История боя, в котором наши бойцы и американцы смогли оценить боевые качества друг друга
На экраны страны вышел фильм «Балканский рубеж», который уже окрестили фантазией на тему «геройского участия России в сербской войне». Картину приурочили к 20-летию операции НАТО «Союзная сила» — варварских бомбардировок Североатлантическим альянсом Белграда и других мирных городов братской страны.
Напомним, тогда в ответ на военные преступления звездно-полосатых генералов и их европейских «шестерок» отреагировал только премьер-министр Евгений Примаков, который развернул свой самолет над Атлантикой, отменив визит в США. А российские миротворцы своим броском на Приштину, по словам Ельцина, «щелкнули по носу Клинтону».
Возможно, окажись на месте ельцинской «территории 404» нынешняя сильная Россия ситуация в Югославии развивалась по другому сценарию. А там, глядишь, не было бы агрессии США против Ирака, уничтожения Ливии, трагедии в Сирии, расцвета терроризма, миграционного цунами в Европе и так далее. Но история не терпит сослагательного наклонения, разве что в кино.
Между тем, в югославской войне был реальный эпизод, когда русские десантники по полной программе «наказали» албанских боевиков, причем свидетелем и даже активным участником того боя был американец Марк Джакония, сержант Сил специальных операций США (отряд 8B). В книге «One Green Beret („Один Зеленый берет“ — авт.)», которая вышла в 2018 году, он рассказал о своем боевом братстве с российским спецназом, который, по словам Джакония, являлся эквивалентом американских «морских котиков».
«Русский был смертельно ранен в верхнюю часть лица, и выходное отверстие виднелось на задней части его головы, — пишет Джакония. — …я видел, как осколок черепа, покрытый волосами, качался на обрывке кожи. Русские были потрясены из-за потери товарища, некоторые из них не стесняясь, рыдали, когда покойного бойца забирал вертолет».
Что интересно: командир американского отряда 8B ССО свободно говорил по-русски, поскольку был выпускником Defense Language Institute — пентагоновского института иностранных языков, в котором готовили военных переводчиков на случай войны с потенциальными врагами. Джакония пишет, что русские и американские спецназовцы были «горячими спорщиками», но отлично ладили друг с другом. Кроме того, в беседах выяснилось, что у них похожи личные и служебные проблемы.
«Масштабы взаимопонимания, которое мы построили с русскими, были невероятными, у нас все время были откровенные мужские разговоры», — подчеркивает американский сержант в своих мемуарах.
Случайно или нет, но через несколько дней после жаркой баньки был убит албанским снайпером российский солдат. Десантники и «зеленые береты» создали совместный пограничный патруль и провели рейд по проселочным дорогам. «Русские обнаружили 25-летнего албанца с боеприпасами и увезли его к себе. В течение часа они узнали точное местоположение базового лагеря UÇPMB, в котором, по словам задержанного, было около 80 бойцов, — пишет Джакония. — Мой адреналин вскипел, когда командир сказал, что пришло время действовать».
В ходе разговора между русским и американским офицерами было решено «закатать» лагерь боевиков. Совместный отряд, преодолев густой сосновый лес, оказался перед воротами с надписью «СТОП. UÇPMB». Охранник с автоматом АК-47, увидев спецназовцев из двух ядерных сверхдержав вместе, настолько растерялся, что не смог поднять тревогу. Десантники передали боевика «зеленым беретам» и сказали, что «теперь в дело пойдут только они». А рейнджеры заняли позицию в лесу на случай, если албанцы попытаются прорваться.
Вскоре послышались крики на албанском языке и шум интенсивной перестрелки. «Все мое тело напряжено, и я так сильно сжал зубы, что чувствовал, как сводит челюсть. … Страх оказаться застреленным охватил меня. Но вскоре меня охватил гнев, когда я вспомнил о мертвом русском солдате», — так описывал свое тревожное состояние автор книги «One Green Beret».
Марк Джакония был стрелком автоматического гранатомета Mk 19, установленного на бронетранспортере. Когда он увидел бегущих с автоматами албанцев, отрыл огонь на поражение, покрыв все пространство перед собой потоком 40-мм гранат. Менее чем через минуту капитан приказал остановиться. «Лес передо мной дымился, и ветви все еще падали с деревьев», — вспоминает сержант.
Когда повели пленных албанцев, они смотрели на американцев с укоризной, после чего Джакония неожиданно испытал чувство вины перед ними. Таким скоротечным оказался для сержанта первый реальный бой.
Несколько иначе смотрит на эту операцию бывший спецназовец-снайпер Джек Мерфи, автор книги о современных войнах «Законы Мерфи». Он, оценивая атаку русских десантников на лагерь UÇPMB, призывает американцев не героизировать наших бойцов. «Они захватили албанских повстанцев, тех, кому повезло уцелеть в „мясорубке“, а сам лагерь UCPMB был выведен из строя навсегда», — пишет Джек Мерфи и приводит слова сержанта Джакония, что русские солдаты хорошо стреляют, заботятся о своем оружии и снаряжении, всегда в отличной форме и очень дисциплинированы. Но самое главное, русские имеют интуицию, которая помогает им в тактике ведения боя.
Исповедь лейтенанта морской пехоты США. Прочитайте, не поленитесь, мне очень понравилось. О том как Русские спасли Американцев.
Меня зовут Майкл Фогетти, я – капитан Корпуса морской пехоты США в отставке. Недавно я увидел в журнале фотографию русского памятника из Трептов-парка в Берлине и вспомнил один из эпизодов своей службы. Мой взвод после выполнения специальной операции получил приказ ждать эвакуации в заданной точке, но попасть в эту точку мы так и не смогли.
В районе Золотого Рога, как всегда, было жарко во всех смыслах этого слова. Местным жителям явно было мало одной революции. Им надо было их минимум три, пару гражданских войн и в придачу – один религиозный конфликт. Мы выполнили задание и теперь спешили в точку рандеву с катером, на котором и должны были прибыть к месту эвакуации.
Но нас поджидал сюрприз. На окраине небольшого приморского городка нас встретили суетливо толкущиеся группки вооруженных людей. Они косились на нас, но не трогали, ибо колонна из пяти джипов, ощетинившаяся стволами М-16 и М-60, вызывала уважение. Вдоль улицы периодически попадались легковые автомобили со следами обстрела и явного разграбления, но именно эти объекты и вызывали основной интерес пейзан, причем вооруженные мародеры имели явный приоритет перед невооруженными.
У нас было плавсредство, готовое к походу, и прекрасно замаскированный катер, но туда могли поместиться только мы. Бросить на произвол судьбы женщин и детей мы не имели права. Я обрисовал парням ситуацию и сказал, что остаюсь здесь и не вправе приказывать кому-либо из них оставаться со мной, и что приказ о нашей эвакуации в силе и катер на ходу.
Но, к чести моих ребят, остались все. Я подсчитал наличные силы: 29 «марин», включая меня, 7 демобилизованных французских легионеров и 11 матросов с затонувшего парохода, две дюжины добровольцев из гражданского контингента. Порт во времена Второй мировой войны был перевалочной базой, и несколько десятков каменных пакгаузов, окруженных солидной стеной с башенками и прочими архитектурными излишествами прошлого века, будто сошедшими со страниц Киплинга и Буссенара, выглядели вполне солидно и пригодно для обороны.
Вот этот комплекс и послужил нам новым фортом Аламо. Плюс в этих пакгаузах были размещены склады с ооновской гуманитарной помощью, там же были старые казармы, в которых работали и водопровод, и канализация. Конечно, туалетов было маловато на такое количество людей, не говоря уже о душе, но лучше это, чем ничего. Кстати, половина одного из пакгаузов была забита ящиками с неплохим виски. Видимо, кто-то из чиновников ООН делал тут свой небольшой гешефт. Т. е. вся ситуация, помимо военной, была нормальная, а военная ситуация была следующая…
На данный момент мы могли им противопоставить 23 винтовки М-16, 6 пулеметов М-60, 30 китайских автоматов Калашникова и пять жутких русских пулеметов китайского же производства с патронами 50-го калибра. Они в главную очередь и помогали нам удержать противника на должном расстоянии, но патроны к ним кончались прямо-таки с ужасающей скоростью.
Французы сказали, что через 10-12 часов подойдет еще один пароход, и даже в сопровождении сторожевика, но эти часы надо было еще продержаться. А у осаждающих был один большой стимул в виде складов с гуманитарной помощью и сотен белых женщин. Все виды этих товаров здесь весьма ценились. Если они додумаются атаковать одновременно и с юга, и с запада, и с севера, то одну атаку мы точно отобьем, а вот на вторую уже может не хватить боеприпасов. Рация наша схлопотала пулю, когда мы еще только подъезжали к порту, а уоки-токи «били» практически только на несколько километров. Я посадил на старый маяк вместе со снайпером мастер-сержанта Смити, нашего «радиобога». Он там что-то смудрил из двух раций, но особого толку от этого пока не было.
У противника не было снайперов, и это меня очень радовало. Город находился выше порта, и с крыш некоторых зданий территория, занимаемая нами, была как на ладони, но планировка города работала и в нашу пользу. Пять прямых улиц спускались аккурат к обороняемой нами стене и легко простреливались с башенок, бельведеров и эркеров… И вот началась очередная атака. Она была с двух противоположных направлений и достаточно массированной.
Внезапно на мою рацию поступил вызов от Смити:
— Сэр. У меня какой-то непонятный вызов, и вроде от русских. Требуют старшего. Позволите переключить на вас?
— А почему ты решил, что это – русские?
— Они сказали, что нас вызывает «солнечная Сибирь», а Сибирь – она вроде бы в России…
— Валяй, – сказал я и услышал в наушнике английскую речь с легким, но явно русским акцентом.
— Могу я узнать, что делает United States Marine Corps на вверенной мне территории? – последовал вопрос.
— Здесь – Marine First Lieutenant Майкл Фогетти. С кем имею честь?» – в свою очередь, поинтересовался я.
— Ты имеешь честь общаться, лейтенант, с тем, у кого, единственного в этой части Африки, есть танки, которые могут радикально изменить обстановку. А зовут меня «Tankist».
— Отметьте позиции противника красными ракетами и ждите. Когда в зоне вашей видимости появятся танки, это и будем мы. Но предупреждаю: если последует хотя бы один выстрел по моим танкам – все то, что с вами хотят сделать местные пейзане, покажется вам нирваной по сравнению с тем, что сделаю с вами я.
Когда я попросил уточнить, когда именно они подойдут в зону прямой видимости, русский офицер поинтересовался, не из Техаса ли я, а получив отрицательный ответ, выразил уверенность, что я знаю, что Африка больше Техаса, и нисколько на это не обижаюсь.
Я поймал себя на мысли, что не хотел бы быть мишенью русской танковой атаки, и даже будь со мной весь батальон с подразделениями поддержки, для этих стремительных бронированных монстров с красными звездами мы не были бы серьезной преградой. И дело было вовсе не в огневой мощи русских боевых машин. Я в
Афганские моджахеды о советских воинах: «Русские были настоящими солдатами, а американцы — трусы»
Представляем на ваш суд выдержки из интервью с афганскими моджахедами, которые воевали с советскими солдатами в годы Афганской войны.
Сержант афганской армии Сардарули, будучи еще подростком, обстреливал из засады советские колонны: «Русские были настоящими солдатами, а американцы — трусы. Зря мы с вами воевали. Шурави здесь много построили, американцы же ничего не делают. Американцы сами настраивают людей против себя. Было немало случаев, когда от их снарядов гибли мирные жители. А в боях с талибами («Движение Талибан», запрещено в РФ) часто пускают афганскую армию вперед, а потом накрывают артиллерийским огнем всех без разбора — и врагов, и союзников».
Директор Дома афганской печати Зия Бумия: «Вот встает русский солдат во весь рост, идет прямо на тебя и стреляет в упор. Вот это воин! И добрые, доверчивые… А мы до сих пор помним доброту русских, и как они здесь работали. От русских остались микрорайоны с крепкими домами, где выросли наши дети и внуки, дорога на Саланг, электростанции, даже вот это здание, где мы сидим. Правда, и мины остались. Хорошие у вас минеры. Советские мины до сих пор с нами воюют… А вот от американцев ничего не останется. Они привезли с собой контейнеры для жилья, а будут уезжать, соберут и вывезут. Когда американцы организовали и спонсировали моджахедов против советских войск, пакистанские религиозные деятели вели пропаганду против русских: мол, для «шурави» нет ничего святого. Они могут переспать и с матерью, и с родной сестрой. А потом мы узнали, что русские куда совестливее, чем афганцы. Они даже не берут в жены дочерей своих дядей и теток и называют их сестрами! И жена брата для них священна. А мы, афганцы, после смерти брата ждем, когда же к нам перейдет по наследству его вдова!
Уже после мы узнали, что русские — трудолюбивый, гостеприимный и верующий народ. Но нам все равно обидно. Десять лет вы здесь были. А потом ушли и не оглянулись. И не вспоминаете о той земле, где ступал сапог вашего солдата. Мы так и не поняли друг друга».
Один из лидеров «Талибана» (запрещенная в РФ организация) Саид Мохаммад Акбар Ага: «Когда в Афганистан вошли советские войска, они стремились достичь военных и стратегических целей. Началась война. Русские вышли, а Афганистан остался один. После сюда вторглось НАТО во главе с США, и мы имели возможность сравнить американцев с русскими. Все, что делали США, было против наших национальных традиций. Мы вообще не могли их нормально воспринимать,— так, как когда-то часть населения восприняла советские войска. Вместе с американцами сюда вошли и другие страны НАТО и стали убивать наших людей. Когда Россия увидела, в каком положении находится Афганистан, и какую опасность это представляет для ее границ, то обе стороны забыли старые обиды. Теперь те люди, с которыми мы воевали, уже не враги, и мы готовы пожать друг другу руки против такого зла, как Америка. Афганистан всегда имел прекрасные исторические отношения с российским народом. История доказала нам, что мы ближе к России и бывшим советским республикам, чем к Западу».
Британский историк сэр Родрик Брейтвейт, написавший книгу «Афган: русские на войне»: «Я был в Афганистане.
И задавал там вопрос: когда вам лучше жилось — сейчас или при русских? Интересно, что все афганцы даже саму постановку вопроса считали глупой. Каждый из них отвечал: «Конечно, лучше было при русских». Так говорили все.
Они объясняли, что тогда была работа, а сейчас ее нет. Тогда было электричество, а сейчас его нет. Тогда было более или менее спокойно в Кабуле, а сейчас уже нет».
шурави и моджахеды примирениеНакипело : русские-российские солдаты и американские солдаты.
автор Валерий Топчиев
Какой можно сделать вывод? Американские солдаты в отсутствие серьёзного противника довольно неплохие бойцы. Они умеют действовать, но только командой, чем их больше, тем они храбрей. Хотя иногда, можно сказать крайне редко встречаются отчаянные особи. Но, при этом, у солдат США есть очень слабое место — мораль, скорее её полное отсутствие. И отсутствие иной мотивированности, кроме денег. Ведь мёртвому солдату деньги не нужны, поэтому большинство из американцев не хотят лезть туда, где довольно опасно. Это ведь не голливудские идиотские фильмы и компьютерные стрелялки. Поэтому солдаты США всячески избегают прямого боестолкновения, не говоря о рукопашной схватке.
Без обид и без злого умысла, с огромным уважением ко всем нашим прекрасным народам России.
В 12 часов 30 минут 29 февраля 2000 года начался последний бой 6-й роты псковских десантников. Никто ещё не знал, что 90 десантников столкнулись с основными силами боевиков под командованием Хаттаба, иорданского ваххабита, «полевого командира» с большим опытом войны. Менее сотни русских воинов, в основном солдат срочной службы, оказались на пути превосходящих сил противника. По полученным позднее данным нашей разведки, отряд Хаттаба насчитывал свыше 2000 хорошо подготовленных, опытных бойцов. По позднейшим утверждениям главарей боевиков, их там было около тысячи. В любом случае противник превосходил 6-ю роту минимум в 10 раз.
Один из выживших бойцов роты, сержант Александр Супонинский позднее так вспоминал тот день: «В какой-то момент они стеной на нас пошли. Одна волна пройдёт, мы их перестреляем, полчаса передышки — и ещё одна волна… Много их было. Просто шли на нас — глаза выпученные, орут: «Аллах акбар»… Потом уже, когда они отступили после рукопашной, они нам предлагали по рации деньги, чтоб мы их пропустили…» Боевикам надо было во чтобы то ни стало взять высоту №776, чтобы уйти в спасительные горы у границы с Грузией. Они смогли занять её лишь к 5 часам утра 1 марта, после 16 часов почти непрерывного боя, применив привезённые на лошадях миномёты. Из 90 русских десантников в том бою погибли 84.
В том бою погибли все 13 офицеров, находившихся с 6-й ротой. Утром 1 марта подполковник Марк Евтюхин, неоднократно раненый, но продолжавший командовать боем, по рации вызвал огонь артиллерии «на себя»… Позднее 22 десантника 6-й роты были представлены к званию Героя России, из них 21 — посмертно. 68 солдат и офицеров награждены Орденами Мужества, 63 из них — посмертно.
Всему миру стали известны кадры с одиноким пулемётчиком, преградившим дорогу колонне из нескольких автомашин с десятками грузинских военных. Это один из самых известных роликов, запечатлевших эпизоды войны в Южной Осетии 2008 года. С лёгкой руки зарубежных журналистов, заснявших инцидент на камеру, эту историю в сети окрестили: «300 спартанцев не надо, хватит и одного».
На записи видно, как грузинские офицеры требуют от российского солдата пропустить колонну, однако он не поддаётся уговорам и продолжает в одиночку преграждать путь вражеской технике. Некоторое время грузины стоят в нерешительности, а потом колонна разворачивается и уезжает в обратном направлении.
Капитан Марат Ахметшин 3 июня 2016 года выполнял боевую задачу под Пальмирой и оказался один против 200 боевиков запрещённой в России террористической группировки «Исламское государство». У боевиков-террористов танки и БТРы. Капитан принял бой и подбил несколько единиц техники. В результате боестолкновения он получил несколько смертельных ранений, но когда подоспела подмога, он был ещё жив. В руках у него оказалась граната без чеки, которую Ахметшин непременно использовал был, если бы игиловцы приблизились.
Сирия, 3 февраля 2018 года. Гвардии майор Роман Филипов совершал облёт зоны деэскалации «Идлиб». Его Су-25СМ был сбит выстрелом из переносного зенитного ракетного комплекса. После неудачных попыток удержать самолёт в воздухе лёт Роман принял решение катапультироваться.
Пойдём дальше. Напрямую сравнить американского и русского-российского солдата довольно сложно. Непосредственного боестолкновения в последние годы, слава Богу, пока не было. Хотя, в ряде случаев в некоторых горячих точках американские и наши бойцы все же пересекались. Вот о таком подобном случае поведал сержант Национальной гвардии США. Дело было в Косово.
Вот такое накипело.
92-летний ветеран: русские были жестокими, а американцы — мародерствовали
— Здравствуйте, меня зовут Гарри Снайдер, и я — 92-летний ветеран Второй мировой войны, принявший участие в высадке союзников в Нормандии и освобождении Франции. Я родился и вырос в Филадельфии, а потом мы с семьей решили переехать в Пенсильванию. Тут мы и живем до сих пор. Во своем батальоне я был водителем и фотографом. Я также воевал в Арденнах.
Впервые за 70 лет, я вновь возвращаюсь во Францию. Этим летом съемочная группа будет снимать документальный фильм о моем возвращении. Они хотят показать, что каждый ветеран Второй мировой войны — герой, хотя я себя таким не считаю.
— У нас осталось три дня до начала съемок, и вы можете ознакомиться с компанией, а также посмотреть видео про меня и узнать больше о самом проекте: Indiegogo. Не стесняйтесь спрашивать меня о Войне, моей работе в качестве фотографа и о моей семье. Вот мой «пруф».
«Ридус» собрал и перевел некоторые из многочисленных вопросов, заданных пользователями Reddit ветерану, и его ответы.
— Какое впечатление у вас сложилось о немецких солдатах, которых вам пришлось повстречать? Вы заметили какие-нибудь идеологические или поведенческие различия между немцами из разных частей Германии?
— Ну, среди солдат были разные этнические группы, но средний немецкий солдат был обычным человеком. Если немца брали в плен, я мог спокойно с ним поговорить. Солдаты были похожи на обычных людей, которых где угодно сыщешь. А вот ребята из СС были ублюдками, настоящими убийцами. Они отвечали за концентрационные лагеря и убийства невинных людей. С ними взаимодействовать было тяжело — ты обращался с ними, как с падалью. Помню случаи, когда ребята из нашего подразделения просто хватали тех эсэсовцев и избавлялись от них.
Гитлер промыл немцам мозги. Он пообещал мир и порядок, но не объяснил, как он этих целей собрался добиться.
Когда я общался с гражданскими, никто из них не утверждал, что был нацистом. Оказывалось, что нацистом был всегда «тот парень». Большинство немцев считали, что с американскими солдатами ладить легко, но вот русские были грубы, порой жестоки. В целом, немецкие граждане хорошо относились к американским солдатам.
— К моменту вашей высадки во Франции, вы что-нибудь знали о концентрационных лагерях, о самом процессе Холокоста?
— Ходили слухи. Мы слышали что-то об убитых невинных людях, но никто не понимал сути, не понимали и того, как это происходило. Мы не знали о том, как они травили газом детей и их матерей. Этого мы не знали.
— После Битвы за Выступ вы как-то существенно продвинулись вглубь Германии?
— После Битвы за Выступ мы продвинулись к реке Эльбе и там, в сорока милях от Берлина, закрепились. Нам сказали ждать дальнейших приказов, а русские тем временем брали Берлин. То была ужасная битва, весь город был разрушен. Мы же оставались на Эльбе до окончания войны.
— Было ли что-то, о чем не говорят в учебниках истории?
— Не думаю. Существует журналистика, существует фотография — все, что мы делали, было общеизвестными фактами. Не думаю, что в глобальном плане что-то могло быть упущено или скрыто. Разумеется, о личных действиях конкретных людей могли не говорить вовсе.
Американские солдаты, например, мародерствовали. Почти каждый норовил найти что-то, что он смог бы забрать с собой домой.
— Какое впечатление сложилось об англичанах, с которыми вы воевали плечом к плечу?
— У меня с ними проблем не было. Мне они показались людьми, с которыми легко дружить. Однажды после войны одного немецкого офицера спросили об американцах и об англичанах, и он ответил, что нашел британцев лучшими воинами, нежели американцев.
— Какое мнение у вас сложилось о войнах, шедших в Корее, Вьетнаме, Ираке?
— Войны никогда не были мне симпатичны, ни в Корее, ни во Вьетнаме: мне своей войны хватило. Но видя вовлечённость нашей страны в конфликты и, конечно же, последствия этой вовлечённости, я не мог одобрять какую бы то ни было из этих войн.
— Если возможно, как бы вы описали сам процесс высадки в Нормандии?
— Я думаю, 8-я военно-воздушная армия могла сделать больше. После того, как военные корабли произвели артобстрел берега, истребители должны были бы поактивнее проработать немецкие укрепления и вражеские пулеметные гнезда, пока наши войска высаживались на берег. Я так думаю. Много ошибок было. Гитлер тоже допустил ошибку, не позволив генералу Роммелю выдвинуть танковые резервы. Если бы это произошло, наша высадка бы захлебнулась.
— Чем вы занимались после окончания войны? Тяжело ли было вернуться к гражданской жизни, найти работу, дом и так далее?
— Когда Война закончилась, меня отправили домой. Спросили, хочу ли я вновь поступить на службу. Я ответил, что не хочу. Моя девушка ждала меня, и буквально через месяц после моего возвращения мы поженились. 67 лет назад. Тогда у меня не было каких-то особых навыков, которые помогли бы мне поддерживать семью. Работа, которую я находил, в основном была связана с физическим трудом.
Основная моя работа, которую я через какое-то время нашел, — машинистом на заводе. Последние 25 лет моей трудовой жизни я и работал машинистом на швейцарском станке. Работа была стоящей, к тому же я работал на хорошую компанию и сейчас получаю от них приличную ежемесячную пенсию.
