Последний человек на земле рассказ короткий
Хотите, расскажу вам страшную историю? В ней всего две фразы:
«Последний человек на Земле сидел в комнате. И тут в дверь постучали. «
Всего две фразы, точка и многоточие. Именно многоточие и должно пугать: что это там постучало в дверь. Встречаясь с неведомым, человеческое воображение рождает всякие ужасные образы.
А на самом деле ничего страшного не было.
Конечно, компания не помешала бы, но и без нее можно было прожить. Кто знает, может быть, когда-нибудь его будет устраивать общество занов, хотя сейчас в это трудно поверить. Заны, бесспорно, разумны, но ведь и муравьи разумны на свой манер, а люди сроду не общались с муравьями. Почему-то Уолтеру сдавалось, что разум занов схож с муравьиным, хотя пока все доказывало обратное. Это заны держали людей за букашек, это они сотворили с Землей такое, что человек мог бы сделать с муравейником. Только гораздо эффективнее.
Интеллект занов был, несомненно, весьма высок, но не без странностей. К примеру, английский они освоили буквально за считанные часы, но так и не научились произносить слова слитно, говорили по слогам, как малые дети.
Впрочем, я отвлекся.
Итак, в дверь постучали.
Я нарочно не поставил многоточия, чтобы не пугать вас попусту.
— Во-пер-вых, У-ол-тер, мы про-сим те-бя си-деть лицом вот в э-ту сто-ро-ну.
— Вот оно что! Эта стена прозрачна с вашей стороны, да?
— Не у-бьем. От-бе-рем у те-бя кни-ги.
— Ваша взяла, Джордж. Ради книг я готов хоть волчком вертеться. А сколько еще зверушек в вашем зоопарке?
— Е-ще две-сти шест-над-цать.
— Ви-дов слиш-ком мно-го. Мы бра-ли о-дин из сотни. Сам-ца и сам-ку.
— А кем же вы кормите хищников?
— Мы син-те-зи-ру-ем для них пи-щу.
— Понятно. Растения вы тоже отобрали?
— Им из-ме-не-ние не по-вре-ди-ло. О-ни о-ста-лись в преж-нем со-ста-ве и ко-ли-че-стве.
— Повезло зелени. Не то что нам. Помнится, Джордж, ты сказал «во-первых». Что там у тебя еще?
— Дво-е жи-вот-ных у-сну-ли и не про-сы-па-ют-ся. О-ни по-хо-ло-де-ли. Мы не по-ни-ма-ем при-чи-ны.
— Такое встречается сплошь и рядом. Не беспокойтесь: наверное, они просто сдохли. От этого не застрахован даже самый лучший зоопарк.
— Сдо-хли? Э-то о-зна-ча-ет «у-мер-ли»? Но ведь их ни-кто не у-ми-рал. Мы их да-же не тро-га-ли.
Уолтер Филан воззрился на зана.
— Зна-ю. Для э-то-го су-ще-ство у-би-ва-ют, и о-но по-том не су-ще-ству-ет.
— Шест-над-цать. Но ты не зна-ешь на-ших мер. За э-то вре-мя тво-я пла-не-та сде-ла-ла семь ты-сяч о-боро-тов во-круг сво-ей зве-зды. Я мо-ло-дой.
— К ка-ко-му ви-ду о-на от-но-сит-ся? О-на сам-ка?
— Зна-чит, э-то о-на у-би-ла э-тих су-ществ? Дру-гих о-на то-же у-бьет?
На следующее утро в помещение Уолтера Филана вошли несколько занов. Они быстро вынесли мебель и книги, а потом пригласили выйти Уолтера. Миновав дверь, он оказался в другой комнате, куда большей, чем прежняя.
Уолтер уселся в кресло. Ждать пришлось недолго. Когда в дверь постучали, он уже знал, кто там.
Какой-то зан открыл дверь и отошел в сторону. Вошла женщина.
— Да. Садитесь, в ногах правды нет. Вы знаете, как они это сделали?
Женщина опустилась в мягкое кресло.
— Согласен. Но один из занов рассказал мне кое-что. Правда, я не знаю, откуда они взялись на наши головы; возможно, из другой звездной системы. Вы видели их корабль?
— Да. Вот громадина-то!
— Это точно. Но вернемся к тому, что случилось. Они произвели «изменение». У них есть какой-то излучатель, он производит некие «колебания». Радиоволны, скорее всего. И вот этими-то колебаниями они уничтожили все живое на Земле, кроме растений. Уничтожили почти мгновенно и, надеюсь, безболезненно. К этому времени мы с вами и еще две с небольшим сотни животных были уже под защитой корабля, потому и уцелели. Нас взяли в качестве образцов земной фауны. Вы, наверное, уже поняли, что это зоопарк?
tatiaz
tatiaz Кулинария и кое-что еще
Здесь о вкусной пище, о здоровой где-то за пределами.
Самый короткий рассказ, способный растрогать любого человека.
Однажды Хемингуэй поспорил, что напишет рассказ всего из шести слов, способный растрогать любого читателя.
Он выиграл спор, и вот что он написал:
«Продаются детские ботиночки. Неношеные.»
Если Вам понравилось, то идите под кат.
Фредерик Браун сочинил кратчайшую страшную историю из когда-либо написанных:
«Последний человек на Земле сидел в комнате. В дверь постучались. »
Американский писатель О.Генри выиграл конкурс на самый короткий рассказ, который имеет все составляющие традиционного рассказа — завязку, кульминацию и развязку:
«Шофёр закурил и нагнулся над бензобаком, посмотреть много ли осталось бензина. Покойнику было двадцать три года».
Алан Е. Майер «Невезение»
Я проснулся от жестокой боли во всем теле. Я открыл глаза и увидел медсестру, стоящую у моей койки.
— Мистер Фуджима, — сказала она, — вам повезло, вам удалось выжить после бомбардировки Хиросимы два дня назад. Но теперь вы в госпитале, вам больше ничего не угрожает.
Чуть живой от слабости, я спросил:
— Где я?
— В Нагасаки, — ответила она.
С тех пор, как Риту жестоко убили, Картер сидит у окна. Никакого телевизора, чтения, переписки. Его жизнь — то, что видно через занавески. Ему плевать, кто приносит еду, платит по счетам, он не покидает комнаты. Его жизнь — пробегающие физкультурники, смена времен года, проезжающие автомобили, призрак Риты.
Картер не понимает, что в обитых войлоком палатах нет окон.
«О, Боже, — воскликнула королева, — я беременна и не знаю от кого!»
Лариса Керкленд «Предложение»
Звездная ночь. Самое подходящее время. Ужин при свечах. Уютный итальянский ресторанчик. Маленькое черное платье. Роскошные волосы, блестящие глаза, серебристый смех. Вместе уже два года. Чудесное время! Настоящая любовь, лучший друг, больше никого. Шампанского! Предлагаю руку и сердце. На одно колено. Люди смотрят? Ну и пусть! Прекрасное бриллиантовое кольцо. Румянец на щеках, очаровательная улыбка.
Классический пример лаконичности спартанцев относится к письму царя Македонии Филиппа II, завоевавшего многие греческие города:
«Советую вам сдаться немедленно, потому что если моя армия войдёт в ваши земли, я уничтожу ваши сады, порабощу людей и разрушу город».
На это спартанские эфоры ответили одним словом: «Если».
Чарльз Энрайт «Призрак»
Как только это случилось, я поспешил домой, чтобы сообщить жене печальное известие. Но она, похоже, совсем меня не слушала. Она вообще меня не замечала. Она посмотрела прямо сквозь меня и налила себе выпить. Включила телевизор.
В этот момент раздался телефонный звонок. Она подошла и взяла трубку. Я увидел, как сморщилось её лицо. Она горько заплакала.
Роберт Томпкинс «В поисках Правды»
Наконец в этой глухой, уединенной деревушке его поиски закончились. В ветхой избушке у огня сидела Правда.
Он никогда не видел более старой и уродливой женщины.
— Вы — Правда?
Старая, сморщенная карга торжественно кивнула.
— Скажите же, что я должен сообщить миру? Какую весть передать?
Старуха плюнула в огонь и ответила:
— Скажи им, что я молода и красива!
Виктор Гюго отправил издателю рукопись романа «Отверженные» с сопроводительным письмом:
«?»
Ответ был не менее лаконичен:
«!»
B конкурсe на самую короткую автобиографию победила одна пожилая француженка, которая написала:
«Раньше у меня было гладкое лицо и мятая юбка, а теперь — наоборот»
И в заключении, знаменитый моностих Валерия Брюсова 1895 года:
Самый короткий рассказ, способный растрогать любого человека.
Однажды Хемингуэй поспорил, что напишет рассказ всего из шести слов, способный растрогать любого читателя.
Он выиграл спор, и вот что он написал:
«Продаются детские ботиночки. Неношеные.»
Если Вам понравилось, то продолжу серию «Самые короткие литературные шедевры».
Дубликаты не найдены
Однажды Хемингуэй заключил спор, что напишет рассказ, состоящий всего из 4 слов, способный растрогать любого читателя. Писателю удалось выиграть спор:
«Продаются детские ботиночки. Неношеные» («For sale: baby shoes, never used»)
Фредерик Браун сочинил кратчайшую страшную историю из когда-либо написанных:
«Последний человек на Земле сидел в комнате. В дверь постучались. »
Американский писатель О.Генри выиграл конкурс на самый короткий рассказ, который имеет все составляющие традиционного рассказа — завязку, кульминацию и развязку:
«Шофёр закурил и нагнулся над бензобаком, посмотреть много ли осталось бензина. Покойнику было двадцать три года».
Алан Е. Майер «Невезение»
Я проснулся от жестокой боли во всем теле. Я открыл глаза и увидел медсестру, стоящую у моей койки.
— Мистер Фуджима, — сказала она, — вам повезло, вам удалось выжить после бомбардировки Хиросимы два дня назад. Но теперь вы в госпитале, вам больше ничего не угрожает.
Чуть живой от слабости, я спросил:
— Где я?
— В Нагасаки, — ответила она.
С тех пор, как Риту жестоко убили, Картер сидит у окна. Никакого телевизора, чтения, переписки. Его жизнь — то, что видно через занавески. Ему плевать, кто приносит еду, платит по счетам, он не покидает комнаты. Его жизнь — пробегающие физкультурники, смена времен года, проезжающие автомобили, призрак Риты.
Картер не понимает, что в обитых войлоком палатах нет окон.
«О, Боже, — воскликнула королева, — я беременна и не знаю от кого!»
Лариса Керкленд «Предложение»
Звездная ночь. Самое подходящее время. Ужин при свечах. Уютный итальянский ресторанчик. Маленькое черное платье. Роскошные волосы, блестящие глаза, серебристый смех. Вместе уже два года. Чудесное время! Настоящая любовь, лучший друг, больше никого. Шампанского! Предлагаю руку и сердце. На одно колено. Люди смотрят? Ну и пусть! Прекрасное бриллиантовое кольцо. Румянец на щеках, очаровательная улыбка.
Классический пример лаконичности спартанцев относится к письму царя Македонии Филиппа II, завоевавшего многие греческие города:
«Советую вам сдаться немедленно, потому что если моя армия войдёт в ваши земли, я уничтожу ваши сады, порабощу людей и разрушу город».
На это спартанские эфоры ответили одним словом: «Если».
Чарльз Энрайт «Призрак»
Как только это случилось, я поспешил домой, чтобы сообщить жене печальное известие. Но она, похоже, совсем меня не слушала. Она вообще меня не замечала. Она посмотрела прямо сквозь меня и налила себе выпить. Включила телевизор.
В этот момент раздался телефонный звонок. Она подошла и взяла трубку. Я увидел, как сморщилось её лицо. Она горько заплакала.
Роберт Томпкинс «В поисках Правды»
Наконец в этой глухой, уединенной деревушке его поиски закончились. В ветхой избушке у огня сидела Правда.
Он никогда не видел более старой и уродливой женщины.
— Вы — Правда?
Старая, сморщенная карга торжественно кивнула.
— Скажите же, что я должен сообщить миру? Какую весть передать?
Старуха плюнула в огонь и ответила:
— Скажи им, что я молода и красива!
Виктор Гюго отправил издателю рукопись романа «Отверженные» с сопроводительным письмом:
«?»
Ответ был не менее лаконичен:
«!»
B конкурсe на самую короткую автобиографию победила одна пожилая француженка, которая написала:
«Раньше у меня было гладкое лицо и мятая юбка, а теперь — наоборот»
И в заключении, знаменитый моностих Валерия Брюсова 1895 года:
Дневник последнего человека на Земле (рассказ)
Это не было концом света, это было концом человечества. И я должен последним отыграть панихиду по цивилизации, умершей в один день.
Начало 21 века сопровождалось катаклизмами: цунами, наводнениями, землетрясениями. Все это наводило на мысль, что скоро произойдет более глобальное событие. Когда все боялись свиного гриппа и атипичной пневмонии, миллионы скептиков смеялись открыто над этими страхами. Тогда они оказались правы.
Сейчас, я, сидящий среди развалин эпохи, пишу эти слова и мечтаю о том, чтоб и 13 июня 2015 года слова всех скептиков мира подтвердились, но этого не произошло.
Все стало восприниматься по-другому, когда вирус пришел в Россию. Дальняя угроза стала невыносимо близкой. Люди начали паниковать. Я продолжал ходить на работу, но когда у одной из наших сотрудниц умер муж, все изменилось окончательно.
7 июня по официальным данным от неведомой болезни погибло около 30% населения Земли, точные цифры уже никто не считал, как никто и не хоронил трупы. В стране ввели чрезвычайное положение, объявили комендантский час. Повсюду бродили люди с автоматами, но знали ли они что делать? Они гибли, так же как и все.
Моя семья еще держалась, продовольствие у нас было, хоть и не много, но его хватало, мы старались не выходить из дома не контактировать ни с кем, даже друг с другом. Была надежда, что переживем эту болезнь. Но оптимизму было не место в тот момент. Первые симптомы появились у моего младшего брата, а это значило, что все в нашей квартире были инфицированы.
Мой брат умер ровно 13 июня в 13.45 по московскому времени. Я видел слезы своей матери, ее трясущиеся руки, безмолвные крики и обездвиженное тело. Отец нервно докуривал последнюю сигарету в соседней комнате.
Мы хотели похоронить тело Андрея за нашим домом, но мать не отходила от него и мы решили немного подождать. На улице начинало темнеть, я лег спать. Сквозь сон я слышал разговор родителей.
— А если нет? Кому мы нужны? Вакцина разойдется по элите, а нам ничего не достанется. Ты не видишь, у него еще нет симптомов, может он выживет?
— Мы не можем сделать это. Ты задумывалась о нем? Жить или умереть, зная что твои родители самоубийцы?
Папа пошел искать недокуренную сигарету в пепельнице, где кроме самого пепла уже ничего не было.
Разговор затих, и я уснул.
Мне казалось, что в этом городе я остался один. Я начал кричать, звать. Найденный рупор помогал мне в этом, но в ответ не было слышно ни слова.
Тем временем город начал наполняться неприятными запахами. 1.5. миллиона людей начали разлагаться, их стали растаскивать уже озверевшие собаки, их стали расклевывать вороны. Все это представляло весьма ужасную и неприятную картину.
Стоит признаться, я был слабо подготовлен к существованию в полном одиночестве. К примеру, я не умел вскрывать двери. Тщетные попытки прорваться в квартиры заставили меня пролазить через окна. Благо я жил на втором этаже и по балкону было вполне несложно забраться на этаж выше. Таким образом, я очистил свой дом от разлагающихся тел жильцов.
Обчистив свой дом, я понял, что в нем нужно сделать склад продовольствия. Под это дело я выделил две квартиры на 8 этаже. Чуть позже я понял, насколько мое решение было правильным. Неподалеку от моего дома располагалась дамба, при прорыве которой мою квартиру бы затопило, так и произошло в перспективе. Так что запасы на 8 сохранились, но так и не понадобились мне.
Хоть я и навел в своем доме порядок, который меня устраивал и позволял хоть как-то существовать, из-за дамбы мне пришлось искать новое убежище, расположенное на высоком берегу реки. В моем распоряжении были квартиры всех жителей города и я не видел смысла искать худшую. Перевезя в верхнюю часть города необходимые вещи, я обосновался в огромной панорамной квартире, судя по всему некогда принадлежавшей кому то из родственников мера. На мою удачу разлагающихся трупов в ней не было. Хотя я уже почти привык к вони трупных разложений. Сложнее всего было жить без электричества, поэтому я быстро отыскал себе электрогенератор и мог вечерами наслаждаться музыкой мертвой эпохи.
За всей суматохой я совершенно забыл о всем случившемся. Так прошел первый месяц моей жизни.
Я очень легко принял безвыходность ситуации. И если для всех жизнь остановилась, моя жизнь продолжалась, к тому же я не мог знает что я единственный выживший на земле или даже в этом городе.
Город покинули люди, на место людей пришел ветер. Нижний никогда не был безветренным городом, но сейчас все было во власти этой стихии. Дождей не было с того дня когда все началось или закончилось, от этого клубы пыли постоянно вздымались над городом, как будто вынося прах погибших в них.
Шла середина августа. В нашей полосе это уже начало осени, и вроде бы пора готовиться к зимовке, но я решил, что надо искать других выживших. Единственное место, где я предполагал их найти это была Москва. Туда я и направился.
За не полный трое суток я добрался до столицы. По Москве было видно, что события происходящие несколько месяцев назад были кровавыми. Многие погибли в борьбе за банку консервов или за золотые украшения в ювелирном салоне. В этой ситуации я не мог не посетить Красную площадь, тем более именно там я надеялся найти группировку выживших.
Ориентироваться в заброшенной Москве нее многим проще, чем в живом городе, поэтому до центрально площади страны я добрался лишь поздно вечером, заодно оценив состояние города в целом. На Красной Площади я не обнаружил никаких признаков деятельности человека, хоть было и темно. Я лег спать, чтоб на следующий день досконально изучить все, что там произошло.
Солнечные лучи и роса разбудили меня. Это наверное был один из лучших рассветов за последнее время, хотя он открывал менее приятную картину. Когда стало очевидно, что эпидемия поглотила всех, народ стал выходить на митинги и умирать прямо в толпе. Люди с плакатами – «Вакцину всем, а не только элите!» – лежали в самых странных позах, видимо после их смерти кто-то еще пытался очистить площадь. И это зрелище вызывало у меня восторг, это та картина, которую я тысячи раз видел на мониторе своего компьютера, это разрушенная красная площадь – мечта любого фантаста. И сейчас в лучах солнца она была настолько яркой и красочной, что я не мог не восхищаться.
Я принялся исследовать здание за зданием. Периодически я натыкался на документы, на некоторых из них было напечатано «секретно» или вовсе «совершенно секретно», я пытался в них разобраться, но мои скудные знания не давали мне это сделать сполна. Единственное, что я понял, что ученые разрабатывали вакцину и получили даже опытный образец, но испытания на людях провалились – все погибли. Таким образом, что власть внутри, что люди у стен все были равны.
Что стало моей ошибкой, впрочем, нисколько не испортило праздник. Двери вышибло так, что я едва успел увернуться от осколков. Когда пыль рассеялась, я зашел в кабинет.
«Это конец России, Это конец мира».
13 июня 2015 года
Подпись.
Стало ясно, у нашего президента сдали нервы.
Я бережно сложил эту бумажку в четверо и спрятал в передний карман моей куртки. В этот момент мне стало грустно. Президент для меня всегда был сверхчеловеком, не способный иметь чувств эмоции, стоящий всегда до последнего, хотя б ради своего самолюбия. А сейчас я стоял у его тела и читал его предсмертную записку. В свете этого стало ясно, что ценности старого мира не имели никакой цены сейчас.
К слову о ценностях. За 4 месяца я не проронил ни слова, я слышал речь людей в фильмах, песнях на старых семейных записях, но сам молчал. Разговоры внутри себя мне казались реальными, в них я рассуждал на самые разные темы, но чаще всего ни о чем. Это бесцельность моих мыслей не могла стабилизировать мое психологическое состояние. И в какой-то момент, я начал замечать, что не помню некоторые моменты своей жизни, я начал обнаруживать себя в места, где я никогда не был. Это не могло меня не беспокоить.
Осенние заморозки уже давали о себе знать и я решил что зимовать надо дома, то есть в Нижнем. Возвращался я уже немного другим, в моей голове начинали мелькать мысли вполне достойные мудрецов востока.
Нижний за время моего пребывания у столице уже успел измениться. Главное, что произошло – это прорвало дамбу, и половина нижней части было затоплено. Я не знаю, насколько глубоко, потому что желания исследовать это вопрос у меня не было, а плавать я умел плохо.
С того момента, когда я вернулся я перестал лазить по чужим квартирам, я перестал смотреть фильмы, я полностью и с головой погрузился в чтение книг. Читал я в основном русскую классику, которую не мог терпеть в школе, благо в библиотеках было достаточно книг, ибо библиотека это последнее место, куда бегут люди, когда погибают. Я проводил вечера помещичьих усадьбах, на балах в окружении прекрасных женщин. Все кружилось и двигалось, все вокруг жило во мне, но не вокруг. Я не знаю, сколько времени провел в таком состоянии, но «очнулся» я только тогда, когда солнце стало припекать. Так прошла моя единственная зима в полном одиночестве.
Я начал чувствовать, что словно загнанная мышь в угол я схожу с ума. Мне стало казаться, что за мной постоянно кто-то следить. Именно в этот момент я решил написать этот дневник. Я хочу, чтобы то, что останется от меня на этой Земле, носило разумный характер. Я прожил в одиночестве почти год, во мне иссякла всякая надежда, что кому – то когда то я буду нужен, ведь никого ни осталось. Почему я не умер тогда, для меня загадка. Я решил умереть сейчас, и если ты читаешь эти строки, то просто улыбнись…
Дубликаты не найдены
автор, если ты позиционируешь себя как писателя, то должен писать без ошибок. А они у тебя есть. Это плохо
Я просто в своё время очень много читал (сейчас меньше), и любая ошибка просто лезет в глаза. На пунктуационные я уже не обращаю внимания, но грамматические ошибки подмечаю. Это как человеку с абсолютным слухом услышать в музыкальном произведении фальшивую ноту
гдеж ты раньше был)
может. не смотрел его.
Рано самоубился, я же читаю, я выжил. Могли бы поговорить.
Лекарство
— С Вами все в порядке?
Дед выглядел неопрятно и его возраст было невозможно определить на глаз: ему могло быть как 60, так и 600 лет.
Он сидел на голой земле, прислонившись к осине. Услышав меня он чуть не подпрыгнул от неожиданности.
— Я. Да, насколько возможно в этом проклятом пустынном месте.
Я огляделся по сторонам. Нет, конечно оранжерея во вторник утром не кишела людьми, но назвать ее проклятой и пустынной не поворачивался язык.
Это был амбициозный проект, на открытие подземной оранжереи 20 лет назад были потрачены сотни миллионов, но результат того стоил: растения со всего мира, деревья, кустарники, цветы – и все это великолепие под землей, освещаемое искусственным светом!
— Может присядешь со мной?
Дед выглядел подозрительно.
— Да я постою, пожалуй… А Вы тут что делаете?
Мой собеседник почесал бороду, в ней запутались листья и веточки, будто он пробирался напрямик через растущий вокруг кустарник.
— Я-то? Да вот отдохнуть присел, хоть и нельзя этого тут делать, да годы уже о себе знать дают, сил нет пока дальше идти.
— А куда Вы направляетесь? Может Вам помочь, проводить до передвижной камеры?
— Нет, нет, туда мне точно не надо, да и что за камера такая? Я лучше передохну немного, да там ногами дойду, ты не переживай. Сам-то ты тут как, один совсем?
А и правда, что я тут делаю? Я помню осину… Деда…а что было до этого? Откуда я тут…
Резко заболела голова, боль будто дробила мой череп на куски и я сам не заметил, как упал на колени.
— Говорю же, плохое место, проклят этот лес.
Дед подскочил ко мне и хотел взять за руку, но промахнулся и сам чуть не грохнулся рядом.
— Ох, глупый, старый идиот, все время, каждый раз так…
— Не надо, не корите себя! Со мной все в порядке… Давление, видимо, все-таки мы так глубоко под землей… Но я уже в порядке, видите? Все хорошо.
Дед смотрел на меня, в глазах его блуждали безумные огоньки.
Я отодвинулся от него.
— Так… Куда вы все-таки идете? Если вы заблудились, можно обратиться к администрации, тут должен стоять пульт для связи где-то.
Я начал смотреть по сторонам, но дед покачал головой.
— Я из города сюда пришел, внучка у меня заболела. Тут, согласно письменам, растут все растения мира, вот и ищу я плод Бледной Акации, знахари сказали, что только она ей от хвори помочь сможет.
— Письмена? А, вы про карту!
Прямо за нами стоял щит, на котором были схематично изображены зоны оранжереи, а внизу описание растений, растущих в каждой из зон.
Дед посмотрел на меня с надеждой.
— Так ты понимаешь, что тут написано?
— Ну конечно. А Вы нет?
Он снова покачал головой.
— Ну… Ладно…Так, значит Бледная Акация?
— Значит вам нужно отсюда пройти зал с пустынными растениями – это прямо по коридору, далее поворачиваете направо к Болотному залу и там она и растет. Далековато немного, но минут за 40 дойдете.
— Спасибо…Спасибо тебе…Я свечку у алтаря поставлю, не забуду тебя, сам бы тут блуждал до скончания века, в этом лабиринте антихристовом…
Мне стало не по себе, дед вел себя очень жутко.
— Ладно, я пожалуй пойду, если помощь не нужна моя больше…
Я свернул к залу водорослей и постарался поскорее убраться от моего недавнего собеседника.
Когда тень мальчика скрылась за деревьями я выдохнул.
Сердце билось как сумасшедшее. В этом лесу время течет не так, как на поверхности. С момента Катастрофы прошло более 500 лет, а тут все так же растут деревья и кустарники, и ходят… Кем был тот парень? До этого все тени молча наблюдали за мной, а этот… Этот заговорил.
Легенды не врали, мертвые не знают, что они мертвы и продолжают гулять здесь, как живые.
Да и я не знаю, сколько уже нахожусь здесь. Может и я умер? Но нет, я отбросил эту мысль, я живой, я должен жить! Должен ради внучки, теперь я знаю куда мне идти и этот проклятый подземный лес не получит еще и мою душу!
За грибным царем- 2 ч12
Иногда из-под листьев кувшинок на блесну бросались некрупные щучки, сдававшиеся после недолгой борьбы. Идиллию нарушил шум вертолета, а вскоре и показалась сама машина, идущая над руслом реки, практически задевая шасси верхушки деревьев. Макс, бросив удочку и добычу, скрылся в лесу еще при первых звуках и теперь тревожно наблюдал за кружащей над деревней вертушкой, отталкивая лезущую к нему встревоженную Фросю. Вертолёт сел на старом выгоне, меньше всего заросшем за это время. Первый, вылезший из разглядываемого в бинокль вертолета, был Максиму совершенно не знаком, а вот второй- точно был доктор.
— Дождались- Макс потрепал загривок зверю- Ну, пошли встречать гостей.
Широко шагая по кочковатому лугу, закинув дробовик за спину, Максим шел к своему другу, а за ним, ступая след в след, бежала огромная собака..
Шуша выглядела безжизненно, точнее безлюдно. Не мелькали камуфляжные силуэты засады в мелком березняке, окружавшем место посадки, не звякал приглушенно металл. Ветер, падающие листья, «крест» парящего коршуна да каркающий ворон на сухой верхушке дуба, стоящего поодаль- вот что встретило их тут.
— Хорошо то как- раскинув руки, Док зажмурившись, подставил лицо осеннему солнцу- Семенов, да…
— Тихо, не балуй – серолицый мужик, держащий Юрку на прицеле, отскочил подальше, разрыва дистанцию.
— Твари, козлы.. уберите от меня ЭТО- голос Дока, глухой, полузадушенный, отвлек серомордого и Семенов бросился в атаку, сбив вражину с ног. Они покатились по траве, схватив друг друга. Удача позволила Юрке вцепиться в горло врагу и подмять его под себя. Серомордый хрипел, возился под ним, он упёрся руками в семеновский подбородок и давил, пытаясь освободится.
— Любимого шефа жрут живьём, можно сказать, на глазах подчинённого, а Семенов обнимается с каким-то мужиком. Как обычно- голос доктора раздался за спиной- Отпусти Макса, видишь, он хочет что-то сказать.
.- Резкий какой бугай и сильный.. Мать..- серомордый под Юркой прекратил сопротивление- Где ты, Док, таких находишь.
— Выращиваю- отшугнув Семенова, доктор помог подняться Максу- А вот ты, любезный друг, откуда взял сие чудо?
Доктор выглядел непрезентабельно- помятый, без шапки, волосы слиплись, а на мокрое лицо прилипла грязь. Рукав штормовки был оторван и болтался на ниточках, а сама она была выпачкана глиной и травяной зеленью.. Рядом с ним на земле сидела собака, непринуждённо положив огромную башку доктору на плечо.
— Это тебя надо спрашивать. Знаешь, заканчивай ты эти эксперименты над живой природой- Максим закашлялся, прочищая горло.
— Меня? – Док задумчиво оглядел собаку, отойдя от нее. – Так- так- так… Он забегал вокруг вывалившей язык химеры, внимательно осматривая животное..
— Видимо я уничтожил в форте не все коконы и она созрела и вылупилась самостоятельно.. Фрося!!- крикнул Док.. Ругаясь, он успел отпрыгнуть от попытки положить лапы ему на плечи и увернулся от языка..
-Юрий- Семенов незаметно вытер ладонь об одежду и ответил крепким рукопожатием, заключая мир. Они, не обращая внимания на сюсюкающего с вновь обретенным питомцем Дока, принялись собирать раскиданные во время досадного происшествия вещи.
Юрка чистил притащенную Максом рыбу, подкармливая ставшую его тенью Фросю. Рыбы было много, потрошить её было лень, поэтому, частенько мелкий окунь летел в пасть собаке. Руки потом пришлось оттирать крупным речным песком, но рыбный запах остался, въевшись в кожу.
Парочка старых друзей, сидевших у костра, встретила Семёнова громким смехом и весёлыми возгласами. Макс, забрав рыбу, принялся варить уху, а Док зашивал штормовку, громко ругая себя за забывчивость: нитки и иголки он не прихватил, пришлось пришивать рукав трехгранной кривой иглой и шёлковыми нитями, извлеченными из запаянных стеклянных трубочек. Юрка, вытянув ноги, тихонько сидел, слушая разговор двух старых друзей, было очень интересно, правда не все понятно- собеседники то и дело сыпали незнакомыми терминами, словами и ссылались на прошлые приключения, Семенову не известные. Веселье Дока закончилось быстро, в момент, когда Макс достал башку какой-то новой твари.
— Быстрые, сильные, ловкие, социальные, хитрые, умные, разумные. – доклад Максима был четок и лапидарен по стилю – Их в городе тысячи уже наверно, я их гоблинами прозвал.
— Что еще? Подробности- доктор подобрался, бросив шитье. Голову твари он разве что не обнюхал, заглянув везде куда возможно.
— Основа- не люди, совершенно новый вид. Вкусные. Зажали меня в «Глобусе», пришлось попробовать, куковал там несколько дней..
-Семенов – Док уставился на Юрку- Видишь кирпичное здание, двести метров прямо?
— Да- Семенов подобрался.
— Это сельсовет, больница и библиотека в одном флаконе. Рядом растет малина и смородина. Сгоняй, нарви листьев, только выбирай позеленее, с чувством, не торопясь, без тли, клопов и пауков, а то страсть, как чаю горячего захотелось.. Пошарься там ещё, яблони вроде были когда-то..
Уходить не хотелось- было интересно, новая тайна, приключения, а уловка доктора Юрку не обманула ни капельки. Он медленно пошел по заросшей улице, внимательно прислушиваясь, но два опытных друга молчали, ожидая, когда лишние уши уйдут подальше. Обидевшись, Семенов ускорился, взяв курс на скрытое акциями и сиренью здание, краснеющее сквозь кустарник мрачным кирпичом.
За грибным царем- 2 ч10
Семенов проснулся в отличном настроении, совсем как раньше, в другой, той своей жизни, или в далёком детстве. Разбудил его крик петуха, возвещавшего, что уже наступил новый день. Небо еще пятнали колючие точки звезд, но верхушки сосен уже алели скорым восходом. Тело было залито энергией и силой под завязку, а Юрка потягиваясь, улыбнулся, вспоминая свой сон. В сновидении он охотился на каких-то крупных тварей в серых шкурах- опасных и ловких противников. То ли пещера, то ли подземелье, темное, жуткое, полное больно кусающихся врагов. Как же они испуганно пищали, когда Семенов рвал их своими мощными клыками, хватая за загривок и круша позвонки. Правда, иногда смущало необычное и непривычное положение тела в пространстве и грязно- белая шерсть на видимых частях оного. Но во сне он не придавал этому значения, отдаваясь азарту охоты.
Минут через двадцать, испуганный чем-то боец, дежуривший на кухне, притащил чайник и термос с кашей. Чайник доктор оставил, а кашу отправил обратно, наказав притащить побольше хлеба и меда. Ели они молча- Док размышлял о своем, а Юрка дулся из-за скудной кормежки.
В основной части пункта, за бревенчатыми стенами строений, раздался рык, рев и что-то невнятно- нецензурное, звучавшее длинно и переливчато. В полном экспрессии докладе Сморчка была затронута эволюция подчинённых, происхождение, вид и пол, а также способы размножения, все это было густо пересыпано цитатами из уставов и кодексов. Затем послышалась песня, притом, пели громко и старательно, топая от души сапогами по утрамбованному плацу. Юрка инстинктивно втянул шею- строевую он не любил. А вот Док внезапно развеселился и даже начал тихонько подпевать страдальцам. Он достал из рюкзака папку, полную пожелтевших бланков и чистых листов, карандаш, линейку и ластик. Так они и сидели- доктор увлечённо черкал непонятные числа, комкал и бросал бумагу под ноги, а Юрка смотрел на бегающих, после часового занятия шагистикой, бойцов, наворачивающих круги вокруг забора. Последний круг они бежали в химзащите подгоняемые Сморчком, а точнее палкой в его руке. Затем в округе все стихло. А на Семёнова нахлынули воспоминания: о доме, родителях друзьях и погибшем отряде. Он сидел и вздыхал, пока взбеленившийся Док, скомкав очередной листок, не выгнал его на улицу.
Юрка прогулялся по расположению, осматривая все подробно, удостоился кивка Сморчка, пьющего чай на террасе и кивнул в ответ, постеснявшись подойти ближе. Он спокойно вышел за периметр, пройдя сквозь ворота, мимо стоящего в бронике и каске часового. У кромки леса, под присмотром Иванова, личный состав, в количестве десяти рыл, копал окопы и пытался построить дзот. Семенову даже на мгновение захотелось присоединится, там было наверное весело. Он вернулся обратно к Доку и сидел, смотря на него печальными глазами. Где-то поблизости часто- часто зазвенел металл- отбивали косу, застучал топор по дереву, послышались матерные невнятные указания.
— Патронов мало – Юрка поскреб в затылке- Скука смертная тут..
— Сходи на склад к Иванычу, он выдаст- Док махнул рукой- Вон то строение, напротив сморчковских хором.
Семенов вздохнул, поднимаясь, а доктор щурясь, уже забыв о нем, переписывал с черновика столбцы цифр, готовясь идти к радисту.
Виктор Иваныч, или Сухарь, пропустил прилёт гостей, а также последующую за этим вечернюю суматоху. Пропустил он это по уважительной причине- в это время Иваныч предавался одной из своих тщательно лелеемых страстей, не без основания считая, что оные позволили остаться ему относительно вменяемым человеком в новом безумном мире. В расположении Сухаря просто не было- неделю назад, испросив отпуск, сдав ключи от склада Сморчку и выбрав лошадку посмирнее, он отправился на одно лесное озерцо. Дорога туда- в ад проще добраться, но зато какие там были караси… мммм. Пара штук закрывала сковороду полностью. Иваныч сидел бы там еще неделю, ночуя в маленькой избушке, но пролетевший неизвестный вертолёт, с нестандартного направления, посеял в его душе смутную тревогу, заставил его бросить отдых и кляня возможные козни врагов и недоброжелателей, Сухарь поспешно двинулся домой. Он добрался поздно ночью, грязный и уставший, краем уха слушая болтовню открывшего ворота часового. Узнав, что его тревога была ложной, Иваныч горестно вздохнул, печалясь о потерянном отдыхе и прервал рассказ на середине, не став дослушивать главное.
Утром настроение Сухаря заметно улучшилось. Вставал он рано, с петухами, делал зарядку, обливался холодной водой- привычка эта осталась с тех, мирных, давних времен. Гостей Иваныч, а точнее молодого парня, он срисовал сразу, проведя наблюдение вначале вооружённым взглядом, посредством бинокля, а затем уже просто через окно, когда тот шлялся по двору.
Вердикт Сухаря был однозначен- богато разодетый парнишка был сыном непростых родителей, возможно даже из столиц, типа потомок первых Семей. А то, что он оказался тут- объяснялось легко и просто: готовили парня к сытной должности, зарабатывая стаж и ценз. Делов-то, помотаться по далёким, но вполне безопасным местам, как нынешнее пристанище Виктора Ивановича, а в результате- в личном деле появляется строка об службе на границе, вылазках и рейдах на дикую территорию. Еще сынку можно устроить охоту с опытными бойцами на опасную тварь, что добавит очков отпрыску на службе. Косвенным доказательством выводов служил спутник юнца- небезызвестный Док- личность мутная и загадочная. Обычный доктор из дальнего гарнизона но вот упоминался и замечался он, иногда, рядом с такими людьми … Пробовал Иваныч пробить его, нарыть информации, подергав старые связи, но вовремя остановился, решив, что нынешняя тихая жизнь ему дороже.
Второй страстью Иваныча был кофе. Пусть зерна потеряли часть вкуса за десятилетия, но привычку это не убило. Каждый умный боец у Сморчка, отправленный в дальнюю разведку, знал- притащи упаковку- две Сухарю и мелкие ништяки, выданные сверх положенного и сильно скрашивающие унылую лесную жизнь, не заставят себя долго ждать.
Третьей страстью Иваныча было стереотипное стяжательство- сиречь воровство. Но не банальное- спер и спалился при проверке. Виктор Иванович крал вдумчиво и с расчетом. Сходилось все. Всегда. Сперев рулон портяночной ткани, он был доволен, как будто украл миллион в ранешнее время. И пусть через пару месяцев, при задержке снабжения, Сухарь щедро нарезал портянки бойцам из своей, как он лично считал, ткани, счастья от осознания совершенного это не умаляло.
Намолов кофе, Иваныч поставил турку на спиртовку и стал ждать клиента- жертва должна была обязательно попасть в его сети. Мальчик привык к другой жизни- местная скудность содержания обязана была толкнуть наивного юношу в безжалостные объятья старого лиса. Попивая горячий напиток, Иваныч строил легенду и образ- что-то типа: честный и принципиальный служака, пострадавший за правду, тайные интриги недоброжелателей, завистники и враги- главное побольше намёков, а лопух додумает нужное сам. Аккуратно сложенные на столе папки, ведомости, журналы и тетрадки должны были показывать занятость и важность Сухаря. Очки с простыми стёклами в тонкой золотой оправе- ум и солидность. За приоткрытым окном ревел медведем Сморчок, строя бойцов, а клиент все не шёл, выходить на улицу было чревато попаданием под горячую руку командования, так что пришлось убивать время почитывая подшивку «Рыболова».
Незнакомый стук в дверь заставил Иваныча победно улыбнуться- рыбка сама шла в сети. Ему осталось только разложить бумаги на столе и крикнуть- «Открыто».
— Здравствуйте, молодой человек, знали бы вы, как приятно видеть новые лица в нашем захолустье.. Что привело вас к нам? И надолго ли?
— Ну.. Я точно не скажу, возможно дня на три, может на неделю.. Док сказал, что у вас можно взять патроны для тренировок- Юрка осмелел от ободряющей улыбки Сухаря.
— Юрий Семенов- начал Юрка.. но был перебит Виктором Ивановичем, не давший договорить- Прекрасное, древнее княжеское имя. Ну-с, Юрий, диктуйте.
Семенов перечислял требуемое, смотря как Иваныч, надев очки, быстро пишет, макая перо в чернильницу. Тот, успевая писать мелким почерком, давал дельные замечания и советы по выбору, рекомендуя других, более качественных производителей.
— Прекрасный выбор, чувствуется опыт – посверкивая стеклышками, Сухарь улыбнулся- Ну, молодой человек, жду вас через недельку, не беспокойтесь, выдам все точно, как в аптеке.
Семенов стоял в немом изумлении- Как через неделю?
— Ну смотрите,- Иваныч усмехнулся – Сейчас я передам вашу заявку радисту, тот отправит ее в центр, там свяжутся с вашим нынешним местом службы, выяснят нормы положенного довольствия и прочего. Затем вас временно прикрепят к нам, я вам выдам требуемое, а расход нам компенсирует интендантская служба следующим завозом.
— Так долго? – Юрка расстроился.
Сухарь долго еще растекался, плетя кружева словесных сетей, не замечая, что собеседник обалдев, давно потерял нить разговора. Наконец, заткнувшись, он заметив состояние Семенова, отпустил его властным жестом на свободу, передав, заодно, поклон Доку. Обиженный на все Юрка скрылся за дверью, а Иваныч мысленно потирал лапки, ожидая возврата богатенького Буратино.
— Так точно- шутливо вытянулся Семенов..
Иваныч произвёл на Юрку хорошее впечатление и ему показалось, что Док наговаривает на Сухаря. Семенов вновь постучал в знакомую уже дверь и решительно шагнул через порог, смотря в честные и добрые глаза Сухаря.
— Это вам- оранжевая коробка легла на стол.
-Ммм?- Иваныч удивлённо поднял бровь- Что это?
— Это плата за патроны- Семенов с вызовом посмотрел на него.
— Молодой человек- голос вставшего Сухаря зазвенел металлом- Я тридцать лет на должностях, и никогда, позвольте вам сказать, никогда не пятнал свои руки взятками. Он гневно раздул ноздри и небрежно прикрыл папкой с документами аптечку.- Подите вон!
Будь Семёнов прежним, или не получи предупреждение от Дока, он скорее всего бы сбежал, а то бы и начал оправдываться, лепеча, что его не так поняли и это ошибка. Но сейчас он видел наигранность эмоций, точнее чуял- человек, стоящий перед ним был абсолютно спокоен. А вот Иваныч, кипя праведным гневом и предвкушающий поживу, забеспокоился. Вроде все шло как надо: лёгкая выволочка, примирение, взятие ценностей в дар и ответная благодарность- примерный сценарий развивался пока по плану. Сухарю совершенно не с руки было ссорится с родственником какой-нибудь шишки. А клиент, вдруг, замер, пойдя пятнами по бледному лицу. Иваныч с ужасом наблюдал, как глаза гостя заливает пульсирующая, страшная чернота.
Семенов с удивлением ощутил как тело немеет, теряя чувствительность. Злость и негодование от обмана, осознания вранья и гнили ушли, уступив место колючей боли в висках. Мысли стали быстрые и лёгкие, точнее не мысли, а картинки, мыслеобразы. Он вдохнул воздух- пахло приятно- пищей, страхом. Краски выцвели, мир стал черно- белым, резким. Слышно было стук сердца добычи, другие жертвы, еще не подозревая об появившемся охотнике, кричали и разговаривали на улице. Сонные, ленивые мухи медленно летали по комнате, садясь чёрными точками на стены и потолок. В этом месте, по первым прикидкам, хватало биомассы для завершения трансформации и Юрка, улыбнувшись, оперся руками об стол, втянув носом сладкий аромат близкого обеда, предвкушая затем, славную охоту на низших существ. Наваждение схлынуло внезапно- выдавленное чем то другим- сильным, холодным, безжалостным, рациональным. «Охотник» ушел на периферию, куда-то в глубину, оставив чувство лёгкого сожаления.
— Сесть, гнида- голос Семенова, тихий, скрипучий, заставил тело Иваныча исполнить команду быстрее, чем ее осознал мозг. А Юрка с ужасом осознал, что свое тело он не контролирует уже полностью. Тело само выпрямилось и теперь стояло, покачиваясь с пятки на носок. Семенов смотрел на жалкого подонка- он немало раздавил таких раньше, всесильных царьков, думающих, что у них все схвачено и что высокие покровители их защитят. Нет- его бойцы и он сам, не раз доказывали ошибочность их суждений.
Что видел Иваныч в глазах гостя, он и сам потом вспомнить не мог- толи ряды виселиц, толи вспышки выстрелов расстрельных команд. И вновь тело спасло глупый разум- Сухарь внезапно осознал себя в глубине склада, покрытым испариной, держа дрожащими пальцами мешок. Он сгребал пачки патронов не глядя на маркировки, щедро рассыпая боеприпас из повреждённых упаковок по некрашеному полу.
— Вот- испуганный Сухарь бухнул два туго набитых мешка на стол- Это вам, товарищ полковник, стреляйте на здоровье. Почему он назвал Семенова полковником, Сухарь и сам не знал- видимо, выверт психики, а может испуг и давящее, неприятное ощущение в голове поспособствовали этому. Иваныч стоял под прицелом немигающих глаз, чувствуя как мокрая рубашка прилипла к спине, боясь пошевелиться. Сухарь быстро говорил, горячась, оправдываясь, но увидев, что это не помогает, обречённо замолк, лишь шевеля высохшими губами. Он бессильно опустил руки и сдался, сломавшись, бездумно решив покорится судьбе. И страшная, тёмная фигура шагнула к зажмурившемуся и трясущемуся от страха старику.
— Осторожнее на ступеньке, товарищ полковник, давайте я вам помогу, а на счет патронов- не беспокойтесь, у нас их море, стреляйте сколь захотите. Спишем, первый раз что ли? – Иваныч мысленно застонал, проклиная свой язык- А какая тут охота и рыбалка… приезжайте потом, отдохнёте, в баньке попаритесь.. у нас тут и девки есть.. – осекшись, Сухарь закрыл ладошкой рот. Семенов молча забрал из ослабевшей руки второй мешок и неуклюже развернувшись, побрел к себе.
Идти было неудобно- хоть тело и начало слушаться, но было еще дубовым, мешки казались неподъёмными, а гадский дипломат норовил выскочить. Приходилось постоянно дёргать боком, чтоб вернуть его обратно. Семенов так и шёл, напугав своими телодвижениями выскочивших на него внезапно из закутка пару бойцов с граблями. Он дошел до навеса на последнем дыхании, бросив опостылевшую ношу у входа.
Волоча ноги, Юрка добрался до своей лежанки и с облегчением рухнул на нее. Он лежал минут десять без движения, приходя в себя.
— Отпустило? – это были первые слова, которые он услышал, когда в голове окончательно прояснилось.
— Хреново было, но сейчас вроде ничего, шеф- Семенов сел, осторожно покачав головой из стороны в сторону.
— Заголяй конечность, сейчас получишь дозу- Док был весел необычайно- Ну и радуйся, скоро свалим отсюда. Дня через два…
Доктор, набрав в шприц прозрачной жидкости из пузырька, впрыснул ее в другой, с каким-то жёлтым порошком. Укол в плечо был болючим- задёргало руку, сводя пальцы судорогой.
— Терпи боец- Док затащил мешки и подарок- Ого, с чего такая щедрость? Распродажа? Скидки по акции?
Кейс недолго сопротивлялся сильным пальцам и пытливому уму. Замки оказались кодовые- поэтому доктор их просто выломал. Заглянув внутрь, Док расхохотался.
— Что там? – Юрка сгорал от любопытства.
— Вещь отличная, но в просвещенных и испорченных цивилизацией местах, я бы ее не светил, особенно перед женщинами. Будет вызывать нездоровые ассоциации. Все по Фрейду прям.. И доктор развернул раскуроченный кейс к Семенову- а тот удивлённо ахнул. Здоровенный, безумно красивый на семеновский взгляд, воронёный револьвер. Он влюбился в него сразу, лишь почуяв, как удобно легла рукоять в руку.
— Откуда он тут взялся?
— Их вроде, в Вятских Полянах делали, видимо кто-то пошарился там, а потом неудачно для себя попался сморчковским парням с не скинутым хабаром, ну или у Сухаря на него что-то выменял, если был из своих..
— Виктор Иванович обещал найти патроны, говорит, что у него где-то были.
— Ладно, посиди минут тридцать, вдруг побочки вылезут, а я пока поработаю- составлю тебе график приёма лекарств и примерный рацион питания.
— Шеф, а кто такой Фрейд?- растирая больную руку, поинтересовался Юрка.
— Доктор, такой же как мы с тобой. Только он в головах любил ковыряться- доктор задумчиво затачивал карандаш.
— А где он живет? – как можно равнодушнее спросил Юрка, давая зарок, держатся от того места подальше.
— Нигде, умер он давно- доктор достал чистый лист- Семенов, помолчи немного, будь человеком.
Сидеть рядом с работающим Доком было скучно, но Семенов уже знал, как можно сократить время ожидания. Он надавил на рычажок находящийся на рамке своей новой игрушки, заставив пятизарядный барабан револьвера откинуться влево, а затем защелкнул его обратно, прокрутив, слушая божественные звуки работы механизма и замирая от восторга. Док спокойно выдержал лишь десяток повторений этой операции. Он с подозрением посмотрел в честные и наивные глаза Юрия, бесстрашно смотрящего в ответ и молча показал пальцем на выход.
— Ко мне. Бегом. Взять.- клекочущим, с паузами, голосом скомандовал им Юрка, наконец-то отпустив мешок.- Остальные. Работать. Проверю. На счет проверки он добавил из озорства- сам попадал в такие же ситуации, когда приходилось впахивать за себя и дядю.
Без мешка идти было легче, да и лекарство стало отпускать. Парочка на поверку оказалась не такая уж тупая- где стрельбище они знали и легко согласились проводить. Васька отпросился отлучится- «за ружжом и вообще, сказаться куда», так он объяснил. Догнал он Семенова с Петькой, уже у кромки леса, таща на себе два помповых дробовика и канистру литров на семь с водой. Васька, смущаясь и косясь на Юрку, оставил на приметном пне кусок хлеба с солью и вернулся, бормоча какой-то заговор. По дороге они разговорились. Парни, видя хорошее к ним отношение, вскоре перестали дичиться и наперебой стали делиться воспоминаниями, переживаниями и своими планами на будущее.
Ищу рассказ. Пикабу, надеюсь на тебя!
Уже много лет вспоминается рассказ, который прочитала в детстве, кажется, в журнале «Наука и жизнь». Думаю что рассказ был напечатан в середине или конце1980-х.
Мама через несколько лет заболевает и умирает. Но перед смертью оставляет своим дочерям письма, которые они должны открыть в день совершеннолетия.
И в день своего совершеннолетия старшая дочь, прочитав письмо, приходит к отцу в спальню и ныряет к нему под одеяло. До него тогда доходит, почему мама девочек приучала называть его по имени.
Помню рассказ очень хорошо. Не помню концовку). Наверное, этот рассказ повлиял на то, что мне до сих пор нравятся произведения на тему постапокалипсиса.
Если кто-нибудь подсказал бы автора, буду очень благодарна!
Лифт в преисподнюю. Глава 64. Ничтошум
Они шли по тёмной пещере вверх.
Никогда раньше эти «бывшие» не забирались в пещеры. И до момента обнаружения себя втроём в подъезде — не понимали, что они — это Они. Или что Они — это не они.
Не были Они. И вдруг стали.
Для каждого из «первых» вокруг появились не только стены, но и Такие же. Те, кто стали Они. Прекратили быть фоном вокруг, когда есть только ты и что-то сзади, слева, справа. Теперь каждый из этих «бывших» различал какую-то одинаковость в других. Как будто вокруг двигались кривые зеркала.
На границах памяти брезжили непонятные картинки. Сны. Там всё показывалось другим, там были пещеры. По ним ходила еда. И не пыталась убежать.
Наверное, каждый из них видел что-то подобное в своей голове. Поэтому Они и шли дальше.
Двигаться больно. Не двигаться смертельно.
Саша залез на перила, опираясь на стену и на плечо Маши. Одну ногу переставил на ручку ближайшей к перилам двери квартиры. Распределил равновесие. Медленно выпрямился. Ухватился руками за края люка. Понял, что не должен свалиться, и взялся за замок.
Шик-шрык — пошатываясь начал выуживать его из узкой петли.
Дымно. Глаза ещё не щиплет, но каждый вдох напоминает о пожаре.
Возня на первых этажах.
Все Они почуяли — еда может быть и в этой пещере.
Шуметь могло или ничто. Или еда.
Ничто — это когда прибегаешь на шум. А там ничего и не шумит. Или что-то шумит само по себе. Хлопает, катится или шуршит от того, что в то же время холодит щеку… Ничтошум.
Он всегда заканчивается не едой.
А шумящая еда — это еда. Пахнущий шум. Погоня. Карабканье. Выковыривание. Вытаскивание. Крик, скуление, дурной запах. Шум еды всегда заканчивается одним и тем же. Дёргающаяся еда, писк и звуки вроде «господи, господи… я же вам ничего не. ».
Шум сегодня — это и шум еды, и ничтошум.
Слишком много нового для этого дня. Так решил бы, если бы умел делать выводы, сметливый «первый», шедший по пещере вторым.
Саше почему-то снова захотелось жить. Зачем и как — не важно. Просто. Наверное, обычная генетика. Эволюционная закладка для размножения вида. Расхотелось умирать, а ради чего жить — непонятно. Может быть, мы никогда и не живем ради чего-то? Даже если вдруг так считаем. Всегда просто живём.
Маша пока ещё держалась. Безымянная гадость неотвратимо прогрызала её ДНК. Спасения не было. Но она не сдавалась.
Сейчас — придерживала Сашу за ноги, чтобы он не рухнул назад.
Вытащил замок. Повертел в руке, не понимая, что с ним делать. Засунул в карман, чтобы не греметь выбрасывая.
Иногда потряхивало. Движения напоминали о побоях. Лицо, кажется, начинало опухать. Или уже, наоборот, заканчивало. Шумело в голове.
«Так вот почему у всяких бойцов без правил и боксёров такие бешеные гонорары. Тут как и в алкоголизме — здоровье нужно».
Тяжелый люк открылся с третьего толчка.
— Фу, блин, — пыль и мелкий сор полетели в лицо. — И как мы туда полезем?
— Ты прыгай. Хватайся. Я ноги твои подтолкнуть попробую. А потом ты мне руку протянешь.
— Прыгать-то мне зачем? Я ж тут навернусь.
— Ну да, ну да, — задумалась. — Тогда хоть как-то вытянись там, ухватись за край.
— Да, ещё вот сюда, наверное, ногой можно упереться, — про едва выпирающий косяк двери в квартиру.
— Ладно. Только не рухни.
Тяжело вздохнул, собираясь с силами.
— А как ты на перила влезешь потом?
— Ну как-нибудь уж заберусь.
— Об дверь тоже пробуй тогда. Этими… ногами.
— Да-да, — ответила как-то растерянно.
Сметливый был «первым», который шёл вторым. Самый быстрый из их троицы не уверенно продвигался вперёд. Туповато тыкался в стены, двери, крутился на месте. Иногда что-то бил. А бывало, и просто трясся на месте.
Их подгнившие черепушки с трудом вырабатывали пещерный алгоритм. Теснота. Незнакомое чувство. Они привыкли к свободному пространству. Как когда-то человек, сменивший прерии на земляные жилища ради скота и съедобной травы.
Так и Они неосознанно собирались менять свои привычки. Ради еды. Загнанные в пещеру огнём. И голодом. Воздействие среды.
Последний «бывший» полз по пещере на четвереньках.
Каждый вел себя по-своему.
Когда ты основательно отпинан, то первое время особо не чувствуешь боли из-за того, что её блокирует адреналин. И прочая синтезированная телом химия. Это помогает выживать. Отбежать от хищника и приложить подорожник к ране. Но если убегать приходится дольше, и прибывают всё новые хищники — алгоритмы глючат. Где-то выделяется что-то лишнее, а то, что нужно, не выделяется. Или как-то так. И ты становишься больным заторможенным человеком.
Таким сейчас казался себе Саша.
— Да как я прыгну? Перила эти трясутся же.
— Саня, у тебя рожа уже как у пчеловода. Ты скоро разглядеть не сможешь куда прыгать-то.
— Ты своё-то лицо видела? Тебе пораньше меня прилетело! И некуда тут прыгать.
— Блин, так лезь же. За-ла-зий!
— Надо приноровиться. Если завалюсь сейчас, то уже всё.
— Если ты не полезешь сам, то я тебя сама завалю нафиг!
Обидчиво покосился на Машу.
Саша выпрямился. Дотронулся пальцами до потолка, превращающегося в квадрат пустоты. Повилял задом словно дряхлая кошка. Легонько, опять же с кошачьей грацией, подпрыгнул, чтобы влететь внутрь чердака. Противно скрипнули советские перила. В прыжке вытянул руку и схватился за внутренний край люка. Повис. Упёрся локтем другой руки, чтобы перестать раскачиваться. Немного подтянулся.
Наступил ногой на уголок двери. Другой на что-то случайно подвернувшееся в воздухе — голову Маши.
— Ага, — злорадно прохрипел в ответ.
Ещё подтянулся. Покряхтел. Несколькими рывками затащил своё тело на чердак.
Запах горелого здесь сопровождал аромат голубиного помёта и затхлости. Было очень тепло.
Сметливому хотелось есть.
Иначе. Не так как раньше. В нём уже давно начало бурлить что-то неизвестное. Горячее. Сообщавшее, что он не такой как вчера. Хотелось много еды. И если обычно мечталось о пахнущей, тёплой и шумной. То сейчас могла сгодиться любая.
«Первый», шедший вторым, остановился и присел, чтобы заглянуть в дергающийся глаз «Того», который лежал на ступеньках.
Обернулся. Темно. Чердак как чердак. Какие-то трубы. Косая крыша. Несколько окон. Пыль. Грязь. Дальний конец помещения с трудом различим.
— Ну теперь ты, давай, — прошептал Маше, скривившись от боли побитого тела.
Растерянно поглядела вниз на лестницу. Там уже виднелись вполне понятные тени. Шорканье. Возня. Хрип.
Но почему-то медленно. Как будто тоже опасались чего-то. Или не понимали, как подниматься по лестницам?
Женщина попробовала забраться на перила как Саша. Но не получалось. Тогда она на них села. Взялась за дверную ручку. Покрутилась на месте, пытаясь безопасно закинуть ногу под себя и встать. Но всё время чего-то не хватало, чтобы довести дело до конца.
— Что ты делаешь? — удивился Саша.
— Просто не хочу свалиться назад.
— Но ты так не залезешь. Делай как я.
— Да не могу я как ты, — зло прошептала. — Меня никто не поддерживает. У меня уже с равновесием плохо.
— А что я знала что ли? — Саше показалось, что его напарница по спасению готова расплакаться.
Растерялась. И паникует. Сил держаться не хватает.
Лежал и дёргал глазом.
Ещё один Такой же начал поедать Такого же.
Но в самом верху пещеры звала к себе шумом другая еда.
«Боже, как я от всего устал. Каждый шаг, движение — это неимоверная какая-то трудность. Всё, что может не получиться, не получается».
— Ладно говорю. Не реви.
— Да ты сам, мать твою, не реви! Где я реву? — посмотрела вниз, где шли «бывшие».
— Да давай ты уже забирайся. Даже отсюда их вижу.
Маша попробовала поставить трясущуюся ногу на перила. Та выбила барабанную дробь по деревяшке. Но не слетела, удержалась.
— Теперь руку на ручку двери, — раздражённым шёпотом сквозь зубы советовал Саша.
Плохо управляемая ладонь легла на ручку. Пальцы сжались. Но ручка поскрипывала от безостановочных подергиваний, с которыми женщина не могла справиться. Её глаза остекленели. Она подняла их на Сашу, ожидая нового совета.
Тот не сразу сообразил, почему Маша смотрит на него и не двигается.
— Правильно. Всё правильно. Теперь попробуй встать двумя ногами на эту перилину. А другой рукой или за неё держись. Или как-то себе помогай.
Сметливый откусывал понемногу. Старался. Пережёвывал.
Кости ломило. Казалось, что живот набит настолько, что вот-вот треснет, лопнет, и всё вывалится наружу. Но он всё равно ел. Даже когда остальные Такие же ушли наверх. Туда, где шуршала другая еда.
Маша несколько раз попыталась взобраться на перила, но из-за внезапно налетевшей на неё бешеной трясучки ничего не получалось. Один раз её нога съехала вперёд, и женщина чуть не свалилась в лестничный проём. Спасло то, что она держалась за ручку двери.
— Что? — подняла голову, на щеках слезы, губы сжаты в белую линию.
Она ответила ему только вялым движением остекленевших глаз.
Саша оглянулся на чердак. На первый взгляд ничего, что могло бы пригодиться. С шуршанием встал, чтобы рассмотреть получше, что лежит в углу.
— Не уходи. — услышал шёпот снизу.
«А может, и правда? Ну что ей уже будет? Всё равно для неё это конец. Последний день».
Посмотрел на свои руки.
«Да какая теперь разница? Кто меня осудит? Даже никто ничего не скажет. Потому что никто не узнает».
Саша сделал шаг вперёд.
Электрическая бригада гробовщиков. Глава 13
В пятиэтажке справа от меня, что-то рвануло, и ее левый фланг осыпался как карточный домик. Печально, но это довольно частое явление в трущобах. При постройке экономили не только на материалах здания, но и на коммуникациях. В том числе газовых. Событие настолько заурядное, что никто и не остановился. Даже не обернулся. А ведь там есть погибшие.
В будущем я постараюсь все это изменить, создать мир, котором будет чуть больше оттенков серого и может даже проклюнутся редкие цвета. Но до этого еще надо дожить.
— Какая удивительная ирония, Борис Фёдорович. Давным-давно ваш предок-тезка почти спас целую страну. Вам выпал уникальный шанс повторить его судьбу и даже не умереть в процессе.
— У меня к вам предложение. Предложение от которого вы не сможете отказаться.
Извините за задержку, диплом, все дела.
Ходит легенда что чем больше плюсов тем быстрее следующая глава.
