Курица змее товарищ!
«Почему курица сидит со змеей? Потому что эти двое уже давно дружат», — гласила подпись к снимку.
Многие мользователи Сети отметили на это, что даже такие разные животные могут быть друзьями и это очень мило. Другие же предположили, что рептилия и не знает о такой дружбе.
«Змея вообще в курсе, что они друзья или она просто сидит рядом со своим любимым завтраком?» — написал один из комментаторов.
Причины хороших отношений странной пары не уточняются.
Найдены возможные дубликаты
змея просто умная, зачем жрать курицу когда можно жрать яйца)
заодно и обогреватель на ночь.
Просто змея не того размера, чтобы сожрать курицу целиком, вот и всё. Угрозы от курицы видимо тоже не исходит, поэтому змея не кусает в целях самообороны её.
Курица вообще очень горячая,что не может не радовать змею.
Курица высиживает змеиные яйца. Суррогатное материнство в дикой природе.
(у нас, например, как-то курица высидела индо-утят)
Нормальный такой червяк.Неплохой запас на зиму.
Живут рядом с друг другом через оградку. Июль 2018 г. https://www.youtube.com/watch?v=ObOz2TDI_f8
Пффф. Да в любом офисе полно таких «дружных» пар.
Это если жена и её маман.
Петя свалил, разбирайся сама
Курица в Техасе подружилась со змеей
Наседка согрела «соседа» под крылом.
Сара Аллисон в городе Халле, штат Техас, отправилась проверить цыплят в курятнике у своих родителей. Она была поражена, увидев огромную змею, спокойно отдыхающую под крылом у наседки.
Женщина сперва начала паниковать, опасаясь за жизнь цыплят и других обитателей курятника. Но змея вела себя смирно и никому не причинила вреда.
Позже оказалось, что пресмыкающееся уже долгое время обитает рядом с домом фермеров. Иногда змея съедает несколько яиц. Отец Сары «знаком» с необычным соседом и даже считает его своим другом.
Гадюка
Вокруг нашего хутора, по оврагам и мокрым местам, водилось немало змей.
Я не говорю об ужах: к безвредному ужу у нас так привыкли, что и змеёй-то его не зовут. У него есть во рту небольшие острые зубы, он ловит мышей и даже птичек и, пожалуй, может прокусить кожу; но нет яду в этих зубах, и, укушение ужа совершенно безвредно.
Ужей у нас было множество; особенно в кучах соломы, что лежала около гумна: как пригреет солнышко, так они и выползут оттуда; шипят, когда подойдёшь, язык или жало показывают, но ведь не жалом змеи кусают. Даже в кухне под полом водились ужи, и как станут, бывало, дети, сидя на полу, молоко хлебать, так уж и выползает и к чашке голову тянет, а дети его ложкой по лбу.
Но водились у нас и не одни ужи: водилась и ядовитая змея, чёрная, большая, без тех жёлтых полосок, что видны у ужа около головы. Такую змею зовут у нас гадюкой. Гадюка нередко кусала скот, и если не успеют, бывало, позвать с села старого деда Охрима, который знал какое-то лекарство против укушения ядовитых змей, то скотина непременно падёт — раздует её, бедную, как гору.
Один мальчик у нас так и умер от гадюки. Укусила она его около самого плеча, и, прежде чем пришёл Охрим, опухоль перешла с руки на шею и грудь:дитя стало бредить, метаться и через два дня померло. Я в детстве много наслушался про гадюк и боялся их страшно, как будто чувствовал, что мне придётся встретиться с опасной гадиной.
Косили у нас за садом, в сухой балке, где весной всякий год бежит ручей, а летом только сыровато и растёт высокая густая трава. Всякая косовица была для меня праздником, особенно как сгребут сено в копны. Тут, бывало, и станешь бегать по сенокосу и со всего размаху кидаться в копны и барахтаться в душистом сене, пока не прогонят бабы, чтобы не разбивал копён.
Вот так-то и в этот раз бегал я и кувыркался: баб не было, косари пошли далеко, и только наша чёрная большая собака Бровко лежала на копне и грызла кость.
Кувыркнулся я в одну копну, повернулся в ней раза два и вдруг вскочил с ужасом. Что-то холодное и скользкое махнуло меня по руке. Мысль о гадюке мелькнула в голове моей — и что же? Огромная гадюка, которую я обеспокоил, вылезла из сена и, подымаясь на хвост, готова была на меня кинуться.
Собака рвала змею зубами, топтала лапами; змея кусала собаку и в морду, и в грудь, и в живот. Но через минуту только клочки гадюки лежали на земле, а Бровко кинулся бежать и исчез.
Тут только воротился ко мне голос; я стал кричать и плакать; прибежали косари и косами добили ещё трепещущие куски змеи.
Но страннее всего, что Бровко с этого дня пропал и скитался неизвестно где.
Только через две недели воротился он домой: худой, тощий, но здоровый. Отец говорил мне, что собаки знают траву, которой они лечатся от укуса гадюки.
Девушка и змей: Сказка
Сказка зарма
Давным-давно жила в одном селе девушка невиданной красоты.
Многие пытались завоевать сердце Фати, да все понапрасну — красавица упрямо твердила, что полюбит только такого юношу, у которого на коже и царапинки не будет, не то что пореза или рубца.
Что же было делать молодым людям, у каждого из которых на теле виднелись племенные знаки, говорящие, откуда юноша родом? Как только Фати замечала хоть один рубец, она тут же прогоняла очередного жениха.
Так все и шло, пока не прослышал о красавице один огромный змей. Принялся он лизать свою кожу и до тех пор вылизывал ее, пока она совсем гладкой и блестящей не стала. Тогда он и предстал перед Фати во всей своей красе. Как увидели его люди, сразу поняли: что-то тут неладно.
— Будь с ним поосторожнее, ведь он чужак! У нас в селении таких красивых юношей никогда не было!
Но красавица и слышать ничего не желала. Только увидала она незнакомца, как забыла обо всем на свете. Ни о чем не раздумывая, она сразу согласилась стать его женой.
Тут же змей посадил Фати на своего коня, и они умчались. Долго нес их конь, и вдруг поводья упали наземь. Вскрикнула девушка:
— Муж мои, поводья упали!
— Так надо,— ответил он.— Здесь их место. И они понеслись вперед.
Опять закричала Фати:
— Муж мои, стремена упали!
— Так надо. Здесь их место!
Доехали они до одинокого дерева, и девушка вскрикнула в третий раз:
— Муж мой! Седло падает!
— Так надо. Здесь его место!
Вот уже раскинулась вокруг бескрайняя голая равнина, и тут под седоками рухнул конь.
— Муж мой,— вскрикнула Фати,— конь упал!
— Так надо. Здесь его место!
И они зашагали дальше. Через некоторое время змей и спрашивает:
— Да, сюда ходят за камедью*. —г Узнаешь ты это место?
— Да, сюда ходят за листьями.
— Узнаешь ты это место?
— Ой, я уже ничего не узнаю!
Теперь вокруг лежала только выжженная солнцем трава.
Долго шли они по этим пустынным местам, пока не пришли к одинокому дому, расположенному под тенистой акацией. В доме всего было вдоволь, вокруг сновало множество рабов. Неподалеку паслись несметные стада.
— Вот твой дом! — сказал змей, а сам отправился дальше и заполз в огромный баобаб, который служил ему жилищем.
Вот год проходит, новый наступает, а у матери от дочки ни одной весточки нет! Месяц за месяцем идет, а вестей все нет. А когда наступил сезон дождей, посадила мать тыкву и говорит ей такие слова:
— Тыква моя милая! Если уже нет в живых моей доченьки, протяни свой стебель к ее могиле! Если жива она, дотянись стеблем до крыши ее дома!* Укажи мне дорогу к ней!
Начала тыква расти, стебель ее тянулся все дальше и дальше и вскоре обвился вокруг акации, что росла у дома Фати. Тогда женщина наскоро собралась и отправилась туда, куда повел ее стебель.
— Так вот в какой глуши ты живешь! — сказала женщина, увидев дочку.— Говорила я тебе, что жених твой чужак и вовсе не тот, за кого себя выдает!
— Да, мама,— ответила Фати,— муж мой не человек, а великий змей. Ни земля, ни небо не могут с ним тягаться красотой и силой. Видишь там огромный баобаб?
Это и есть его жилище.
Тут и вечер наступил. Девушка решила предупредить мужа о приходе матери. И она запела:
— Э-э, Сунну! Э-э, Сунну, здравствуй! Моя мать шлет тебе привет.
— Э-э, Фати! Э-э, Фати, здравствуй! Передай привет твоей матери от меня! Прикажи зарезать в ее честь сотню коров, сотню индюшек и сотню кур.
На другой день мать девушки стала собираться в обратную дорогу, ей не терпелось рассказать всем в деревне, как удачно устроилась судьба Фати.
И вновь девушка отправилась к баобабу:
— Э-э, Сунну! Здравствуй, Сунну! Моя мать шлет тебе прощальный привет.
— Э-э, Фати! Когда вернешься, Фати, прикажи поймать сотню лошадей, сотню верблюдов, сотню баранов, сотню кур и сотню индюшек и отдай их своей матери.
Так змей хотел отблагодарить старую женщину за то, что она навестила их.
Как сказал змей, так девушка и сделала. Вернулась ее мать с богатыми дарами в родную деревню.
А у матери Фати была сестра. Как увидела она, какое богатство привалило ее родне, ‘Стала расспрашивать, что да как, пока все не вызнала. А тогда быстренько собралась и отправилась, куда стебель тыквы ее повел.
Долго шла она и вот пришла наконец прямо к дому под акацией, где жила ее племянница. Подивилась она богатому дому молодой хозяйки, и очень ей захотелось взглянуть на ее мужа. Стала она просить Фати об этом, а та и говорит:
— Лучше не проси, ведь муж мой не похож на обычных людей.
И Фати отправилась предупредить мужа о приходе гостьи:
— Э-э, Сунну, э-э, Сунну, здравствуй! Моя родственница шлет тебе привет.
Змей тут же отозвался:
— Э-э, Фати, когда вернешься, Фати, прикажи поймать сотню лошадей, сотню верблюдов, сотню коров и отдай их своей родственнице.
Так Фати и сделала.
При виде таких щедрых даров любопытство женщины разгорелось еще сильнее, и решила она во что’бы то ни стало взглянуть на мужа Фати хоть краешком глаза. Как ни отговаривала ее Фати, та стояла на своем.
— Что ж, поступай как знаешь,— вздохнула ‘Фати,— подойди к баобабу—-и ты увидишь моего мужа, прятаться он не
станет.
Подойдя к баобабу, женщина позвала:
— Э-э, Сунну! Э-э, Сунну, здравствуй! Здравствуй, Сунну, э-э!
Тело змея заскользило вокруг баобаба, и женщина услышала:
— Бу! Бу! Бу! У Фати большой муж! Он большой! Очень большой!
И в тот же миг змей схватил женщину и проглотил ее целиком.
День прошел, наступил вечер, а женщина все не возвращалась, и Фати отправилась к баобабу:
— Э-э, Сунну! Где моя родственница, Сунну? Змей не откликнулся.
Фати подошла ближе:
— Э-э, Сунну! Здравствуй, Сунну! Где моя родственница, Сунну?
— Э-э, Фати! Твоя родственница тут кричала, шумела, ругалась, я ее и проглотил.
Вся в слезах побрела Фати назад. Плакала она, плакала, и захотелось ей воротиться домой, к матери. Опечалился змей и говорит ей:
— Что ж, Фати, ступай, если хочешь. Да возьми с собой сотню рабов. Пусть они отныне твоей матери служат.
И еще вспомнил змей об их давнем уговоре: должен он исчезнуть, если хоть раз причинит своей жене зло. Тут и пришел великому змею конец, только из баобаба поднялся в. небо столб белого дыма.
А Фати вернулась домой, к родной матери.
Гадюка — Ушинский К.Д.
Познавательный рассказ «Гадюка» ведется от лица мальчика. В нем рассказывается о змеях и о том, как мальчик чуть не погиб от встречи с гадюкой. Однако храбрый пес Бровко спас мальчугана, рискуя жизнью.
Гадюка читать
Вокруг нашего хутора, по оврагам и мокрым местам, водилось немало змей.
Я не говорю об ужах: к безвредному ужу у нас так привыкли, что и змеёй-то его не зовут. У него есть во рту небольшие острые зубы, он ловит мышей и даже птичек и, пожалуй, может прокусить кожу; но нет яду в этих зубах, и, укушение ужа совершенно безвредно.
Ужей у нас было множество; особенно в кучах соломы, что лежала около гумна: как пригреет солнышко, так они и выползут оттуда; шипят, когда подойдёшь, язык или жало показывают, но ведь не жалом змеи кусают. Даже в кухне под полом водились ужи, и как станут, бывало, дети, сидя на полу, молоко хлебать, так уж и выползает и к чашке голову тянет, а дети его ложкой по лбу.
Но водились у нас и не одни ужи: водилась и ядовитая змея, чёрная, большая, без тех жёлтых полосок, что видны у ужа около головы. Такую змею зовут у нас гадюкой. Гадюка нередко кусала скот, и если не успеют, бывало, позвать с села старого деда Охрима, который знал какое-то лекарство против укушения ядовитых змей, то скотина непременно падёт — раздует её, бедную, как гору.
Один мальчик у нас так и умер от гадюки. Укусила она его около самого плеча, и, прежде чем пришёл Охрим, опухоль перешла с руки на шею и грудь:дитя стало бредить, метаться и через два дня померло. Я в детстве много наслушался про гадюк и боялся их страшно, как будто чувствовал, что мне придётся встретиться с опасной гадиной.
Косили у нас за садом, в сухой балке, где весной всякий год бежит ручей, а летом только сыровато и растёт высокая густая трава. Всякая косовица была для меня праздником, особенно как сгребут сено в копны. Тут, бывало, и станешь бегать по сенокосу и со всего размаху кидаться в копны и барахтаться в душистом сене, пока не прогонят бабы, чтобы не разбивал копён.
Вот так-то и в этот раз бегал я и кувыркался: баб не было, косари пошли далеко, и только наша чёрная большая собака Бровко лежала на копне и грызла кость.
Кувыркнулся я в одну копну, повернулся в ней раза два и вдруг вскочил с ужасом. Что-то холодное и скользкое махнуло меня по руке. Мысль о гадюке мелькнула в голове моей — и что же? Огромная гадюка, которую я обеспокоил, вылезла из сена и, подымаясь на хвост, готова была на меня кинуться.
Собака рвала змею зубами, топтала лапами; змея кусала собаку и в морду, и в грудь, и в живот. Но через минуту только клочки гадюки лежали на земле, а Бровко кинулся бежать и исчез.
Тут только воротился ко мне голос; я стал кричать и плакать; прибежали косари и косами добили ещё трепещущие куски змеи.
Но страннее всего, что Бровко с этого дня пропал и скитался неизвестно где.
Только через две недели воротился он домой: худой, тощий, но здоровый. Отец говорил мне, что собаки знают траву, которой они лечатся от укуса гадюки.
