Сколько страниц в произведении «Толстый и тонкий» А.П. Чехов?
Проведем анализ рассказа Чехова «Толстый и тонкий».
Рассказ этот относится по жанру к юморескам, то есть описывает отдельный смешной случай.
Главными героями рассказа являются два школьных приятеля, друга детства, которые случайно встречаются на вокзале.
Узнав об этом Порфирий бледнеет и начинает лебезить перед другом.
Основная идея этого рассказа в том, что простые человеческие отношения оказались заменены системой определенных общественных отношений.
Лакейство, ничем не оправданное (ведь Порфирий никаким боком не подчиненный Михаила), было настолько противно, что
Не очень-то приятно общаться с человеком, который только что разговаривал с тобой как с другом, а потом вдруг внезапно преобразился в холуя. Михаилу, вероятно, было неловко за Порфирия, который даже и не заметил, как был жалок и смешон.
А.П.Чехов в рассказе «Толстый и тонкий» высмеивает нравы общества, а именно такой его порок как чинопочитание.
Толстый простой и открытый человек. Миша сам добился своего положения и не боится общества. Он не преклоняется перед другими. И ему противно, когда преклоняются перед ним.
А тонкий готов прислуживаться каждому. И таких, как Порфирий, общество презирает.
Два друга в произведении Антона Павловича Чехова «Тонкий и толстый» встретились на вокзале Николаевской железной дороге. Данная железная дорога была построена в середине 19 в., а движение по ней было открыто в 1851 г. и соединяла Москву и Санкт-Петербург. Эта железная дорога проходила через несколько губерний, а именно: через Московскую, Петербургскую, Новгородскую, Тверскую, Псковскую, Витебскую и Смоленскую.
Рассказ Чехова «Толстый и тонкий» изучается в 6-м классе, поэтому кроссворд мы будем составлять, ориентируясь уже на взрослую школьную аудиторию, потому вопросов в нем уже будет 20, чтобы ученики подольше поломали головы над ответами. Итак, запишем их:
Ниже располагаем заполненную сетку, а под ней просто все верные ответы.
Толстый и тонкий Текст
С этой книгой читают
«На вокзале Николаевской железной дороги встретились два приятеля: один толстый, другой тонкий. Толстый только что пообедал на вокзале, и губы его, подернутые маслом, лоснились, как спелые вишни. Пахло от него хересом и флердоранжем…»
Толстый хотел было возразить что-то, но на лице у тонкого было написано столько благоговения, сладости и почтительной кислоты, что тайного советника стошнило. Он отвернулся от тонкого и подал ему на прощанье руку.
Толстый хотел было возразить что-то, но на лице у тонкого было написано столько благоговения, сладости и почтительной кислоты, что тайного советника стошнило. Он отвернулся от тонкого и подал ему на прощанье руку.
Казалось, что от лица и глаз его посыпались искры.
Казалось, что от лица и глаз его посыпались искры.
подбородком – его жена, и высокий гимназист с прищуренным глазом – его сын. – Порфирий! – воскликнул
подбородком – его жена, и высокий гимназист с прищуренным глазом – его сын. – Порфирий! – воскликнул
«Все трое были приятно ошеломлены».
«Все трое были приятно ошеломлены».
Отзывы 62
Отличный юмористический рассказ! Обхохочешься, наблюдая, как встретив бывшего однокашника Толстого, Тонкий сначала страшно рад. Затем, когда узнает, до каких чинов дослужился бывший товарищ, меняется в лице, выдавливает жалкую подобострастную улыбку, начинает лебезить и заискивать. Чехов в очередной раз затронул тему «маленького человека», и каждый раз этот маленький человек блистает новыми гранями своей нелепости.
Считаю, что прочесть рассказ просто необходимо!
Отличный юмористический рассказ! Обхохочешься, наблюдая, как встретив бывшего однокашника Толстого, Тонкий сначала страшно рад. Затем, когда узнает, до каких чинов дослужился бывший товарищ, меняется в лице, выдавливает жалкую подобострастную улыбку, начинает лебезить и заискивать. Чехов в очередной раз затронул тему «маленького человека», и каждый раз этот маленький человек блистает новыми гранями своей нелепости.
Считаю, что прочесть рассказ просто необходимо!
В данном рассказе, есть скрытый смысл, вероятно, что многие заметили как переменилось отношение Тонкого к Толстому, когда тот, рассказал о своем чине. Какой бы друг так поступил, они ведь несмотря ни на что остаются друзьями. А.П.Чехов призирает чинопочитание и людей, которые унижаются перед другими с высокими чинами.
В данном рассказе, есть скрытый смысл, вероятно, что многие заметили как переменилось отношение Тонкого к Толстому, когда тот, рассказал о своем чине. Какой бы друг так поступил, они ведь несмотря ни на что остаются друзьями. А.П.Чехов призирает чинопочитание и людей, которые унижаются перед другими с высокими чинами.
Мне очень понравился это рассказ!Короткий и с юмором,прямо как я люблю)))
Мне очень понравился это рассказ!Короткий и с юмором,прямо как я люблю)))
С присущим ему юмором Чехов в этом рассказе показывает читателю чинопочитание. Высмеивать этот вид взаимоотношений во времена Чехова, наверно, было бесполезно. Тогда существовала официальная «Табель о рангах».
Два бывших равных друга оказались на разных концах этой иерархии, примерно, как в фильме «Служебный роман». В наше время просто поговорили бы и разошлись, – теперь у каждого своя жизнь, свои друзья и своя дорога. Но если придерживаться чинов, то и произошло всё, как в рассказе.
Онлайн чтение книги Толстый и тонкий
На вокзале Николаевской железной дороги встретились два приятеля: один толстый, другой тонкий. Толстый только что пообедал на вокзале, и губы его, подернутые маслом, лоснились, как спелые вишни. Пахло от него хересом и флердоранжем. Тонкий же только что вышел из вагона и был навьючен чемоданами, узлами и картонками. Пахло от него ветчиной и кофейной гущей. Из-за его спины выглядывала худенькая женщина с длинным подбородком – его жена, и высокий гимназист с прищуренным глазом – его сын.
– Порфирий! – воскликнул толстый, увидев тонкого. – Ты ли это? Голубчик мой! Сколько зим, сколько лет!
– Батюшки! – изумился тонкий. – Миша! Друг детства! Откуда ты взялся?
Приятели троекратно облобызались и устремили друг на друга глаза, полные слез. Оба были приятно ошеломлены.
– Милый мой! – начал тонкий после лобызания. – Вот не ожидал! Вот сюрприз! Ну да погляди же на меня хорошенько! Такой же красавец, как и был! Такой же душонок и щеголь! Ах ты, господи! Ну, что же ты? Богат? Женат? Я уже женат, как видишь… Это вот моя жена, Луиза, урожденная Ванценбах… лютеранка… А это сын мой, Нафанаил, ученик третьего класса. Это, Нафаня, друг моего детства! В гимназии вместе учились!
Нафанаил немного подумал и снял шапку.
– В гимназии вместе учились! – продолжал тонкий. – Помнишь, как тебя дразнили? Тебя дразнили Геростратом за то, что ты казенную книжку папироской прожег, а меня Эфиальтом за то, что я ябедничать любил. Хо-хо… Детьми были! Не бойся, Нафаня! Подойди к нему поближе… А это моя жена, урожденная Ванценбах… лютеранка.
Нафанаил немного подумал и спрятался за спину отца.
– Ну, как живешь, друг? – спросил толстый, восторженно глядя на друга. – Служишь где? Дослужился?
– Служу, милый мой! Коллежским асессором уже второй год и Станислава имею. Жалованье плохое… ну, да бог с ним! Жена уроки музыки дает, я портсигары приватно из дерева делаю. Отличные портсигары! По рублю за штуку продаю. Если кто берет десять штук и более, тому, понимаешь, уступка. Пробавляемся кое-как. Служил, знаешь, в департаменте, а теперь сюда переведен столоначальником по тому же ведомству… Здесь буду служить. Ну, а ты как? Небось уже статский? А?
– Нет, милый мой, поднимай повыше, – сказал толстый. – Я уже до тайного дослужился… Две звезды имею.
Тонкий вдруг побледнел, окаменел, но скоро лицо его искривилось во все стороны широчайшей улыбкой; казалось, что от лица и глаз его посыпались искры. Сам он съежился, сгорбился, сузился… Его чемоданы, узлы и картонки съежились, поморщились… Длинный подбородок жены стал еще длиннее; Нафанаил вытянулся во фрунт и застегнул все пуговки своего мундира…
– Я, ваше превосходительство… Очень приятно-с! Друг, можно сказать, детства и вдруг вышли в такие вельможи-с! Хи-хи-с.
– Ну, полно! – поморщился толстый. – Для чего этот тон? Мы с тобой друзья детства – и к чему тут это чинопочитание!
– Помилуйте… Что вы-с… – захихикал тонкий, еще более съеживаясь. – Милостивое внимание вашего превосходительства… вроде как бы живительной влаги… Это вот, ваше превосходительство, сын мой Нафанаил… жена Луиза, лютеранка, некоторым образом…
Толстый хотел было возразить что-то, но на лице у тонкого было написано столько благоговения, сладости и почтительной кислоты, что тайного советника стошнило. Он отвернулся от тонкого и подал ему на прощанье руку.
Тонкий пожал три пальца, поклонился всем туловищем и захихикал, как китаец: «Хи-хи-хи». Жена улыбнулась. Нафанаил шаркнул ногой и уронил фуражку. Все трое были приятно ошеломлены.
Толстый и тонкий. А. П. Чехов
На вокзале Николаевской железной дороги встретились два приятеля: один толстый, другой тонкий. Толстый только что пообедал на вокзале, и губы его, подернутые маслом, лоснились, как спелые вишни. Пахло от него хересом и флер-доранжем. Тонкий же только что вышел из вагона и был навьючен чемоданами, узлами и картонками. Пахло от него ветчиной и кофейной гущей. Из-за его спины выглядывала худенькая женщина с длинным подбородком — его жена, и высокий гимназист с прищуренным глазом — его сын.
Иллюстрация к рассказу Чехова «Толстый и тонкий». Калаушин Б.М.
— Порфирий! — воскликнул толстый, увидев тонкого.— Ты ли это? Голубчик мой! Сколько зим, сколько лет!
— Батюшки! — изумился тонкий.— Миша! Друг детства! Откуда ты взялся?
Приятели троекратно облобызались и устремили друг на друга глаза, полные слез. Оба были приятно ошеломлены.
— Милый мой! — начал тонкий после лобызания.— Вот не ожидал! Вот сюрприз! Ну, да погляди же на меня хорошенько! Такой же красавец, как и был! Такой же душонок и щеголь! Ах ты, господи! Ну, что же ты? Богат? Женат? Я уже женат, как видишь. Это вот моя жена, Луиза, урожденная Ванценбах. лютеранка. А это сын мой, Нафанаил, ученик III класса. Это, Нафаня, друг моего детства! В гимназии вместе учились!
Нафанаил немного подумал и снял шапку.
— В гимназии вместе учились! — продолжал тонкий.— Помнишь, как тебя дразнили? Тебя дразнили Геростратом за то, что ты казенную книжку папироской прожег, а меня Эфиальтом за то, что я ябедничать любил. Хо-хо. Детьми были! Не бойся, Нафаня! Подойди к нему поближе. А это моя жена, урожденная Ванценбах. лютеранка.
Нафанаил немного подумал и спрятался за спину отца.
— Ну, как живешь, друг? — спросил толстый, восторженно глядя на друга.— Служишь где? Дослужился?
— Служу, милый мой! Коллежским асессором уже второй год и Станислава имею. Жалованье плохое. ну, да бог с ним! Жена уроки музыки дает, я портсигары приватно из дерева делаю. Отличные портсигары! По рублю за штуку продаю. Если кто берет десять штук и более, тому, понимаешь, уступка. Пробавляемся кое-как. Служил, знаешь, в департаменте, а теперь сюда переведен столоначальником по тому же ведомству. Здесь буду служить. Ну, а ты как? Небось, уже статский? А?
— Нет, милый мой, поднимай повыше,— сказал толстый.— Я уже до тайного дослужился. Две звезды имею.
Тонкий вдруг побледнел, окаменел, но скоро лицо его искривилось во все стороны широчайшей улыбкой; казалось, что от лица и глаз его посыпались искры. Сам он съежился, сгорбился, сузился. Его чемоданы, узлы и картонки съежились, поморщились. Длинный подбородок жены стал еще длиннее; Нафанаил вытянулся во фрунт и застегнул все пуговки своего мундира.
— Я, ваше превосходительство. Очень приятно-с! Друг, можно сказать, детства и вдруг вышли в такие вельможи-с! Хи-хи-с.
— Ну, полно! — поморщился толстый.— Для чего этот тон? Мы с тобой друзья детства — и к чему тут это чинопочитание!
— Помилуйте. Что вы-с. — захихикал тонкий, еще более съеживаясь.— Милостивое внимание вашего превосходительства. вроде как бы живительной влаги. Это вот, ваше превосходительство, сын мой Нафанаил. жена Луиза, лютеранка, некоторым образом.
Толстый хотел было возразить что-то, но на лице у тонкого было написано столько благоговения, сладости и почтительной кислоты, что тайного советника стошнило. Он отвернулся от тонкого и подал ему на прощанье руку.
Тонкий пожал три пальца, поклонился всем туловищем и захихикал, как китаец: «хи-хи-хи». Жена улыбнулась. Нафанаил шаркнул ногой и уронил фуражку. Все трое были приятно ошеломлены.
Текст книги «Толстый и тонкий»
Автор книги: Антон Чехов
Жанр: Литература 19 века, Классика
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Антон Чехов
Толстый и тонкий
На вокзале Николаевской железной дороги встретились два приятеля: один толстый, другой тонкий. Толстый только что пообедал на вокзале, и губы его, подернутые маслом, лоснились, как спелые вишни. Пахло от него хересом и флердоранжем. Тонкий же только что вышел из вагона и был навьючен чемоданами, узлами и картонками. Пахло от него ветчиной и кофейной гущей. Из-за его спины выглядывала худенькая женщина с длинным подбородком – его жена, и высокий гимназист с прищуренным глазом – его сын.
– Порфирий! – воскликнул толстый, увидев тонкого. – Ты ли это? Голубчик мой! Сколько зим, сколько лет!
– Батюшки! – изумился тонкий. – Миша! Друг детства! Откуда ты взялся?
Приятели троекратно облобызались и устремили друг на друга глаза, полные слез. Оба были приятно ошеломлены.
– Милый мой! – начал тонкий после лобызания. – Вот не ожидал! Вот сюрприз! Ну да погляди же на меня хорошенько! Такой же красавец, как и был! Такой же душонок и щеголь! Ах ты, господи! Ну, что же ты? Богат? Женат? Я уже женат, как видишь… Это вот моя жена, Луиза, урожденная Ванценбах… лютеранка… А это сын мой, Нафанаил, ученик третьего класса. Это, Нафаня, друг моего детства! В гимназии вместе учились!
Нафанаил немного подумал и снял шапку.
– В гимназии вместе учились! – продолжал тонкий. – Помнишь, как тебя дразнили? Тебя дразнили Геростратом за то, что ты казенную книжку папироской прожег, а меня Эфиальтом за то, что я ябедничать любил. Хо-хо… Детьми были! Не бойся, Нафаня! Подойди к нему поближе… А это моя жена, урожденная Ванценбах… лютеранка.
Нафанаил немного подумал и спрятался за спину отца.
– Ну, как живешь, друг? – спросил толстый, восторженно глядя на друга. – Служишь где? Дослужился?
– Служу, милый мой! Коллежским асессором уже второй год и Станислава имею. Жалованье плохое… ну, да бог с ним! Жена уроки музыки дает, я портсигары приватно из дерева делаю. Отличные портсигары! По рублю за штуку продаю. Если кто берет десять штук и более, тому, понимаешь, уступка. Пробавляемся кое-как. Служил, знаешь, в департаменте, а теперь сюда переведен столоначальником по тому же ведомству… Здесь буду служить. Ну, а ты как? Небось уже статский? А?
– Нет, милый мой, поднимай повыше, – сказал толстый. – Я уже до тайного дослужился… Две звезды имею.
Тонкий вдруг побледнел, окаменел, но скоро лицо его искривилось во все стороны широчайшей улыбкой; казалось, что от лица и глаз его посыпались искры. Сам он съежился, сгорбился, сузился… Его чемоданы, узлы и картонки съежились, поморщились… Длинный подбородок жены стал еще длиннее; Нафанаил вытянулся во фрунт и застегнул все пуговки своего мундира…
– Я, ваше превосходительство… Очень приятно-с! Друг, можно сказать, детства и вдруг вышли в такие вельможи-с! Хи-хи-с.
– Ну, полно! – поморщился толстый. – Для чего этот тон? Мы с тобой друзья детства – и к чему тут это чинопочитание!
– Помилуйте… Что вы-с… – захихикал тонкий, еще более съеживаясь. – Милостивое внимание вашего превосходительства… вроде как бы живительной влаги… Это вот, ваше превосходительство, сын мой Нафанаил… жена Луиза, лютеранка, некоторым образом…
Толстый хотел было возразить что-то, но на лице у тонкого было написано столько благоговения, сладости и почтительной кислоты, что тайного советника стошнило. Он отвернулся от тонкого и подал ему на прощанье руку.
Тонкий пожал три пальца, поклонился всем туловищем и захихикал, как китаец: «Хи-хи-хи». Жена улыбнулась. Нафанаил шаркнул ногой и уронил фуражку. Все трое были приятно ошеломлены.
