынок вернулся,
Скажем проще, дембельнулся,
Мы тебя так долго ждали,
Дни и месяцы считали.
Наконец, случилась встреча,
Возмужал сынок, конечно,
Стал мужчиной настоящим.
Будет пусть твой путь удачным!
С дембелем тебя, сыночек,
Поздравляю, дорогой,
Счастья и добра желаю,
Мой мальчишка золотой.
Стал мощнее, духом крепче,
Гордость в сердце за тебя,
Сложится пускай успешно
На гражданке жизнь твоя.
Опыт тот, что получил ты,
Пусть идет тебе лишь впрок,
Ты прошел, сынок, достойно,
В жизни важный сей урок.
Поздравляю с дембелем, с окончанием срока,
Воинская служба была к тебе строга,
Стал мужчиной статным, дорогой сынок,
Будет пусть наградой, жизненный урок!
Мой сыночек, поздравляю,
Наконец-то отслужил.
Препон, проблем, препятствий
Ты немало покорил.
Стал мужчиной настоящим,
Поздравляю, дорогой,
Повезет пусть на гражданке,
Счастлив будь, сыночек мой.
С дембелем тебя, сыночек,
Ты вернулся, рады все,
Пусть во всех великих планах
Ждет, сынок, тебя успех.
Ты взрослее стал, сильнее,
Знаешь дружбе цену ты.
С возвращением, мой хороший,
Сбудутся пусть все мечты.
Сынок, с дембелем тебя!
В душе эмоций не тая,
Тебя я с радостью встречаю
И очень крепко обнимаю.
Желаю в дом родной войти
И в нем гармонию обрести.
Комфорт, уют вокруг создать,
Душой и телом отдыхать.
Пускай захватит тебя в плен,
Тепло от самых родных стен.
Тобой гордится вся семья
И с нетерпением жду друзья.
Сынок, я дома жду тебя,
Дембелем ты стал, родной,
Я обниму тебя любя,
Так рада, что вернулся ты домой.
Пусть жизнь твоя уютной станет,
И возвратится в свое русло,
Счастье пусть для нас настанет,
Не бывало чтобы в жизни пусто.
Высыпаться будешь, вкусно есть,
Только дней ты этих не забудешь,
Мужество останется и честь,
И всегда гордиться собой будешь.
Ты вернулся на гражданку,
Возмужал, сынок, заметно,
Стал решительнее танка,
Службы все узнал секреты!
Пусть успех сопровождает
Каждый шаг твой в жизни этой
И в реальность воплощает
Все хорошие приметы!
И друзей надёжных, верных
Возрастёт число, бесспорно.
Вмиг построишь ты карьеру,
А затем свернешь и горы!
Долго службы срок тянулся,
Много будней и ночей,
Мой сынок домой вернулся,
Эта дата всех важней!
Стань семьи своей опорой,
Нашу гордость умножай,
Чтоб мечты достичь, и горы
На пути своём сметай!
Свои мужество и доблесть
В мирных целях применяй
И, увидев счастья проблеск,
Напрямик к нему шагай!
