«Приключения Гекльберри Финна» (главные герои)
Повесть «Приключения Гекльберри Финна» – это продолжение «Приключений Тома Сойера», созданных Марком Твеном. Это произведение написано от имени Гекльберри Финна, главного героя.
Гекльберри Финн, или Гек – американский мальчишка, росший на улице, пока его не усыновила одинокая бездетная вдова – госпожа Дуглас. Геку, воспитанному и вскормленному улицей были непривычны и непонятны правила этикета и требования, которые Госпожа Дуглас пыталась привить ему. Геку было комфортнее в его рваной одежде, а нормальные костюмы сковывали его движения, душили, натирали кожу. Однажды он сбежал, но Том пригрозил не взять его в свою шайку разбойников, и тогда он вынужден был вернуться к вдове Дуглас.
Гек был самостоятельным подростком, и когда он сбежал от отца, разыграв собственную гибель, он легко находил себе пропитание. Гек умел ловить рыбу, добывать зверьков.
Том Сойер – предводитель мальчишек, предприимчивый, смелый, главный герой первой книги о приключениях мальчишек. Том много читал, и хотел, чтобы его жизнь была похожа на сюжеты книг.
Вдова Дуглас – была доброй и чувствительной женщиной. Она обещала воспитать Гека и сделать из него достойного гражданина. И она добросовестно пыталась привить мальчишке хорошие манеры, образовать его. Вдова читала ему Библию и другие книги. Когда появился отец, она пыталась бороться за право воспитывать Гека.
Мисс Уотсон – сестра вдовы Дуглас, строгая старая дева, упрямая и своенравная. Решила продать Джима, за которого давали 800 долларов. Когда он убежал, она оформила для него освобождение.
Отец Гека. Когда Гек встретил своего отца, о котором говорили, что он утонул, ему было лет около пятидесяти, и на вид не меньше того. Волосы у него длинные, нечесаные и грязные, висят космами, и только глаза светятся сквозь них, словно сквозь кусты. Волосы черные, совсем без седины, и длинные свалявшиеся баки, тоже черные. Лицо было совсем бледным. Отец вернулся к Геку, только потому. Что услышал о богатстве сына. Он потребовал у сына деньги, на что Гек ответил, что у него этих денег нет. Гек предчувствовал появление отца и передал свой капитал судье Тэтчеру.
Отец забрал Гека у вдовы и из города. Он жил в избушке в лесу. Когда уезжал, запирал сына дома. Отец бил сына по поводу и без повода.
Семейство Гренджерфордов – добрые и гостеприимные люди, дом был полная чаша, содержался в чистоте. Кормили сытно и вкусно. Это было зажиточное семейство. У них было много врагов. Семейство 30 лет враждовало с другим семейством. Правда все успели забыть из-за чего, однако, если встречались на одной дороге, сразу вспыхивала драка или перестрелка. Самый старший – глава семейства, полковник. Самый младший – Бат, который быстро подружился с Геком.
Король и герцог – второстепенные герои книги. Мошенники, путешествовавшие с Гекельберри Финном и Джимом.
В своих произведениях Марк Твен поднимал вопросы социального неравенства. В этой повести во главу угла была поставлена проблема рабовладения в США. Джим получил свободу от своей хозяйки, но страх быть проданным еще долго довлел над ним. Он боялся лишний раз обратиться за помощью к людям, опасаясь, что его поймают и продадут. Рабовладельцами была благополучная семья Гренджерфордов.
Краткое содержание Приключения Гекльберри Финна Твена
Гекльберри Финн главный герой романа и его друг Том нашли золото, спрятанное в пещере грабителями. Судья Тетчер положил деньги мальчиков в банк под проценты. Гека взяла на воспитание вдова Дуглас вместе с сестрой мисс Уотсон. Они хотят, чтобы Гекльберри стал культурным и умным человеком. Ему тяжело приучить себя спать на чистой постели и каждый день ходить в школу. Лучший друг Том Сойер не дает Геку грустить, придумывая веселые развлечения.
Дуглас хочет усыновить Гека, потому что его отец выпивоха Финн пропал без вести, и никто его длительное время не видел в Питерсберге. Предполагали, что он утонул.
Как-то утром Гек во время завтрака случайно просыпает соль. Днем примета сбывается, мальчик замечает на заснеженной земле знакомые следы. На них явно виден крест, такой мог быть только на подошве его отца Финна.
Вечером Финн приходит в дом к вдове и предъявляет права на сына. Не разрешает Геку учиться, чтобы мальчик не стал умнее, чем он и хочет взять его деньги.
Судья Тэтчер и вдова Дуглас, намерены отнять мальчика у его отца Финна. Однако новый судья говорит, что неправильно отбирать сына у отца. Он хочет помочь Финну бросить пить и стать приличным гражданином. Но папаша Финн продолжает пить и вести разгульную жизнь. Судья говорит, что его может исправить только пуля.
Гек продолжает учиться. Вдова Дуглас хочет упрятать Финна в тюрьму. А он крадет Гека и закрывает в хижине в лесу. У Гекльберри начинается другая жизнь. Его отец во время запоев грозится его зарезать. Гек инсценирует свое убийство. Уплывает на найденной около берега реки лодке на остров Джексона.
На острове Гек встречает сбежавшего афроамериканца Джима. Они находят пещеру и вместе живут в ней.
Как-то раз Гек решает сходить в город и узнать, что там происходит. Одна женщина рассказывает мальчику, что в убийстве обвиняли Финна, но потом решили, что это афроамериканец Джим. Сейчас его везде ищут.
После этой новости, Гек и Джим уплывают на плоту, где построили шалаш, далеко на север. Начинается сильная гроза и их уносит к кораблю, который на мели. Там Гек подслушивает, как ссорятся бандиты. Они связывают своего товарища и уходят. Гек вместе с Джимом, угоняет лодку бандитов вместе с награбленным добром.
Найдя свой плот, Джим и Гек плывут к штату Иллинойс. За ним начинается территория, где нет рабства. Они сбиваются с пути. Столкнувшись ночью с пароходом, плот идет ко дну. Гек теряет Джима и выбирается на берег один.
Мальчик видит на берегу дорогое поместье. Он придумывает новое имя и историю о себе. Гек остается жить в поместье полковника Грэнджерфорда. У него есть жена, трое сыновей и две дочки. Их семья враждует со своими соседями Шепердсонами. Гек не вмешивается в эту вражду.
Однажды мальчик передает письмо дочери полковника Софии от влюбленного в нее Шепердсона. Молодые вместе убегают и хотят пожениться. А в поместье из-за их побега начинается бойня между семьями Грэнджефордов и Шепердсонов. Заканчивается битва гибелью обоих родов. Мальчик жалеет, что не отдал записку полковнику.
После этой трагедии Гек чудом находит Джима, и они продолжают путешествие по реке. Неожиданно на их плот прыгают двое мужчин. Эти люди – мошенники. Они крадут вещи и деньги, пользуясь доверием человека. Выдав себя за братьев покойного Питера Уилкса, они обманом забирают деньги у дочерей Уилкса. Гек разоблачает воров и возвращает деньги дочерям с запиской, где подробно рассказывает о проделках мнимых братьев их отца.
Мошенникам опять удается сбежать на плоту Джима и Гека. Набравшись наглости, воры продают Джима фермеру Фелпсу. Гек спешит на выручку другу и обнаруживает, что у мистера Фелпса гостит Том Сойер.
Мальчики помогают Джиму бежать, но его ловят фермеры и хотят линчевать.
Том рассказывает, что мисс Уотсон перед смертью дала свободу рабу Джиму. И он теперь свободный человек. Джим счастлив.
В плавучем доме находят мужской труп. Выясняется, что это папаша Финн. Гек свободен, и ему больше нечего и некого бояться.
Роман учит тому, как жизненные невзгоды воспитывают человека милосердного, отзывчивого, умеющего дружить и готового всегда прийти на помощь людям.
Можете использовать этот текст для читательского дневника
Твен Марк. Все произведения
Приключения Гекльберри Финна. Картинка к рассказу
Сейчас читают
Все действия происходят в один день, в столице Ирландии – Дублине. История начинается в восемь часов утра, когда Мэйлах Маллиган решает разбудить одного из своих соседей – Дедала.
События происходят в 1918 году. В это кровавое время люди запасаются мешками с мукой и крупой. Владимир любимой Ольге дарит цветы, а ее интересует, может ли такое произойти, что в Москве невозможно будет приобрести французскую краску для губ
Иногда жизнь многих существ представляется нам в другом свете, весьма неожиданном для нас. И это либо шокирует, либо же заставляет взглянуть на мир иначе, другими глазами.
В рассказе Валентины Осеевой «Бабка» описываются отношения в семье, состоящей из пятиклассника Борьки, его отца, матери и бабушки по материнской линии. Причем бабушкой ее никто не называл
В одном царстве жил купец, и был он очень богат. Но самым большим богатством он считал троих своих дочерей. Отправляясь в далёкие страны по торговым делам, купец спросил дочерей, что им привезти с дальних краёв в подарок.
Приключения Гекльберри Финна. Марк Твен
Приключения Гекльберри Финна с иллюстрациями Э. У. Кембла (1-е издание 1884 года)
Перевод Н. Л. Дарузес
Содержание
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Лица, которые попытаются найти в этом повествовании мотив, будут отданы под суд; лица, которые попытаются найти в нем мораль, будут сосланы; лица, которые попытаются найти в нем сюжет, будут расстреляны.
По приказу автора
Генерал-губернатором
Начальником артиллерийского
управления
ОБЪЯСНЕНИЕ
В этой книге использовано несколько диалектов, а именно: негритянский диалект штата Миссури, самая резкая форма захолустного диалекта Пайк-Каунти, а также четыре несколько смягченных разновидности этого последнего. Оттенки говора выбирались не наудачу и не наугад, а, напротив, очень тщательно, под надежным руководством, подкрепленным моим личным знакомством со всеми этими формами речи.
Я даю это объяснение потому, что без него многие читатели предположили бы, что все мои персонажи стараются в говоре подражать один другому и это им не удается.
Глава I
Вы про меня ничего не знаете, если не читали книжки под названием «Приключения Тома Сойера», но это не беда. Эту книжку написал мистер Марк Твен и, в общем, не очень наврал. Кое-что он присочинил, но, в общем, не так уж наврал. Это ничего, я еще не видел таких людей, чтобы совсем не врали, кроме тети Полли и вдовы, да разве еще Мэри. Про тетю Полли — это Тому Сойеру она тетя, — про Мэри и про вдову Дуглас рассказывается в этой самой книжке, и там почти все правда, только кое-где приврано, — я уже про это говорил.
А кончается книжка вот чем: мы с Томом нашли деньги, зарытые грабителями в пещере, и разбогатели. Получили мы по шесть тысяч долларов на брата — и все золотом. Такая была куча деньжищ — смотреть страшно! Ну, судья Тэтчер все это взял и положил в банк, и каждый Божий день мы стали получать по доллару прибыли, и так круглый год, — не знаю, кто может такую уйму истратить. Вдова Дуглас усыновила меня и пообещала, что будет меня воспитывать; только мне у нее в доме жилось неважно: уж очень она донимала всякими порядками и приличиями, просто невозможно было терпеть. В конце концов я взял да и удрал, надел опять свои старые лохмотья, залез опять в ту же бочку из-под сахара и сижу, радуюсь вольному житью. Однако Том Сойер меня отыскал и рассказал, что набирает шайку разбойников. Примет и меня тоже, если я вернусь к вдове и буду вести себя хорошо. Ну, я и вернулся.
Вдова поплакала надо мной, обозвала меня бедной заблудшей овечкой и всякими другими словами; но, разумеется, ничего обидного у нее на уме не было. Опять она одела меня во все новое, так что я только и знал, что потел, и целый день ходил как связанный. И опять все пошло по-старому. К ужину вдова звонила в колокол, и тут уж никак нельзя было опаздывать — непременно приходи вовремя. А сядешь за стол, никак нельзя сразу приниматься за еду: надо подождать, пока вдова не нагнет голову и не побормочет немножко над едой, а еда была в общем не плохая; одно только плохо — что каждая вещь сварена сама по себе. То ли дело куча всяких огрызков и объедков! Бывало, перемешаешь их хорошенько, они пропитаются соком и проскакивают не в пример легче.
В первый же день после ужина вдова достала толстую книгу и начала читать мне про Моисея в тростниках, а я просто разрывался от любопытства — до того хотелось узнать, чем дело кончится; как вдруг она проговорилась, что этот самый Моисей давным-давно помер, и мне сразу стало неинтересно, — плевать я хотел на покойников.
Скоро мне захотелось курить, и я спросил разрешения у вдовы. Но она не позволила: сказала, что это дурная привычка и очень неряшливая и мне надо от нее отучаться. Бывают же такие люди! Напустятся на что-нибудь, о чем и понятия не имеют. Вот и вдова тоже: носится со своим Моисеем, когда он ей даже не родня, — да и вообще кому он нужен, если давным-давно помер, сами понимаете, — а меня ругает за то, что мне нравится курить. А сама небось нюхает табак — это ничего, ей-то можно.
Ее сестра, мисс Уотсон, порядком усохшая старая дева в очках, как раз в это время переехала к ней на житье и сразу же пристала ко мне с букварем. Целый час она ко мне придиралась, но в конце концов вдова велела ей оставить меня в покое. Да я бы дольше и не вытерпел. Потом целый час была скучища смертная, и я все вертелся на стуле. А мисс Уотсон все приставала: «Не клади ноги на стул, Гекльберри», «Не скрипи так, Гекльберри, сиди смирно», «Не зевай и не потягивайся, Гекльберри, веди себя как следует!». Потом она стала проповедовать насчет преисподней, а я возьми да и скажи, что хорошо бы туда попасть. Она просто взбеленилась, а я ничего плохого не думал, лишь бы удрать куда-нибудь, до того мне у них надоело, а куда — все равно. Мисс Уотсон сказала, что это очень дурно с моей стороны, что она сама нипочем бы так не сказала: она старается не грешить, чтобы попасть в рай. Но я не видел ничего хорошего в том, чтобы попасть туда же, куда она попадет, и решил, что и стараться не буду. Но говорить я этого не стал — все равно никакого толку не будет, одни неприятности.
Тут она пустилась рассказывать про рай — и пошла, и пошла. Будто бы делать там ничего не надо — знай прогуливайся целый день с арфой да распевай, и так до скончания века. Мне что-то не очень понравилось. Но говорить я этого опять-таки не стал. Спросил только, как она думает: попадет ли туда Том Сойер? А она говорит: «Нет, ни под каким видом!» Я очень обрадовался, потому что мне хотелось быть с ним вместе.
Мисс Уотсон все ко мне придиралась, так что в конце концов мне надоело и сделалось очень скучно. Скоро в комнаты позвали негров и стали молиться, а после того все легли спать. Я поднялся к себе наверх с огарком свечки и поставил его на стол, сел перед окном и попробовал думать о чем-нибудь веселом, — только ничего не вышло: такая напала тоска, хоть помирай. Светили звезды, и листья в лесу шелестели так печально; где-то далеко ухал филин — значит, кто-то помер; слышно было, как кричит козодой и воет собака, — значит, кто-то скоро помрет. А ветер все нашептывал что-то, и я никак не мог понять, о чем он шепчет, и от этого по спине у меня бегали мурашки. Потом в лесу кто-то застонал, вроде того, как стонет привидение, когда оно хочет рассказать, что у него на душе, и не может добиться, чтобы его поняли, и ему не лежится спокойно в могиле: вот оно скитается по ночам и тоскует. Мне стало так страшно и тоскливо, так захотелось, чтобы кто-нибудь был со мной. А тут еще паук спустился ко мне на плечо. Я его сбил щелчком прямо на свечку и не успел опомниться, как он весь съежился.
Я и сам знал, что это не к добру, хуже не бывает приметы, и здорово перепугался, просто душа в пятки ушла. Я вскочил, повернулся три раза на каблуках и каждый раз при этом крестился, потом взял ниточку, перевязал себе клок волос, чтобы отвадить ведьм, — и все-таки не успокоился: это помогает, когда найдешь подкову и, вместо того чтобы прибить над дверью, потеряешь ее; только я не слыхал, чтоб таким способом можно было избавиться от беды, когда убьешь паука.
Меня бросило в дрожь. Я опять сел и достал трубку; в доме теперь было тихо, как в гробу, и, значит, вдова ничего не узнает. Прошло довольно много времени; я услышал, как далеко в городе начали бить часы: «бум! бум!» — пробило двенадцать, а после того опять стало тихо, тише прежнего. Скоро я услышал, как в темноте под деревьями треснула ветка, — что-то там двигалось. Я сидел не шевелясь и прислушивался. И вдруг кто-то мяукнул еле слышно: «Мя-у! Мя-у!» Вот здорово! Я тоже мяукнул еле слышно: «Мяу! Мяу», а потом погасил свечку и вылез через окно на крышу сарая. Оттуда я соскользнул на землю и прокрался под деревья. Гляжу — так и есть: Том Сойер меня дожидается.
Рассказ о гекльберри финне из приключений тома сойера
Всё о Томе Сойере и Гекльберри Финне
Приключения Тома Сойера
ТОМ ИГРАЕТ, СРАЖАЕТСЯ, ПРЯЧЕТСЯ
— Куда же он запропастился, этот мальчишка. Том!
Старушка спустила очки на кончик носа и оглядела комнату поверх очков; потом вздернула очки на лоб и глянула из–под них: она редко смотрела сквозь очки, если ей приходилось искать такую мелочь, как мальчишка, потому что это были ее парадные очки, гордость ее сердца: она носила их только «для важности»; на самом же деле они были ей совсем не нужны; с таким же успехом она могла бы глядеть сквозь печные заслонки. В первую минуту она как будто растерялась и сказала не очень сердито, но все же довольно громко, чтобы мебель могла ее слышать:
— Ну, попадись только! Я тебя…
Не досказав своей мысли, старуха нагнулась и стала тыкать щеткой под кровать, всякий раз останавливаясь, так как у нее не хватало дыхания. Из–под кровати она не извлекла ничего, кроме кошки.
— В жизни своей не видела такого мальчишки!
Она подошла к открытой двери и, став на пороге, зорко вглядывалась в свой огород — заросшие сорняком помидоры. Тома не было и там. Тогда она возвысила голос, чтоб было слышно дальше, и крикнула:
Позади послышался легкий шорох. Она оглянулась и в ту же секунду схватила за край куртки мальчишку, который собирался улизнуть.
— Ну конечно! И как это я могла забыть про чулан! Что ты там делал?
— Ничего! Погляди на свои руки. И погляди на свой рот. Чем это ты выпачкал губы?
— А я знаю. Это — варенье, вот что это такое. Сорок раз я говорила тебе: не смей трогать варенье, не то я с тебя шкуру спущу! Дай–ка сюда этот прут.
Розга взметнулась в воздухе — опасность была неминуемая.
— Ай! Тетя! Что это у вас за спиной!
Старуха испуганно повернулась на каблуках и поспешила подобрать свои юбки, чтобы уберечь себя от грозной беды, а мальчик в ту же секунду пустился бежать, вскарабкался на высокий дощатый забор — и был таков!
Тетя Полли остолбенела на миг, а потом стала добродушно смеяться.
— Ну и мальчишка! Казалось бы, пора мне привыкнуть к его фокусам. Или мало он выкидывал со мной всяких штук? Могла бы на этот раз быть умнее. Но, видно, нет хуже дурака, чем старый дурень. Недаром говорится, что старого пса новым штукам не выучишь. Впрочем, господи боже ты мой, у этого мальчишки и штуки все разные: что ни день, то другая — разве тут догадаешься, что у него на уме? Он будто знает, сколько он может мучить меня, покуда я не выйду из терпения. Он знает, что стоит ему на минуту сбить меня с толку или рассмешить, и вот уж руки у меня опускаются, и я не в силах отхлестать его розгой. Не исполняю я своего долга, что верно, то верно, да простит меня бог. «Кто обходится без розги, тот губит ребенка», говорит священное писание. [1]Я же, грешная, балую его, и за это достанется нам на том свете — и мне, и ему. Знаю, что он сущий бесенок, но что же мне делать? Ведь он сын моей покойной сестры, бедный малый, и у меня духу не хватает пороть сироту. Всякий раз, как я дам ему увильнуть от побоев, меня так мучает совесть, что и оказать не умею, а выпорю — мое старое сердце прямо разрывается на части. Верно, верно оказано в писании: век человеческий краток и полон скорбей. Так оно и есть! Сегодня он не пошел в школу: будет лодырничать до самого вечера, и мой долг наказать его, и я выполню мой долг — заставлю его завтра работать. Это, конечно, жестоко, так как завтра у всех мальчиков праздник, но ничего не поделаешь, больше всего на свете он ненавидит трудиться. Опустить ему на этот раз я не вправе, не то я окончательно сгублю малыша.
Том и в самом деле не ходил нынче в школу и очень весело провел время. Он еле успел воротиться домой, чтобы до ужина помочь негритенку Джиму напилить на завтра дров и наколоть щепок или, говоря более точно, рассказать ему о своих приключениях, пока тот исполнял три четверти всей работы. Младший брат Тома, Сид (не родной брат, а сводный), к этому времени уже сделал все, что ему было приказано (собрал и отнес все щепки), потому что это был послушный тихоня: не проказничал и не доставлял неприятностей старшим.
Пока Том уплетал свой ужин, пользуясь всяким удобным случаем, чтобы стянуть кусок сахару, тетя Полли задавала ему разные вопросы, полные глубокого лукавства, надеясь, что он попадет в расставленные ею ловушки и проболтается. Как и все простодушные люди, она не без гордости считала себя тонким дипломатом и видела в своих наивнейших замыслах чудеса ехидного коварства.
— Том, — сказала она, — в школе сегодня небось было жарко?
— Очень жарко, не правда ли?
— И неужто не захотелось тебе, Том, искупаться в реке?
Тому почудилось что–то недоброе — тень подозрения и страха коснулась его души. Он пытливо посмотрел в лицо тети Полли, но оно ничего не сказало ему. И он ответил:
Тетя Полли протянула руку и потрогала у Тома рубашку.
— Даже не вспотел, — сказала она.
И она самодовольно подумала, как ловко удалось ей обнаружить, что рубашка у Тома сухая; никому и в голову не пришло, какая хитрость была у нее на уме. Том, однако, уже успел сообразить, куда ветер дует, и предупредил дальнейшие расспросы:
— Мы подставляли голову под насос — освежиться. У меня волосы до сих пор мокрые. Видите?
Тете Полли стало обидно: как могла она упустить такую важную косвенную улику! Но тотчас же новая мысль осенила ее.
— Том, ведь, чтобы подставить голову под насос, тебе не пришлось распарывать воротник рубашки в том месте, где я зашила его? Ну–ка, расстегни куртку!
Тревога сбежала у Тома с лица. Он распахнул куртку. Воротник рубашки был крепко зашит.
— Ну хорошо, хорошо. Тебя ведь никогда не поймешь. Я была уверена, что ты и в школу не ходил, и купался. Ладно, я не сержусь на тебя: ты хоть и порядочный плут, но все же оказался лучше, чем можно подумать.
Ей было немного досадно, что ее хитрость не привела ни к чему, и в то же время приятно, что Том хоть на этот раз оказался пай–мальчиком.
Но тут вмешался Сид.
— Что–то мне помнится, — сказал он, — будто вы зашивали ему воротник белой ниткой, а здесь, поглядите, черная!
— Да, конечно, я зашила белой. Том.
Но Том не стал дожидаться продолжения беседы. Убегая из комнаты, он тихо оказал:
— Ну и вздую же я тебя, Сидди!
Укрывшись в надежном месте, он осмотрел две большие иголки, заткнутые за отворот куртки и обмотанные нитками. В одну была вдета белая нитка, а в другую — черная.
— Она и не заметила бы, если б не Сид. Черт возьми! То она зашивала белой ниткой, то черной. Уж шила бы какой–нибудь одной, а то поневоле собьешься… А Сида я все–таки вздую — будет ему хороший урок!
Том не был Примерным Мальчиком, каким мог бы гордиться весь город. Зато он отлично знал, кто был примерным мальчиком, и ненавидел его.
Впрочем, через две минуты — и даже скорее — он позабыл все невзгоды. Не потому, что они были для него менее тяжки и горьки, чем невзгоды, обычно мучающие взрослых людей, но потому, что в эту минуту им овладела новая могучая страсть и вытеснила у него из головы все тревоги. Точно так же и взрослые люди способны забывать свои горести, едва только их увлечет какое–нибудь новое дело. Том в настоящее время увлекся одной драгоценной новинкой: у знакомого негра он перенял особую манеру свистеть, и ему давно уже хотелось поупражняться в этом искусстве на воле, чтобы никто не мешал. Негр свистел по–птичьи. У него получалась певучая трель, прерываемая короткими паузами, для чего нужно было часто–часто дотрагиваться языком до неба. Читатель, вероятно, помнит, как это делается, — если только он когда–нибудь был мальчишкой. Настойчивость и усердие помогли Тому быстро овладеть всей техникой этого дела. Он весело зашагал по улице, и рот его был полон сладкой музыки, а душа была полна благодарности. Он чувствовал себя как астроном, открывший в небе новую планету, только радость его была непосредственнее, полнее и глубже.
Священным писанием христиане считают библию — книгу, где собрано много легенд о боге и всевозможных «святых», а также евангелие — книгу о «сыне божьем» Иисусе Христе. Во многих странах евангелие входит в состав библии.
«’м» — первая и последняя буква слова «мэдм», которое употребляется в Англии и в Америке при почтительном обращении к женщине.
