Рассказ а п чехова злоумышленник смотреть
Чехов Антон Павлович
Антон Павлович Чехов
Перед судебным следователем стоит маленький, чрезвычайно тощий мужичонко в пестрядинной рубахе и латаных портах. Его обросшее волосами и изъеденное рябинами лицо и глаза, едва видные из-за густых, нависших бровей, имеют выражение угрюмой суровости. На голове целая шапка давно уже нечесанных, путаных волос, что придает ему еще большую, паучью суровость. Он бос.
— Так ли всё это было, как объясняет Акинфов?
— Хорошо; ну, а для чего ты отвинчивал гайку?
— Ты это свое «чаво» брось, а отвечай на вопрос: для чего ты отвинчивал гайку?
— Для чего же тебе понадобилась эта гайка?
— Гайка-то? Мы из гаек грузила делаем.
— Мы, народ. Климовские мужики, то есть.
— Послушай, братец, не прикидывайся ты мне идиотом, а говори толком. Нечего тут про грузила врать!
— Для чего ты мне про шилишпера рассказываешь?
— Чаво? Да ведь вы сами спрашиваете! У нас и господа так ловят. Самый последний мальчишка не станет тебе без грузила ловить. Конечно, который непонимающий, ну, тот и без грузила пойдет ловить. Дураку закон не писан.
— Так ты говоришь, что ты отвинтил эту гайку для того, чтобы сделать из нее грузило?
— А то что же? Не в бабки ж играть!
— Но для грузила ты мог взять свинец, пулю. гвоздик какой-нибудь.
— Свинец на дороге не найдешь, купить надо, а гвоздик не годится. Лучше гайки и не найтить. И тяжелая, и дыра есть.
— Избави господи, ваше благородие! Зачем убивать? Нешто мы некрещеные или злодеи какие? Слава те господи, господин хороший, век свой прожили и не токмо что убивать, но и мыслей таких в голове не было. Спаси и помилуй, царица небесная. Что вы-с!
— А отчего, по-твоему, происходят крушения поездов? Отвинти две-три гайки, вот тебе и крушение!
Денис усмехается и недоверчиво щурит на следователя глаза.
— Да пойми же, гайками прикрепляется рельса к шпалам!
— Это мы понимаем. Мы ведь не все отвинчиваем. оставляем. Не без ума делаем. понимаем.
Денис зевает и крестит рот.
— Теперь, говорю, понятно, отчего в прошлом году сошел поезд с рельсов. Я понимаю!
— Когда у тебя делали обыск, то нашли еще одну гайку. Эту в каком месте ты отвинтил и когда?
— Это вы про ту гайку, что под красным сундучком лежала?
— Не знаю, где она у тебя лежала, но только нашли ее. Когда ты ее отвинтил?
— Я ее не отвинчивал, ее мне Игнашка, Семена кривого сын, дал. Это я про ту, что под сундучком, а ту, что на дворе в санях, мы вместе с Митрофаном вывинтили.
— С каким Митрофаном?
— С Митрофаном Петровым. Нешто не слыхали? Невода у нас делает и господам продает. Ему много этих самых гаек требуется. На каждый невод, почитай, штук десять.
— Послушай. 1081 статья уложения о наказаниях говорит, что за всякое с умыслом учиненное повреждение железной дороги, когда оно может подвергнуть опасности следующий по сей дороге транспорт и виновный знал, что последствием сего должно быть несчастье. понимаешь? знал! А ты не мог не знать, к чему ведет это отвинчивание. он приговаривается к ссылке в каторжные работы.
— Конечно, вы лучше знаете. Мы люди темные. нешто мы понимаем?
— Всё ты понимаешь! Это ты врешь, прикидываешься!
— Зачем врать? Спросите на деревне, коли не верите. Без грузила только уклейку ловят, а на что хуже пескаря, да и тот не пойдет тебе без грузила.
— Шилишпер у нас не водится. Пущаем леску без грузила поверх воды на бабочку, идет голавль, да и то редко.
Наступает молчание. Денис переминается с ноги на ногу, глядит на стол с зеленым сукном и усиленно мигает глазами, словно видит перед собой не сукно, а солнце. Следователь быстро пишет.
— Нет. Я должен взять тебя под стражу и отослать в тюрьму.
Денис перестает мигать и, приподняв свои густые брови, вопросительно глядит на чиновника.
— То есть, как же в тюрьму? Ваше благородие! Мне некогда, мне надо на ярмарку; с Егора три рубля за сало получить.
— В тюрьму. Было б за что, пошел бы, а то так. здорово живешь. За что? И не крал, кажись, и не дрался. А ежели вы насчет недоимки сомневаетесь, ваше благородие, то не верьте старосте. Вы господина непременного члена спросите. Креста на нем нет, на старосте-то.
Чехов «Злоумышленник»
Антон Павлович Чехов «Злоумышленник»
Перед судебным следователем стоит маленький, чрезвычайно тощий мужичонко в пестрядинной рубахе и латаных портах. Его обросшее волосами и изъеденное рябинами лицо и глаза, едва видные из-за густых, нависших бровей, имеют выражение угрюмой суровости. На голове целая шапка давно уже не чесанных, путаных волос, что придает ему еще большую, паучью суровость. Он бос.
— Денис Григорьев! — начинает следователь. — Подойди поближе и отвечай на мои вопросы. Седьмого числа сего июля железнодорожный сторож Иван Семенов Акинфов, проходя утром по линии, на 141-й версте, застал тебя за отвинчиванием гайки, коей рельсы прикрепляются к шпалам. Вот она, эта гайка. С каковою гайкой он и задержал тебя. Так ли это было?
— Так ли все это было, как объясняет Акинфов?
— Хорошо; ну, а для чего ты отвинчивал гайку?
— Ты это свое «чаво» брось, а отвечай на вопрос! для чего ты отвинчивал гайку?
— Коли б не нужна была, не отвинчивал бы, — хрипит Денис, косясь на потолок.
— Для чего же тебе понадобилась эта гайка?
— Гайка-то? Мы из гаек грузила делаем.
— Мы, народ. Климовские мужики, то есть.
— Послушай, братец, не прикидывайся ты мне идиотом, а говори толком. Нечего тут про грузила врать!
— Отродясь не врал, а тут вру. — бормочет Денис, мигая глазами. — Да нешто, ваше благородие, можно без грузила? Ежели ты живца или выполозка на крючок сажаешь, то нешто он пойдет ко дну без грузила? Вру. — усмехается Денис. — Черт ли в нем, в живце-то, ежели поверху плавать будет! Окунь, щука, налим завсегда на донную идет, а которая ежели поверху плавает, то ту разве только шилишпер схватит, да и то редко. В нашей реке не живет шилишпер. Эта рыба простор любит.
— Для чего ты мне про шилишпера рассказываешь?
— Чаво? Да ведь вы сами спрашиваете! У нас и господа так ловят. Самый последний мальчишка не станет тебе без грузила ловить. Конечно, который непонимающий, ну, тот и без грузила пойдет ловить. Дураку закон не писан.
— Так ты говоришь, что ты отвинтил эту гайку для того, чтобы сделать из нее грузило?
— А то что же? Не в бабки ж играть!
— Но для грузила ты мог взять свинец, пулю. гвоздик какой-нибудь.
— Свинец на дороге не найдешь, купить надо, а гвоздик не годится. Лучше гайки и не найтить. И тяжелая, и дыра есть.
— Избави господи, ваше благородие! Зачем убивать? Нешто мы некрещеные или злодеи какие? Слава те господи, господин хороший, век свой прожили и не токмо что убивать, но и мыслей таких в голове не было. Спаси и помилуй, царица небесная. Что вы-с!
-— А отчего, по-твоему, происходят крушения поездов? Отвинти две-три гайки, вот тебе и крушение!
Денис усмехается и недоверчиво щурит на следователя глаза.
— Да пойми же, гайками прикрепляется рельса к шпалам!
— Это мы понимаем. Мы ведь не все отвинчиваем. оставляем. Не без ума делаем. понимаем. — Денис зевает и крестит рот.
— В прошлом году здесь сошел поезд с рельсов, — говорит следователь. — Теперь понятно почему.
— Теперь, говорю, понятно, отчего в прошлом году сошел поезд с рельсов. Я понимаю!
— На то вы и образованные, чтобы понимать, милостивцы наши. Господь знал, кому понятие давал. Вы вот и рассудили, как и что, а сторож тот же мужик, без всякого понятия, хватает за шиворот и тащит. Ты рассуди, а потом и тащи! Сказано — мужик, мужицкий и ум. Запишите также, ваше благородие, что он меня два раза по зубам ударил и в груди.
— Когда у тебя делали обыск, то нашли еще одну гайку. Эту в каком месте ты отвинтил и когда?
— Это вы про ту гайку, что под красным сундучком лежала?
— Не знаю, где она у тебя лежала, но только нашли ее. Когда ты ее отвинтил?
— Я ее не отвинчивал, ее мне Игнашка, Семена кривого сын, дал. Это я про ту, что под сундучком, а ту, что на дворе в санях, мы вместе с Митрофаном вывинтили.
— С каким Митрофаном?
— С Митрофаном Петровым. Нешто не слыхали? Невода у нас делает и господам продает. Ему много этих самых гаек требуется. На каждый невод, почитай, штук десять.
— Послушай. 1081 статья уложения о наказаниях говорит, что за всякое с умыслом учиненное повреждение железной дороги, когда оно может подвергнуть опасности следующий по сей дороге транспорт и виновный знал, что последствием сего должно быть несчастье. понимаешь? знал! А ты не мог не знать, к чему ведет это отвинчивание. он приговаривается к ссылке в каторжные работы.
— Конечно, вы лучше знаете. Мы люди темные. нешто мы понимаем?
— Всё ты понимаешь! Это ты врешь, прикидываешься!
— Зачем врать? Спросите на деревне, коли не верите. Без грузила только уклейку ловят, а на что хуже пескаря, да и тот не пойдет тебе без грузила.
— Ты еще про шилишпера расскажи! — улыбается следователь.
— Шилишпер у нас не водится. Пущаем леску без грузила поверх воды на бабочку, идет голавль, да и то редко.
Наступает молчание. Денис переминается с ноги на ногу, глядит на стол с зеленым сукном и усиленно мигает глазами, словно видит перед собой не сукно, а солнце. Следователь быстро пишет.
— Мне идтить? — спрашивает Денис после некоторого молчания.
— Нет. Я должен взять тебя под стражу и отослать в тюрьму.
Денис перестает мигать и, приподняв свои густые брови, вопросительно глядит на чиновника.
— То есть, как же в тюрьму? Ваше благородие! Мне некогда, мне надо на ярмарку; с Егора три рубля за сало получить.
— В тюрьму. Было б за что, пошел бы, а то так. здорово живешь. За что? И не крал, кажись, и не дрался. А ежели вы насчет недоимки сомневаетесь, ваше благородие, то не верьте старосте. Вы господина непременного члена спросите. Креста на нем нет, на старосте-то.
— Я и так молчу. — бормочет Денис. — А что староста набрехал в учете, это я хоть под присягой. Нас три брата: Кузьма Григорьев, стало быть, Егор Григорьев и я, Денис Григорьев.
— Ты мне мешаешь. Эй, Семен! — кричит следователь. — Увести его!
— Нас три брата, — бормочет Денис, когда два дюжих солдата берут и ведут его из камеры. — Брат за брата не ответчик. Кузьма не платит, а ты, Денис, отвечай. Судьи! Помер покойник барин-генерал, царство небесное, а то показал бы он вам, судьям. Надо судить умеючи, не зря. Хоть и высеки, но чтоб за дело, по совести.
Злоумышленник.
Чехов А. П. Злоумышленник // Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Сочинения: В 18 т. / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Наука, 1974—1982.
Т. 4. [Рассказы, юморески], 1885—1886. — М.: Наука, 1976. — С. 84—87.
Перед судебным следователем стоит маленький, чрезвычайно тощий мужичонко в пестрядинной рубахе и латаных портах. Его обросшее волосами и изъеденное рябинами лицо и глаза, едва видные из-за густых, нависших бровей, имеют выражение угрюмой суровости. На голове целая шапка давно уже нечесанных, путаных волос, что придает ему еще большую, паучью суровость. Он бос.
— Денис Григорьев! — начинает следователь. — Подойди поближе и отвечай на мои вопросы. Седьмого числа сего июля железнодорожный сторож Иван Семенов Акинфов, проходя утром по линии, на 141-й версте, застал тебя за отвинчиванием гайки, коей рельсы прикрепляются к шпалам. Вот она, эта гайка. С каковою гайкой он и задержал тебя. Так ли это было?
— Так ли всё это было, как объясняет Акинфов?
— Хорошо; ну, а для чего ты отвинчивал гайку?
— Ты это свое «чаво» брось, а отвечай на вопрос: для чего ты отвинчивал гайку?
— Коли б не нужна была, не отвинчивал бы, — хрипит Денис, косясь на потолок.
— Для чего же тебе понадобилась эта гайка?
— Гайка-то? Мы из гаек грузила делаем.
— Мы, народ. Климовские мужики, то есть.
— Послушай, братец, не прикидывайся ты мне идиотом, а говори толком. Нечего тут про грузила врать!
— Отродясь не врал, а тут вру. — бормочет Денис, мигая глазами. — Да нешто, ваше благородие, можно без грузила? Ежели ты живца или выполозка на крючок сажаешь, то нешто он пойдет ко дну без грузила? Вру. — усмехается Денис. — Чёрт ли в нем, в живце-то, ежели поверху плавать будет! Окунь, щука, налим завсегда на донную идет, а которая ежели поверху плавает, то ту разве только шилишпер схватит, да и то редко. В нашей реке не живет шилишпер. Эта рыба простор любит.
— Для чего ты мне про шилишпера рассказываешь?
— Чаво? Да ведь вы сами спрашиваете! У нас и господа так ловят. Самый последний мальчишка не станет тебе без грузила ловить. Конечно, который непонимающий, ну, тот и без грузила пойдет ловить. Дураку закон не писан.
— Так ты говоришь, что ты отвинтил эту гайку для того, чтобы сделать из нее грузило?
— А то что же? Не в бабки ж играть!
— Но для грузила ты мог взять свинец, пулю. гвоздик какой-нибудь.
— Свинец на дороге не найдешь, купить надо, а гвоздик не годится. Лучше гайки и не найтить. И тяжелая, и дыра есть.
— Избави господи, ваше благородие! Зачем убивать? Нешто мы некрещеные или злодеи какие? Слава те господи, господин хороший, век свой прожили и не токмо что убивать, но и мыслей таких в голове не было. Спаси и помилуй, царица небесная. Что вы-с!
— А отчего, по-твоему, происходят крушения поездов? Отвинти две-три гайки, вот тебе и крушение!
Денис усмехается и недоверчиво щурит на следователя глаза.
— Да пойми же, гайками прикрепляется рельса к шпалам!
Денис зевает и крестит рот.
— В прошлом году здесь сошел поезд с рельсов, — говорит следователь. — Теперь понятно, почему.
— Теперь, говорю, понятно, отчего в прошлом году сошел поезд с рельсов. Я понимаю!
— На то вы и образованные, чтобы понимать, милостивцы наши. Господь знал, кому понятие давал. Вы вот и рассудили, как и что, а сторож тот же мужик, без всякого понятия, хватает за шиворот и тащит. Ты рассуди, а потом и тащи! Сказано — мужик, мужицкий и ум. Запишите также, ваше благородие, что он меня два раза по зубам ударил и в груди.
— Когда у тебя делали обыск, то нашли еще одну гайку. Эту в каком месте ты отвинтил и когда?
— Это вы про ту гайку, что под красным сундучком-лежала?
— Не знаю, где она у тебя лежала, но только нашли ее. Когда ты ее отвинтил?
— Я ее не отвинчивал, ее мне Игнашка, Семена кривого сын, дал. Это я про ту, что под сундучком, а ту, что на дворе в санях, мы вместе с Митрофаном вывинтили.
— С каким Митрофаном?
— С Митрофаном Петровым. Нешто не слыхали? Невода у нас делает и господам продает. Ему много этих самых гаек требуется. На каждый невод, почитай, штук десять.
— Послушай. 1081 статья уложения о наказаниях говорит, что за всякое с умыслом учиненное повреждение железной дороги, когда оно может подвергнуть опасности следующий по сей дороге транспорт и виновный знал, что последствием сего должно быть несчастье. понимаешь? знал! А ты не мог не знать, к чему ведет это отвинчивание. он приговаривается к ссылке в каторжные работы.
— Конечно, вы лучше знаете. Мы люди темные. нешто мы понимаем?
— Всё ты понимаешь! Это ты врешь, прикидываешься!
— Зачем врать? Спросите на деревне, коли не верите. Без грузила только уклейку ловят, а на что хуже пескаря, да и тот не пойдет тебе без грузила.
— Ты еще про шилишпера расскажи! — улыбается следователь.
— Шилишпер у нас не водится. Пущаем леску без грузила поверх воды на бабочку, идет голавль, да и то редко.
Наступает молчание. Денис переминается с ноги на ногу, глядит на стол с зеленым сукном и усиленно мигает глазами, словно видит перед собой не сукно, а солнце. Следователь быстро пишет.
— Мне идтить? — спрашивает Денис после некоторого молчания.
— Нет. Я должен взять тебя под стражу и отослать в тюрьму.
Денис перестает мигать и, приподняв свои густые брови, вопросительно глядит на чиновника.
— То есть, как же в тюрьму? Ваше благородие! Мне некогда, мне надо на ярмарку; с Егора три рубля за сало получить.
— В тюрьму. Было б за что, пошел бы, а то так. здорово живешь. За что? И не крал, кажись, и не дрался. А ежели вы насчет недоимки сомневаетесь, ваше благородие, то не верьте старосте. Вы господина непременного члена спросите. Креста на нем нет, на старосте-то.
— Я и так молчу. — бормочет Денис. — А что староста набрехал в учете, это я хоть под присягой. Нас три брата: Кузьма Григорьев, стало быть, Егор Григорьев и я, Денис Григорьев.
— Ты мне мешаешь. Эй, Семен! — кричит следователь. — Увести его!
— Нас три брата, — бормочет Денис, когда два дюжих солдата берут и ведут его из камеры. — Брат за брата не ответчик. Кузьма не платит, а ты, Денис, отвечай. Судьи! Помер покойник барин-генерал, царство небесное, а то показал бы он вам, судьям. Надо судить умеючи, не зря. Хоть и высеки, но чтоб за дело, по совести.
Впервые — «Петербургская газета», 1885, № 200, 24 июля, стр. 3, отдел «Летучие заметки», с подзаголовком: (Сценка). Подпись: А. Чехонте.
Включено в сборник «Пестрые рассказы», СПб., 1886; печаталось во всех последующих изданиях сборника.
Вошло в издание А. Ф. Маркса.
Правка рассказа при переизданиях была небольшой. Для «Пестрых рассказов» был лишь снят подзаголовок; во втором издании сборника Чехов трижды поправил реплики Дениса Григорьева, заменяя просторечную форму литературной («надо» вместо «надыть» и т. п.), две стилистические поправки внес для десятого издания и семь — для собрания сочинений.
В заметке «Сюжет рассказа „Злоумышленник“» В. А. Гиляровский рассказывал о встрече с Чеховым в подмосковном дачном местечке Краскове и о знакомстве с крестьянином Никитой Пантюхиным (Хромым), «великим мастером по ловле налимов», который использовал гайки вместо грузил:
«А. П. старался объяснить Никите, что отвинчивать гайки нельзя, что из-за этого может произойти крушение поезда, но это было совершенно непонятно мужику:
— Нешто я все гайки-то отвинчиваю? В одном месте одну, в другом — другую. Нешто мы не понимаем, что льзя, что нельзя!» («Чеховский юбилейный сборник», изд. И. Д. Сытина, М., 1910, стр. 369—370).
В критическом обозрении Л. Е. Оболенского «Обо всем» рассказ «Злоумышленник» отнесен к числу наиболее удачных и характерных рассказов Чехова: «Мелкие штрихи, иногда в одно слово, рисуют и быт и обстановку так ясно, что вы только удивляетесь этому уменью — свести в один крохотный фокус все необходимые детали, только самое необходимое, а в то же время взволновать и чувстве ваше и разбудить мысль: в самом деле, вглядитесь глубже в этого следователя и в этого мужика, ведь это два мира, оторванные от одной и той же жизни; оба русские, оба в существе не злые люди, и оба не понимают друг друга. Подумайте только над этим, и вы поймете, какая глубина содержания в этом крохотном рассказике, изложенном на двух с половиной страницах» («Русское богатство», 1886, № 12, стр. 171).
К. Арсеньев в статье «Беллетристы последнего времени» отметил: «В „Злоумышленнике“ чрезвычайно живо обрисован крестьянин, сделавшийся преступником сам того не зная и не понимая» («Вестник Европы», 1887, № 12, стр. 770).
Отзыв Л. Н. Толстого о «Злоумышленнике» был сообщен Чехову И. Л. Толстым; письмо И. Л. Толстого к Чехову — в т. III наст. изд., стр. 537.
По воспоминаниям Горького, Толстой восхищался «изящной правдою приемов письма» Чехова и ставил в пример молодым литераторам «такие превосходные и глубокие вещи Чехова, каковы: „Тиф“, „Душечка“, „Припадок“, „Злоумышленник“, „Дуэль“ и многие другие» («М. Горький и А. Чехов. Переписка, статьи, высказывания». М., 1951, стр. 161).
При жизни Чехова рассказ был переведен на болгарский, венгерский, немецкий, сербскохорватский, словацкий и чешский языки.
Антон Чехов
«ЗЛОУМЫШЛЕННИК»
«ЗЛОУМЫШЛЕННИК»
Перед судебным следователем стоит маленький, чрезвычайно тощий мужичонко в пестрядинной рубахе и латаных портах. Его обросшее волосами и изъеденное рябинами лицо и глаза, едва видные из-за густых, нависших бровей, имеют выражение угрюмой суровости. На голове целая шапка давно уже нечесанных, путаных волос, что придает ему еще большую, паучью суровость. Он бос.
— Так ли всё это было, как объясняет Акинфов?
— Хорошо; ну, а для чего ты отвинчивал гайку?
— Ты это свое «чаво» брось, а отвечай на вопрос: для чего ты отвинчивал гайку?
— Для чего же тебе понадобилась эта гайка?
— Гайка-то? Мы из гаек грузила делаем.
— Мы, народ. Климовские мужики, то есть.
— Послушай, братец, не прикидывайся ты мне идиотом, а говори толком. Нечего тут про грузила врать!
— Для чего ты мне про шилишпера рассказываешь?
— Чаво? Да ведь вы сами спрашиваете! У нас и господа так ловят. Самый последний мальчишка не станет тебе без грузила ловить. Конечно, который непонимающий, ну, тот и без грузила пойдет ловить. Дураку закон не писан.
— Так ты говоришь, что ты отвинтил эту гайку для того, чтобы сделать из нее грузило?
— А то что же? Не в бабки ж играть!
— Но для грузила ты мог взять свинец, пулю. гвоздик какой-нибудь.
— Свинец на дороге не найдешь, купить надо, а гвоздик не годится. Лучше гайки и не найтить. И тяжелая, и дыра есть.
— Избави господи, ваше благородие! Зачем убивать? Нешто мы некрещеные или злодеи какие? Слава те господи, господин хороший, век свой прожили и не токмо что убивать, но и мыслей таких в голове не было. Спаси и помилуй, царица небесная. Что вы-с!
— А отчего, по-твоему, происходят крушения поездов? Отвинти две-три гайки, вот тебе и крушение!
Денис усмехается и недоверчиво щурит на следователя глаза.
— Да пойми же, гайками прикрепляется рельса к шпалам!
— Это мы понимаем. Мы ведь не все отвинчиваем. оставляем. Не без ума делаем. понимаем.
Денис зевает и крестит рот.
— Теперь, говорю, понятно, отчего в прошлом году сошел поезд с рельсов. Я понимаю!
— Когда у тебя делали обыск, то нашли еще одну гайку. Эту в каком месте ты отвинтил и когда?
— Это вы про ту гайку, что под красным сундучком лежала?
— Не знаю, где она у тебя лежала, но только нашли ее. Когда ты ее отвинтил?
— Я ее не отвинчивал, ее мне Игнашка, Семена кривого сын, дал. Это я про ту, что под сундучком, а ту, что на дворе в санях, мы вместе с Митрофаном вывинтили.
— С каким Митрофаном?
— С Митрофаном Петровым. Нешто не слыхали? Невода у нас делает и господам продает. Ему много этих самых гаек требуется. На каждый невод, почитай, штук десять.
— Послушай. 1081 статья уложения о наказаниях говорит, что за всякое с умыслом учиненное повреждение железной дороги, когда оно может подвергнуть опасности следующий по сей дороге транспорт и виновный знал, что последствием сего должно быть несчастье. понимаешь? знал! А ты не мог не знать, к чему ведет это отвинчивание. он приговаривается к ссылке в каторжные работы.
— Конечно, вы лучше знаете. Мы люди темные. нешто мы понимаем?
— Всё ты понимаешь! Это ты врешь, прикидываешься!
— Зачем врать? Спросите на деревне, коли не верите. Без грузила только уклейку ловят, а на что хуже пескаря, да и тот не пойдет тебе без грузила.
— Шилишпер у нас не водится. Пущаем леску без грузила поверх воды на бабочку, идет голавль, да и то редко.
Наступает молчание. Денис переминается с ноги на ногу, глядит на стол с зеленым сукном и усиленно мигает глазами, словно видит перед собой не сукно, а солнце. Следователь быстро пишет.
— Нет. Я должен взять тебя под стражу и отослать в тюрьму.
Денис перестает мигать и, приподняв свои густые брови, вопросительно глядит на чиновника.
— То есть, как же в тюрьму? Ваше благородие! Мне некогда, мне надо на ярмарку; с Егора три рубля за сало получить.
— В тюрьму. Было б за что, пошел бы, а то так. здорово живешь. За что? И не крал, кажись, и не дрался. А ежели вы насчет недоимки сомневаетесь, ваше благородие, то не верьте старосте. Вы господина непременного члена спросите. Креста на нем нет, на старосте-то.
ЗЛОУМЫШЛЕННИКИ
Когда половой перечислил ему те немногие кушанья, какие можно достать.
ЗНАКОМЫЙ МУЖЧИНА
Прелестнейшая Ванда, или, как она называлась в паспорте, почетная гра.
Злоумышленники.
Чехов А. П. Злоумышленники: (Рассказ очевидцев) // Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Сочинения: В 18 т. / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Наука, 1974—1982.
Т. 6. [Рассказы], 1887. — М.: Наука, 1976. — С. 286—289.
Когда половой перечислил ему те немногие кушанья, какие можно достать в трактире, он подумал и сказал:
— В таком случае дай нам две порции щей со свежей капустой и цыпленка, да спроси у хозяина, нет ли у вас тут красного вина.
Затем все видели, как он поглядел на потолок и сказал, обращаясь к половому:
— Удивительно, как много у вас мух!
Когда ему подали щи, к его столу подошла еще новая, столь же незнакомая личность с лысиной, с бритым лицом и в золотых очках. Этот новый господин был одет в шёлковый костюм и тоже имел золотые часы. Всё время он говорил по-французски, с любопытством осматривал кушанья и посетителей, так что нетрудно было узнать в нем иностранца. Кто он, откуда и зачем пожаловал в наш город, мы тоже не знали.
Съевши первую ложку щей, он, то есть тот, у которого была булавка с жемчужиной, покрутил головой и сказал насмешливо:
— Эти балбесы умудряются даже свежей капусте придавать запах тухлятины. Невозможно есть. Послушай, любезный, неужели у вас тут все живут по-свински? Во всем городе нельзя достать порцию мало-мальски приличных щей. Это удивительно!
— Я не просил щей с прусаками. Блван.
— Сударь, — ответил половой, — ведь не я его в щи посадил, а он сам туда попал. А вы не извольте беспокоиться: тараканы не кусаются.
Потребовав после цыпленка лист бумаги и карандаш, он стал рисовать какие-то круги и писать цифры. Иностранец не соглашался и долго спорил с ним, мотая в знак несогласия головой. Лист, исписанный кругами и цифрами, до сих пор хранится у хозяина трактира; штатный смотритель уездных училищ, которому хозяин показывал этот лист, долго смотрел на круги, потом вздохнул и сказал: «Темна вода во облацех!» Расплачиваясь за обед, он, то есть тот, у которого была в галстуке жемчужина, дал половому новую пятирублевую бумажку. Настоящая это бумажка или фальшивая, нам неизвестно, так как посмотреть на нее мы не догадались.
— Послушай, в котором часу утра вы отворяете трактир? — спросил он у полового.
— Отлично. Завтра в пять часов утра мы придем пить чай. Приготовишь порцию, только без мух. А тебе известно, что будет завтра утром? — спросил он, лукаво подмигнув глазом.
— А! Завтра утром вы будете поражены и ошеломлены.
Пригрозив таким образом, он, смеясь, сказал что-то иностранцу и вместе с ним вышел из трактира. Оба они ночевали у Марфы Егоровны, одинокой, благочестивой вдовы, которая нисколько не виновата и не могла быть соучастницей. Теперь она всё время плачет, боясь, что ее заберут. Зная ее образ мыслей, мы удостоверяем, что она не виновата. К тому же, судите сами, разве она, пуская к себе постояльцев, могла знать заранее, какие у них мысли?
На другой день утром, ровно в пять часов, незнакомцы были уже в трактире. В этот раз они явились с портфелями, книгами и какими-то футлярами странной формы. В их речах и движениях были заметны волнение и спешка. Он, то есть не иностранец, сказал:
— С северо-запада идет туча. Как бы она нам не помешала!
Выпив стакан чаю, он позвал хозяина трактира и приказал ему поставить около трактира на площади стол и два стула. Хозяин, человек необразованный, хотя предчувствовал недоброе, но исполнил это приказание. Незнакомцы забрали свои вещи и, выйдя из трактира, сели около стола на стулья. Расселись среди площади при всем народе— как это глупо! О чем-то говоря между собою, они разложили на столе бумаги, чертежи, черные стекла и какие-то трубки. Когда хозяин несмело подошел к ним и нагнулся к столу, то он, то есть тот, у которого была жемчужина, отстранил его рукой и сказал:
— Не суй своего толстого носа куда не следует.
Затем он взглянул на часы и, сказав что-то иностранцу, стал смотреть в темное стекло на солнце. Иностранец взял одну из трубок и стал смотреть туда же. Вскоре после этого произошло страшное, доселе невиданное несчастье. Мы все вдруг стали замечать, что небо и земля начали темнеть, как от приближающейся грозы. Когда же иностранец положил трубку и, что-то быстро записав, взял в руки темное стекло, мы услышали, как кто-то крикнул:
— Господа, солнце закрывается!
Действительно, что-то черное, очень похожее на сковороду, надвигалось на солнце и заслоняло его от земли. Видя, что уже нет половины солнца и что все-таки незнакомцы продолжают свои странные действия, некоторые из нас обратились к городовому Власову и сказали ему:
— Городовой, что же ты не обращаешь внимания на беспорядок?
— Солнце не в моем участке.
Благодаря такой халатности местных властей скоро мы увидели, что исчезло всё солнце. Наступила ночь, а куда девался день, никому не известно. На небе появились звезды. От такого несвоевременного наступления ночи в нашем городе произошли следующие события. Все мы страшно испугались и пришли в смятение. Не зная, что делать, мы в ужасе бегали по площади и, толкая друг друга, кричали: «Городовой! Городовой!» Коровы, быки и лошади (в это время у нас была скотская ярмарка), задрав хвосты и ревя, в страхе носились по городу, пугая жителей. Собаки выли. Клопы в трактирных номерах, вообразив, что настала ночь, вылезли из щелей и принялись жалить спящих. Дьякон Фантасмагорский, который в это время вез к себе из огорода огурцы, ужаснувшись, выскочил из телеги и спрятался под мост, а его лошадь въехала с телегой в чужой двор, где огурцы были съедены свиньями. Акцизный Льстецов, ночевавший не дома, а у соседки (в интересах правосудия мы не можем скрыть эту подробность), выскочил на улицу в одном нижнем белье и, вбежав в толпу, закричал диким голосом:
— Спасайся, кто может!
Многие дамы, разбуженные шумом, выскочили на улицу, не надев даже башмаков. Произошло еще много такого, что мы решимся рассказать только при закрытых дверях. Не испугались и сохранили присутствие духа одни только пожарные, которые в это время крепко спали, что мы и спешим удостоверить. Всё это произошло 7-го августа утром.
Незнакомцы же, напакостивши таким образом, уложили свои бумаги в портфели и, когда солнце показалось вновь, сели в коляску и укатили неизвестно куда. Кто они, мы до сих пор не знаем. Сообщаем их приметы. Он, то есть тот, у которого была булавка с жемчужиной: рост средний, лицо чистое, подбородок умеренный, на лбу морщины; иностранец: рост средний, телосложение полное, лицо бритое, чистое, подбородок умеренный, издали похож на помещика Карасевича; близорук, почему и носит очки.
Не австрийские ли это шпионы?
1 «свинья» ( франц. cochon).
Впервые — «Осколки», 1887, № 32, 8 августа (ценз. разр. 7 августа), стр. 4. Подпись: А. Чехонте.
Вошло с несколькими стилистическими поправками в сборник «Невинные речи», М., 1887.
Сохранилась вырезка из «Осколков» с пометой: «NB. В полное собрание не войдет. А. Чехов» ( ГБЛ ).
Печатается по тексту сборника.
Рассказ написан по случаю ожидавшегося 7 августа 1887 г. солнечного затмения. 12 августа Чехов сообщал Ф. О. Шехтелю: «У нас было затмение. В 32 № „Осколков“ я заплатил дань этому величественному явлению».
Ряд книг и статей, опубликованных в 1887 г. в связи с затмением 7 августа, свидетельствует о том, что юмористически описанное Чеховым происшествие имело вполне реальную основу. Так, в рецензии на книгу И. А. Клейбера «Затмение солнца 7 августа 1887 г.» (СПб., «Посредник», 1887) говорилось, что задача книги: «Предупредить в народе неверные толки и суеверные страхи. » («Русская мысль», 1887, № 7, стр. 436). В статье Клейбера «Солнечное затмение 7-го августа 1887 г.» с той же целью приводились поверья о затмении, рассказывалось о впечатлении, производимом солнечным затмением на дикие племена, многие из которых «думают, что солнечное затмение предвещает наступление конца света» («Русское богатство», 1887, № 3, стр. 65).
В той же статье Клейбера и в статье Д. И. Менделеева «Воздушный полет из Клина во время затмения» («Северный вестник», 1887, № 11—12) говорилось, что наблюдения удобнее всего вести в России, поэтому к России уже давно привлечено внимание астрономов разных стран. В «Инструкции для наблюдения во время солнечного затмения 7-го августа» («Русское богатство», 1887, № 3) рекомендовалось вести наблюдения над растениями и животными и пояснялось, что «влияние солнечного затмения на насекомых может выразиться ‹. › в приостановке деятельности и движения у многих дневных видов ‹. › в проявлении деятельности у видов ночных и сумеречных, которое может обусловить и самое их появление» (стр. 104).
