Рассказ н сладкова болтливые окуни смотреть
Приходилось ли вам читать рассказы о животных Николая Ивановича Сладкова? Я открыла его рассказы о природе, выбирая книги для чтения собственным детям.
Сама зачитывалась ими. Городским жителям, знающим только воробьёв да голубей, всё в рассказах Сладкова в новинку.
Читать рассказы и сказки Н. Сладкова надо с детства. Это здорово расширяет знания детей о природе, повадках, птиц и зверей. Словом, обо всём, мимо чего мы проходим, не замечая.
Обучая детей читать, мы использовали коротенькие сказки Николая Ивановича из серии «Лесные шорохи». Их можно читать по ролям взрослому и ребёнку, потому что в большинстве из сказок два героя.
Н. Сладков. Рассказы о животных
Медведь и Солнце
Просочилась в берлогу Вода — Медведю штаны промочила.
— Чтоб ты, слякоть, пересохла совсем! — заругался Медведь. — Вот я тебя сейчас!
Испугалась Вода, зажурчала тихим голосом:
— Не я, Медведушко, виновата. Снег во всём виноват. Начал таять, воду пустил. А моё дело водяное — теку под уклон.
— Ах, так это Снег виноват? Вот я его сейчас! — взревел Медведь.
Побелел Снег, испугался. Заскрипел с перепугу:
— Не я виноват, Медведь, Солнце виновато. Так припекло, так прижгло — растаешь тут!
— Ах, так это Солнце мне штаны промочило? — рявкнул Медведь. — Вот я его сейчас!
А что «сейчас»? Солнце ни зубами не схватить, ни лапой не достать. Сияет себе. Снег топит, воду в берлогу гонит. Медведю штаны мочит.
Делать нечего — убрался Медведь из берлоги. Поворчал, поворчал да и покосолапил. Штаны сушить. Весну встречать.
Заяц и белка
— Ты слышал новость, Заяц?
— Я всё, Белка, слышу: эвон уши-то у меня какие!
— Так что же ты своими ушами слышал?
— Я слыхал, что тебя, Белка, Лиса съела!
— Ну, это что! А я вот слыхала, что ты, Заяц, Лису съел!
— Вот это да! Что же мне теперь делать?
— Известно что: глазам верить, а не ушам!
Лиса и Заяц
— Почему это, Заинька, у тебя такие длинные ушки? Почему это, серенький, у тебя такие быстрые ноги?
— А всё потому, Лисонька, что уж очень у тебя тихие шаги да уж очень острые зубы.
Шмель и Цветок
— Ответь мне, Цветок, ты кто — он или она?
— А я, брат Шмель, и сам не знаю!
— Как это — не знаешь? Вот, к примеру, ландыш — он.
— То ландыш.
— А вот, например, ромашка — она.
— Так то ромашка…
— А ты кто такой?
— Я-то? Да я, Шмель, иван-да-марья!
Чеканчик
— Пора луга косить — чекан косу чеканит!
Чекан — это луговая птичка. Птичка как птичка, вострый носок, быстрый глазок, белая бровка. Чеканит — значит кричит:
— Чек — чек! Чек! Чек- чек!
Будто в далёкой деревне косарь косу отбивает, косить собирается.
— Чек — чек! Чек! Чек- чек!
За это и назван чеканом…
Синички
Весной звонче всех белощёкие синички поют, колокольчиками звенят. На разный лад и манер. У одних так и слышится: «Дважды два, дважды два!» А другие бойко насвистывают: «Четыре, четыре, четыре!» С утра до вечера зубрят синички таблицу умножения.
— Дважды два, дважды два, дважды два! — выкрикивают одни.
— Четыре, четыре, четыре! — весело отвечают другие.
Синички-арифметички.
Лосиха и лосёнок
— Посмотри, мама, какие у меня ноги длинные!
— Длинные, сынок.
— Посмотри, мама, какие у меня уши высокие!
— Высокие, сынок.
— А отчего это, мама, у меня такие ушки и ножки?
— А оттого, сынок, что ты у меня ещё совсем маленький.
Ястреб и Оляпка
— Ну, Оляпка, попадись: сейчас я тебя сцапаю!
— А я, Ястреб, от тебя в полынью нырну.
— А я тебя у полыньи подкараулю!
— А я во вторую полынью выскочу.
— А я у второй подкараулю!
— А я тогда в первую выскочу.
— А я… И долго ты так от полыньи к полынье будешь мотаться?
— Да пока тебе за мной гоняться не надоест!
Сорока и Волк
− Эй, Волк, чего ты хмурый такой?
− От голода.
− И рёбра торчат, выпирают?
− От голода.
− А воешь чего?
− От голода.
− Вот и говори с тобой! Заладил, как сорока: от голода, от голода, от голода! Чего это ты нынче такой неразговорчивый?
− От голода.
Воробей и Синица
Сорока и Заяц
— Вот бы тебе, Заяц, да лисьи зубы!
— Э-э, Сорока, всё равно плохо…
— Вот бы тебе, серый, да волчьи ноги!
— Э-э, Сорока, невелико счастье…
— Вот бы тебе, косой, да рысьи когти!
— Э-э, Сорока, что мне клыки да когти? Душа-то у меня всё равно заячья…
Волк и Сова
— Мы, Сова, с тобой во всём одинаковые: ты серая, и я серый, у тебя когти, и я хищник. Почему же встречают нас люди по-разному? Тебя хвалят-расхваливают, меня клянут-проклинают.
— А ты, Волк, что ешь-то?
— Да всё больше жирных барашков, да козлят, да телят…
— Ну вот видишь! А я всё мышей вредных. Похожи мы с тобой по одёжке, да разные по делам!
Ласка, Белочка и Медведь
— Я, Ласочка, к зиме беленькой стала − как берёзка!
— А я, белочка, серенькой − как осинка!
— Ну а я, Медведище, как ёлочки: зимой и летом одним цветом!
Дятел и Тетерев
— Здравствуй, Тетерев! Со вчерашнего дня не виделись. Где летал, где спал?
— Летал я «над», спал «под».
— Что это за ребус такой: то «над», то «под»?
— Это не ребус, а снег. Летал над снегом, ночевал под снегом.
— Ишь какая у тебя жизнь развесёлая. А я, горемыка, всё «в» да «в». Летаю в лесу, прыгаю в ёлках, ночую в дупле. Ску-учно!
Окунь и Налим
— Чудеса подо льдом! Все рыбы сонные, апатичные − один ты, Налим, бодренький да игривый. Что с тобой такое, а?
— А то, что для всех рыб зимою − зима, а для меня, Налима, зимою лето! Вы, окуни, дремлете, а мы, налимы, свадьбы играем, икру мечем, радуемся-веселимся!
— Айда, братцы-окуни, к Налиму на свадьбу! Сон свой разгоним, повеселимся, налимьей икоркой закусим…
Выдра и Ворон
— Скажи, Ворон, мудрая птица, зачем люди костёр в лесу жгут?
— Не ожидал я, Выдра, от тебя такого вопроса. Промокли в ручье, замёрзли, вот и костёр разожгли. У огня греются.
— Странно… А я зимой всегда в воде греюсь. В воде ведь морозов никогда не бывает!
Королёк и Пухляк
Заяц и Полёвка
— Мороз и вьюга, снег и холод. Травку зелёную понюхать захочешь, листочков сочных погрызть − терпи до весны. А где ещё та весна − за горами да за морями…
— Не за морями, Заяц, весна, не за горами, а у тебя под ногами! Прокопай снег до земли − там и брусничка зелёная, и манжетка, и земляничка, и одуванчик. И нанюхаешься, и наешься.
Барсук и Медведь
— Что, Медведь, спишь ещё?
— Сплю, Барсук, сплю. Так-то, брат, разогнался − пятый месяц без просыпу. Все бока отлежал!
— А может, Медведь, нам вставать пора?
— Не пора. Спи ещё.
— А не проспим мы с тобой весну-то с разгону?
— Не бойся! Она, брат, разбудит.
— А что она − постучит нам, песенку споёт или, может, пятки нам пощекочет? Я, Миша, страх как на подъём-то тяжёл!
— Ого-го! Небось вскочишь! Она тебе, Боря, ведро воды как даст под бока − небось не залежишься! Спи уж, пока сухой.
Сорока и Оляпка
— О-о-ой, Оляпка, никак, купаться в полынье вздумал?!
— И плавать, и нырять!
— А замёрзнешь?
— У меня перо тёплое!
— А намокнешь?
— У меня перо водоотталкивающее!
— А утонешь?
— Я плавать умею!
— А… а… а проголодаешься после купанья?
— А я для того и ныряю, чтоб водяным жучком закусить!
Снег и Ветер
— Снег, дружище, что с тобой? Да на тебе лица нет: осунулся и почернел!
— Плохи дела, Ветер, — испаряюсь. Таю не по дням, а по часам. Раскис совсем, слякоть развёл. У всех на глазах умираю, а всем хоть бы что!
— Вот тебе, Снег, мой совет. Тай поскорей, стекай в ручьи и реки и плыви себе к тёплым морским курортам отдыхать да сил набираться.
— Ой-ё-ёй, заструился.
В лесу. (Из цикла «С севера на юг») — Сладков Н.И.
В лесу
Весёлая кутерьма зелёных листьев, золотых солнечных зайчиков, пёстрых птиц. Шелесты, шорохи, шёпоты. Щебет, посвисты, вскрики. Стройные стволы высоких деревьев и путаница кустов, буйство ветра в вершинах и застойный сумрак и тишина в подлеске.
Лесная извилистая тропинка уводит в чащу, что ни поворот, то и встреча. На пне пёстрый рябчик сидит. На ёлке белка шишку зубрит, на муравейнике роется зелёный дятел, на валежине жук-дровосек усами поводит.
Скрипит где-то старое дерево, качается задетая кем- то ветка, распрямляется примятая кем-то трава. Вмятина на земле от когтистой лапы, борозды на коре от острых зубов, потерянное перо. На каждом шагу лес загадывает загадки, а ты идёшь и стараешься их разгадать.
Лисья охота
Вылезла голодная Лиса из норы, осмотрелась, принюхалась и прошептала себе под нос:
— Кто как, а уж я-то голодная не останусь. Нос у меня чуткий, глаза мои зоркие, ноги быстрые. Берегитесь, зайцы и тетерева!
Но и шагу от норы не сделала, как появилась Сорока и закричала на весь тёмный лес:
— Берегитесь—тра-та-та-та! Лиса на охоту вышла!
Лисица сморщила нос, глаза на Сороку скосила и прошипела сквозь зубы:
— Тише, Сорока, чего шумишь? Я же тебя не трогаю.
— А кто сорочонка моего утащил? Не успел из гнезда выскочить, как ты тут как тут! Да я за это от тебя и на шаг не отстану! Останешься без обеда.
Взлетела на маковку ёлки и давай орать:
— Тра-та-та-та! Бегите, спасайтесь, прячьтесь. Лиса на охоту вышла!
Услышал Сороку Заяц, запрядал ушами.
— Никак Сорока кричит? Так и есть! Не иначе Лису увидела.
— Бегите! — приказали уши ногам.
И ноги понесли Зайца через пеньки и кочки.
И Белка слышит Сороку, стрекочет:
— Сорока попусту не кричит! Скорее с земли на высокое дерево! Цок-цок-цок!
Мыши и те всполошились:
— Сорока трещит, белка стрекочет—неспроста! Пи- пи-пи, — и провалились в норки.
Лисица с досады зубами клацнула, крутнулась и шипит сквозь клыки:
— Как бы мне от этой Сороки избавиться — всех в лесу распутала. Может, проведать болото? Сороки открытых мест не любят.
Пригнулась, уши прижала и кинулась на болото. А Сорока глазастая кричит вдогонку:
— Ау, болотные, не зевайте! Незваного гостя встречайте.
Первым увидел Лису на болоте длинноносый Кроншнеп, вот уж у кого голосок звонкий:
— Лиса, Лиса! Куда она — туда и я! За мной следите — Лису увидите!
И перелетает за Лисой с кочки на кочку, и кричит, кричит— эхо в лесу отзывается.
Лисица остановилась, прищурилась, белые зубы оскалила.
На крики Кроншнепа уже спешат чибисы, кулики-черныши, улиты: от воплей их уж не звенит в ушах, а гудит!
— Уйду, уйду, — ворчит Лиса.—Только угомонитесь…
И, свеся язык, потрусила к опушке. Теперь, думает, одна надежда на озеро. Свалюсь озёрным как дождь на голову — и крылышком взмахнуть не успеют.
Да прямиком к озеру через лесок.
Никто Лису не ждёт на озере. У берега утки полощутся, чайки на берегу на одной ножке дремлют, водяная крыса корешок зубрит. Да все такие упитанные, не знаешь, с кого и начать.
Пока Лиса раздумывала да гадала, прилетела Сорока:
— Тревога, тревога! Лисица рядом! Тра-та-та!
Утки на воду, крыса под воду, чайки — в воздух!
Лисица поднялась из осоки, села столбиком, проскулила:
— Поесть не дадут спокойно. Ну, Сорока, припомню я тебе твой длинный язык!
— Не дадим, не дадим!—кричит Сорока.—Ни в лесу, ни на болоте, ни на озере. Везде увижу, всех всполошу!
Забралась голодная Лиса в нору. Лежит и думает: «Высунусь — крик поднимет, не высунусь — околею с голоду».
Думала-думала — и придумала!
«Днём мне носа не высунуть, а если ночью? Кто меня ночью увидит? Лисицу вздумали обмануть. Вот вылезу из норы тёмной ночью, посмотрим тогда, кто кого?
…Вот почему лисицы любят охотиться по ночам. Уж больно хлопотна для них дневная охота.
Незваные гости
Пробил дятел в кленовой коре дырочку—напился сладкого сока.
За дятлом долгохвостая синица прилетела—тоже носик помочила.
За долгохвостой—лазоревка: три капельки проглоти- ла.
Улетели птицы — насекомыши собрались.
Мухи прилетели, две бабочки-крапивницы, траурница- красавица.
Все сладкий сок сосут, улетать не торопятся.
Муравьишка приполз — усами шевелит.
Комар прилетел—долгими ногами в патоке увяз. Может, и ещё кто-нибудь притащился бы, да тут опять дятел — порх.
Гости незваные — кто куда!
Муравей замешкался — дятлу на язык прилип.
А улетел дятел — гости опять тут как тут.
За долгохвостой синицей — лазоревка. За лазоревкой—мухи и бабочки. За бабочками — комарик. За комаром — муравей.
Лесные силачи
Ударила первая капля дождя, начались соревнования. Соревновались трое: гриб подосиновик, гриб подберёзовик и гриб моховик.
Первым выжимал вес подберёзовик, он поднял жёлтый листик берёзы и улитку.
Подосиновик выжал три листика осины, сосновую шишку и маленького лягушонка.
Моховик был третьим. Он раззадорился, расхвастался. Раздвинул шляпкой мох, подлез под сучок и стал выжимать. Жал-жал, жал-жал—не выжал. Только шляпку свою жёлтую раздвоил. Как заячья губа стала.
Победителем вышел подосиновик.
Награда ему — алая майка чемпиона.
Гнездо
Дрозд в развилку берёзы положил первый пучок сухой травы. Положил, расправил клювом и задумался. Вот он миг, когда всё позади и всё впереди. Позади зимовка в чужих южных лесах, тяжёлый далёкий перелёт. Впереди гнездо, птенцы, труды и тревоги.
Что ни день, то выше гнездо и шире. Однажды дроздиха села в него и осталась сидеть. Она вся утонула в гнезде, снаружи торчали нос да хвост.
Но дроздиха видела и слышала всё.
Тянулись по голубому небу белые облака, а по зелёной земле ползли их тёмные тени. Прошагал на ногах-ходулях лось. Неуклюже проковылял ещё линючий заяц. Пеночка-весничка, пушистая, как вербный барашек, поёт и поёт про весну.
Берёза баюкает птичий дом. И на страже его — хвост и нос, как два часовых. Раз торчат — значит, всё хорошо. Значит, спокойно в лесу.
Разговоры в лесу
— Эй, Волк, чего ты хмурый такой?
— И рёбра торчат-выпирают.
— Вот и поговори с тобой! Заладил одно: от голода да от голода! Чего это ты такой неразговорчивый?
— Что, Медведь, спишь ещё?
— Сплю, Барсук, сплю. Пятый месяц без просыпу. Все бока отлежал!
— А может, Медведь, нам вставать пора?
— Не пора, не пора — спи ещё!
— А не проспим мы с тобой весну-то?
— Она нас сама разбудит.
— А что она — постучит, растолкает или песенку нам споёт?
— Весна знает, как нас поднять. Она как даст ведро воды под бока — небось сразу вскочишь, не залежишься! Спи уж, пока сухой…
— Всем ты, Еж, хорош и пригож, да вот колючки тебе не к лицу!
— А что, Лиса, я с колючками некрасивый, что ли?
— Да не то, чтобы некрасивый…
— Может, я с колючками неуклюжий?
— Да не то, чтобы неуклюжий…
— Так какой же я такой, с колючками-то?
— Да какой-то ты с ними, брат, несъедобный.
— Как и положено, лёжа.
— Выходит, друзья, что я, Летучая Мышь, ловчее всех вас сплю, удобнее всех отдыхаю!
— А как ты, Летучая Мышь, спишь-отдыхаешь?
Загадочные истории
Даже издали видно, какой у журавля большой и пышный хвост. Степенно вышагивает журавль, а роскошный хвост его колышется и шелковисто поблёскивает. Но вот журавль испугался, побежал, распахнул широкие крылья, взлетел, и… хвост исчез! Вместо пышного и большого хвоста торчал неказистый хвостик.
Случилось то, что и должно было случиться: мы увидели в полёте настоящий хвост журавля, а он у журавля маленький! А то, что мы принимаем за хвост — совсем не хвост, а длинные перья с боков спины. На земле они складываются пышным султаном и прикрывают настоящий хвост. А он у журавля совсем не такой красивый, как ложный. Но зато настоящий…
Птица зеленушка — зелёная, у славки-черноголовки и вправду головка чёрная. И, стало быть, зайцу-беляку положено белым быть. А он не белый! Сколько раз ребята зайцев в лесу встречали — все как один бурые. Вовсе не зайцы-беляки, а зайцы-буряки. И неизвестно, почему так получается?
Известно почему: потому что в лесу ребята бывают чаще летом. А летом зайцы и в самом деле бурые. Другое дело зимой! Зимой заяц, как снежный ком, не сразу его на снегу и увидишь. Настоящий заяц-беляк! Хотите увидеть такого зайца — отправляйтесь в лес зимой. Может, и повезёт.
Кто-то построил из брёвен хатку на берегу, щели, как и положено, мхом заткнул, глиной замазал. Хороша получилась хатка, только без окон и без дверей. Любопытно, кто в такой странной хате живёт?
Кто что умеет
— Видели?! — крикнул Седоголовый Дятел. И высунул язык, длиною в половину тела.—Муравьи на мой язык — как мухи на липкую ленту липнут. Дюжинами глотаю!
— Если Дятлу не стыдно язык показывать, так я вам свой кривой нос покажу!— клекотнул Клёст.— Он у меня хоть и кривой, но сноровистый. Уж так удобно им чешуйки на шишках отгибать и семена доставать.
— А чего их отгибать! — крикнул Дятел. — Отшибать их надо! Втисну шишку в щель да как начну стучать—так чешуйки и полетят. Да что чешуйки! А дупло носом выдолбить можете? Или дырочек на берёзе набить, чтобы сладкий сок сочился? Или на сучке носом, как на барабане, сыграть?
— Чешуйки, барабаны, дупла… А вишнёвые или сливовые косточки ты носом своим расколоть сможешь?— прищурился Дубонос.— А я их щёлкаю, словно семечки! Только скорлупки выплёвываю.— И Дубонос громко хрустнул косточкой.
— Вот уж носы свои позадрали! — цыкнул Оляпка — водяной воробей.— А кто из вас, носатых, в воду на дно нырнёт да сухим из воды выйдет?
И Оляпка у всех на глазах смело плюхнулся в речку, и видно было, как он по дну бежал, выхватывая из- под камешков водяных жуков. И выскочил на бережок сухенький, даже и не встряхнулся!
— Хоть самый длинный нос у меня,— прохрипел Вальдшнеп — лесной кулик, — но я не стану его вам в глаза совать. Я и без носа всех вас с носом оставлю!
Подошёл не спеша к своему пуховому птенцу, зажал его между лапками и… улетел! Тут все клювы свои разинули, такого никто не мог!
— А я умею летать без крыльев! — высунулась из дупла Летяга. Прыгнула и… полетела! А ведь не птица она, а зверёк. И крыльев у неё, как у летучей мыши, нет. Скользит по воздуху, как стрелка бумажная.
Ну чем после этого удивишь?
А хвастунишкам неймётся.
Чомга хвалится, что умеет птенцов на спине возить.
Клесты зимой птенцов выводят.
Сорокопут накалывает на колючки кузнечиков, жуков и стрекоз про запас.
Свистят, пищат и стрекочут.
Даже Кукушка не утерпела, похвастала, что яички свои в чужие гнёзда подбрасывает. Но тут вдруг все стихли и присмирели.
— Нашла чем хвастаться!— сказала Чомга. Та, что птенцов своих по воде на спине катает, как на лодочке. И все согласились с ней.
Рассказы Николая Сладкова для школьников
Перед тем как вы окунётесь в увлекательный мир лесной природы, мы расскажем вам об авторе этих произведений.
Биография Николая Сладкова
Николай Иванович Сладков родился в 1920 году в Москве, но вся его жизнь прошла в Ленинграде и в Царском Селе, славящемся великолепными парками. Здесь Николай открыл для себя прекрасную и неповторимую жизнь природы, которая и стала главной темой его творчества.
Ещё будучи школьником, он стал вести дневник, куда записывал свои впечатления и наблюдения. Кроме того, начал заниматься в кружке юннатов при Ленинградском зоологическом институте. Здесь он познакомился с известным писателем-натуралистом Виталием Бианки, который называл этот кружок «Клубом колумбов». Летом ребята приезжали к Бианки в Новгородскую область изучать тайны леса и постигать природу. Книги Бианки оказали на Николая большое влияние, между ними завязалась переписка, и именно его Сладков считал своим учителем. Впоследствии Бианки стал настоящим другом Сладкова.
Когда началась Великая Отечественная война, Николай добровольцем ушёл на фронт и стал военным топографом. По этой же специальности он работал и в мирное время.
Первую свою книгу «Серебряный хвост» Сладков написал в 1953 году (а всего их более 60). Вместе с Виталием Бианки он готовил радиопередачу «Вести из леса», отвечал на многочисленные письма слушателей. Много путешествовал, побывал в Индии и Африке. Свои впечатления он, как и в детстве, заносил в записные книжки, ставшие впоследствии источником сюжетов его книг.
В 2010 году Сладкову исполнилось бы 90 лет.
Николай Сладков. Как клесты заставили белок по снегу прыгать
Там почки погрызут, там шишки. Так и живут.
Ходит охотник с собакой по лесу, смотрит под ноги. Нет на снегу беличьих следов! А на еловых лапах следов не увидишь! На еловых лапах одни шишки да ещё клесты.
Красивые эти клесты! Самчики пурпурные, самочки жёлто-зелёные. А уж шишки шелушить великие мастера! Оторвёт клёст шишку клювом, прижмёт её лапкой и давай кривым носом чешуйки отгибать, семена вышелушивать. Отогнёт чешуйку, отогнёт вторую и бросит шишку. Шишек много, чего их жалеть! Улетят клесты — под ёлкой целая груда шишек остаётся. Охотники называют такие шишки клестовой падалицей.
Идёт время. Клесты всё срывают да срывают с ёлок шишки. Совсем мало в лесу на елях шишек становится. Голодно белкам. Хочешь не хочешь, а приходится на землю спускаться да понизу ходить, клестовую падалицу из-под снега выкапывать.
Ходит белка понизу — оставляет след. По следу — собака. За собакой — охотник.
— Спасибо клестам, — говорит охотник, — спустили белку на низ!
К весне из всех шишек на елях высыплются последние семена. Белкам теперь одно спасение — падалица. В падалице все семена целы. Всю голодную весну подбирают и шелушат белки клестовую падалицу. Теперь бы им клестам спасибо сказать, но белки не говорят. Не могут они забыть, как клесты заставили их зимой по снегу прыгать!
Николай Сладков. Как медведя переворачивали
Натерпелись птицы и звери от зимы лиха. Что ни день — метель, что ни ночь — мороз. Зиме конца-краю не видно. Разоспался Медведь в берлоге. Забыл, наверное, что пора ему на другой бок перевернуться.
Есть лесная примета: как Медведь перевернётся на другой бок — так солнце повернёт на лето.
Лопнуло у птиц и зверей терпение.
Пошли Медведя будить:
— Эй, Медведь, пора! Зима всем надоела!
По солнышку мы соскучились. Переворачивайся, переворачивайся, пролежни уж небось?
Медведь в ответ ни гугу: не шелохнётся, не ворохнётся. Знай посапывает.
— Эх, долбануть бы его в затылок! — воскликнул Дятел. — Небось бы сразу зашевелился!
— Не-ет, — промычал Лось, — с ним надо почтительно, уважительно. Ау, Михайло Потапыч! Услышь ты нас, слёзно просим и умоляем — перевернись ты, хоть не спеша, на другой бок! Жизнь не мила. Стоим мы, лоси, в осиннике, что коровы в стойле, — шагу в сторону не шагнуть. Снегу-то в лесу по уши! Беда, коли волки нас пронюхают.
Медведь ухом пошевелил, ворчит сквозь зубы:
— А мне какое до вас, лосей, дело! Мне снег глубокий только на пользу: и тепло, и спится спокойно.
Тут Белая Куропатка запричитала:
— А не стыдно, Медведь? Все ягоды, все кустики с почками снег закрыл — что нам клевать прикажешь? Ну что тебе стоит на другой бок перевернуться, зиму поторопить? Хоп — и готово!
— Даже смешно! Зима вам надоела, а я с боку на бок переворачивайся! Ну какое мне дело до почек и ягод? У меня под шкурой сала запас.
Белка терпела-терпела — не вытерпела:
— Ах ты, тюфяк мохнатый, перевернуться ему, видишь ли, лень! А ты вот попрыгал бы по веткам мороженым, лапы до крови ободрал бы, как я. Переворачивайся, лежебока, до трёх считаю: раз, два, три!
— Четыре, пять, шесть! — насмехается Медведь. — Вот напугала! А ну — кыш отседова! Спать мешаете.
Поджали звери хвосты, повесили птицы носы — начали расходиться. А тут из снега Мышка вдруг высунулась да как запищит:
— Такие большие, а испугались? Да разве с ним, куцехвостым, так разговаривать надо? Ни по-хорошему, ни по-плохому он не понимает. С ним по-нашенски надобно, по-мышиному. Вы меня попросите — я его мигом переверну!
— Ты — Медведя?! — ахнули звери.
— Одной левой лапкой! — похваляется Мышь.
Юркнула Мышь в берлогу — давай Медведя щекотать. Бегает по нему, коготками царапает, зубками прикусывает. Задёргался Медведь, завизжал поросёнком, ногами задрыгал.
— Ой, не могу! — завывает. — Ой, перевернусь, только не щекочи! О-хо-хо-хо! А-ха-ха-ха!
А пар из берлоги — как дым из трубы.
Мышка высунулась и пищит:
— Перевернулся как миленький! Давно бы мне сказали.
Ну а как перевернулся Медведь на другой бок — так сразу солнце повернуло на лето.
Что ни день — солнце выше, что ни день — весна ближе. Что ни день — светлей, веселей в лесу!
Николай Сладков. Какой заяц длины
Какой заяц длины? Ну это для кого как. Для человека невелик зверь — с берёзовое поленце. А вот для лисы заяц длиной километра в два? Потому что для лисы заяц начинается не тогда, когда она его схватит, а когда учует по следу. Короткий след — два-три прыжка — и заяц невелик.
А если заяц успел наследить да напетлять, то становится он длиннее самого длинного зверя на земле. Такому верзиле не просто в лесу схорониться.
Зайцу от этого очень невесело: живи в вечном страхе, жирок лишний не нагуляй.
И вот изо всех сил старается заяц стать короче. След свой в болоте топит, надвое свой след рвёт — всё себя укорачивает. Только и думает, как бы от своего следа ускакать, спрятаться, как бы его разорвать, укоротить или утопить.
Мечта заячья — стать наконец самим собой, с берёзовое поленце.
Жизнь у зайца особая. Всем от дождя и метели радости мало, а зайцу они на пользу: след смывают и заметают. И хуже нет, когда погода тихая да тёплая: след горячий, запах долго держится. В какую б густель ни забился — нет покоя: может, лиса за два километра позади — тебя сейчас уже за хвост держит!
Так что вот трудно сказать, какой заяц длины. Который похитрей — покороче, поглупее — подлиннее. В тихую погоду и умный вытягивается, в метель да ливень — и глупый укорачивается.
Что ни день — длина у зайца другая.
И очень редко, когда уж здорово ему повезёт, бывает заяц той длины — с берёзовое поленце, — каким человек его знает.
Знают про это все, у кого нос лучше глаз работает. Волки знают. Лисицы знают. Знайте и вы.
Николай Сладков. Бюро лесных услуг
Нагрянул в лес холодный февраль. На кусты сугробы намёл, деревья инеем опушил. А солнышко хоть и светит, да не греет.
Пригорюнились птицы и звери: как дальше жить?
—Спасайтесь, кто как может!
А Сорока стрекочет:
— Опять всяк сам за себя? Опять поодиночке? Нет чтоб нам сообща против общей беды! И так уж все про нас говорят, что мы в лесу только клюёмся да грызёмся. Даже обидно.
— Правильно Сорока стрекочет. Один в поле не воин. Предлагаю создать Бюро лесных услуг. Я вот, к примеру, куропаткам помочь могу. Я снег на озимях каждый день до земли разрываю, пусть они после меня там семена и зелень клюют — мне не жалко. Пиши меня, Сорока, в Бюро под номером первым!
— Есть-таки умная голова и в нашем лесу! — обрадовалась Сорока. — Кто следующий?
— Мы следующие! — закричали клесты. — Мы шишки на ёлках шелушим, половину шишек целыми вниз роняем. Пользуйтесь, полёвки и мыши, не жалко!
«Заяц — копатель, клесты — бросатели», — записала Сорока.
— Нас запиши, — проворчали бобры из своей хатки. — Мы осенью столько осин навалили — на всех хватит. Приходите к нам, лоси, косули, зайцы, сочную осиновую кору да ветки глодать!
Дятлы дупла свои предлагают для ночлега, вороны приглашают на падаль, вороны свалки показать обещают. Сорока еле записывать успевает.
Притрусил на шум и Волк. Ушами попрядал, глазами позыркал и говорит:
— Запиши и меня в Бюро!
Сорока чуть с дерева не упала:
— Тебя, Волка, в Бюро услуг? Что же ты в нём хочешь делать?
— Сторожем буду служить, — отвечает Волк.
— Кого же ты сторожить можешь?
— Всех сторожить могу! Зайцев, лосей и косуль у осинок, куропаток на зеленях, бобров в хатках. Я сторож опытный. Овец сторожил в овчарне, кур в курятнике.
— Разбойник ты с лесной дороги, а не сторож! — закричала Сорока. — Проходи, проходимец, мимо! Знаем мы тебя. Это я, Сорока, буду всех в лесу от тебя сторожить: как увижу, так крик подниму! Не тебя, а себя сторожем в Бюро запишу: «Сорока — сторожиха». Что, я хуже других, что ли?
Так вот и живут птицы-звери в лесу. Бывает, конечно, так живут, что только пух да перья летят. Но бывает, и выручают друг друга. Всякое в лесу бывает.
Николай Сладков. Курорт «Сосулька»
Сидела Сорока на заснеженной ёлке и плакалась:
— Все перелётные птицы на зимовку улетели, одна я, осёдлая, морозы и вьюги терплю. Ни поесть сытно, ни попить вкусно, ни поспать сладко. А на зимовке-то, говорят, курорт. Пальмы, бананы, жарища!
И слышит вдруг голос:
— Это смотря на какой зимовке, Сорока!
— На какой, на какой — на обыкновенной!
— Обыкновенных зимовок, Сорока, не бывает. Бывают зимовки жаркие — в Индии, в Африке, в Южной Америке, а бывают холодные — как у вас в средней полосе. Вот мы, например, к вам зимовать-курортничать с Севера прилетели. Я — Сова белая, они — Свиристель и Снегирь, Пуночка и белая Куропатка.
— Зачем же вам было из зимы да в зиму лететь? — удивляется Сорока. — У вас в тундре снег — и у нас снег, у вас мороз — и у нас мороз. Что же это за курорт?
Но Свиристель не согласен:
— У вас снега поменьше, и морозы полегче, и вьюги поласковей. Но главное — это рябина! Рябина для нас дороже всяких пальм и бананов.
И белая Куропатка не согласна:
— Вот наклююсь ивовых вкусных почек, в снег с головой зароюсь. Сытно, мягко, не дует — чем не курорт?
И белая Сова не согласна:
— В тундре сейчас спряталось всё, а у вас и мыши, и зайцы. Весёлая жизнь!
И все другие зимовщики головами кивают, поддакивают.
— Выходит, мне не плакать надо, а веселиться! Я, выходит, всю зиму на курорте живу, а даже не догадываюсь, — удивляется Сорока. — Ну и чудеса!
— Так-то, Сорока! — кричат все. — А о жарких зимовках ты не жалей, тебе на твоих куцых крыльях всё равно в такую даль не долететь. Живи лучше с нами!
Снова тихо в лесу. Сорока успокоилась.
Прилётные зимовщики-курортники едой занялись. Ну а те, что на жарких зимовках, — от них пока ни слуху ни духу. До самой весны.
Николай Сладков. Лесные оборотни
Чудесное в лесу происходит незаметно, без чужого глаза.
Вот сегодня: ждал я на зорьке вальдшнепа. Зорька была холодная, тихая, чистая. Высокие ели поднялись на опушке, как чёрные крепостные башни. А в низине, над ручьями и речкой, навис туман. Ивы утонули в нём, будто тёмные подводные камни.
Я долго следил за утонувшими ивами.
Всё казалось, что непременно там должно что-то произойти!
Но ничего не происходило; туман с ручьёв медленно стекал к реке.
«Странно, — думал я, — туман не поднимается, как всегда, а стекает. »
Но тут послышался вальдшнеп. Чёрная птица, взмахивая крыльями, как летучая мышь, протянула по зелёному небу. Я вскинул фоторужьё и забыл про туман.
А когда опомнился, туман уже обернулся в иней! Застелил белым поляну. А как это случилось — я проглядел. Вальдшнеп глаза отвёл!
Кончили тянуть вальдшнепы. Показалось солнце. И все лесные обитатели так ему обрадовались, будто давным-давно не видели. И я засмотрелся на солнце: интересно смотреть, как зарождается новый день.
Но тут я вспомнил про иней; глядь, а его на поляне уже и нет! Белый иней обернулся в синюю дымку; дрожит и струится она над пушистыми золотыми ивами. Опять проглядел!
И проглядел, как народился в лесу день.
Вот всегда так в лесу: что-нибудь да отведёт тебе глаза! И самое чудесное и удивительное произойдёт незаметно, без чужого глаза.
Если вам понравились эти лесные истории Николая Сладкова, то вы найдете еще рассказы Николая Сладкова в статьях:
