Рассказ медосмотр в военкомате реальная история
Рассылка Пикабу: отправляем лучшие посты за неделю 🔥
Комментарий дня
Несоблюдение техники безопасности на рабочем месте.
Рекомендуемое сообщество
Пикабу в мессенджерах
Активные сообщества
Тенденции
Снайпер
Ну, про медосмотры в военкоматах много медицинских баек есть, вот вам еще одна)
Рассказала моя знакомая, медсестра в ЦРБ( районная больница):
«Как весна, у нас медосмотр допризывников- пригонят полсотни 8-10классников, шум- гам.
Кто вещи потерял, кто документы ищет- не помнит, в каком кабинете оставил.
А в этот раз прям анекдот.
Всех мальчишек заранее предупреждают, чтоб принесли с собой анализы мочи, но все равно то забудут, то прольют. Поэтому в туалете на подоконник ставим чистые банки.
Вот я одному такому забывчивому и говорю:
— Иди в туалет, там на подоконнике банки есть, сделай пи- пи и принеси сюда.
Идет обратно.
— Принес?
-Нет.
— Почему?
Мнется, молчит.
— Не хочется что-ли? или не можешь?
— Я не попал просто.
— Как это не попал?
— Ну..подоконник высокий, а банка маленькая, я целился, целился и не попал.
Иду в туалет, обоссано все- окно, подоконник, батарея, пол. «
Ну ему еще 2 года до армии, надеюсь, поумнеет))
Про медосмотр
Прошел медосмотр, прихожу в военкомат, отдаю доки врачу. Врач смотрит и начинает как-то подозрительно коситься на меня.
— (Я) Вчем дело?
— (В) А зачем ты очки одел?
Теперь непонимающе смотрю на нее я.
Разбираться в поликлинику не пошел, хотя первая реакция была именно такой, получил билет и ушел домой.
Дело было в 2014, году, в 2019 сделал коррекцию, а в военкомате так и числюсь с 2014 со 100% зрением.
В военкомате.
Тест: кем работал Илон Маск до SpaceX?
Джим Керри начинал карьеру не с актерских ролей, Илон Маск в молодости не имел отношения к космосу и технологиям, а @admin не сразу создал Пикабу. Рискните предположить, кто из успешных людей в этом тесте, который мы подготовили с Авито Работой, когда-то выступал в костюме банана, а кто — работал в морге.
Если вы студент и ищете работу на лето, загляните на Авито Работа. В нем больше 90 тысяч объявлений по всей стране: рядом с домом, с гибким или полным графиком работы. Причем для отклика не нужно составлять громоздкое резюме и думать над сопроводительным письмом. С работодателем можно пообщаться прямо во встроенном мессенджере.
Медосмотр в военкомате
Ответ на пост «Про медосмотр»
А напишу ка и я как проходил мед. комиссию. Тем более @diohelm интересуется как это так, что на всю жизнь запомнил как военный билет достаётся! 🙂 На самом деле дело было так:
1) Летом, сразу после сдачи экзаменов я уезжаю в командировку. Во время оной сказывается не лучшая столовская еда и открывается язва. До этого я на желудок и не жаловался то. Полежал в больнице и год строгой диеты.
2) Осенью вместе с занятиями в универе пришла повестка в военкомат на мед. комиссию.
3) Во время мед. комиссии меня обвиняют в желании откосить и говорят, что очень уж удачно у меня язва открылась за пару месяцев до призыва и хирург с психуя отправляет меня глотать эту гребанную кишку, внимание, в детскую больницу. Так как перед сдачей анализов всё равно не ел ничего еду туда. Получаю результат, заезжаю в свою поликлинику за карточкой и выпиской из больницы в которой лежал, и еду обратно в свой военкомат. Тетка смотрит результат и отправляет меня вместе с делом на комиссию в городской военкомат. Еду туда.
5) День 2. Еду в больницу, глотаю кишку, забираю результат еду в городской военкомат. В городском военкомате долго глядят в результаты уже двух фгс, листают больничную карточку и отправляют вместе с делом в областной военкомат.
6) В областном военкомате долго глядят в результаты двух фгс, листают больничную карточку. Удивляются почему фгс из детской больницы, городской взрослой и. отправляют в областную.
7) Иду в областную, благо она рядом. Глотаю кишку, забираю результат и иду обратно в областной военкомат. Там опять долго глядят в результаты уже трех фгс, листают больничную карточку. Говорят всё отлично и завтра ждём на военную комиссию. Горло болит, голоса нет и по приезде домой заваливаюсь спать.
8) День 3. Как жопой чуял и практически не завтракал, да я и не мог. Приехал на эту военную комиссию. Сидят четверо в погонах. Долго глядят в результаты трех фгс, листают больничную карточку. И заявляют, что всё конечно хорошо, но необходимо подтверждение диагноза из военного госпиталя. Отправляют в военный госпиталь.
9) Приезжаю в военный госпиталь. Глотаю кишку. Забираю целый протокол осмотра призывника. Еду в областной военкомат.
10) Приехал. В одних трусах стою и с ужасом жду, что эти вот в погонах сейчас меня отправят в какой-нибудь федеральный военкомат и галактическую больницу на вскрытие, а они долго глядят в результаты уже четырех фгс, листают больничную карточку и говорят отвезти дело в свой военкомат и явиться в него же в назначенное время забирать военный билет. Выдохнул.
Стыдная приписная медкомиссия в военкомате
Здравствуйте всем! Хочу завести речь про медкомиссии в военкомате и хочу рассказать, что мне пришлось пережить всего несколько лет назад в этом заведении. В инете часто пишут, что в советское время парни проходили медосмотр в военкоматах полностью голыми от начала до конца, а в наше время такого уже не бывает. Вот и враньё это. А вот я скажу, что бывает, и расскажу, как я пережил такое.
Было это в Калужской области, где я тогда жил, в январе 2012 года. Ещё перед Новым годом нас предупреждали о грядущей для мальчиков 10 класса постановке на воинский учёт в военкомате. Говорили какие документы надо принести, мы даже ходили в поликлинику перед этим сдавали анализы и делали флюорографию. В общем всё было нормально и как обычно. Накануне похода в военкомат нас задержали на несколько минут после уроков, и школьная медсестра вместе с учителем ОБЖ ещё раз напомнили нам о предстоящем мероприятии, какие документы надо с собой взять, во сколько собираемся и как идём в военкомат. И отдельно медсестра сказала, что обязательно нужно помыться и надеть чистое бельё.
Ну я и мои одноклассники восприняли это спокойно. Никаких разговоров не было на этот счёт. Медосмотр и медосмотр, обычное дело, в школе несколько раз нам устраивали их, и всё было хорошо. Я на тот момент из-за своей стеснительности и не очень большой общительности вообще почти не знал как проходит медосмотр в военкомате. Как бы на что-то необычное не настраивался.
Это было небольшое 3-этажное здание, достаточно старое, как мне показалось. Но внутри вполне приличное, по крайней мере для провинции. Когда мы туда прошли через турникет, то увидели, что там в коридоре на первом этаже уже собрались человек 20 парней из другой школы. Я их никого не знал. Следом подошла ещё группа ребят. Сопровождал их военрук и какая-то женщина, наверное учительница. Всего собралось человек 45-50 я так понял, что из трёх школ. По военкомату ходили сотрудники, носили какие-то бумажки.
Часов в 11 оформление закончилось, и какой-то мужчина сказал нам:
— Ребята, сумки оставляйте здесь, а сами поднимайтесь по лестнице на второй этаж на медкомиссию.
Наш учитель ОБЖ сказал, что за всеми вещами проследит. Все сопровождающие остались на первом этаже, а мы, 50 16-17 летних парней, беззаботно потопали по ступенькам наверх. Я, да и другие, не ожидали чего-то страшного.
Надо ещё сказать про планировку этого военкомата. Лестница располагалась как бы в торце здания. И как только мы поднялись на второй этаж, то увидели с одной стороны в торце коридора окна, а в другую сторону шёл коридор, начинающийся со сквозной комнаты, которая являлась как бы расширением этого коридора, а дальше шли уже кабинеты врачей. Вот мы поднялись, я был где-то в середине этой толпы. Нас встречает какой-то мужчина и говорит так спокойно:
— Здравствуйте! Ребята, сейчас вы будете проходить приписную медкомиссию. Здесь вы оставляйте всю свою одежду, снимайте всё, включая нижнее бельё, и выходите в коридор к кабинетам врачей!
Сказать, что я был шокирован, значит ничего не сказать. Я сначала не поверил и подумал, что про трусы нам наоборот сказали, что можно оставить. В раздевалке этой с двух сторон стояли скамейки низкие, а над ними висели крючки. Ну мы поплелись раздеваться. Лица у некоторых парней были шокированные. Был один парень не из нашей школы, так он довёл этого мужчину, что велел раздеться догола, что тот чуть не закричал. Он три или четыре переспросил, как надо раздеваться. На что тот уже грубо сказал:
— Пока все не разденутся полностью, медкомиссия не начнётся. Все будете здесь сидеть.
И встал в дверях насмерть.
Ну что было делать, кроме как подчиниться? В раздевалке было тесно. Я приткнулся в одном месте, быстро снял свитер, майку, повесил их на один крючок. На других парней, тем более своих одноклассников, я старался не смотреть. Снял ботинки, засунул в них носки и поставил под лавку. Потом снял джинсы, повесил их на соседний крючок. Самое сложное было снять трусы. Но и их я очень скоро повесил на крючок к джинсам и глядя в пол, пошёл в коридор, куда уже выходили некоторые ребята. От шока я даже не помню, сколько по времени мы раздевались, но не очень долго. Я только отчётливо помню эту картинку, как босые ноги моих одноклассников и других парней шлёпали по липкому линолеуму из этой раздевалки в коридор, где были кабинеты врачей.
Я, да и многие, были в шоке от такой обстановки. Тот парень, что переспрашивал насчёт раздевания, вообще был весь красный, отворачивался и зажимался по углам, чтобы его никто не видел. Больше половины поначалу прикрывались, но где-то уже к середине медкомиссии я отпустил руки, как и почти все. И даже не от того, что перестал стесняться, а просто устал держать их у половых органов. Мы даже почти не разговаривали друг с другом: обстановка была не та.
Я не знаю, какой был в том смысл, чтобы раздевать нас полностью. Но сидеть с голой попой в кресле у стоматолога мне до этого не приходилось никогда. Вроде и понимали мы все, что врачей стесняться не надо, но просто было это всё непривычно, мы под конец стали переглядываться так с иронией, вроде привыкли. Но после врачей нас ждал ещё один шок: непосредственно приписная комиссия. Я тогда вообще о таком не знал. И когда после очередного кабинета врача сказали идти к последнему кабинету, я искренне думал, что там ещё врач какой-нибудь. Там была очередь из трёх парней, так получилось, что я встал за своим одноклассником. Мне перед входом один мужчина, который за порядком смотрел, сказал как и чего надо говорить. Я вхожу, и у меня всё внутри обрывается: вижу, как за сдвоенным столом сидят 4 человека. Я инстинктивно даже сбежать хотел, но мне сказали становиться смирно на картонку такую светлую в трёх шагах от стола и сказать, что я на заседание комиссии прибыл. Мне пришлось преодолеть последний стыд и сказать и встать так, как требовали. У меня от стыда аж мурашки бегали, особенно когда кто-то из них смотрел на меня. Продолжалось это минут 5-7. Спросили про здоровье, учёбу, увлечения, планы об армии. (у меня кстати атопический дерматит, и в армии я поэтому не был). Я на всё ответил, меня отпустили в раздевалку.
У меня такая лёгкая дрожь была, когда я шёл в раздевалку по коридору, а когда снова почувствовал на себе одежду, то показалось, что это нереально всё. Казалось, что раздевался я очень давно. да и вообще это был не я. Без одежды я был часа 3,5-4. Потому что началась медкомиссия в 11 часов, а я точно помню, что вышел из военкомата я где-то в начале четвёртого дня.
И я подумал тогда: почему же мне и моим одноклассникам так «повезло»? И мы попали на такой порядок прохождения. И вообще: почему так можно издеваться над парнями 10-классниками?
Призывную комиссию я проходил так же, но уже был готов и старше, так что без особого шока всё прошло.
Вот кто что думает по этому поводу? Я понимаю, что сейчас на меня все накинутся и обвинят в том, что я фантазёр, но я отвечаю, что всё было именно так, как я описал. Единственное, что я мог выдумать: это приписать своим одноклассникам чувство стыда. Может быть им не было так стыдно, как я думаю.
А кто-нибудь ещё проходил первую медкомиссию в военкомате голым?
Армия начинается с военкомата (почти нереальная история)
Армия начинается с военкомата, как театр – с вешалки. Военкомат тоже начинается с раздевалки. И это у них единственный общий признак. Потому что в театре зрители оставляют верхнюю одежду добровольно, а в военкомате, если ты – юноша призывного возраста, обязательно!
И этим самым юношам приходится снимать не только верхнюю одежду! После чего призывники (и приравненные к ним допризывники) остаются полностью голыми.
Пока мне «посчастливилось» побывать в этом славном заведении трижды. Из них два раза – не по поводу прохождения медкомиссии. Но каждый раз меня раздевали до гола. Точнее так: раздевался я, конечно, сам, но принудительно. Прямо от входа всех прибывших ребят сразу направили в гардероб и там строгим тоном потребовали снять всю одежду. Обувь тоже…
Можно ломать копья и устраивать «качели», не соглашаясь с таким порядком. Можно жаловаться и протестовать. Можно подавать в суд – как говорится, это ваше право. Но сначала надо пройти военкоматовскую медкомиссию. На которую всем юношам предписано явиться нагишом.
Но то – врачебная комиссия, ладно. Хотя и мало объяснимо, зачем к глазнику, ушнику, а уж тем более к зубнику заходить голым. Другое дело, когда через несколько дней я принёс требуемые справки и документы для оформления приписного свидетельства. Мои объяснения, что явился не на медкомиссию, а за приписным, никто не услышал – тупо отправили в гардеробную. А оттуда просто-напросто никого одетым не выпускает такой же тупой прапорщик. Меня и ещё нескольких парней, пришедших по тому же, что и я, поводу, он выбесил конкретно… Короче, пришлось опять раздеться догола и ждать в холле у входа вместе с теми, кто явился на комиссию. Пока к нам не вышел специально обученный чел в военной форме с капитанскими погонами. Он назвал несколько фамилий, в их числе и мою. Военный держал в руках папку с нашими справками и документами, которые мы сдали при входе. Капитан сообщил, что для получения приписных удостоверений нам надо сверить некоторые данные и заполнить кое-какие бумаги в канцелярии… И замолчал. Вот тут мы наивно рассчитывали, что он скажет типа: оденьтесь и пойдём… Но он стал озабоченно рыться в своей папке и упорядочивать принесённые нами бумаги.
Группу парней погнали на комиссию, а мы, пятеро человек, так и продолжали стоять в холле, инстинктивно прикрывая интимные «хозяйства». И «наш» капитан под шумок куда-то исчез. Правда, вскоре объявился.
– Так что вы стоите? Я же сказал проходить в канцелярию! Давайте живее, – загрохотал он из тамбура.
– Товарищ капитан, нам что – голыми идти, может мы оденемся? – предложил один из нас.
– Сначала сюда, одеваться потом, тут недолго, – отреагировал военный, зазывая нас в «глубины» военкоматовской канцелярии. Там, в коридоре, пришлось светить пятью голыми задницами на виду у всяких секретарш и инспекторш, которые беспрестанно шлёндрали по кабинетам. После того, как мы прямо в коридоре заполнили какие-то формуляры и порасписывались в бумагах, нам объявили, что каждого из нас оповестят, когда прибыть…
Там, как и ожидалось, стояла суматоха, пацаны пререкались с сотрудниками военкомата, раздавался гул и шум, стоял стыд и срам. На этом фоне я молча снял ветровку, футболку, кросы, носки, джинсы, трусы, сложил вещи стопкой, присовокупил телефон (предварительно выключенный согласно требованию таблички на входе), всё запаковал в рюкзак. А оттуда достал пару влажных салфеток и обтёрся, особенно в местах складок (при том, что перед выходом, как всегда, я принял душ). Застегнув рюкзак на змейку, я протянул его гардеробщице, которая только-только закрыла ячейку с вещами пацана, проскочившего передо мной. Однако для неё такой уровень упаковки оказался недопустимым:
– Нет, доставай всё обратно, я должна принять всё по описи, – категорически заявила бабуленция.
В «бегунке», на котором уже был отпечатан примерный список сдаваемого на ответственное хранение имущества, она отметила птичками наличествующее, вычеркнула отсутствующее и дописала не внесённое. И только после этого запаковала всё в рюкзак, смастерила дополнительную бирочку с моей фамилией и прикрепила её к рюкзаку, а второй биркой запломбировала ячейку, куда предварительно поместила всё моё имущество.
Беспрепятственно миновав на выходе прапорщика, прикрыл член рукой и голым пощемился к окошку дежурного. Доложил, что вызван к начальнику второго отдела. Дежурный спросил фамилию, сверился с бумажкой (аналогичной той, что у прапора при входе), бегло взглянул на меня и указал следовать в левое крыло – это и есть второй отдел, а начальник находится в кабинете №3. Впрочем, это я знал и так, и даже фамилия начальника мне знакома – капитан Буров, тот самый, который собирал нас в прошлый раз.
Дверь в кабинет была открыта. Я заглянул, поздоровался, представился: прибыл за приписным. В этот момент как раз заходил какой-то прапорщик, и так получилось, что я зашёл вместе с ним. Кроме Бурова и зашедшего прапора, в кабинете находился ещё один офицер и знакомая мне по прошлым посещениям сотрудница военкомата – женщина лет 50-ти, а также другая, помоложе, лет 30-ти. Старшая женщина сидела ко мне спиной, заполняя какую-то бумажную байду. А помоложе – по диагонали лицом ко мне, уткнувшись в монитор. Буров разговаривал по телефону, одновременно раздавая указания. Короче, обычная бюрократическо-рабочая обстановка в военной интерпретации.
Так сложилось исторически, что второй отдел в военкоматах занимается учётом граждан, подлежащих призыву на военную службу. То есть нами, допризывниками и призывниками. Наверное поэтому никто из присутствующих даже не удивился, что я ввалился к ним в кабинет голым. А как по-другому? Меня бы просто не пустили, а за неявку – уголовное наказание. Вот и стою, жду, прикрывая ладонью самое интимное.
Женщина оторвалась от компьютера, подняла на меня глаза и переспросила фамилию. Капитан Буров, не отрываясь от телефона, зыркнул на меня укоризненным взглядом, а женщине коротко и строго дал указание:
– Быстро найдите его личное дело и ко мне.
Та успокоила, дескать, всё под контролем.
В это кабинет (и без того небольшой) начал заполняться другими сотрудниками, и мне требовательно велели выйти и ждать в коридоре. В это время по коридору сновали всякие цивильные граждане и гражданки. Одни спрашивали, другие отвечали… Все два сидячих места на короткой скамеечке были заняты. Так что пришлось стоять у всей этой публики на виду. Ждал минут 10-ть, может больше, пока они там совещались.
В прошлый визит всё прошло быстро. Мы, повторюсь, даже в кабинеты никакие не заходили – всё решилось в холле. Да и посетителей тогда вроде не было, только свои, военкоматские.
И тут чья-то рука легла на моё плечо.
– Вы крайний в этот кабинет? Я за вами, – раздался голос у меня за спиной.
Я обернулся. Это был… заместитель военкома.
– Дрочишь? – с наездом поинтересовался он.
– Н-нет, товарищ майор, эта…– неуверенно ответил я.
Не давая мне закончить фразу, майор продолжил:
– А чего тогда в дверь уткнулся?
– Сказали подождать… Там совещание… Сверить данные… К начальнику направили, – сбивчиво объяснил я.
– Здесь стань, – указал он место у стены, – и жди как положено – по стойке смирно! Руки опусти по швам!
Вот тут мне совсем стало кисло. Я оказался спиной к стене и лицом ко всем остальным. Руки, вытянувшись вдоль туловища, уже ни от кого не могли скрыть мой позор.
– Ну вот, а говоришь, не дрочишь, – продолжал изгаляться майор, узрев мой вставший писюн. – Сказано же: не держать руки на половых органах. И вот полюбуйтесь на результат!
Я сглатывал слюну и молча смотрел на замвоенкома, погружаясь в крайнюю степень стыда. Мне хотелось, чтобы люди вокруг исчезли, чтобы я испарился, убежал, провалился – только бы не видеть гневно-глумливого взгляда замвоенкома.
Продолжая саркастически ухмыляться, замвоенкома выдержал паузу и произнёс:
Командные окрики в коридоре, очевидно, поспособствовали окончанию совещания: из кабинета стали выходить люди, а вслед за ними на шум вышел и Буров.
– Воспитательная работа у тебя хромает, Егорыч, а ты всё заседаешь, – непринуждённо здороваясь с Буровым, дружески отметил замвоенкома. – К тебе боец рвётся, аж возбудился весь, – кивнул он на меня.
Я не видел себя, но чувствовал, что покраснел весь, как вареный рак, наверное. Неуместная эрекция настолько усилилась, что крайняя плоть полностью откатилась и оголила порозовевшую головку.
– Ща будем воспитывать, Николаич, – ответил Буров на приветствие и велел той женщине, что сидела за компом, заняться моим делом.
Зам и начальник, увлечённые беседой, куда-то пошли. Женщина-инспектриса опять зашла в кабинет, но через несколько мгновений вышла и прикрыла дверь.
– Дарьялов? Пойдём со мной, – позвала она.
Сделав пару шагов от места, где стоял, я пристроился рядом с ней. Так и пошёл, не смея оторвать руки от затылка. Возбуждённый член подрагивал в такт шагам, и я чувствовал с каждым шагом, как он принимает всё более вертикальное положение, оттягивая уздечку и обнажая залупу.
Идти пришлось через весь коридор и подниматься на второй этаж – в крыло, противоположное медсектору. Несколько раз мы останавливались, потому как мою сопровождающую отвлекали другими вопросами встречавшиеся по пути сотрудницы. Я мысленно уповал, что она как-нибудь прикроет меня, отвернув очередную собеседницу или велит мне отвернуться. Но нет же! Я оставался в показательной позе, менять которую команды не было. При этом все встретившиеся сотрудницы, не скрывая любопытства и некоторой зависти, смотрели на меня и мой набирающий мощь половой орган.
Наконец мы дошли до нужного кабинета, инспекторша отыскала на столе среди прочих папок мое дело, полистала его, задала несколько вопросов, сверила данные (уж в который раз). После чего сказала заполнить анкету. И подсунула мне ручку и саму анкету, прикреплённую к подложке – так что я заполнял анкету, стоя прямо перед ней со вздыбленным членом. Кстати, анкета была вообще какая-то «левая». Или мне так показалось? Во всяком случае, большинство вопросов в ней с трудом относились к армейско-призывной теме.
Женщина забрала мою писанину и, просмотрев её, сказала:
– Разрешите идти? – уточнил я, стараясь выражаться по-уставному.
– …Не разрешаю, – после небольшой паузы, переведя глаза от бумаг на меня, ответила женщина. – Ручки свои шаловливые задери за голову, как майор приказал. Ты же наказан на сегодня, правильно.
– Та не дрочил я, просто прикрывался, – обиженно произнёс мой голос.
– То понятно, что не дрочил. Но руками касался… А надо было держать их по швам. А теперь ходи так. И считай, что легко отделался.
Приняв требуемое положение, я ждал, что женщина скажет дальше.
– Локти шире, параллельно плечам разверни… Вот теперь иди, – распорядилась женщина.
Я повернулся кругом, сделал шаг и… почти упёрся в закрытую дверь. Вот задача: чем её открыть-то?
– Столкнулся с проблемой: дверь закрыта. Какое несчастье, – ехидствовала тётка. – Прояви солдатскую смекалку – чем её можно открыть?
Явно она намекала на мой детородный орган. Но я пошёл другим путём. Подняв левую ногу, нажал на ручку коленом и толкнул. Остальное было делом техники – дверь-то открывается наружу.
– Тоже вариант, – послышался голос за спиной…
***
Весь обратный путь на первый этаж я думал, как «сбить спесь» со своего вкрай возбудившегося органа. Хотя бы головку прикрыть…В коридоре второго этажа бродили трое или четверо работников военкомата, и я решил, что делать это при людях (даже «своих») некрасиво. Коридор я прошёл почти бегом. И только на лестнице, поглядывая через перила вниз и вверх – не идёт ли кто – я несколько раз попытался отогнуть член вниз. Это была системная ошибка! Ослабляться он никак не хотел (как я его не «уговаривал»). Наоборот – ещё больше возбудился и окреп. Я честно признался сам себе: такой «жесткач» – впервые в жизни.
«Ладно, будь что будет», – подумал я и постучался в кабинет начальника, отцепив одну руку от затылка и тут же вернул её в прежнее положение. Но мне снова велели подождать. В коридоре никого из посетителей уже не наблюдалось. Разве что военные и врачи шастали из кабинета в кабинет. На меня, стоящего в унизительно-вызывающей позе, и мой full erect они посматривали, но с расспросами не приставали.
В конце концов, меня позвали. В кабинете, кроме капитана Бурова, сидела за столом молодая женщина – она психолог, это я знаю по прохождению комиссии. С ней я поздоровался, и капитан начал затирать свою «профилактику», дескать, не подобает так себя вести будущему воину – защитнику отечества. Я как мог уверенно ответил, что порядок знаю и нарушил случайно. Дескать, в коридоре было много посетителей, я смутился, он поднялся. Потому прикрылся.
– Он у тебя и сейчас стоит. Почему не прикрываешься? – строго спросил военный.
И тут слово взяла психолог.
– Дарьялов, Владислав. Как лучше обращаться: Слава или Влад?
– Лучше Владислав, – ответил я, повернувшись к ней.
– Хорошо, Владислав… У тебя есть девочка?
– …Пока нет. Есть подружка, но… как-то не складывается, – я знаю, что психологу надо говорить честно, но не до конца.
– Мастурбируешь часто? – вдруг с места в карьер спросила психолог, глядя прямо в глаза.
Вопрос сконфузил меня откровенностью и неожиданностью. А где вопросы про наркотики, алкоголь и курение? Пока я перебирал в уме, что ответить, психологиня продолжила:
– То – комиссия, а то – сверка данных, – попробовал уточнить я в дополнение к объяснениям своего смущения в коридоре.
– Послушай, пацан, – ворвался в наш диалог Буров. – Существует один-единственный порядок прохождения комиссии призывниками – в обнажённом виде! Другого порядка не предусмотрено! Пришёл в военкомат – соблюдай правила воинского учёта, внутреннего распорядка, выполняй команды и распоряжения персонала. Иначе это приравнивается к уклонению от призыва со всеми вытекающими последствиями. Тебе уже дали понять, как не надо себя вести.
– Я уже понял. В дальнейшем такое не повторится, – буркнул я виноватым голосом.
Эта пара нудных, изображающих доброго и злого следователей, меня порядком притомила. Сказали бы что-то конкретное и отцепились. И очень хотелось хоть как-то размять затёкшие за головой руки. Но капитан оказался неугомонный как понос. Ещё и ухитрялся отвечать на звонки. Причём, говоря в телефон, он тоже кому-то читал морали.
В общем, из прерывающейся, витиеватой и косноязычной речи капитана Бурова получалось, что все допризывники и призывники до 27 лет в военкомате должны находиться исключительно в обнажённом виде.
– Некоторые наши генштабные дамы с высокопоставленными связями, представляешь, Люда, – заговорщицки-досадно обратился он к психологше, показывая на телефон, – интересуются: как мы посмотрим, если призыв будет не два раза в год, а четыре? Так, невзначай как бы интересуются. Только я предвижу, что эти их «интересования» опять окажутся рекомендациями, обязательными к исполнению.
– Да, они такие, наши генштабные дамы, – констатировала психологиня.
– Но если кроме шуток, у них столько всяких идей по реформированию армии – «маманегорюй». А армия начинается с военкомата! – высокопарно загнул для меня капитан и отвлёкся на очередной звонок. Который, правда, тут же прервался.
– Дарьялов, ты же у нас учишься в колледже? – пошёл на следующий виток звукоизвержения Буров. Я утвердительно кивнул: так точно. – Интеллектуал, спортсмен, продвинутый в компьютерах и в науках… Характеристики все – только положительные. Армии такие юноши позарез необходимы! Поэтому по окончании колледжа ты обязан явиться на медицинскую комиссию, которая тщательно тебя обследует на предмет состояния здоровья и годности, а призывная комиссия определит род войск – и пойдёшь служить. В исключительных случаях комиссия может предоставить тебе отсрочку, если появятся веские основания. Например, продолжение учёбы в вузе. Святое дело! По новому закону, отсрочка призывникам предоставляется только на три месяца, – Буров сделал многозначительную паузу и далее каждое слово продолжил говорить с расстановкой. – После чего… ты обязан явиться на призывную комиссию, которая… может предоставить следующую отсрочку… ещё на три месяца. И дальше – таким же порядком. Поэтому раз в три месяца, а то и чаще, мы будем вызывать тебя на призывную комиссию. А перед ней каждый раз ты обязательно будешь проходить медицинскую комиссию по полной программе. Не то, что приписную. Так что готовься. А вот как отучишься или, чего доброго, по какой-либо причине утратишь право на отсрочку – добро пожаловать в армию. Но есть у меня чуйка, что и после института ты успеешь ратно послужить Родине. В верхах рассматриваются варианты увеличения верхней границы призывного возраста до 30 лет. И про увеличение срока службы тоже поговаривают…
Конкретных цифр Буров озвучить не успел – опять зазвонил телефон.
– Знаешь, Владислав, есть такое мудрое изречение, Вильям Блейк сказал: «Если не можешь изменить обстоятельства, измени своё отношение к ним», – воспользовалась паузой психолог. – Раз утверждён такой порядок, значит он утверждён не просто так и кто-то взял на себя ответственность. И за тебя, конкретного Владислава Дарьялова, тоже. Будь проще. Забудь про стеснение. Ты умный, здоровый симпатичный парень. Отбрось комплексы – и все будет в тренде. В том числе и с девушками.
А, так вот к чему она с девушки начала. Чтобы ею и закончить. Походу, сценарий выступления психологиня заготовила заранее. Интересно, в этом кабинете они всем устраивают такие «познавательные» лекции или только я такой избранный? Носитель 17-сантиметрового органа, который, несмотря на всю бодягу, стоит как универсальный солдат уже больше часа.
Буров порылся у себя в бумагах, что-то отметил и спросил:
– Так ты приписную комиссию проходил… три недели назад, да?
– Так точно, товарищ капитан, и пришёл за приписным, – напомнил я без энтузиазма.
– Давайте пластик, – согласился я, чтобы только поскорее закончить эту канитель.
– Но придётся подождать – тебе ж не к спеху? И для этого кое-что нужно. А именно – фотография.
– Так с паспорта есть, могу хоть щас принести – на флешке, она в раздевалке, – я всеми фибрами желал, чтоб меня поскорее отпустили.
– Можно уже руки опустить?
– Кто тебя наказал, тот пусть и милует! – напутствовал капитан. – Зайди к замвоенкому по этому вопросу.
– А ты знаешь, Владислав, что означают заложенные за голову руки на нашем профессиональном языке? – вставилась психолог, и увидев некоторое любопытство не только с моей стороны, продолжила: – Это жест уверенного, успешного и авторитетного человека, который знает себе цену. Так что может совсем и не надо заходить к замвоенкому? – улыбнулась Людмила.
…Короче, «уверенным в себе и авторитетным», пошёл я в холл. Кроме дежурного в будке там больше никого не наблюдалось. Очевидно, всех увели на комиссию. Я рванул в раздевалку – на авось! Но она, как и предполагалось, оказалась закрыта. Услышав шаги и шорохи, из двери напротив появилась тамошняя бабка-гардеробщица.
– Ты что тут делаешь? Комиссия разве закончилась? – спросила гардеробщица.
Опять пришлось пояснять, что вызывали не на комиссию, а к начальнику второго отдела, у него уже побывал, все вопросы решил и меня отпустили. Но гардеробщица была непреклонна: до конца комиссии раздевалка закрыта. Упрашивать её было бесполезно, а ещё и чревато. И я вернулся в холл. Подошёл к будке дежурного и доложил ему о результатах посещения. В тайне надеясь, что меня все-таки отпустят. Дежурный набрал номер, дабы удостовериться в правдивости моих слов. Положил трубку и произнёс: «Отойди пять шагов назад, – указав на место недалеко от главного входа, – и жди смирно, руки по швам».
Ну, наконец-то! Я принял уставную стойку смирно, оказавшись лицом к проходу и боком ко входной двери, и замер. Ладно, постою. Мне абсолютно по барабану, что мимо меня ходят люди, что они меня рассматривают. Пох. Утомила «воспитательная беседа»: вот зачем они мне всё это затирали.
Так я простоял больше часа. Потом «накопитель» по одному начали заполнять прошедшие комиссию парни. «Пролетел» ещё примерно час, пока не собрались все. И ещё минут сорок нас держали голышом по стойке смирно, как и вначале. Пожалуй, никому из нас не было понятно, зачем снова так стоять, когда ничего не мешало идти в раздевалку. Но – таков порядок! И да, у большинства пацанов члены были набухшими, у некоторых наблюдались конкретные стояки. Мой, кстати, слегка ослабился только, когда вернулась одежда.
…Добравшись домой, я банально рухнул как подкошенный. Даже не раздевшись. Даже проигнорировав холодильник, полный еды… Вместе с дремотой в мозг вливалась мысль: «призывник в военкомате…», «уверенным в себе и авторитетным…» Дальше я уснул.
