Рассказ банковский билет в миллион фунтов стерлингов

Банковый билет в 1 000 000 фунтов стерлингов

Когда мне было двадцать семь лет, я служил клерком в маклерской конторе в Сан-Франциско и прекрасно разбирался во всех тонкостях биржевых операций. Я был один на свете, мне не на что было рассчитывать, кроме своих способностей и незапятнанной репутации, и это толкало меня на поиски счастья, а пока что я жил надеждами на будущее.

По субботам, после обеда, я мог свободно располагать своим временем и обычно проводил его, катаясь на маленьком паруснике по заливу. Однажды я заехал слишком далеко, и меня унесло в открытое море. С наступлением темноты, когда надежда на спасение была почти потеряна, меня подобрал маленький бриг, направлявшийся в Лондон. Путешествие было долгое и бурное, и меня заставили отработать проезд в качестве простого матроса. Когда я сошел на берег в Лондоне, мой костюм был потерт и оборван, и в кармане у меня оставался всего один доллар. Этих денег хватило, чтобы доставить мне пищу и кров на двадцать четыре часа. В следующие двадцать четыре часа я обходился без пищи и без крова.

На следующее утро, часов в десять, я слонялся по Портленд-плейс, оборванный и голодный, когда ребенок, которого тащила на буксире нянька, бросил в канаву большую сочную грушу, откусив от нее всего один раз. Я остановился, разумеется, и устремил голодные глаза на валявшееся в грязи сокровище. У меня набрался полон рот слюны, желудок терзали спазмы, все мое существо требовало груши. Но каждый раз, как я делал к ней движение, чей-нибудь глаз мимоходом замечал это, и я, разумеется, выпрямлялся, напускал на себя равнодушный вид, притворяясь, будто совсем не думаю о груше. Так повторялось несколько раз, и я все не мог достать эту грушу. Я дошел до такого отчаяния, что решил отбросить всякий стыд и схватить грушу, как вдруг у меня за спиной открылось окно и какой-то джентльмен, высунувшись оттуда, позвал:

– Зайдите сюда, пожалуйста.

Лакей в нарядной ливрее открыл мне дверь и проводил меня в великолепно убранную комнату, где сидели два пожилых джентльмена. Они отпустили слугу и попросили меня сесть. Хозяева только что позавтракали, и при виде остатков этого завтрака я едва не лишился чувств. Мне до сумасшествия хотелось есть, но мне никто не предложил, волей-неволей пришлось обойтись так.

Надо вам сказать, что незадолго перед тем произошло нечто такое, о чем я в то время не знал и узнал лишь впоследствии. Дня два тому назад между двумя пожилыми братьями вышел спор, и в конце концов, чтобы разрешить его, они побились об заклад, – у англичан это обычный способ улаживать дело.

Вы, должно быть, помните, что Английский банк выпустил однажды два билета по миллиону фунтов каждый, предназначавшихся для какой-то особо важной сделки с иностранным государством. Почему-то только один из них был использован и погашен, а другой все еще лежал в банковских сейфах. И вот братья, беседуя между собой, стали спорить о том, какова была бы судьба безукоризненно честного и неглупого иностранца, если б он очутился в Лондоне без друзей и без денег, имея только билет в миллион фунтов, и был бы не в состоянии объяснить, откуда у него этот билет. Брат А. говорил, что он умер бы голодной смертью, брат Б. говорил, что не умер бы. Брат А. говорил, что он не мог бы предъявить билет в банке или еще где-нибудь, потому что его тут же арестовали бы. Так они спорили до тех пор, пока брат Б. не выразил готовность держать пари на двадцать тысяч фунтов, что этот человек во всяком случае сумеет прожить месяц с миллионным билетом и не попасть в тюрьму. Брат А. принял пари. Брат Б. отправился в банк и купил этот билет. Истый англичанин, как видите: сказано – сделано. Потом он продиктовал письмо одному из своих клерков, который написал его красивым, круглым почерком, потом оба брата сели у окна и целый день высматривали нужного человека.

Они видели много таких честных лиц, которые казались им недостаточно умными; много таких, которые были умны, но недостаточно честны; много таких, которые были и умны и честны, но обладатели их не казались достаточно бедными, а если и были достаточно бедны, то не походили на иностранцев. Каждому чего-нибудь да не хватало. Наконец появился я; они решили, что я подхожу во всех отношениях, и я был избран единогласно и теперь ждал, когда же мне скажут, для чего меня позвали. Они начали расспрашивать меня и скоро узнали всю мою историю. Наконец они сказали мне, что я вполне подхожу для их цели. Я ответил, что искренне рад, и спросил, какая же это цель. Тогда один из них протянул мне конверт и сказал, что объяснение находится внутри. Я хотел было распечатать конверт, но он остановил меня и сказал, чтобы я вернулся к себе, прочел письмо внимательно и поступил бы обдуманно и не торопясь. Я был удивлен и настаивал на том, чтобы братья объяснили мне, в чем дело, но они отказались. Я простился с ними, обиженный и оскорбленный тем, что мне приходится служить предметом явного издевательства; однако был вынужден примириться с этим, так как мои обстоятельства не позволяли мне обижаться на богатых и сильных.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Источник

Банковый билет в 1.000.000 фунтов стерлингов

Марк Твен Банковый билет в 1.000.000 фунтов стерлингов

Когда мне было двадцать семь лет, я служил клерком в одной горнозаводской фирме, в Сан-Франциско, и был агентом по всем торговым делам ее. В целом мире у меня не было никого и я мог рассчитывать только на свои личные способности и на свою незапятненную репутацию; обстоятельства эти толкнули меня по необходимости на путь разнообразных приключений и я был доволен открывавшейся передо мною будущностью.

По субботам я вполне располагал своим послеобеденным временем и проводил его обыкновенно катаясь на небольшой парусной лодке по заливу. Раз как-то я рискнул проплыть слишком далеко и меня унесло в открытое море. Я уже потерял всякую надежду на спасение, когда незадолго до наступления ночи меня подобрал небольшой бриг, шедший в Лондон. Нам пришлось плыть долго и выдержать бурю, а за бесплатный проезд меня заставили работать, как простого матроса. Когда я высадился в Лондоне, то увидел себя жалким оборванцем, а в кармане у меня был всего один доллар. Денег этих мне хватило ровно на сутки, а затем, в течение следующих двадцати четырех часов, я очутился на улице без пищи и крова.

Часу в десятом следующего утра, когда я прохаживался вдоль Портланд Плэса, едва волоча ноги, обтрепанный и голодный, мимо меня прошел ребенок, которого тащила за руку нянька, и бросил в канаву большую сочную грушу, слегка только надкушенную. Всякий поймет, что я остановился и жадным оком впился в это сокровище. У меня потекли слюнки, желудок мой мучительно требовал груши, все мое существо молило о ней. Но всякий раз, как я делал движение, чтобы заполучить ее, чьи нибудь глаза мимоходом подстерегали мое намерение и, разумеется, я спешил оправиться, принимал равнодушный вид, словно и не помышлял об этой груше. А так как маневр этот повторялся непрерывно, то мне не удавалось раздобыть грушу. Наконец, потеряв терпение, я уже решился отложить в сторону всякий стыд и достать ее, как вдруг позади меня открылось окно и джентльмен, высунувшись из него, обратился во мне с следующими словами:

— Пожалуйста, зайдите сюда.

Несколько ранее тут произошло нечто такое, о чем я узнал только много дней спустя; но читателю я расскажу об этом теперь же. Эти два старых брата дня за два перед тем сильно поспорили между собою и в конце концов стали держать пари — английский способ решения всяких споров и недоразумений.

Я напомню читателю, что английский банк выпустил когда-то два билета, каждый в один миллион фунтов стерлингов; билеты эти предназначались для особой цели, касавшейся какого-то договора Англии с иностранной державой. Так или иначе, один из этих билетов пошел в дело и был погашен; другой же все еще хранился в кладовых банка. Ну вот эти-то братья, беседуя о разных вещах, заспорили как-то о том, что сталось бы с интеллигентным и вполне честным иностранцем, который по воле случая очутился бы в Лондоне, где у него не было ни друзей, ни знакомых и ни гроша денег, кроме этого банкового билета в миллион фунтов стерлингов, и никакой возможности доказать, что билет этот принадлежит ему. Брат А. сказал, что он умер бы с голоду; брат В. сказал, что нет. Брат А. сказал, что ему нельзя было бы предъявить этот билет ни в банк и никуда в другое место, так как его сейчас же заарестовали бы и посадили бы в кутузку. Так они продолжали спорить, пока брат В. не заявил, что готов держать пари на двадцать тысяч фунтов, что данный человек проживет целый месяц каким бы то ни было образом, имея в руках этот миллион, да притом не попадет в тюрьму. Брат А. принял его вызов. Брат В. отправился в банк и купил этот билет. Как видит читатель, он поступил как истый англичанин: не медля ни минуты стал приводить в исполнение свою затею. Потом он продиктовал письмо, которое переписал один из его клерков красивым почерком, а затем оба брата уселись у окна и целый день провели в подыскивании подходящего человека, чтобы вручить ему и письмо, и билет.

Мимо проходило не мало честных, но не достаточно интеллигентных физиономий; много было интеллигентных, но не достаточно честных; иные совмещали в себе оба эти качества, но обладатели таких физиономий не были достаточно бедными, либо, будучи достаточно бедными, не были чужестранцами. Словом, каждой из данных физиономий недоставало чего нибудь, пока не подошел я; но вот они согласились между собою, что я сполна удовлетворял поставленным ими условиям; они единодушно избрали для своих целей меня и вот я стоял в эту минуту перед ними, ожидая услышать, зачем меня позвали. Они принялись расспрашивать меня о моей личности и очень скоро узнали мою историю. Наконец, они объявили мне, что я отвечаю их целям. Я сказал, что искренно рад этому и спросил, что бы это такое было. Тогда один из них вручил мне конверт и сказал, что в нем я найду необходимое объяснение. Я тут же хотел распечатать его, но он не позволил мне сделать это; я должен был отнести его к себе на квартиру, хорошенько осмотреть и не торопясь, не спеша обдумать свое решение. Я стал втупик и хотел было несколько подробнее обсудить этот предмет, но братья не стали и слушать меня; таким образом я распростился с ними, чувствуя в душе огорчение и обиду, что меня, по-видимому, избрали мишенью какой-то проделки; однако, я был принужден вооружиться терпением, так как не был в состоянии при данных обстоятельствах отплатить за оскорбления богатым и сильным людям.

Теперь я бы не задумался поднять ту грушу и съесть ее перед целым светом, но ее уже не было; и так я потерял ее, благодаря этому делу, которое не сулило ничего доброго, и мысль об этом не смягчала чувства досады против этих людей. Как только я очутился в стороне от этого дома, я разорвал конверт и увидал, что в нем деньги! Мнение мое об этих людях переменилось, читатель может поверить мне! Не теряя ни минуты, я сунул и письмо, и деньги, в карман своего жилета и бросился в ближайший дешевый трактир. Ну и уплетал же я! Когда, наконец, я наелся, что называется, по самое горло, я вынул свои деньги и развернул их, взглянул на них и едва не упал в обморок: пять миллионов долларов! Меня всего бросило в пот.

Я просидел добрую минуту ошеломленный и ослепленный видом этого билета, прежде чем пришел в себя. Первое, что я заметил тогда, был хозяин трактира. Глаза его были устремлены на билет и он весь окаменел от изумления. Вся его фигура выражала обожание, но, казалось, он не в состоянии был пошевельнуть ни рукой, ни ногой. В одно мгновение во мне вернулось присутствие духа и я сделал единственно разумную вещь, которую следовало сделать. Я протянул ему билет и беспечно сказал:

— Пожалуйста, разменяйте мне его.

Тут и он пришел в себя и стал рассыпаться в извинениях, что не в состоянии разменять этот билет, и я не мог добиться, чтоб он прикоснулся к нему. Он просил позволения посмотреть на него и глядел на него, не мог наглядеться; казалось, он не мог достаточно насытить свои глаза созерцанием этого билета, но он боялся прикоснуться к нему, словно это было нечто слишком священное для рук обыкновенного смертного. Я сказал ему:

— Мне очень жаль, если это вас затрудняет, но я настоятельно прошу вас разменять мне этот билет, так как со мной нет других денег.

Но он возразил, что это ничего не значит; он был готов оставить эту безделицу за мной до другого раза. Я возразил, что может быть очень долго мне не придется быть снова в его местах; но он сказал, что об этом не стоит говорить, он может подождать, да кроме того, я могу иметь у него все, что мне потребуется, во всякое время, а уплата по счету останется за мной на такой долгий срок, какой мне будет угодно. Уж разумеется, сказал он, он не боится оказать кредит такому богатому джентльмену, как я, только потому, что я по своему веселому нраву, желая потешиться над людьми, обратился в такую одежду. Тем временем в трактир вошел другой завсегдатай и трактирщик намекнул мне, что надобно спрятать чудовищный билет с глаз долой; затем, вплоть до самых дверей, он не переставал кланяться, а я тотчас же направился к тому дому и к тем братьям, чтобы исправить ошибку их прежде, чем полиция будет послана за мною вдогонку и заставит меня сделать это. Я находился в сильном нервном возбуждении и в самом деле я страшно испугался, хотя разумеется вины за собою никакой не чувствовал, но я знал людей достаточно хорошо, следовательно, понимал, что раз братья увидят, что дали оборванцу-рабочему банковый билет в миллион фунтов стерлингов вместо билета в один фунт, то придут в неистовое бешенство против него, вместо того, чтобы рассердиться, как бы следовало, на свою собственную близорукость. Когда я подошел к дому, возбуждение мое слегка улеглось, — здесь царила полная тишина; это убедило меня, что они еще не успели обнаружить свой промах. Я позвонил. Появился тот же лакей. Я спросил у него об этих джентльменах.

Источник

Банковый билет в 1.000.000 фунтов стерлингов

Банковый билет в 1.000.000 фунтов стерлингов скачать fb2, epub бесплатно

Уильям Фолкнер писал, что Марк Твен был «первым по-настоящему американским писателем, и все мы с тех пор — его наследники», а Эрнест Хемингуэй писал, что вся современная американская литература вышла из одной книги Марка Твена, которая называется «Приключения Гекльберри Финна». Из русских писателей о Марке Твене особенно тепло отзывались Максим Горький и Александр Куприн.

Повести «Приключения Тома Сойера» и «Приключения Гекльберри Финна» – наиболее известные произведения выдающегося американского писателя Марка Твена (1835-1910).

С добротой и присущим ему юмором рассказывая о своих юных героях, автор знакомит читателя с жизнью Америки XIX века.

Замыслу «Таинственного незнакомца» Твен придавал совершенно особый характер; он считал, что именно в этой книге сумеет до конца высказаться по ряду волновавших его социальных и морально-философских вопросов.

Место действия повести — глухая средневековая австрийская деревушка. Таинственный герой, который называет себя Сатаной и обладает чудесной сверхъестественной силой, вмешивается в жизнь обитателей Эзельдорфа, погрязших в корыстных интересах, убогих верованиях, нелепых, унижающих их предрассудках, с тремя мальчиками-подростками, с которыми он подружился. Сатана ведет беседы о несправедливом социальном устройстве общества, о религии, о природе и характере человека и критикует людей за жестокость друг к другу и за трусливое пресмыкательство перед богатством и деспотизмом, о грозной и очищающей силе смеха в борьбе с предрассудками, затуманивающими сознание людей.

По этой повести был снят художественный фильм «Филипп Траум».

В этой книге рассказывается об увеселительном путешествии. Если бы она была рассказом о настоящей научной экспедиции, она обладала бы той серьезностью, тем глубокомыслием и той внушительной неудобочитаемостью, которые приличествуют такого рода трудам и делают их столь увлекательными. Но, хотя это всего только рассказ об увеселительной поездке, у него тоже есть своя цель: показать читателю, какими он увидел бы Европу и Восток, если бы глядел на них своими собственными глазами, а не глазами тех, кто побывал там до него. Я не пытаюсь указывать, как следует смотреть на заморские достопримечательности — об этом написаны другие книги, и даже обладай я необходимыми знаниями, мне незачем было бы повторять то, что уже сделано.

Том Сойер и Гекльберри Финн, наверное, самые знаменитые мальчишки на всем белом свете — добрые и искренние, смекалистые и бесшабашные — обаятельны, как само детство, легко находят ключ к любому сердцу. Такими сотворило Тома и Гека воображение великого американского писателя Марка Твена.

Помимо таких наиболее известных произведений, как «Приключения Тома Сойера» и «Приключения Гекльберри Финна», в сборник вошли еще четыре повести.

Аннотация издательства отсутствует. В 12 том первого выпуска библиотеки приключений вошли два классических произведения мировой литературы, которые с одинаковым интересом читаются как детьми, так и взрослыми: «Приключения Тома Сойера» и «Приключения Гекльберри Финна». Дети найдут здесь полный набор приключений, начиная с поисков клада и кончая освобождением «благородного незнакомца, побочного сына Людовика Четырнадцатого»; взрослые — картину жизни провинциального американского общества эпохи становления финансового капитализма с его ханжеской религиозной моралью, прекрасно уживающейся с работорговлей и готовностью оправдать человека, который «обвинялся в убийстве пяти жителей города».

В том выдающегося югославского писателя, лауреата Нобелевской премии, Иво Андрича (1892–1975) включены самые известные его повести и рассказы, созданные между 1917 и 1962 годами, в которых глубоко и полно отразились исторические судьбы югославских народов.

Я лесоруб. Имя мое не имеет значения. Хижина, где я родился и где, должно быть, скоро умру, стоит на краю леса.

Говорят, лес идет до самого моря, которое окружает всю землю, и по которому прокладывают путь деревянные хижины, подобные моей. Но я ни разу не видел этого моря и о том мне не известно. Никогда не видал я и другой стороны леса. Когда мы были маленькими, мой старший брат заставил меня поклясться, что вместе мы будем рубить лес пока в нем не останется ни единого дерева. Умер мой брат, и теперь я ищу другое, и буду искать. На западе протекает речка, и я умею ловить в ней рыбу руками. В лесу водятся волки, только волки меня не страшат, мой топор меня ни разу не подводил. Годов своих не считал. Знаю, что их накопилось много. Глаза мои не видят. В деревне, куда я больше не хожу, потому что могу заблудиться, меня считают скопидомом.

Предисловие переводчика для сетевого издания

Понимая, что перевод «Прозы из обсерватории» не будет в ближайшее время опубликован ни в одном издательстве, поскольку эпоха копирайта и формата в настоящее время определяют издательскую политику, переводчик решил опубликовать его в сети. Он будет рад, если это малоизвестное произведение Хулио Кортасара найдет своего читателя.

Текст данного издания немного отличается от текста, размещенного в сети. В первую очередь наличием краткого авторского предисловия и фотографий обсерватории в Джайпуре, сделанных самим Кортасаром, о чем он среди прочего упоминает в своем предисловии. Фотографии обсерватории (сделанные не Кортасаром) легко разыскать в Интернете, и любой желающий без труда найдет их.

Переводчик взял на себя смелость разместить после текста перевода некоторые комментарии.

Михаил Николаевич Петров 2009 г.

Пусть служка смотрит за своими свечами, а Капановы вовсе не пьяницы. Ну, если и выпили, как все люди, что из того? А коли это грех, так пусть их опять колошматят в казармах, пусть колошматят!

Подвыпившие сапожники — отец и сын — вытянули шеи над церковным ящиком, и младший, взглянув на венчавшихся, прошипел:

— Мо-гилу най-дите, могилу Сашко Карабелева! Из его кожи люди уже кошель-ки понаделали.

Служка рукой зажал ему рот: что ж, дорожит местом! Ну и пусть.

Идея рассказа «Ветер из Геттисберга» впервые появилась у меня после посещения диснеевской фабрики по изготовлению игрушечных роботов в Глендайле. Я смотрел, как собирают на конвейере механического Линкольна, и вдруг представил себе убийцу Бутса и театр Форда в тот апрельский вечер 1865 года… И я написал рассказ. Это очень «личное» произведение. Мой герой во многом передает мысли, переживания и смятение, которые я испытывал после покушений на Мартина Лютера Кинга и Роберта Кеннеди.

Муж миссис Наваррес призван в армию, и громко озвученное горе миссис ни днем, ни ночью не дает покоя всем ее соседям. Измученные соседи пытаются найти выход из создавшегося положения…

Опасные и захватывающие приключения Тома Сойера в изложении его друга Гекльберри Финна. Юный Том проявляет незаурядную наблюдательность и смекалку, распутывая дело об убийстве…

Это было скромное селение в Новой Англии. Нигде в долине Коннектикута осеннее солнце не освещало более мирной, идиллической и промышленной общины. Мушкатные орехи медленно созревали на деревьях, а белые сыры для употребления жителей Запада постепенно округлялись под твердою трудолюбивою рукою американского ремесленника. Честный коннектикутский фермер спокойно собирал в своей житнице черные бобы, которые, если мешать их с овсяною мукою, составляют приятную замену пищи в цивилизованной Европе. Все было тихо, точно в воскресенье. Доэмвиль был всего в семи милях от Гартфорда, и окрестный ландшафт был весел — от убеждения, что он вполне застрахован от нападения.

Они шли прогулочным шагом сквозь туман и свисавшие листья неизвестных деревьев. Не берез, это точно. Валерий таких раньше не видел. Он знал, как они называются, но сейчас не мог определить, словно это был не он, а другой человек и это было не его знание. И одет он был странно. Грубая рубаха без рукавов, поверх неё кожаный панцирь, обшитый бляхами из тяжёлого мягкого металла. На ногах такие же тяжёлые кожаные сандалии. Штанов не было. Из нижнего белья — обмотанная вокруг причиндалов тряпка. В руке короткое копьё и короткий меч у правого бока. Шлем — простой круглый с подшлемником из мягкой кожи болтался перекинутый через плечо на ремне, у правой подмышки. Тяжелый щит висел на перевязи на левом боку. Рядом топали точно такие же, как и он, воины. Многие, хотя и не все были бородаты. Они негромко переговаривались на неизвестном языке. Этот язык Валерий понимал. Понимал он и плоские шутки о девушке с двумя дырками, и негромкие окрики на не расторопных. И как ни странно, он чувствовал пот и тяжёлый запах разгоряченных человеческих тел, и свежесть и легкие чистые запахи летнего утра.

В неприкрытое ставнями окно подул прохладный вечерний ветер. Колыхнулись повешенные на стене одежды, и в комнате сразу резко запахло весенним лесом. Валерий зябко заворочался под грубым плащом, полежал еще немного, и устало встал с ложа. Нашел стоящие на полу калиги, и не спеша надел. Сквозь проем окна было видно темнеющее небо уходящего дня, и мелкую летающую живность, мельтешащую в воздухе. Он умылся, накинул на плечи плащ и вышел на улицу. Солнце уже село, но тьма еще не окончательно накрыла город. Было прохладно, а свежий ветер гнал пахучие запахи молодого весеннего леса. Проходившие вдоль казарм легионеры, кутались, как и он в плащи — сагумы. Где‑то гнусаво пропела букцина, возвещая начало стражи. Буховцев плотнее запахнул сагум и пошел вдоль прямой как стрела улицы. Пошел просто так, прогуляться. После попойки начавшейся вчера ближе к вечеру и затянувшейся до утра, слегка давило в висках. По пути изредка попадались легионеры и, узнав нового трибуна, вскидывали в приветствии руки. Городок Ализо, а по сути, просто обустроенный лагерь, был невелик. Стройные ряды казарм, преторий и курия в центре, площадь перед ними. Все это дополняли обширные склады. Часть территории была отведена под небольшой городок для гражданских, который продолжался за невысокими деревянными стенами. Почти все строения были из аккуратно обработанного бруса. Из камня были выложены лишь ворота и небольшой храм Марса на площади. После ухода основного войска в летние лагеря, гарнизон города — крепости составлял приблизительно три тысячи человек. В основном сборная солянка из ветеранов — вексилариев, раненых — больных и прибывших пополнений, которые тоже скоро должны отбыть к месту службы. К этому нужно прибавить несколько тысяч гражданских, уже неплохо прижившихся здесь, судя по распаханным полям и раскиданным вокруг Ализо небольшим селениям.

Источник