Nav view search
Навигация
Искать
Последние новости
Пятница
На одной из московских фабрик работал крестьянин Егор Иванов. Человек он был непьющий, рассудительный и поэтому, после пяти лет работы, сколотил себе малую толику деньжонок. Пять лет не видался с женой, ни с отцом, ни с матерью. Наконец надоела ему Москва, подначальное фабричное житье, — захотел он побывать в своей стороне, завести свое хозяйство, да если удача пойдет, то и совсем остаться в родной деревне. Подумал он, подумал так-то, да перед Петровым днем попросил у хозяина расчет, простился с приятелями и отправился в путь-дорогу. Дороги теперь не то, что, в старину: везде дилижансы ходят да чугунки как птицы летают; так что самая дальняя дорога не неделями и не месяцами тянется, а днями. Егор Иванов сел в Москве на Рязанскую чугунку, отдал за билет два с полтиной и преотлично в Рязань доехал.
От Рязани вздумалось ему до деревни — всего семнадцать верст — пешком пройти, — потому давно очень не видал он родных полей и родных лугов, а в той стороне почти уж степь начинается, тишина, да гладь, да зелень. Привязал он сумку за спину; поднял на дороге ветловую палку — на всякий случай — и пошел. Шел он по знакомой стороне, каждая былинка ему вспоминалась, и от радости дух захватывало. Однако же, во время дороги Егор Иванов кое о чем и другом подумывал: думал он о своей деревне Прикобыловке, о жене, о хозяйстве: какие-то, думал он, порядки по дому идут, да сыты ли, да не умерли ль. Начало ему в голову лезть всё такое несообразное: ну, сгорели? Ну, что-нибудь, да грех какой случился? Раздумался он так-то, даже жутко ему стало середь чистого поля степного. Целые семнадцать верст он нигде не вздохнул ни разу, в кабак не зашёл, с встречным человеком в разговор не вступил. Всё шел да поспешал. К вечеру показалось родное село; из-за крыш завиднелась зелёная колокольня, — как есть как прежде была; и стрижи с щебетаньем, да галки с карканьем вокруг её креста как и прежде играют на хорошую погоду; глянул Erop в тот бок, где изба стояла его,— думал: «ах, — нету избы!» — ан изба-то как есть, как живая стоит, и огонек в окне светится. Тут Егор вздохнул свободно, снял картуз, перекрестился и вошел в сельскую улицу.
Долго ли, коротко ли протянулось время, — москвич с первого началу всё гулял, да угощал, да подарки дарил: жене подарил он ситцу московского на два платья да бусы стеклянные, свояченице платок головной, а матери принёс белого миткалю на повязку: в этой повязке старушки в церковь ходят на светлое воскресенье, в этой же повязке их в гроб кладут. Шло так-то сначала радость да пированье, — однако же пора и делу быть. Помаленьку да помаленьку начал Егор входить в хозяйство: там ворота приладит, тут вставит новое стекло; на задворках повалился весною в половодье плетень, — Егор поднял его, выпрямил, новые колья забил, — стал плетень хоть куда. Целые дни принялся он вокруг дома хлопотать: то молотком стучит, то топором рубит, то пилой пилит. Раз он этак-то мастерил разные дела с раннего утра; наконец утомился и вошел со двора в избу отдохнуть; вошел в избу-то, ан глядь, — бабы (четыре бабы у него в семье было), а бабы-то сидят по лавочкам, зевают да охорашиваются.
«Что за чудо, — подумал Егор втихомолку, — ноне, кажись, не праздник, а бабы мои ровно бы в светлый день прибрались, в наряды нарядились и бездельничают?»
— Вы бы, любезные, — говорит бабам: — на дворе бы хоть маленичка подсобили убрать.
— С великим бы, Егор Иваныч, удовольствием по-мочь тебе сделали, — отвечают бабы: — ну, только ни-как не можем мы преступить закону.
Глеб Успенский — Пятница:
Краткое содержание
Крестьянин Егор Иванов, уроженец деревни Прикобыловки, мужик непьющий и серьезный, с деньгами возвращается домой после пяти лет работы на московской фабрике. Тревожно Егору: все ли в порядке? Как отец с матерью, жена, дети. Видит: изба его на месте, и в окошечке огонек светится.
Раздал Егор подарочки (в семье – четыре бабы, включая сестру жены), да за хозяйство принялся. Рубит, пилит, мастерит. Глядит: бабы его в избе сидят нарядные и бездельничают. Что за диво? Оказалось, закон в деревне такой: в пятницу работать грех! Кто придумал закон – не знают. Для Егора воскресный день – Богу, а у них и пятница тоже!
Пошли убытки хозяйству из-за таких пятниц. И прикрикнул тихий Егор на женщин. Они в плач, но за работу. Боятся «москвича». Вся деревня осуждает Егора-безбожника.
В одну пятницу был Егор в Рязани. И пришел в дом Юпла-проходимец, что шатается с балаганами и шарманщиками. А то и сворует что. Все деньги – в кабак. «Какова нажива, такова и прожива». За столом Юпла пугает баб наказанием от святой Прасковьи-Пятницы. А у самого дельце на уме…
И пришла к бабам к ночи Пятница, страшная оборванка. Обвинила, что на них грех. Бабы в страхе. Потребовала Пятница еды и холста на хорошую одежду. Уходя, велела им стоять на молитве до утра. Слышат бабы шум в чулане, да с места не сходят.
Вернулся Егор, а из дома все ценное унесли. Бабам стыдно. По горячим следам изловили Юплу, деньги отобрали. С того дня в деревне отменили безделье по пятницам. Много суеверий в деревнях. Вместо доктора ходят к знахарю, вместо священника – к солдату за советом. Плачут потом, а толку. «Во всем надо слушать людей знающих». Семь раз отмерь – один отрежь!
Читательский дневник по рассказу «Пятница» Успенского
Сюжет
Заработал крестьянин Егор Иванов денег на фабрике в Москве, вернулся в Прикобыловку. А в деревне суеверие: по пятницам работать грех. Но своих баб он отучил бездельничать. Раз узнал Юпла-мошенник, что Егор в отлучке, и пришел пугать его баб под видом святой Пятницы. Приказал молиться, а сам дом обокрал. Вора поймали, бабы устыдились, вся деревня суеверие бросила. Есть и хуже суеверия: лечиться у знахаря, а не врача. А ведь только знающий человек даст дельный совет!
Отзыв
Автор назвал свой рассказ «народным», то есть, из народной жизни. В нем он показывает вред невежества, суеверности, упрямства. Суеверие заразительно. Вся деревня обвиняет Егора в безбожии за несоблюдение выдумки. Но глупцов проучил пройдоха и вор. Автор рассуждает, что много в деревнях невежества более опасного, когда люди теряют здоровье и жизнь, доверяя шарлатанам, а не докторам. Рассказ учит сохранять здравый смысл, не следовать за толпой, отвергать суеверия, прислушиваться к советам знающих людей, думать, а потом делать, жить по совести честным трудом.
Очень кратко : Из-за глупых предрассудков бабы не работали по пятницам, но глава семьи их заставил. Об этом узнал вор, пришёл к бабам под видом святой Пятницы и обокрал их. Вора поймали, а бабы образумились.
Названия глав — условные.
Егор Иванов пять лет работал на московской фабрике, жил холостяком и в родной деревне Прикобыловке не бывал.
👨🏻 Егор Иванов — крестьянин, непьющий, работящий, рассудительный
Подкопив денег, он решил наведаться на родину, завести хозяйство и, если дело пойдёт, остаться там навсегда. Он уволился с фабрики, сел «на Рязанскую чугунку… и преотлично в Рязань доехал».
От Рязани до Прикобыловки Егор решил дойти пешком, посмотреть на родные места. По дороге он думал о жене, о хозяйстве, и в голову ему вдруг пришло, что его дом мог сгореть, или какое другое несчастье приключиться.
Ни разу не отдохнув, встревоженный Егор к вечеру добрался до Прикобыловки и вздохнул с облегчением: его дом был цел, и в окнах горел свет.
Первое время Егор гулял и раздавал подарки, потом начал подправлять развалившееся за пять лет хозяйство. Его семья состояла из четырёх баб.
Однажды, зайдя в избу отдохнуть, он увидел, что они не работают. Егор возмутился, но бабы ему заявили, что в их деревне не принято работать по пятницам, а с теми, кто работал в этот день, случались «страшные беды».
Егор начал доказывать, что по священному писанию у людей один день для отдыха — воскресенье, во все остальные дни, кроме церковных праздников, бог велел работать. Однако упрямые бабы стояли на своём.
Егор понадеялся, что его бабы сами образумятся, но они продолжали бездельничать по пятницам, и это очень вредило хозяйству. Человеком Егор был мирным, но тут как следует прикрикнул на своё семейство, и бабы начали работать.
Очень сердились на Егора бабы. Иная работает, а сама знай поливает его разными словами; другая с раннего пятничного утра голосить начнёт…
На Егора ополчилась вся деревня, но он был калач тёртый, московский, и внимания на это не обращал.
В одну из пятниц Егор уехал в Рязань по делам. Бабы сидели за работой и перемывали Егоровы косточки. Вдруг к ним в окно постучался Юпла.
🧔🏻 Юпла — местный холостяк, бездельник, жулик и вор, хитрый и ленивый
Юпла не имел ни кола, ни двора, ходил оборванным, в латаной одежде, но нищим не был. Он выступал в ярмарочных балаганах и ходил по округе с шарманщиком — смешил народ разными шутками-прибаутками.
Когда этого заработка не было, Юпла играл на деньги и приворовывал, а добычу немедленно пропивал. В Прикобыловке он появлялся раз шесть в год, когда ему совсем есть нечего было.
Бабы накормили Юплу. Он слушал их жалобы на Егора и поддакивал, говорил, что матушка Прасковья-Пятница очень огорчена. Наконец Юпла распрощался и ушёл, намотав кое-что на ус.
Егор задержался в Рязани на ночь. Поздно вечером кто-то снова постучался в окошко и глухим жалобным голосом попросил открыть дверь, назвался Пятницей. Испуганные бабы открыли. На пороге стояла безобразная, грязная, оборванная и лохматая женщина с головой, укутанной рваными платками.
Вошла Пятница в избу, начала плакать и упрекать баб, что не отмечают они её праздника, и это из-за них она стала такой страшной. Бабы упали перед ней на колени, стали плакать, просить прощения и сваливать вину на безбожника Егора.
Наконец Пятница смилостивилась, сказала, что накажет только Егора, а затем велела бабам накормить её и дать новой материи на одежду. Уходя, Пятница велела бабам всю ночь стоять на коленях. Им будет «чудиться всё-всякое, непотребное», но они должны «класть земные поклоны» и с места не двигаться. Это будет их испытанием.
Пятница ушла, а бабы бухнулись на колени и начали замаливать свои грехи.
Всю ночь глупые бабы молились, даже к плачущему ребёнку не подошли. По избе тем временем ходили люди, взломали замок на двери чулана, громко разговаривали, смеялись и даже пели.
— Искушение, — думали бабы и вторили молитву. Слышали они, как захлопывались крышки их сундуков, как срывались двери с петлей и хлопались оземь, и всё это приписывали силе нечистой…
Рано утром вернулся Егор и увидел, что его бабы стоят на коленях, а всё добро украдено. Пошёл мужик к старосте, тот допросил баб, и они рассказали, как с утра к ним Юпла заходил, а вечером — Пятница.
Староста и Егор сразу поняли, что это дело рук мошенника Юплы, он же и Пятницей прикинулся. Бабы не поверили, но когда Юплу по горячим следам поймали, и он во всём признался, они со стыда сгорели. У вора отобрали украденное добро и судили. С тех пор пятниц в Прикобыловке не праздновали.
Много было на Руси таких предрассудков. В деревнях были и доктора, и священники, но крестьяне за помощью и советом шли к знахарю или отставному солдату-пройдохе. Знахарь давал травы, от которых больной умирал, а от «солдатской премудрости» случалось несчастье.
«Во всём надобно слушать людей знающих», а то подвернётся лихой удалец и последнее заберёт.
Понравился ли пересказ?
Ваши оценки помогают понять, какие пересказы написаны хорошо, а какие надо улучшить. Пожалуйста, оцените пересказ:
Что скажете о пересказе?
Что было непонятно? Нашли ошибку в тексте? Есть идеи, как лучше пересказать эту книгу? Пожалуйста, пишите. Сделаем пересказы более понятными, грамотными и интересными.
Пятница (Успенский)
Содержание
Названия глав — условные.
Глава 1. Егор возвращается в родную деревню [ ред. ]
Егор Иванов пять лет работал на московской фабрике, жил холостяком и в родной деревне Прикобыловке не бывал.
Подкопив денег, он решил наведаться на родину, завести хозяйство и, если дело пойдёт, остаться там навсегда. Он уволился с фабрики, сел «на Рязанскую чугунку… и преотлично в Рязань доехал».
От Рязани до Прикобыловки Егор решил дойти пешком, посмотреть на родные места. По дороге он думал о жене, о хозяйстве, и в голову ему вдруг пришло, что его дом мог сгореть, или какое другое несчастье приключиться.
Ни разу не отдохнув, встревоженный Егор к вечеру добрался до Прикобыловки и вздохнул с облегчением: его дом был цел, и в окнах горел свет.
Глава 2. Бабьи предрассудки [ ред. ]
Первое время Егор гулял и раздавал подарки, потом начал подправлять развалившееся за пять лет хозяйство. Его семья состояла из четырёх баб.
Однажды, зайдя в избу отдохнуть, он увидел, что они не работают. Егор возмутился, но бабы ему заявили, что в их деревне не принято работать по пятницам, а с теми, кто работал в этот день, случались «страшные беды».
Егор начал доказывать, что по священному писанию у людей один день для отдыха — воскресенье, во все остальные дни, кроме церковных праздников, бог велел работать. Однако упрямые бабы стояли на своём.
Глава 3. Егор наводит порядок в семье [ ред. ]
Егор понадеялся, что его бабы сами образумятся, но они продолжали бездельничать по пятницам, и это очень вредило хозяйству. Человеком Егор был мирным, но тут как следует прикрикнул на своё семейство, и бабы начали работать.
Очень сердились на Егора бабы. Иная работает, а сама знай поливает его разными словами; другая с раннего пятничного утра голосить начнёт…
На Егора ополчилась вся деревня, но он был калач тёртый, московский, и внимания на это не обращал.
Глава 4. Баб навещает мошенник [ ред. ]
В одну из пятниц Егор уехал в Рязань по делам. Бабы сидели за работой и перемывали Егоровы косточки. Вдруг к ним в окно постучался Юпла.
Юпла не имел ни кола, ни двора, ходил оборванным, в латаной одежде, но нищим не был. Он выступал в ярмарочных балаганах и ходил по округе с шарманщиком — смешил народ разными шутками-прибаутками.
Когда этого заработка не было, Юпла играл на деньги и приворовывал, а добычу немедленно пропивал. В Прикобыловке он появлялся раз шесть в год, когда ему совсем есть нечего было.
Бабы накормили Юплу. Он слушал их жалобы на Егора и поддакивал, говорил, что матушка Прасковья-Пятница очень огорчена. Наконец Юпла распрощался и ушёл, намотав кое-что на ус.
Глава 5. Явление святой Пятницы [ ред. ]
Егор задержался в Рязани на ночь. Поздно вечером кто-то снова постучался в окошко и глухим жалобным голосом попросил открыть дверь, назвался Пятницей. Испуганные бабы открыли. На пороге стояла безобразная, грязная, оборванная и лохматая женщина с головой, укутанной рваными платками.
Вошла Пятница в избу, начала плакать и упрекать баб, что не отмечают они её праздника, и это из-за них она стала такой страшной. Бабы упали перед ней на колени, стали плакать, просить прощения и сваливать вину на безбожника Егора.
Наконец Пятница смилостивилась, сказала, что накажет только Егора, а затем велела бабам накормить её и дать новой материи на одежду. Уходя, Пятница велела бабам всю ночь стоять на коленях. Им будет «чудиться всё-всякое, непотребное», но они должны «класть земные поклоны» и с места не двигаться. Это будет их испытанием.
Пятница ушла, а бабы бухнулись на колени и начали замаливать свои грехи.
Глава 6. Егора обворовывают, воров ловят, а бабы исправляются [ ред. ]
Всю ночь глупые бабы молились, даже к плачущему ребёнку не подошли. По избе тем временем ходили люди, взломали замок на двери чулана, громко разговаривали, смеялись и даже пели.
— Искушение, — думали бабы и вторили молитву. Слышали они, как захлопывались крышки их сундуков, как срывались двери с петлей и хлопались оземь, и всё это приписывали силе нечистой…
Рано утром вернулся Егор и увидел, что его бабы стоят на коленях, а всё добро украдено. Пошёл мужик к старосте, тот допросил баб, и они рассказали, как с утра к ним Юпла заходил, а вечером — Пятница.
Староста и Егор сразу поняли, что это дело рук мошенника Юплы, он же и Пятницей прикинулся. Бабы не поверили, но когда Юплу по горячим следам поймали, и он во всём признался, они со стыда сгорели. У вора отобрали украденное добро и судили. С тех пор пятниц в Прикобыловке не праздновали.
Много было на Руси таких предрассудков. В деревнях были и доктора, и священники, но крестьяне за помощью и советом шли к знахарю или отставному солдату-пройдохе. Знахарь давал травы, от которых больной умирал, а от «солдатской премудрости» случалось несчастье.
«Во всём надобно слушать людей знающих», а то подвернётся лихой удалец и последнее заберёт.
Nav view search
Навигация
Искать
Последние новости
Пятница
На одной из московских фабрик работал крестьянин Егор Иванов. Человек он был непьющий, рассудительный и поэтому, после пяти лет работы, сколотил себе малую толику деньжонок. Пять лет не видался с женой, ни с отцом, ни с матерью. Наконец надоела ему Москва, подначальное фабричное житье, — захотел он побывать в своей стороне, завести свое хозяйство, да если удача пойдет, то и совсем остаться в родной деревне. Подумал он, подумал так-то, да перед Петровым днем попросил у хозяина расчет, простился с приятелями и отправился в путь-дорогу. Дороги теперь не то, что, в старину: везде дилижансы ходят да чугунки как птицы летают; так что самая дальняя дорога не неделями и не месяцами тянется, а днями. Егор Иванов сел в Москве на Рязанскую чугунку, отдал за билет два с полтиной и преотлично в Рязань доехал.
От Рязани вздумалось ему до деревни — всего семнадцать верст — пешком пройти, — потому давно очень не видал он родных полей и родных лугов, а в той стороне почти уж степь начинается, тишина, да гладь, да зелень. Привязал он сумку за спину; поднял на дороге ветловую палку — на всякий случай — и пошел. Шел он по знакомой стороне, каждая былинка ему вспоминалась, и от радости дух захватывало. Однако же, во время дороги Егор Иванов кое о чем и другом подумывал: думал он о своей деревне Прикобыловке, о жене, о хозяйстве: какие-то, думал он, порядки по дому идут, да сыты ли, да не умерли ль. Начало ему в голову лезть всё такое несообразное: ну, сгорели? Ну, что-нибудь, да грех какой случился? Раздумался он так-то, даже жутко ему стало середь чистого поля степного. Целые семнадцать верст он нигде не вздохнул ни разу, в кабак не зашёл, с встречным человеком в разговор не вступил. Всё шел да поспешал. К вечеру показалось родное село; из-за крыш завиднелась зелёная колокольня, — как есть как прежде была; и стрижи с щебетаньем, да галки с карканьем вокруг её креста как и прежде играют на хорошую погоду; глянул Erop в тот бок, где изба стояла его,— думал: «ах, — нету избы!» — ан изба-то как есть, как живая стоит, и огонек в окне светится. Тут Егор вздохнул свободно, снял картуз, перекрестился и вошел в сельскую улицу.
Долго ли, коротко ли протянулось время, — москвич с первого началу всё гулял, да угощал, да подарки дарил: жене подарил он ситцу московского на два платья да бусы стеклянные, свояченице платок головной, а матери принёс белого миткалю на повязку: в этой повязке старушки в церковь ходят на светлое воскресенье, в этой же повязке их в гроб кладут. Шло так-то сначала радость да пированье, — однако же пора и делу быть. Помаленьку да помаленьку начал Егор входить в хозяйство: там ворота приладит, тут вставит новое стекло; на задворках повалился весною в половодье плетень, — Егор поднял его, выпрямил, новые колья забил, — стал плетень хоть куда. Целые дни принялся он вокруг дома хлопотать: то молотком стучит, то топором рубит, то пилой пилит. Раз он этак-то мастерил разные дела с раннего утра; наконец утомился и вошел со двора в избу отдохнуть; вошел в избу-то, ан глядь, — бабы (четыре бабы у него в семье было), а бабы-то сидят по лавочкам, зевают да охорашиваются.
«Что за чудо, — подумал Егор втихомолку, — ноне, кажись, не праздник, а бабы мои ровно бы в светлый день прибрались, в наряды нарядились и бездельничают?»
— Вы бы, любезные, — говорит бабам: — на дворе бы хоть маленичка подсобили убрать.
— С великим бы, Егор Иваныч, удовольствием по-мочь тебе сделали, — отвечают бабы: — ну, только ни-как не можем мы преступить закону.
