Мне сказали цыгане…
Рассказ
В детстве я побаивался цыган — слышал, что они воруют детей. И я представлял: украли они меня, поездил я с ними, и у меня вместо синих глаз и светлых, почти белых волос станут такие же, как у цыган, черные глаза и черные волосы.
В нашей деревне после войны то в одном, то в другом доме бегом закрывали двери, когда видели, как по двору шла цыганка. Если ей удавалось поворожить, то, когда она выходила, за нею посматривали, чтобы она ничего не стащила в сенях.
К нам цыгане заходили свободно. Отец отказывался ворожить и отвечал: «Я все знаю, что со мной было… А что будет, узнаю…» Цыганка получала кусок хлеба, несколько картофелин и уходила.
Мне, хоть плачь, хотелось поворожить: не терпелось узнать, сколько я проживу, сколько у меня будет детей, стану ли я начальником.
Моей мечте — «дать ручку цыганке» — суждено было скоро сбыться. Два шатра стояли недалеко от нашей деревни на берегу речки, ярко синеющей среди высоких кустарников и островков березового леса. Мы видели над лесом дым цыганских костров, по реке к нам в деревню доносились громкие песни цыган.
По косогору, заросшему папоротником и костяникой, скрываясь за соснами, мы все ближе подходили к шатрам, притворялись, что собираем ягоды, а сами разглядывали, что делают цыгане. Громкий говор, резкое движение кого-нибудь из цыган — и нас как ветром сдувало с косогора. Мы не бежали, а скатывались к дороге и, обгоняя друг друга, мчались к деревне.
Иногда у меня получалось так, что было одинаково и доребят, далеко убежавших, и до цыган, даже до цыган иногда было ближе, но один пойти к ним я не решался — садился на дороге и ждал. Дорога петляла между деревьями и кочкастыми зелеными болотцами, долго никого не было видно. Смотрел я в обе стороны: с одной стороны ждал ребят, с другой — цыган. Но всякий раз неизменно появлялись мои отважные друзья, и ни разу — цыгане.
Мне первому надоело бегать, и перед вечером, когда мы пришли домой, я долго обдумывал, как пойду завтра к цыганам один.
Только стало заходить солнце, за мной прибежал соседский мальчишка: радостный, глаза блестят — я думал, кино привезли или машина приехала, а он, оглядываясь, чтобы никто не услышал из взрослых, сказал, задыхаясь:
— Пошли бить цыган! Мы будем помогать… Не пойдешь? Ты что, струсил?
Сказать отцу — и никто бы не посмел тронуть цыган, но… не выдавать же своих.
Нас было человек двадцать. С такой силой разбить цыган ничего не стоило. Мы знали каждую тропинку в лесу, каждое дерево и колодину, попробуй догони или найди, если даже придется отступать.
За деревней свернули в Глубокую падь, старшие приказали не разговаривать. Каждый выискивал по лесу крепкий сук или палку половчее. Еще издали мы услышали песню цыган, и мне стало жутко. Мою нерешительность заметил наш предводитель Быстрая Рыба и засмеялся.
Я сказал, что не боюсь, но не хочу бить цыган. И домой идти отказался.
— Сколько у тебя камней? — спросил он, ощупывая мои карманы. — Рогатку взял?
— Забыл, — ответил я, хотя рогатка лежала у меня под рубашкой.
— Я потом с тобой рассчитаюсь, — пообещал он.
Мы уже видели за деревьями отблески костра, а потом увидели того, кто играл: молодой цыган в красной рубахе, которую отблески пламени делали еще более красной. Цыганят не было видно. Одна девочка, не то сонная, не то печальная, сидела рядом с гармонистом. Казалось, что цыган играет на гармонике для нее одной. Цыган перестал играть, а цыганская песня еще какое-то время продолжала звучать, заставляя забыть, зачем мы пришли. Я услышат, как стоявший рядом со мной соседский мальчишка выронил сук, по-змеиному скользнувший около моих ног. Кто-то выбросил камни. Наверное, всем хотелось, чтобы цыгане пели не переставая. Но песня, как будто пламя костра, взметнулась к беззвездному небу и неожиданно смолкла. Девочка как будто проснулась, отклонилась от костра и зажмурилась.
Я думал, мы посмотрим, как цыгане сидят у костра, и уйдем, но раздалась тихая команда — и в костер, поднимая столбы искр, полетели палки, сучья, камни из рогаток, я был оглушен криками и беготней цыган. Сначала кинулся вместе со всеми к деревне. Помню, какой-то толчок, вдруг осветивший в моих глазах ночной лес, пригвоздил меня к земле. Я повернулся, чтобы видеть грозно гудевший табор, и ждал, что будет. На меня, тяжело дыша, налетел старик цыган, остановился с занесенным надо мной топором, что-то выкрикнул и метнулся за убегавшими.
Очнулся я, когда цыган крепко сжал мою руку и повел меня к табору.
Цыгане по одному возвращались из леса на освещенную поляну, громко кричали, и я не мог понять — убили они кого-нибудь или нет. Цыганка, оглядываясь, перевязывала голову гармонисту и что-то быстро говорила. Девочка, что сидела до этого рядом с гармонистом, испуганно выглядывала из шатра, состоявшего, кажется, из одних разноцветных заплат. Цыгане, успокаиваясь, все плотнее придвигались ко мне. Я струсил, ожидая расправы, и вдруг отчетливо услышал, как цыганские кони щипали траву затабором.
Старик цыган (теперь я разглядел его белую бороду и длинные, до плеч, кольцами черные волосы) усадил мен« рядом с собой. Глаза у него были желтые и пронзительные, они, казалось, видели меня насквозь; глаза эти, наверное, видели еще и под землей метра на три, и я понял, что не смогу сказать ему ни одного слова неправды. Я представил, как говорю имена тех, кто приходил бить цыган, и ужаснулся: я — предатель!
Старик ни о чем не спрашивал. Он молча смотрел то на меня, то в землю и был спокоен. В таборе сделалось тихо, один громкий голос цыганки прозвенел над поляной: она отправляла цыганят спать. Девочка лет пяти, соскочив с телеги, босой ногой наткнулась на пенек в траве, быстро села, схватилась ручонками за ногу, вся сжалась в комочек — я с изумлением смотрел, как она изо всех сил старалась не плакать. Старик сбил пенек обухом топора и вернулся к огню. Сбитый пенек упал в костер раньше, чем он подошел ко мне и сказал:
Я сказал, что не хочу идти домой. Цыгане переглянулись и покачали головами.
— Завтра к нам приходи. Услышишь, как цыгане играют на гитаре.
Я шагнул в темноту. Старик остановил меня и сделал знак рукой двум цыганам. Они проводили меня до самого дома, повернулись, чтобы уйти, но я попросил их постоять около ворот. Залез по холодной, скользкой лестнице в погреб, на ощупь поймал в бочке штук пять огурцов и вынес за ворота. Они спрятали их в карманы и ушли.
— Где ты ходишь? — услышал я с порога голос матери. — Чего в погребе делал?
— Цыганам отдал. Они меня домой провожали!
— Ты ночью в лесу был у цыган? Скажу отцу. Увезут, будешь знать!
— Тебе что, дома плохо?
Мать щелкнула меня по голове. Я вспомнил лицо цыганской девочки, вытерпевшей боль, и рассмеялся.
— Будет больно, как достану ремень! — И мать пошла за ремнем.
— Не больно, — повторял я за каждым ударом ремня, — не больно, не больно…
Я вывел ее из терпения, и она отхлестала меня по всем правилам.
В постели, ощупывая рубцы от ремня, я задумался: за что меня наказали? В сенях я услышал шаги отца и поглубже залез под одеяло.
— Что случилось? — спросил он, дважды вешая кепку, падавшую с маленького гвоздя на пол.
Я притворился спящим. Они немного поговорили на кухне, и оттуда послышался строгий голос отца:
— Завтра я с ним поговорю.
Я представил разговор, который ждет меня завтра с отцом, встречу с Быстрой Рыбой и, от бессилия что-нибудь изменить, сразу же уснул. Всю ночь мне снилось, как Быстрая Рыба топит и топит меня, не дает подплыть к берегу. Я звал на помощь цыган.
Кто-то выдал всех до одного, и по деревне с утра слышались вопли моих доблестных друзей. Меня будили завтракать, но я лежал и боялся открыть глаза. Отец очень быстро вернулся из бригадной конторы, и я услышал над собой его голос:
Поднялся я быстро, но долго искал кружку и мыло. Несколько раз, как перед праздником, намыливал руки, лицо, шею. Отец наблюдал за мной.
Я старался есть как можно дольше. Скрипнули ворота. Неполная ложка, которую я медленно нес ко рту, остановилась в воздухе.
— Идут твои цыгане, — услышал я громкий, рассерженный голос матери.
Я повернулся к окну: к нам шли двое молодых цыган, провожавших меня вчера, и с ними старик цыган.
— Ну, будет тебе! — пригрозила мать и, кажется, сама чего-то испугалась.
Я изумился, когда увидел цыган в избе. Все трое были одеты во все новое: голубые, зеленые сапожки, желтые рубахи с широкими рукавами, ремни с медными пряжками-драконами… Старик был в черных сапожках, рубаха красная, пуговицы ярко-белые, светящиеся, плисовые шаровары, поверх рубахи длинная жилетка с четырьмя карманами — два по бокам, вверху карманчики поменьше. Волосы у всех расчесаны и блестят. Даже отец растерялся, подавая всем троим стулья. Старый цыган сел, а молодые остались у дверей и были похожи на стражей, охраняющих своего вождя. Они даже представить не могли, как мне хотелось сейчас же сделаться цыганом! Старик белками глаз покосился на молодых цыган, и те тоже сели. Старик не начинал разговора, пока отец не принес себе стул.
Неторопливость и уверенность цыган окончательно убедили отца, что меня следует наказать без промедления, что он мне и пообещал тут же выразительным взглядом. В другой бы раз я постарался выскользнуть из избы, но сейчас при цыганах не боялся. Отцу не понравилось, что я во все глаза смотрел на цыган и не хотел замечать ни его, когда он опять взглянул на меня как на чужого, ни матери, которая ласково — наверно, догадалась обо всем — позвала меня на кухню, но я не пошел.
Старик положил руку, поблескивающую кольцами, на руку отца, и я услышал глухой и суровый голос, и мне показалось, что голос этот доносится до меня отовсюду.
— Тот еще не родился, кто обманет цыгана. Цыган десять раз обойдет вокруг, посмотрит, только потом поверит. Скорее табор провалится на дороге, а чаворо, — старик кивком указал на меня, — не дадим в обиду.
Он осторожно навалился на спинку стула и чему-то восторженно засмеялся.
Отец посмотрел на меня, вроде как недовольный, что цыгане уделяют мне столько внимания, мать стояла в нерешительности, а я готов был плясать от радости, что меня назвали по-цыгански.
Цыгане собрались уходить, но отец пригласил их позавтракать, и они остались.
Не дожидаясь, когда мне скажут, я разжег самовар на крыльце, набросал лучших углей, чтобы он закипел скорее. Я помогал матери ставить на стол тарелки и стаканы, сбегал к колодцу за водой, достал из погреба огурцов. Пока разжигал самовар, бегал к колодцу, лазил в погреб, боялся, что без меня произойдет что-то такое, чего потом нигде и никогда не увижу, и я мчался с ведром, расплескивая воду, и даже не заметил, что впервые налил из бадьи не полведра, как обычно, а полное ведро.
Мне бы думать о том, что цыгане побудут да уедут, а отец с матерью останутся и мне жить с ними, а не с цыганами, но я ничего не мог с собой поделать.
Молодых цыган звали по-русски — Коля и Сережа. В нашей деревне были такие имена, я к ним привык, а сейчас они зазвучали для меня по-новому.
— Зэзо, — донеслось до моих ушей. Настоящее цыганское имя!
Я смотрел на старика, не скрывая восторга. Знакомясь, он подал руку отцу, матери, а потом и моя рука оказалась вего — огромной, коричневой от загара и как будто несильной.
Я видел его вчера ночью бегущим по лесу с топором и сейчас из его рассказа узнал, что он догнал еще двух деревенских, постарше меня, но никого не тронул.
Я сидел за столом на том же месте, где сидел до того, как пришли цыгане, — у окна; из него видны ворота на улицу, половина ограды с лужайкой около прясла, угол нашего и соседнего огорода и дорога, по которой ездили в тайгу — к Саянам.
Пахло свежими и солеными огурцами, нарезанными в самые лучшие тарелки — с цветами на дне и по краям, борщом из молодой свеклы, приготовленным к обеду… Как в праздники, на столе перед чаем появилась большая хрустальная сахарница, только в ней на этот раз был не сахар, а голубичное варенье. И оттого, что в сахарнице было варенье, она сделалась еще красивее, а варенье — до невозможности вкусным, хотя я к нему еще не притронулся, ждал, когда цыгане сделают это первыми. Ярче и таинственнее дрожали на полу и стенах солнечные полосы, веселее пел самовар, и в нем отражался каждый из нас.
Вечером, в таборе, мне гадала цыганка.
— У тебя могут быть неприятности, — предупредила она. — Никому не рассказывай, что знаешь о себе, и ты будешь самым счастливым и богатым. — Взглянув еще раз на мою ладонь, цыганка строго попросила:— Поклянись, что никому не расскажешь!
Я, как умел, поклялся. Она смотрела мне в глаза, стараясь угадать, сдержу ли я слово, от которого теперь зависела вся моя дальнейшая жизнь.
Цыгане играли на гитаре и пели для одного меня. Цыганята подошли ближе. Они не понимали, что я такого сделал, чтобы мне бесплатно ворожили. Я узнал вчерашнюю девочку — она слегка прихрамывала и смотрела на меня так.будто я был виноват, что она вчера соскочила с телеги и поранила о пенек ногу. Я перестал замечать все, что видел до этого, — палатки, телеги, на которых была разбросана цыганская одежда, ведерный чайник под одной из телег и, что особенно меня поражало, два стула на краю поляны, скрытых высокой, кое-где примятой травой и такими же высокими цветами.
Цыгане еще не разжигали костра, но я боялся, что отец или мать придут за мной и больше сегодня я ничего не увижу, и я изо всех сил таращил глаза, разглядывая девочку, стараясь запомнить, как она смотрит, как одета, и ни на секунду не забывал, что она вчера поранила ногу. Девочка засмеялась, и я снова увидел все, что делается в таборе.
Вчерашний гармонист — я его узнал по перевязанной голове — взялся рубить дрова, а маленький цыганенок, не боясь, старался поймать отлетающие от жердочки острые поленья. Я подбежал к нему, как будто он такой же, как мы, деревенский, схватил за руку и оттащил от опасного места. Только я отпустил его руку, он тут же кинулся на меня драться. Его маленькие грязные кулачки так и мелькали, а лицо было залито слезами. Цыганенок был очень уж маленький, и я разрешил бить меня сколько ему хочется. Цыгане, что-то вскрикивая, стали громко смеяться над цыганенком. И в самом деле было смешно смотреть, как он дерется. Мне тоже хотелось смеяться вместе с цыганами, но я боялся, что цыганенок обидится, и, отступая, делал вид, что победа полностью на его стороне. Он ударил меня еще раза два в живот, целясь обязательно под дых, пнул по коленке.
Цыганка, которая только что ворожила мне, поймала его, отшлепала и, удивленного, но не плачущего, забросила, как мячик, в палатку. Мне казалось, что он сейчас же — уж очень он был непокорный — выскочит или выкатится из палатки, но он долго не показывался оттуда.
Цыгане разожгли костер, и я ушел домой.
Лес, где остановился табор, я хорошо знал — ходил сюда за грибами и ягодами. Весной я помогал носить отсюда ведра с березовым соком, в котором было много утонувших муравьев. Я их вылавливал из ведра свежей щепкой, и некоторые из них оживали на солнце. Я запоминал лес: то встретится мне незнакомый поворот с высокой полусгнившей колодиной, внутри которой я бы мог спрятаться, то появится какая-то дорога — и не так заросшая, и ямок на ней с водой больше, и лес такой густой, что в него боязно сунуться. Приметишь какой-нибудь по-особенному обгорелый пень или дерево, ветку заломишь и, робея и радуясь, иной раз бегом припустишь по незнакомой дороге, а чаще всего идешь по ней шагом и вроде бы только на одну дорогу смотришь и удивляешься потом, как это удалось запомнить, ведь никто не просил, не заставлял. И начинает казаться, что и этот лес, и эту дорогу ты уже видел когда-то…
Не мог я понять, что это за столбики в лесу. Бывало, и новые попадутся, а больше — старые, с затесами, с какими-то цифрами… Рассказывали мне что-то про грань, но я никак не мог уразуметь, что это такое: никакой грани нигде я не видел. Кто ставил столбики? Новые — ничего, а старых я даже боялся. Но один раз набрался храбрости: долго раскачивал, отдыхал, опять раскачивал, прижавшись к нему грудью и животом. Таинственный столбик поддавался медленно, но наконец я выдернул его, с ожесточением оттолкнул от себя, и он прокатился по темно-зеленой, разомлевшей от солнца траве, оставляя красноватый гнилой след. Испугавшись, что мне попадет, я подкатил столбик к прохладной глубокой яме, но, сколько ни старался, никак не мог поставить его на место…
Здесь же я видел круглые и продолговатые холмики, заросшие молодым ельником и сосняком. Смутно угадывалось, что холмики эти не сами по себе появились, и они имели какое-то отношение к лесной грани. Холмики напоминали заброшенные могилы, и мы никогда не собирали здесь ни грибов, ни ягод… И заблудиться в этом лесу ничего не стоило. Выйдешь как будто на дорогу, идешь по ней, а она раз — и оборвется. Присмотришься — похоже на дорогу, а ни за что не понять, в какую сторону она свернула, потому что нет давно никакой дороги, а может, никогда и не было, ты вот сейчас ее выдумал, заблудившись.
В один из таких дней с высокого дерева я увидел в голубоватом дыму какую-то деревню и подумал: подрасту — обязательно побываю в ней! Я знал: не скоро все это будет, но мне некуда было торопиться.
Весь вечер, когда я пришел от цыган, у меня не выходило из головы: уж не из этой ли деревни приехали цыгане? Казалось бы, ну какая разница, из этой или другой, но мне почему-то хотелось, чтобы они приехали из деревни, которую я видел с высокого дерева…
Я не заметил, как очутился на улице, и, не оглядываясь — боялся, что меня позовут домой, — шел к лесу, в котором вот уже несколько дней жили цыгане. За последними домами сосны стояли в огородах, и молодой сосняк рос так густо, что кое-где заменял изгородь. Угловым столбом для изгороди служил высоко спиленный лиственничный пень с изогнутыми корнями, напоминающий огромную железную кошку, которой достают в колодцах утонувшие ведра. За высохшей стланью, перелетая с дерева на дерево, отчаянно громко кричал дятел. В другой бы раз я обязательно посмотрел, что случилось, но сегодня я только подумал об этом, и крик дятла остался позади.
Я обрадовался, когда в Глубокой пади увидел сначала одну, а потом и другую лошадь, обмахивающих себя длинными хвостами. Болото было рядом, и комарье, как только я спустился вниз, облепило меня. Я взбежал на пригорок, где было солнце, и по глубокой, мягкой от хвои и листьев тропинке, опоясывающей бугор, стал подниматься к табору. Не слышно ни говора, ни крика цыганских ребятишек, никто не рубил дрова, не шел к ручью за водой… Я остановился за длинной колодиной, где ночью меня поймал за руку старик цыган, и стал оглядываться, как будто зашел на новое место, и вдруг понял: цыгане уехали! В Глубокой пади я видел наших, а не цыганских коней…
Заблудиться недалеко от деревни — даже когда мне было четыре года — пустяк по сравнению с тем, что я сейчас чувствовал. Тогда я, говорят, сидел за этой же колодиной — не мог перелезть через нее — и плакал. И еще говорили: плакал я не оттого, что заблудился, а что не мог перелезть через колодину. Кто-то из деревенских шел вечером по дороге, услышал и привел меня домой.
А сейчас я не знал, что делать: и плакать не мог, и домой идти не хотел. Я сел у погасшего костра и зачем-то трогал большие угли, похожие на те, которыми я разжигал самовар для цыган, когда они приходили к нам.
Я запомнил слова, которые старик цыган говорил за столом моему отцу: «Нас любят только за песни…»
Ни тогда, ни сейчас я не согласился со стариком: мне нужны были сами цыгане, а без их песен я обходился и еще мог обойтись.
Я стал ходить по поляне, стараясь запомнить каждый след, ведь пройдет немного времени, и останется только черный выгоревший круг, где был костер.
Я бежал по лесной дороге и все надеялся, цыгане недалеко уехали.
Кончился поворот дороги, дальше которого я никогда не был, и я пошел шагом, чтобы перевести дух и посмотреть: может, цыгане свернули по какой-нибудь дороге, которую я не заметил? У меня сразу же прибавилось сил, когда я разглядел на траве следы цыганских колес. Бежать стало еще интереснее, когда я сообразил, что бегу к деревне, которую видел однажды с высокого дерева… Дорога и лес были незнакомы, но я не боялся, это была одна и та же дорога и один и тот же лес…
Я не знал, сколько прошло времени, как я стал догонять цыган, но почему-то был уверен: до цыган мне ближе, чем домой.
Приглашаем обсудить этот материал на форуме друзей нашего портала: » Русская беседа «
Пушкин «Цыганы». Как написать план произведения?
пушкин цыганы составить план
Составим план поэмы «Цыганы», кому-то нужен цитатный план, кому-то обычный, не цитатный, поэтому даю оба:
1). Земфира приводит в табор Алеко.
3). Порывы к прошлой жизни.
4). Алеко привык к вольной жизни.
5). Земфира поет песню.
7). История старика, или Разговор со стариком. Мариула.
8). Земфира с молодым любовником.
9). Алеко убивает любовников.
10). Алеко остается один.
Владимир Дубровский, потеряв своего отца по вине господина Троекурова, и несправедливости суда, остался без имения, сиротой. И поэтому, он стал разбойником, начав свою разбойничью карьеру с поджога его имения- которое у него несправедливо отобрали, и в котором сгорели представители суда- вынесшие несправедливое решение.
На его пути, на станции смены лошадей, ему встретился француз Дефорж- который ехал в поместье Троекурова учить его детей. И таким образом, Дубровский, заплатив Дефоржу хорошую сумму денег, купил у него все документы, а затем- выдавая себе за Дефоржа, поехал к Троекурову в имение, оказывая услуги учителя. Троекуров не знал как выглядит Дубровский младший, и поэтому- пропустил его в свой дом. А Дубровский не был лишен своих знаний, поэтому никто и ничего сначала не заподозрил в нём. Но потом- Дубровский, решив что люди догадались в том, кто он на самом деле- покинул имение Троекурова. Он пытался помешать бракосочетанию дочери Троекурова и князя Верейского, за которого ее насильно выдавал замуж ее отец- но опоздал, благодаря тому что пока она ждала помощи от Дубровского, задержавшегося из-за недоумений двух мальчишек, не поделивших кольцо ее в знак о сигналу к помощи со стороны Дубровского, она уже была обвенчана с князем Верейским, против своей воли и воли Дубровского.
Цыгане. 25 фактов о цыганах, которые могут вас удивить
Многих одно упоминание о цыганах уже настораживает. И не зря, ведь этот народ славится своим пристрастием к воровству и навыками гипноза. Но может если вы узнаете о цыганах больше, то измените свое мнение о них? Предлагаем вашему вниманию 25 самых интересных фактов о цыганах, которые могут вас удивить.
Факт 1. Цыгане – это не один народ, как многие думают, а обобщенное название нескольких десятков разных народностей, также, как и славяне или кавказцы, к примеру.
Факт 2. У цыган есть национальный гимн и флаг, хотя собственного государства они не имеют.
Цыгане живут на всех материках, кроме Антарктиды. Только в Европе их численность по разным данным колеблется от 8 до 12 млн человек.
Факт 4. Хотя принято считать, что предки цыган вышли из Индии, как нация тот народ сформировался в Персии (восточная ветвь) и в Римской Империи (западная ветвь)
Факт 5. Несмотря на то, что предки у всех цыган одни, восточные и западные цыгане между собой практически не общаются.
Факт 6. Большинство цыган исповедует христианство или ислам, но есть и представители других конфессий, хотя их очень мало.
Факт 7. Современных цыган нельзя назвать «кочевым народом», поскольку большинство из них имеют постоянное место жительства и лишь небольшой процент кочует.
Факт 8. Самым страшным наказанием для цыган является изгнание из цыганского общества. Но для таких наказаний нужно сильно провиниться – совершить особо тяжкое преступление, по мнению цыган
Факт 9. Есть у цыган и другие наказания. К примеру, коротко остриженные волосы считаются своего рода символом бесчестия. Причем, провинившихся стригут принудительно, даже с применением силы, если есть такая необходимость.
Факт 10. У цыган существует понятие «скверны». Оно относиться к взрослым женщинам, точнее, к нижней части тела представительницы слабого пола. Все, что ниже пояса у женщины считается оскверненным, в том числе одежда, обувь и даже пол на, котором она стоит.
Факт 11. У цыган не приветствуются интимные отношения до замужества. Даже принято в день свадьбы показывать гостям окровавленную простыню, как доказательство девственности молодой супруги.
Факт 12. Молодожены обычно живут вместе с семьей жениха. Со временем они перебираются в собственный дом, с родителями остается жить только младший сын со своей семьей.
Факт 13. Традиционные пышные юбки у цыганок – свидетельство полунищего существования. Когда подол юбки изнашивался до лохмотьев, цыганка его подрезала, а потом пришивала полоски ткани от старых платьев.
Факт 14. Чрезмерному пристрастию к золотым украшениям у цыганок есть объяснение. Дело в том, что таким образом цыганские женщины страховали себя от нищеты в случае развода. Если муж и прогонит из дому, то серьги-кольца срывать вряд ли будет, а значит голодать не придется.
Факт 15. У цыган чем более успешно женщина воспитывает своих детей (по их же мнению), тем больший почет она имеет, тем весомей её собственное мнение и положение среди цыганского общества.
Факт 16. Европейские цыгане имеют свое национальное блюдо – это жареный или тушенный еж. Говорят, что такое блюдо часто готовили польские и прибалтийские цыгане, когда прятались в лесах во время гонений на их народ в Европе.
Факт 17. Говорят, танец живота, распространенный в арабских странах, также придумали цыгане. Впрочем, эту теорию до сих пор и не подтвердили, и не опровергли.
Факт 18. Если цыган носит одну серьгу на мочке уха, то скорее всего у него нет братьев. У этого народа серьга – отличительный знак единственного сына в семье.
Факт 19. Цыгане в основном занимаются торговлей, коневодством и разными ремеслами: от изготовления ключей и плетения корзин до ювелирного дела.
Факт 20. Есть профессии, которых цыгане избегают, как нежелательные. Считается, что цыгану не пристало быть дворником, работником фабрики или завода, а также (что весьма странно) журналистом.
Факт 21. Среди цыган есть выдающиеся учёные, писатели, поэты, композиторы, музыканты, певцы, танцоры, актёры, режиссёры, спортсмены, историки, политики, священники, миссионеры, художники и скульпторы. К примеру, британский боксер Тайсон Фьюри имеет цыганские корни.
Факт 22. Носителей цыганских генов называют «романо рат». Такие люди, если захотят, могут стать цыганами. «Романо рат» являются такие известные личности, как гитарист группы «Rolling Stones» Ронни Вуд, Чарли Чаплин и другие.
Факт 23. Многие цыгане знакомы с основами гипноза и даже пользуются этими знаниями. Хотя в большинстве случаев с помощью гипноза цыгане обманывают людей ради обогащения.
Факт 24. В 1944 году на территории Польши был уничтожен немецкий концлагерь Освенцим, в котором находилось большое количество цыган из восточной Европы. По официальным данным в этом лагере погибло около 21 тысячи цыган
Факт 25. В мире есть даже «морские цыгане». Они всю жизнь живут на лодках и плотах, и только изредка высаживаются на сушу, чтобы запастись водой, а также другой необходимой для жизни провизией. Вот только к настоящим цыганам они не имеют отношения, потому что являются особой народностью, живущей в прибрежных районах Индонезии, Малайзии и Филиппин.
p.s. При загрузке картинок выдает ошибку 🙁
Дубликаты не найдены
Почитал всё, но так и не понял, почему я должен изменить своё отношение к цыганам.
Ещё не видели, слава богу..
это факты из 19 века?
Факт 7. Современных цыган нельзя назвать «кочевым народом», поскольку большинство из них имеют постоянное место жительства и лишь небольшой процент кочует.
кочуют и еще как! Даже в пределах города, от рынка к рынку.
26. В отличии от людей цыганам нравится находится внутри работающих печей.
27. КПД от сгоревшего цыгана выше, чем от горючих веществ.
28. При сгорании из цыган выделяется особо токсичный газ.
Как смеете вы грубить женщине, пригласившей нас в свой шатер. и угостившей нас ежом?
Поподробнее про цыган-учёных можно? А то только боксёра озвучили. Хорошо бы ещё про великих поэтов и композиторов. Только не про «нанэнанэ» а что-нибудь более выдающееся. Рэп, например или симфонию какую-нибудь, что ли.
ну есть неплохой муз. коллектив Gypsy Kings например
ВЫ ОШИБЛИСЬ! ОНИ НЕ ЖИВУТ ТОЛЬКО НА АТЛАНТИДЕ
1. Не совсем согласен. Цыгане-ромы, которых большинство, очень близки и различаются между собой не больше чем соседствующие славяне. Ломы и домы стоят подальше, но имя одно и традиционные занятия похожи, мне это напоминает иранское разнообразие.
13. Скорее это связано с магирипэн. Поверх юбок еще надевается передник. Но у некоторых цыган традиция уже себя изживает. Слышал, кишиневские чяя даже начали носить джинсы.
20. Цыгане, насколько знаю, избегают подчиненности.
попадалось где-то,в Японии не прижились
А то что ни все биомусор че не указано?
Табор, хорошая попытка.
Серьезно? А я то думал, почему их нет на Новой Земле и Шпицбергене, видимо боятся переходить по тонкому льду.
жаль все остальные до арктики не добрались
Диалог с цыганкой
Ростов, наши дни. Сижу в машине, жду жену с сыном. Подходит цыганка, стучит в окно.
— Вижу, ты хороший человек. Дай на пропитание сколько не жалко.
А почему бы и нет, думаю, и, зловеще улыбаясь, протягиваю цыганке рубль, добавляя тихо, но чтобы цыганка видела, что я что-то сказал: «Ассарадара чуккара!» (дети Советского Союза могут вспомнить старую сказку «Седьмой джинн»).
Цыганка, опешив, тем не менее, продолжает своё разводилово:
— Я тебе верну эту монету, но только ты её руками не трогай, а заверни в бумажную купюру, и потом положи на седьмом перекрёстке, и тогда у тебя будет счастье.
Короче, её цель — выудить у меня бумажные деньги, да побольше, после чего последовала бы манипуляция по подмене денег на бумажную куклу. Ну или как там.
Я снова зловеще улыбаюсь. Монету не беру, а говорю:
— А ты знаешь, романиспэ, что нельзя рому обманывать рома? Грех это. Большой грех.
У цыганки на лице нарисовывается неподдельный ужас. Я и вправду могу сойти за цыгана. Да что уж там, у меня в роду и правда есть цыганская кровушка.
— Я дал тебе монету, и заговор сказал. Так что теперь ты её береги. Выкинешь, дашь кому-то другому или расскажешь о ней кому-то — жди большой беды. А если спрячешь в самое надёжное место, то дождись, покуда она почернеет. Тогда узнаешь: я простил тебя. Ступай.
Цыганку как ветром сдуло. В её глазах был ужас и мольба. Любят они всякие сказки.
А рубль и правда почернеет. Когда-нибудь.
Цыганка
У нас за проходной завода сразу была остановка транспорта и подземный переход. Ларьки на остановке. Я любил ходить домой после работы пешком,да и полезно это. Но иногда когда выматывался ездил.
И вот выхожу я за вертушку,подхожу к ларёчку на остановке,покупаю сигареты себе и подбегает ко мне цыганка. Дай погадаю. Я не теряясь ни секунды ей в ответ-«Да подожди ты! Стой здесь,я сейчас подойду!»
Потом отхожу к остановке,сажусь на топик и смотрю на неё уже из транспорта. А она почему-то стоит и ждёт меня в каком-то ступоре. Топик постоял с полминуты и начал отъезжать. И тут цыганка встряхнулась,она всё время смотрела на меня-ждала. Она растерянно посмотрела как я отъезжал. Кажется всё получилось наоборот. Я её загипнотизировал.
Цыганский гипноз
История произошла в 2008 или около того.
