Рассказ горький шоколад на русском языке

Bitterschokolade (Горький шоколад)

»Eva«, sagte Herr Hochstein. Eva senkte den Kopf, griff nach ihrem Fьller, schrieb. »Eva«, sagte Herr Hochstein noch einmal. Eva senkte den Kopf tiefer, griff nach Lineal und Bleistift, zeichnete die Pyramide. Sie hцrte ihn nicht. Sie wollte ihn nicht hцren. Nicht aufstehen, nicht zur Tafel gehen. Jetzt hatte sie gewa­ckelt. Blind tastete sie nach dem Federmдppchen, lieЯ ihre Finger ьber die Gegenstдnde gleiten, harte Blei­stifte, ein kleiner, kantiger Metallspitzer, der Kugel­schreiber mit der abgebrochenen Klammer, aber kein Radiergummi. Sie nahm ihre Schultasche auf die Knie, suchte mit gesenktem Kopf. Man kann lange nach ei­nem Radiergummi wьhlen. Ein Radiergummi ist klein in einer Schultasche.

»Barbara«, sagte Herr Hochstein. In der dritten Rei­he erhob sich Babsi und ging zur Tafel. Eva schaute nicht auf. Aber sie wusste trotzdem, wie Babsi ging, mit schmalen, langen Beinen, mit dem kleinen Hintern in engen Jeans.

Eva fand den Radiergummi und hдngte die Schulta­sche wieder an den Haken. Sie radierte die verwackelte Linie und zog sie neu.

»Gut hast du das gemacht, Barbara«, sagte Herr

Hochstein. Babsi kam durch den schmalen Gang zwi­schen den Bankreihen zurьck und setzte sich. In ihr Stuhlrьcken hinein schrillte die Glocke.

Dritte Stunde Sport. Gekicher und Lachen im Um­kleideraum. Es wьrde ein heiЯer Tag werden, es war jetzt schon heiЯ. Eva zog ihre schwarzen Leggings an, wie immer, und dazu ein schwarzes T-Shirt mit kurzen Дrmeln. Sie gingen zum Sportplatz. Frau Madler pfiff und alle stellten sich in einer Reihe auf. Handball.

»Alexandra und Susanne wдhlen die Mannschaft.«

Eva kauerte sich nieder, цffnete die Schleife an ihrem linken Turnschuh, zog den Schnьrsenkel heraus und fдdelte ihn neu ein.

Alexandra sagte: »Petra.«

Susanne sagte: »Karin.«

Eva hatte den Schnьrsenkel durch die beiden unters­ten Lцcher geschoben und zog ihn gerade, sorgfдltig zog sie die beiden Teile auf gleiche Lдnge.

Eva fдdelte langsamer.

Eva begann mit der Schleife. Sie kreuzte die Bдnder und zog sie zusammen.

Eva lieЯ das Band ьber ihre Finger gleiten, legte die

Schleife und hielt sie zwischen Daumen und Zeigefin­ger fest.

Ich mьsste meine Turnschuhe mal wieder waschen, dachte Eva, sie haben es nцtig.

Eva zog die Schleife fest und erhob sich. Sie war in Alexandras Gruppe.

Eva schwitzte. Der SchweiЯ rann ihr von der Stirn ьber die Augenbrauen, ьber die Backen und manchmal sogar in die Augen. Immer wieder musste sie ihn mit dem Unterarm und dem Handrьcken wegwischen. Der Ball war hart und schwer, und die Finger taten ihr weh, wenn sie ihn einmal erwischte.

Auch die anderen hatten groЯe SchweiЯflecken unter den Armen, als die Stunde zu Ende war. Eva ging sehr langsam zum Umkleideraum, sie zog sich sehr langsam aus. Als sie sich ihr groЯes Handtuch ьbergehдngt hatte und die Tьr aufmachte, waren nur noch ein paar Mдdchen im Duschraum. Sie ging zur hintersten Du­sche, zu der in der Ecke. Nun beeilte sie sich, lieЯ das kalte Wasser ьber Rьcken und Bauch laufen, nicht ьber den Kopf, das Fцnen dauerte bei ihr zu lange. Mit den Hдnden klatschte sie sich Wasser ins Gesicht. Die Zementwand bekam dunkle Flecken, wo sie nass geworden war. Jetzt war Eva ganz allein im Dusch­raum. In aller Ruhe trocknete sie sich ab und hдngte

sich das Handtuch wieder so ьber die Schulter, dass es ihren Busen und ihren Bauch verdeckte. Im Umkleide-rauni war niemand mehr. Als sie sich gerade ihren Rock angezogen hatte, цffnete Frau Madler die Tьr. »Ach, Eva, du bist noch da. Bring mir doch nachher den Schlьssel.«

Eva kreuzte die Arme vor ihrer Brust und nickte.

Die groЯe Pause hatte schon angefangen. Eva holte sich ihr Buch aus dem Klassenzimmer und ging in den Pausenhof. Sie drдngte sich zwischen den Mдdchen hindurch bis zu ihrer Ecke am Zaun. Ihre Ecke! Sie setzte sich auf den Zementsockel des Zaunes und blдt­terte in ihrem Buch, suchte die Stelle, an der sie gestern Abend aufgehцrt hatte zu lesen. Neben ihr standen Lena, Babsi, Karola und Tine. Babsi war aber doch die Schцnste. Dass sie sich das traute, das enge, weiЯe T-Shirt ьber der nackten Brust!

Eva fand die Stelle im Buch. Ich betrachtete den To­ten, seine ausgezehrte Gestalt. Die Falten in seinem Gesicht, obwohl er hцchstens fьnfunddreiЯig sein mochte. Er war einen fьr die Indios typischen Tod ge­storben. An Entkrдftung. Sie kauen Kokablдtter, um den Hunger zu unterdrьcken, und eines Tages fallen sie um und sind tot.

»Ich war gestern in der Disko. Mit Johannes, dem Sohn von Dr. Braun.«

»Mensch, Babsi, das ist ja toll. Wie ist der denn so, so aus der Nдhe?«

»Prima. Und tanzen kann der!«

Eva las weiter in »Warum zeigst du der Welt das Licht?« Vom schlanken Schlemmer bis hin zur Holly­woodkur fiel mir alles ein. Von der Vernichtung der Ьberproduktion in der EWG bis zu den Appetithem­mern, die in den Schaufenstern der Apotheken ange­priesen werden.

»Seid ihr mit seinem Auto gefahren?«

»Mein Bruder ist mit ihm in einer Klasse.«

Er hatte Hunger, ich wusste es. Auch ich hatte Hun­ger, und ich konnte meine Rцcke nur mehr mit Sicher­heitsnadeln daran hindern, mir am Kцrper herunterzu­rutschen. Ich machte die natьrlichste Abmagerungskur der Welt. Ich hatte wenig zu essen.

Die Mдdchen kicherten. Eva konnte nichts mehr verstehen, sie flьsterten jetzt. Franziska setzte sich ne­ben Eva.

Eva klappte das Buch zu, den noch nicht gelesenen Teil zwischen Ringfinger und Mittelfinger haltend.

»Warum zeigst du der Welt das Licht?«, las Franzis­ka laut. »Ich kenne es auch. Gefдllt es dir?«

Eva nickte. »Es ist spannend. Und manchmal trau­rig.«

»Magst du traurige Bьcher?«

»Ja. Ich finde, wenn ein Buch gut sein soll, muss man wenigstens einmal weinen kцnnen beim Lesen.«

»Ich weine eigentlich nie beim Lesen. Aber im Kino, wenn es traurig ist, weine ich sehr schnell.«

»Bei mir ist es umgekehrt. Im Kino weine ich nie, aber beim Lesen oft. Ich gehe aber auch selten ins Kino.«

»Wir kцnnten doch mal zusammen gehen. Magst du?«

Eva zuckte mit den Schultern. »Kцnnten wir.«

Wann weinte sie? Welche Stellen in Bьchern waren es, die sie zum Weinen brachten? Eigentlich immer Worte wie Liebe, Streicheln, Vertrauen, Einsamkeit, richtig kitschige Worte. Eva betrachtete Karola und Lena. Lena hatte den Arm um Karola gelegt, sehr be­sitzergreifend, sehr selbstbewusst. So, genau so, hatte Karola frьher den Arm um sie gelegt. Eva kannte das Gefьhl von Wдrme, das man fьhlt, wenn man von je­mand anders den Arm um die Schulter gelegt be­kommt, so ganz offen, vor allen anderen, so selbstver­stдndlich. Es tat weh, das zu sehen. Wussten denn die, die das taten, die ihre Vertrautheit miteinander de­monstrierten, nicht, wie weh das den anderen tat? De­nen, die niemand hatten, die allein waren, ohne Nдhe, ohne jemanden, den man unbefangen anfassen konnte, wenn man wollte.

Eva stand auf. »Ich hole mir noch einen Tee«, sagte sie. Sie wollte Franziska nicht verletzen, die Einzige, von der sie begrьЯt wurde, wenn sie morgens in die Klasse kam.

Источник

Рассказ горький шоколад на русском языке

»Eva«, sagte Herr Hochstein. Eva senkte den Kopf, griff nach ihrem Fьller, schrieb. »Eva«, sagte Herr Hochstein noch einmal. Eva senkte den Kopf tiefer, griff nach Lineal und Bleistift, zeichnete die Pyramide. Sie hцrte ihn nicht. Sie wollte ihn nicht hцren. Nicht aufstehen, nicht zur Tafel gehen. Jetzt hatte sie gewa­ckelt. Blind tastete sie nach dem Federmдppchen, lieЯ ihre Finger ьber die Gegenstдnde gleiten, harte Blei­stifte, ein kleiner, kantiger Metallspitzer, der Kugel­schreiber mit der abgebrochenen Klammer, aber kein Radiergummi. Sie nahm ihre Schultasche auf die Knie, suchte mit gesenktem Kopf. Man kann lange nach ei­nem Radiergummi wьhlen. Ein Radiergummi ist klein in einer Schultasche.

»Barbara«, sagte Herr Hochstein. In der dritten Rei­he erhob sich Babsi und ging zur Tafel. Eva schaute nicht auf. Aber sie wusste trotzdem, wie Babsi ging, mit schmalen, langen Beinen, mit dem kleinen Hintern in engen Jeans.

Eva fand den Radiergummi und hдngte die Schulta­sche wieder an den Haken. Sie radierte die verwackelte Linie und zog sie neu.

»Gut hast du das gemacht, Barbara«, sagte Herr

Hochstein. Babsi kam durch den schmalen Gang zwi­schen den Bankreihen zurьck und setzte sich. In ihr Stuhlrьcken hinein schrillte die Glocke.

Dritte Stunde Sport. Gekicher und Lachen im Um­kleideraum. Es wьrde ein heiЯer Tag werden, es war jetzt schon heiЯ. Eva zog ihre schwarzen Leggings an, wie immer, und dazu ein schwarzes T-Shirt mit kurzen Дrmeln. Sie gingen zum Sportplatz. Frau Madler pfiff und alle stellten sich in einer Reihe auf. Handball.

»Alexandra und Susanne wдhlen die Mannschaft.«

Eva kauerte sich nieder, цffnete die Schleife an ihrem linken Turnschuh, zog den Schnьrsenkel heraus und fдdelte ihn neu ein.

Alexandra sagte: »Petra.«

Susanne sagte: »Karin.«

Eva hatte den Schnьrsenkel durch die beiden unters­ten Lцcher geschoben und zog ihn gerade, sorgfдltig zog sie die beiden Teile auf gleiche Lдnge.

Eva fдdelte langsamer.

Eva begann mit der Schleife. Sie kreuzte die Bдnder und zog sie zusammen.

Eva lieЯ das Band ьber ihre Finger gleiten, legte die

Schleife und hielt sie zwischen Daumen und Zeigefin­ger fest.

Ich mьsste meine Turnschuhe mal wieder waschen, dachte Eva, sie haben es nцtig.

Eva zog die Schleife fest und erhob sich. Sie war in Alexandras Gruppe.

Eva schwitzte. Der SchweiЯ rann ihr von der Stirn ьber die Augenbrauen, ьber die Backen und manchmal sogar in die Augen. Immer wieder musste sie ihn mit dem Unterarm und dem Handrьcken wegwischen. Der Ball war hart und schwer, und die Finger taten ihr weh, wenn sie ihn einmal erwischte.

Auch die anderen hatten groЯe SchweiЯflecken unter den Armen, als die Stunde zu Ende war. Eva ging sehr langsam zum Umkleideraum, sie zog sich sehr langsam aus. Als sie sich ihr groЯes Handtuch ьbergehдngt hatte und die Tьr aufmachte, waren nur noch ein paar Mдdchen im Duschraum. Sie ging zur hintersten Du­sche, zu der in der Ecke. Nun beeilte sie sich, lieЯ das kalte Wasser ьber Rьcken und Bauch laufen, nicht ьber den Kopf, das Fцnen dauerte bei ihr zu lange. Mit den Hдnden klatschte sie sich Wasser ins Gesicht. Die Zementwand bekam dunkle Flecken, wo sie nass geworden war. Jetzt war Eva ganz allein im Dusch­raum. In aller Ruhe trocknete sie sich ab und hдngte

sich das Handtuch wieder so ьber die Schulter, dass es ihren Busen und ihren Bauch verdeckte. Im Umkleide-rauni war niemand mehr. Als sie sich gerade ihren Rock angezogen hatte, цffnete Frau Madler die Tьr. »Ach, Eva, du bist noch da. Bring mir doch nachher den Schlьssel.«

Eva kreuzte die Arme vor ihrer Brust und nickte.

Die groЯe Pause hatte schon angefangen. Eva holte sich ihr Buch aus dem Klassenzimmer und ging in den Pausenhof. Sie drдngte sich zwischen den Mдdchen hindurch bis zu ihrer Ecke am Zaun. Ihre Ecke! Sie setzte sich auf den Zementsockel des Zaunes und blдt­terte in ihrem Buch, suchte die Stelle, an der sie gestern Abend aufgehцrt hatte zu lesen. Neben ihr standen Lena, Babsi, Karola und Tine. Babsi war aber doch die Schцnste. Dass sie sich das traute, das enge, weiЯe T-Shirt ьber der nackten Brust!

Eva fand die Stelle im Buch. Ich betrachtete den To­ten, seine ausgezehrte Gestalt. Die Falten in seinem Gesicht, obwohl er hцchstens fьnfunddreiЯig sein mochte. Er war einen fьr die Indios typischen Tod ge­storben. An Entkrдftung. Sie kauen Kokablдtter, um den Hunger zu unterdrьcken, und eines Tages fallen sie um und sind tot.

»Ich war gestern in der Disko. Mit Johannes, dem Sohn von Dr. Braun.«

»Mensch, Babsi, das ist ja toll. Wie ist der denn so, so aus der Nдhe?«

»Prima. Und tanzen kann der!«

Eva las weiter in »Warum zeigst du der Welt das Licht?« Vom schlanken Schlemmer bis hin zur Holly­woodkur fiel mir alles ein. Von der Vernichtung der Ьberproduktion in der EWG bis zu den Appetithem­mern, die in den Schaufenstern der Apotheken ange­priesen werden.

»Seid ihr mit seinem Auto gefahren?«

»Mein Bruder ist mit ihm in einer Klasse.«

Er hatte Hunger, ich wusste es. Auch ich hatte Hun­ger, und ich konnte meine Rцcke nur mehr mit Sicher­heitsnadeln daran hindern, mir am Kцrper herunterzu­rutschen. Ich machte die natьrlichste Abmagerungskur der Welt. Ich hatte wenig zu essen.

Die Mдdchen kicherten. Eva konnte nichts mehr verstehen, sie flьsterten jetzt. Franziska setzte sich ne­ben Eva.

Eva klappte das Buch zu, den noch nicht gelesenen Teil zwischen Ringfinger und Mittelfinger haltend.

»Warum zeigst du der Welt das Licht?«, las Franzis­ka laut. »Ich kenne es auch. Gefдllt es dir?«

Eva nickte. »Es ist spannend. Und manchmal trau­rig.«

»Magst du traurige Bьcher?«

»Ja. Ich finde, wenn ein Buch gut sein soll, muss man wenigstens einmal weinen kцnnen beim Lesen.«

»Ich weine eigentlich nie beim Lesen. Aber im Kino, wenn es traurig ist, weine ich sehr schnell.«

»Bei mir ist es umgekehrt. Im Kino weine ich nie, aber beim Lesen oft. Ich gehe aber auch selten ins Kino.«

»Wir kцnnten doch mal zusammen gehen. Magst du?«

Eva zuckte mit den Schultern. »Kцnnten wir.«

Wann weinte sie? Welche Stellen in Bьchern waren es, die sie zum Weinen brachten? Eigentlich immer Worte wie Liebe, Streicheln, Vertrauen, Einsamkeit, richtig kitschige Worte. Eva betrachtete Karola und Lena. Lena hatte den Arm um Karola gelegt, sehr be­sitzergreifend, sehr selbstbewusst. So, genau so, hatte Karola frьher den Arm um sie gelegt. Eva kannte das Gefьhl von Wдrme, das man fьhlt, wenn man von je­mand anders den Arm um die Schulter gelegt be­kommt, so ganz offen, vor allen anderen, so selbstver­stдndlich. Es tat weh, das zu sehen. Wussten denn die, die das taten, die ihre Vertrautheit miteinander de­monstrierten, nicht, wie weh das den anderen tat? De­nen, die niemand hatten, die allein waren, ohne Nдhe, ohne jemanden, den man unbefangen anfassen konnte, wenn man wollte.

Eva stand auf. »Ich hole mir noch einen Tee«, sagte sie. Sie wollte Franziska nicht verletzen, die Einzige, von der sie begrьЯt wurde, wenn sie morgens in die Klasse kam.

Источник

Обожаю горький шоколад… С вожделением смотрю на шуршащую обертку, понимая, что осталось буквально несколько секунд до того, как первый кусочек попадет мне в рот, и я буду наслаждаться его сладким и в то же время горьким вкусом. Почему так люблю его? Не знаю. Еще с детства я выделила именно эту сладость и никогда не изменяла своему пристрастию. Не изменяла, пока неожиданное стечение обстоятельств не заставило пересмотреть свои предпочтения, вызывая слабость и зависимость от другого вкуса — более насыщенного, более терпкого и жгучего, который буду безумно любить. И я не о шоколаде…

Горький шоколад (СИ) читать онлайн бесплатно

— Дочка, не понимаю, что здесь написано. Посмотри, пожалуйста. Понапишут каракулями, — обратилась ко мне пожилая женщина низенького роста. Она протянула тонкой ручонкой скомканную бумагу в окно.

Прочитав без труда названия таблеток, я озвучила их. Все — таки мой двухлетний опыт работы фармацевтом внес свой вклад по расшифровке таких надписей.

— Таблетки для снижения холестерина, — вежливо ответила я.

— А сколько они стоят? Наверно, дорогие, — удрученно сказала бабушка, проверяя содержимое тряпочного кошелька.

— Сейчас вам скажу, открыв в компьютере базу данных, просматривала список лекарств нашей аптеки. — Так, его цена триста рублей.

Краем глаза сочувственно взглянула на свою напарницу Лену за соседним окошком. Ее донимала женщина лет пятидесяти, громко возмущаясь тому, как аптеки обнаглели и накручивают цены. Только мы тут причем?

Лена не знала, как от нее отвязаться. Лишь бы не вызвать грубость женщины и не раздуть скандал. Около ее кассы образовалась очередь, а до закрытия оставалось совсем немного времени. Один из мужчин не выдержал и попросил возмущающуюся женщину освободить кассу. Та соизволила все — таки уйти, поняв, что никто ее поддерживать не собирается.

— Дочка, я возьму. А еще дай мне, пожалуйста, бинт и вату, — услышала я голос бабушки. Она, наконец, решила купить лекарство. За ней стоял парень моего возраста, который с интересом разглядывал меня. По привычке смущенно улыбнулась, переключив внимание на пожилую женщину.

Поведение молодого человека невольно напомнило о том, как некоторые из представителей мужского пола иногда пытались познакомиться со мной, порой развеселив своими изощренными методами «подкатывания». Я не могу уверенно сказать о том, что мою внешность можно назвать красивой. Но без скромности могу смело заявить: я очень даже милая и симпатичная девушка двадцати трех лет, среднего роста, с длинными густыми, темно — каштановыми волосами. Цвет моих глаз, как считала мама, подобен цвету черного кофе без сливок, который я обожала пить по утрам. Прямой нос, полноватые губы. Мамина подруга как — то сказала, что моя улыбка похожа на сияние солнца — светлая и искренняя. Но все это предрассудки, ничего особенного.

Оксана, моя любимая подруга со школы, не разделяла моего мнения, говоря, что я все же красивая девушка с богатым внутренним миром. И что не хотела выделяться из массы людей, зачастую не умеющих радоваться чужим достоинствам. Им лишь бы позлорадствовать и завидовать. Возможно, доля правды в ее словах есть, но я никогда не вдавалась в такие глубокие рассуждения. Меня многое устраивает в моей жизни: хорошие друзья, работа, любимая семья, хотя, насчет семьи, есть важный пунктик, который выпал из жизни, к сожалению. Но от меня он никак не зависит.

— Всего доброго, — улыбнулась я бабушке, отвлекаясь от мыслей. Отдала ей чек и сдачу.

— Спасибо тебе, милая. Я всегда хожу только в вашу аптеку. Вы всегда поможете, подскажете без недовольства. Никому не хочется возиться со стариками. Дай бог тебе здоровья, — с умилением произнесла бабушка.

— Ну что вы! Зачем так говорите? Каждый покупатель для нас дорог. Выздоравливайте, — мягко ответила я с улыбкой. Парень не переставал смотреть на меня.

— До свидания! — радушно попрощалась бабушка и, оперившись о свою палку, медленно побрела к выходу.

— Слушаю вас, — обратилась к парню коренастого телосложения, в темно — синей ветровке, своим отработанным вежливым тоном.

Наша работа предполагает быть всегда учтивыми, спокойными с покупателями, несмотря на то, что встречаются и неадекватные люди. Но с этим я более или менее справлялась, благодаря терпеливости и общительности. А вот моей напарнице порой тяжело приходится, и она нервничает потом от тупости покупателя. Или расстраивается, когда ей ни за что высказывают обвинения. Вот и сейчас, понурый взгляд Лены говорил о том, что ей надоела та самая возмущающаяся женщина, и ей быстрее хочется смотаться домой. Я же, в таком случае, старалась не обращать внимания на слова оскорбительного характера. Людей тоже можно понять — вечные проблемы, болячки, лекарства дорогие, но во всякой претензии тоже должна быть мера. Да и негодовать в месте, где никому это не надо, — глупо. Только лишняя агрессия со стороны других людей.

— Здравствуй, красавица! — подмигнул мне парень и смачно шмыгнул носом. От хлюпающего звука я не заметно поморщилась. — Дай мне что — нибудь от головы и от аллергии. Моя сестренка решила завести кота, а у меня, оказывается, аллергия на животных. Всю жизнь не знал об этом. Наши родаки никогда не заводили их.

— И такое возможно, — кивнула, соглашаясь, с ним. Пробила ему таблетки по своему усмотрению. Себе я тоже всегда выбирала лекарства с минимальным количеством побочных эффектов и никогда не переплачивала, если знала, что по качеству они не хуже дорогих.

— Девушка, а вас случайно не Натальей зовут? — усмехнулся парень. Я закусила нижнюю губу, сдерживая улыбку, когда брала деньги из его рук. Частенько слышу такой вопрос. Прищурившись, он всматривался в мой бейджик. — А нет, Мария.

— Да, просто Мария, — печально вздохнула я, наигранно расстроившись от того, что парень, скорей всего, рассчитывал на другое имя.

— А вы знаете, что очень похожи на актрису? — продолжил свой расспрос молодой человек. Удивило его познание. Все — таки та актриса — звезда девяностых годов, да и кумир девушек. Но я лично не смотрела никаких ее фильмов, для меня она — прошлый век. — Да, — я серьезно. На эту Наталию … как ее … Орейро. Во! Вспомнил.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍- Я выгляжу на сорок лет? — посмеялась я. Лена отпустила последнего покупателя и стала собираться домой.

— Да нет. Я не об этом. Чисто внешне. Моя старшая сестра раньше фанатела от нее. У меня их две. Сестры. Мария, вы очаровательны.

— Ясно, — усмехнулась я и передала парню лекарства, пропуская мимо ушей последние слова.

Только совсем не понимала, почему мне говорят, что похожа на актрису? Да, у меня есть родинка над губой, и волосы, может быть, по цвету схожи. Все, больше никаких признаков. Но, даже и Оксана об этом часто твердила, добавив еще, что родинка придает внешности пикантность и сексуальность. Разве, Нет? Нисколько. Ну, может, самую малость.

— Так, молодой человек, прошу на выход. Мы закрываемся, — серьезно сказала ему.

— Мария, вы такая шикарная девушка. Вам нужно не лекарства продавать, а быть фотомоделью, — не унимался парень, веселясь. Подойдя к входной двери, я указала ему пальцем на выход. Он осмотрел мою фигуру. — Нет, Мария, вам здесь не место.

Но он продолжал болтать без умолку. Не выдержав, я открыла дверь и практически выпихнула его.

— Ну что за наглость! — буркнула я. — Надоедливый какой.

— Мария, а давайте встретимся? — парень прилип к стеклу двери. Я издала смешок. Вот чудак. Наша аптека имела две двери: первая — железная, а вторая — со стеклом. Я закатила глаза от его упертости. Он снова шмыгнул носом. — Вы же не можете меня взять и бросить?

— Могу! Уходите! Конечно, я не сердилась в буквальном смысле слова, но пресекала все попытки его флирта.

— Не думал, что такая принцесса может быть злой ведьмой! — наигранно вздохнул парень.

— Что? — хохотнула я, опешив от его последних слов про ведьму. Сказав ему, что он немного не в себе, я развернулась и пошла обратно в комнату, где мы переодевались. Лена уже была готова к уходу.

— Подожди меня, — попросила я ее. — Я быстро.

— Столько воздыхателей. Никак выбрать не можешь? Все одна, — хмыкнула Лена.

Я скинула халат, надела белые кроссовки и такой же фирмы теплую черную толстовку. Зарплата не позволяла шиковать, но я всегда старалась приобретать себе качественные вещи, накопить или покупать со скидками. На улице совсем не холодно, несмотря на позднее время. Май выдался жарким.

— Все одна? Ты глубоко ошибаешься. У меня пауза, так скажем. Что за стереотип, если у девушки никого нет, значит у нее проблемы и все плохо? — я насмешливо вскинула бровь и пристально посмотрела на Лену. — У меня все замечательно, мне и одной сейчас хорошо. Если ты вышла в двадцать лет замуж, родила детей, то почему и другие должны поступать также?

Источник

Мирьям Пресслер Горький шоколад

© Copyright Татьяна Болле ( tat-bolle@rambler.ru )

перевод повести «Горький шоколад» немецкой писательницы Мирьям Пресслер.

Ева: большие страхи в школе и маленькие радости после уроков.

Учитель, потеряв терпение, произнес: «Барбара». В третьем ряду со своего места поднялась Барби и направилась к доске. Ева не посмотрела ей вслед. Она и так знала, как красиво ступают длинные стройные ножки Барби в узких джинсах.

Уже началась большая перемена. Ева с книжкой вышла на школьный двор. Протиснувшись сквозь щебечущие толпы девчонок, она добралась до своего уголка под деревом. Недалеко от нее стояли Лена, Барби, Карола и Тина. Барби самая красивая. Ее белая футболка была настолько тонкой, что была видна грудь. Что ж, Барби может себе это позволить.

Пролистав книгу, Ева нашла главу в книге, на которой она остановилась вчера. «Наша еда была ничтожна. На завтрак сухой хлеб и напиток похожий на кофе. На обед вот уже 14 дней давали шпинат или салат. Картофель казался сладким на вкус, но отдавал гнилью». Рядом прозвучали слова:

− Вчера я была на дискотеке. С Йонасом, сыном доктора Брауна.

− Барби, это здорово. Ну и каков он на близком расстоянии?

− Классный! И танцует неплохо.

Ева читала дальше: «Желающие похудеть, могли пожить временно в последнем корпусе».

− Вы ехали на его машине?

− Мой брат учится с ним в одном классе.

Остальные захихикали. Тут девчонки перешли на шепот, и Ева уже не могла разобрать слов, но ей было видно, как Лена обняла Каролу за плечи. Еве тоже было знакомо приятное ощущение тепла руки, лежащей на плече. Раньше, когда они считались подругами, Карола обнимала Еву. Ева быстро отвела глаза. Слишком больно было видеть этих новоявленных подруг. Разве они не знают, что причиняют боль другим. Тем, у которых нет никого. Тем, которые всегда одни.

− Да, очень. Хотя, эта книга заставляет грустить.

− Тебе нравятся такие печальные книги?

− Да. Мне кажется, та книжка хорошая, которая может вызвать слезы.

− Я никогда не плачу при чтении. А в кино могу легко расплакаться.

− Давай как-нибудь вместе сходим. Ты не против?

Ева задумалась, какие моменты в книге вызвали её слёзы? Здесь важны определенные слова. Такие как: любовь, ласка, доверие, одиночество. Избитые, пошлые слова.

Чай был горячий и приторно-сладкий.

Витрина магазина деликатесов. Ева стояла к стеклу близко-близко, чтобы не видеть своего отражения. Малоприятная картина. Ей и так было известно, что она жирная. Пять раз в неделю она может сравнивать себя с другими. Они носят узкие джинсы, они стройны

и красивы. И лишь она одна толстая до омерзения.

Ей было 11 или 12, когда всё это началось. Чувство голода не уходило, и она не могла

насытиться. В свои пятнадцать она весит уже 76 килограмм. И это при её небольшом росте.

Сейчас она снова голодна. Всегда после школы её мучает голод. Ева посчитала деньги в кошельке: 4 марки 85 пфеннигов. Сто грамм салата стоит две марки.

На улице было всё то же пекло. Солнце с неба бросало жар на уставшую за день землю. Ева подумала: «Как может быть так жарко в июне! Коробка в её руке ещё хранило прохладу магазина. Ева быстро, почти бегом достигла парка. На всех скамейках сидели люди. Мужчины расстегнули рубашки, женщины подняли юбки чуть повыше. Ева проходила мимо людей с мыслями: смотрят ли они ей вслед, говорят ли о ней, а может быть смеются над её полнотой.

Наконец-то Ева дошла до густого кустарника. Его ветки надежно укрывали девочку от посторонних глаз. Здесь её никто не увидит и не помешает. Ева бросила сумку, затем села на землю, сняла крышку с прохладной коробки и положила ее рядом с собой. Мгновенье она рассматривала розовато-серые кусочки селедки в жирном белом майонезе. На одном кусочке сохранилась серебристая кожица. Осторожно, большим и указательным пальцами, она взяла этот кусочек и положила его в рот. Он был прохладным и чуть кисловатым на вкус. Языком она протолкнула его дальше и почувствовала вкус жирного

майонеза. Потом она начала жевать и глотать и снова выхватывать из коробки кусочки селёдки и запихивать их в рот. Остатки соуса она собрала указательным пальцем. Когда коробка опустела, Ева выбросила ее в кусты. Тяжело вздыхая, она поднялась, отряхнула юбку и подняла свою сумку. Усталая и печальная, Ева отправилась домой.

Сначала обед. А что делать потом?

Ева позвонила в дверь. Два коротких звонка. Она всегда так делает, и мама сразу включает плиту, чтобы разогреть обед. Когда Ева возвращается из школы, мама и брат уже заканчивают свой обед. Брата Евы зовут Бертольд. Ему десять лет, он учится в начальной школе.

Ева положила себе повидло в стеклянную миску и начала есть, но от запаха жира ей стало плохо, поэтому она сказала: «Мама, мне сегодня не хочется блинчиков». Мама посмотрела на нее удивлено:

− Как так? Ты плохо себя чувствуешь?

− Нет. Просто сегодня я не хочу есть блины.

− Но ты же любишь блинчики.

− Я не говорила, что не люблю блины. Я лишь сказала, что сегодня я не хочу их есть.

− В магазине я нашла прекрасный материал в клетку, совсем недорого. Рената обещала сшить мне летнее платье.

− Почему ты не сделаешь его сама? Зачем тебе нужно обращаться к этой Шмидтхубер?

− Не называй ее по фамилии. Говори: «тетя Рената».

− Но она моя подруга. И она тебя любит. И шьет для тебя такие красивые вещи.

Что, правда, то, правда. Тетя Рената шила и шьет для Евы платья и юбки. И не ее вина, что Ева плохо выглядит в этих платьях. Ева в любой одежде выглядит плохо.

− Что ты будешь делать после обеда?

− Еще не знаю. Наверно, домашнее задание.

− Ребенок, ты не можешь все время учиться. Надо развлекаться. В твоем возрасте я уже встречалась с мальчиками.

− Хорошо, хорошо. Ты мне и слова не даешь сказать. Может быть, ты хочешь сходить в кино? Дать тебе денег?

Мама открыла кошелек и положила две купюры на стол.

− Можешь не возвращать. Это мой подарок.

− Теперь я могу идти. Вернусь не раньше шести.

Ева кивнула, но мама этого не заметила. Дверь за ней уже захлопнулась.

Она прошла в комнату, поставила кассету и включила магнитофон на полную громкость. Такую вольность она могла себе позволить лишь, когда матери не было дома. Ева упала на кровать. Глубокий, немного хриплый голос наполнил комнату медленными песнями.

Она открыла ящик стола, там была плитка шоколада. Ева медленно развернула фольгу. Счастье, что ее комната выходит на восток. Шоколад был мягким, но не растаял. Она отломила кусочек, который разделила на две части. Обе половинки она положила в рот. Нежно-горький вкус шоколада. Нежно-нежный, горько-горький. Нежно гладить, горько плакать.

последний кусочек. «Я не должна есть шоколад. Я и так слишком жирная. Ужинать сегодня не буду. Только йогурт. Маленький и нежирный».

Горечь во рту усилилась. «Она несла свое тело так смело и свободно. » Она, эта женщина, о которой пел магнитофон, имела, наверное, красивое тело, как Барби, с маленькой грудью и стройными ногами. Но почему ее называют смелой? Себя можно легко показывать, если ты красива. Здесь не нужна смелость.

Слон, которого зовут Ева, и кола в летнем кафе.

Жара снова охватила Еву, когда она вышла из дома. Она сразу пожалела, что не осталась в прохладной комнате. Она решила пройти через парк. Путь становился длиннее, но в тени деревьев жара переносилась легче.

Многие скамейки были пусты. Ева прошла мимо кустов, за которыми она ела салат. Она рассматривала камни на дороге. Они были желтовато-коричневые, и на ее ноги ложилась пыль такого же цвета. И тут она столкнулась с кем-то и упала на землю.

Ева вытащила из кармана юбки купюру и протянула ее Михаэлю, сказав при этом: «Теперь у тебя есть деньги. Приглашай». И тут же покраснела.

Они нашли свободный столик под большим деревом. В кафе было много людей. Они смеялись, разговаривали, пили пиво. Кола была ледяной.

− Мне было скучно. Пока я не встретил тебя.

− Ты, в каком классе учишься?

− В девятом. Уже скоро закончу школу.

− Я тоже в девятом. В гимназии.

На этом разговор прервался, они, молча, пили колу. «Если я сейчас ничего не скажу, он будет считать меня глупой и скучной»,- подумала Ева, но Михаэль тоже не находил слов. Наконец Ева спросила:

− Что ты будешь делать, когда закончишь школу?

− Я? Я стану моряком. Конечно, не сразу, через пару лет. Но я стану моряком, это я тебе точно говорю. У меня дядя в Гамбурге, он найдет корабль для меня. Вот только получу аттестат и вперед.

Ева подумала разочарованно: «Уедет и не скоро вернется», Но она заставила себя улыбнуться и сказать:

− А мне еще два года учиться.

− Для меня учеба ничего не значит.

Михаэль не смог подавить отрыжку. Мимо проходила официантка, он подозвал ее и оплатил заказ. Сдачу он оставил себе. «Вообще-то, сдача моя»,- подумала Ева. Михаэль спросил: «Болит колено?» Ева покачала головой.

− Нет, но я хочу домой.

Они шли рядом, стараясь попадать в шаг. − Пойдем завтра в бассейн?

− Когда и где встретимся?

− В три, у фонтана. Договорились?

Возле дома Евы они пожали друг другу руки.

− До свиданья, Михаэль.

Мамы и брата не было дома. Ева посмотрела на часы: 15 минут шестого. Через полчаса придет отец. Ева прошла ванну, открыла кран, вымыла руки и посмотрела в маленькое зеркальце над раковиной. От яркого солнца она немного загорела. Легкий загар делал ее симпатичнее. Ее лицо нельзя назвать некрасивым, да и волосы, светлые и вьющиеся, тоже были хороши. Ева расстегнула заколку, волосы мягкой волной рассыпались по плечам. «Классно!» Вот такая у меня будет прическа, когда я похудею.

Она решительно стянула волосы в конский хвост и закрепила его заколкой. Потом она принялась за уроки, но ей трудно было сконцентрироваться.

Ева слышала, как открылась входная дверь. Вернулся отец. Ева быстро осмотрела всю комнату и поправила покрывало на кровати. Ее отец любит порядок. Кроме того, она не знала, в каком настроении он сегодня пришел. Он может часами говорить о пуловере на полу, если у него плохое настроение. Или о рюкзаке в прихожей. В 5 часов мама Евы еще раз пробегает через всю квартиру, чтобы убедиться в исключительном порядке.

В тот момент, когда Ева размышляла, почему иногда отец так действует ей на нервы, он открыл дверь ее комнаты. «Добрый вечер, Ева. Это прекрасно, что ты такая прилежная». Отец подошел ближе и погладил ее по голове. Ева еще ниже склонилась над учебником английского и была рада: отец не видел ее лица. Она бы охотно вцепилась зубами в его руку.

Семга в холодильнике и слезы.

Ева выключила свет, и в комнате стало совсем темно. Лишь в открытое окно пробивался слабый свет. Легкий ветерок качал занавеску. Вечерняя прохлада принесла долгожданное облегчение. Ева накрылась простыней. В жаркие дни оно заменяло ей одеяло. Еве было чем гордиться: за ужином она съела лишь йогурт. «Если я продержусь пару недель, то точно сброшу 10 фунтов».

Счастливая, она повернулась на другую сторону и подложила под голову любимую подушку. Я в полном порядке. Просто не надо есть много. Сегодняшняя шоколадка была лишней. А вот когда я стану стройной, я снова буду ужинать и буду есть. Например: гренки с маслом и пара ломтиков семги».

У нее слюнки потекли при мысли о красноватом, плавающем в масле, ломтике семги. Ей очень нравился пикантный вкус этой рыбы. К ней еще бы теплый гренок, с тающими на нем крупинками масла. Это куда лучше, чем сладости. И от рыбы не толстеют.

А через пару недель в школе скажут: «Какая красивая девочка, как мы раньше не замечали». И Михаэль влюбится в меня, когда увидит, как я изменилась». От таких мыслей Еве стало жарко. Она чувствовала себя счастливой и свободной.

«Один маленький кусочек. Какой от него вред? Он мне не повредит, я все равно стану стройной».

Ева встала и тихо прошла на кухню. Там она включила свет, открыла холодильник и достала баночку, в которой оставались три ломтика семги. Большим и указательным пальцем Ева взяла один кусочек и подняла его. Масло закапало в банку. Потом медленнее, и вот упала последняя капля. Электрический свет упал на семгу, и Ева залюбовалась:

«Какой цвет! Вот только один кусочек и ничего больше». Она открыла рот, положила семгу на язык, прижала его к небу, потом начала жевать. Проглотила. И ничего не осталось. Ее рот снова пустой. Ева быстро запихнула оставшиеся два кусочка. Теперь она уже не ждала, пока масло стечет, не обращала внимания на вкус, а просто глотала.

В банке осталось масло. Ева запихнула два куска белого хлеба в тостер, но процесс приготовления показался ей слишком долгим. Она не могла ждать, нажала на рычаг, и хлеб выпрыгнул еще белым, но теплым и вкусным. Ева намазала масло на хлеб. В холодильнике лежал большой кусок сыра. Не было времени резать сыр ножом, поэтому она просто кусала. Сначала хлеб, потом сыр. Кусала, жевала, глотала, потом снова кусала. Какой прекрасный, набитый продуктами, холодильник! За семгой, хлебом, сыром последовали: вареное яйцо, два помидора, несколько ломтиков ветчины, немного салями. Ева не прекращала жевать. Потом ей стало плохо. Она вдруг поняла, где она находится и что делает. Ева заплакала.

Она закрыла холодильник, убрала со стола, выключила свет и легла спать. Слезы бежали по ее лицу.

Проблемы в школе, и почему Ева осталась на перемене одна.

На следующее утро Ева проснулась с горящими от вчерашних слез глазами. Сначала она хотела остаться дома. Хотела лежать, не вставать и не идти в школу. Она устало натянула простынь на голову.

Вошла мама. «Ребенок, уже семь часов. Вставай скорей!» Ева не ответила и мама встревожилась: «Что случилось? Ты больна?» Ева села на кровати: «Нет. «»Но что с тобой?» Мама подошла к дочери и обняла ее. На какой-то мгновение Еве стала приятна теплота рук матери, ее домашний запах без примеси зубной пасты и лака для волос. Но потом Ева взяла себя в руки и сказала: «Я не выспалась».

В школе все было по-прежнему. Франциска все еще сидела за одной партой с Евой. Долгое время, почти два года, Ева сидела одна за последней партой у окна. С тех пор как она и Карола перестали дружить. И вот уже четыре месяца назад в классе появилась новенькая. Франциска. Она стояла у двери, стройная, с длинными волосами, и говорила: » Я из Франкфурта. Мы переехали, потому что мой отец получил здесь работу. Он врач». Господин Горнштейн предложил ей сесть рядом с Евой. Франциска пожала Еве руку и села рядом. И до сих пор не поменяла место. И каждое утро она здоровается с Евой. Вот и сегодня она спросила:

— Ничего. Почему ты спрашиваешь?

— Почему ты не осталась дома?

Ева начала писать. Франциска подвинула в ее сторону записку. «Передай Кароле»,- сказала она тихо. Ева отодвинула записку обратно. «Не будь такой. Передай». Ева только покачала головой. Но ей хотелось прокричать на весь класс: она ходит купаться, ее приглашают на вечеринки, она может танцевать, в ее жизни хоть что-то происходит. И ей еще хорошие оценки?!

Франциска решила сама передать записку. Бросила. Неудачно. «Шпора» упала на плечо Каролы. Учитель заметил это. Он забрал лист с контрольной работой Франциски, положил его на свой стол и красной пастой перечеркнул написанное.

Никто не сказал ни слова. Лицо Франциски побелело. Ева подумала: «Она сама виновата. Никто ее не заставлял разбрасываться «шпорами» на весь класс. И Карола виновата. Почему она сама ничего не делает, а хочет, чтобы другие ей помогали».

На перемене Франциска уже не сидела рядом с Евой.

На реке с Михаэлем, и почему Ева испугалась.

Михаэль еще не пришел. Ева провела ладонью по краю фонтана, и этим движением подняла облако пыли, которое тут же осело на ее юбку. Серое пятно рассердило Еву, и она попыталась убрать его, но стало только хуже.

Как долго она здесь сидит? Часов у нее не было. Сидеть под деревом было жестко и неудобно.

— Я думал ты не придешь.

— Не знаю. Мне показалось.

На нем была та же рубашка, что и вчера. Черная, рукава закатаны по локоть, был виден его загорелый живот. Он сел рядом с ней и спросил:

— Где твой купальник?

— Я не хочу идти в бассейн.

— Вот и хорошо. Тем более у меня нет денег. Он выглядел сердитым и злым.

Михаэль вырвал травинку, разорвал ее на мелкие кусочки и опустил голову. Его длинные волосы упали, закрыв лицо, и Ева видела лишь кончик носа. Она не знала, что сказать. Нужно было что-нибудь легкое, веселое, но она не могла произнести ни слова. Она вздохнула. Стало очень тихо. Почему он молчит? Почему она не может ничего сказать? И чего она ждет? Внезапно Михаэль вскочил: «Пойдем на речку! Давай на трамвае, так быстрей».

Трамвай номер «семь». Пришлось ехать «зайцем», так как у Михаэля не было денег. Он не хотел, чтобы Ева покупала билеты. «Жаль тратить на это деньги. Лучше потом купить колы».

— крикнул Михаэль. Он стоял у берега и уже снял с себя джинсы и рубашку. Теперь на нем лишь были черные плавки. Ева подумала: «Никакого? Он действительно думает, что я буду бегать в нижнем белье? Ладно, если бы я была в черном, но на мне белые трусы. В розовый цветочек. Нет, это невозможно».

Михаэль сидел на берегу и делал ямку в песке. «Вот так мы раньше делали. Смотри! Это

Они замолчали. Михаэль строил дом из камней. Ева подумала: «У него красивые загорелые ноги, а у меня. Мои коленки похожи на разваренные макароны». Михаэль сказал: «Пойдем в тень». За бузиной он расстелил свою рубашку, и они легли. Ева лежала на спине. В такой позе она чувствовала кости таза, и жир был не так заметен, а живот казался плоским.

Наверху он ей сказал:

— Прости меня, я не хотел тебя обидеть.

— У тебя был когда-нибудь друг?

— А у тебя? У тебя была подружка?

— Да. Я дружил со многими, но такой, как ты, не встречал.

— А те другие. Они какие?

Михаэль пожал плечами.

— Даже не знаю. Но ты на них совсем не похожа.

Потом они шли рядом, держались за руки и смеялись. И когда они уже почти подошли к остановке, Михаэль вдруг предложил:

— Я бегаю не очень хорошо.

— Тебе нужно немного сбросить, тогда ты сможешь лучше бегать. Ева вздрогнула, но не выдернула своей руки из его ладони. Михаэль сказал:

— У меня четыре брата и три сестры.

— Боже мой! Это же восемь детей.

Вот так все говорят. Но разве это преступление?

— Нет, но. Ведь это такая редкость, чтобы в семье было столько детей. В моей семье нас двое: я и мой младший брат.

— Ну, восемь детей это не так уж много. Там, где я живу, многие люди имеют еще больше детей. Есть одна семья, в которой двенадцать детей. Тем более, в нашем доме живут лишь шестеро. Одна сестра замужем, один брат в армии. Все не так уж плохо. Только вот денег мало. Родители не дают мне ни копейки на карманные расходы.

— Ты говоришь об этом так спокойно.

— Конечно, это плохо, но я подрабатываю. Каждый четверг разношу газеты. Франк, мой брат, помог мне найти эту работу. Я получаю двадцать марок. Завтра у меня снова будут деньги. Пойдем в кино?

— Завтра я не могу. Из-за работы. Может быть, в пятницу?

Ева покачала головой.

— По пятницам у меня урок игры на фортепьяно. Кроме того, я должна помочь в уборке дома.

— У нас тоже убираются по пятницам. Но в субботу уже снова грязно.

Они пробежали три остановки, потом сели в трамвай. На этот раз с билетами. Уже было поздно. Ева думала о скандале, поджидавшем ее дома, и поэтому ей не сиделось на месте. Михаэль спросил:

Тебе нужно в туалет?

Ева смущенно прошептала:

Нет, совсем не это. Просто уже половина восьмого. Дома будет крик.

— Но тебе уже пятнадцать. Моя сестра в шестнадцать вышла замуж.

— Ты не знаешь моего отца.

— Она уже ребенка родила.

Скандал дома, слезы в школе и ночной разговор.

Ева открыла входную дверь. Из кухни послышался голос матери: «Ева, это ты?» «Да». Мама вышла в коридор и, вытирая руки о фартук, сказала:

— Ну, наконец-то ты пришла. Где ты была так долго? Мы уже поужинали. Папа сердится. Ты же знаешь, в семь часов мы все должны быть дома.

— Это чтобы ему было кем командовать.

— Не будь такой наглой.

Ева пожала плечами. Она не хотела что-либо слушать, кого-нибудь видеть. Особенно маму в ее светло-синем фартуке, на котором были пятна воды. Маму, которая смотрела на нее удивленно. Сестра Михаэля в шестнадцать лет вышла замуж.

Отец посмотрел на нее недоверчиво и спросил:

Помедлив, Ева ответила:

— В следующий раз, чтобы в семь часов была дома. Поняла? Ева откусила от яблока и ответила раздраженно:

— Да. Многие из моего класса могут приходить домой, когда захотят.

Источник