Робот, который хотел все знать
Гарри Гаррисон Робот, который хотел все знать
Вся беда была в том, что Файлер 13Б-445-К хотел знать все на свете, в том числе и то, что нисколько его не касалось. То, чем никакому роботу не положено даже интересоваться, а уж вникать в детали – и подавно. Но Файлер был совсем особенный робот.
История с блондинкой из Двадцать второго отдела должна бы послужить для него хорошим уроком.
Он, гудя, выбрался из хранилища с кипой книг и проходил через Двадцать второй отдел, а она в это время нагнулась к какой-то книге, лежавшей на самой нижней полке.
Робот замедлил ход и в нескольких шагах от нее совсем остановился, не сводя с девушки пристального взгляда. Его металлические глаза странно поблескивали.
Когда девушка нагнулась, ее короткая юбка с редкостной откровенностью явила взору обтянутые нейлоном ножки. Ножки эти, правда на диво соблазнительные, вовсе не должны бы интересовать робота. Однако Файлер заинтересовался. Он стоял и глядел. Заметив его взгляд, она, наконец, обернулась.
– Если бы ты был человеком, Бастер, я бы дала тебе по физиономии, – сказала она. – Но поскольку ты робот, я бы очень хотела знать, во что это ты вперил свои фотоновые глазки.
– У вас шов на чулке перекосился, – ни на миг не задумываясь, ответил Файлер. Потом повернулся и, жужжа, отправился дальше.
Блондинка недоуменно покачала головой, поправила чулок и в который уж раз подумала: какая все-таки тонкая штука эта электроника!
Знай она, на что в самом деле глядел Файлер, изумлению ее не было бы границ. Он ведь и правда смотрел на ее ножки. Конечно, он ей не солгал – роботы лгать просто не способны, – но глядел он отнюдь не только на перекосившийся шов. Файлер столкнулся с проблемой, решать которую не пытался еще ни один робот на свете.
Любовь, романтика, вопросы пола – вот что занимало его час от часу сильнее.
Разумеется, интерес этот был чисто академическим и все же бесспорным. Сама работа будила в нем любопытство к той области бытия, где повелевает Венера.
Роботы системы Файлер необыкновенно умны, и изготовляется их не так уж много. Увидеть из можно только в крупнейших библиотеках, и работают они только с самыми большими и сложными книжными собраниями. Их не назовешь просто библиотекарями – это значило бы представить в ложном свете работу библиотекарей, сочтя ее чересчур легкой и простой. Конечно, для того чтобы разместить книги на полках и штемпелевать карточки, большого ума не требуется, но все это давным-давно выполняют простейшие роботы, которые в сущности немногим сложнее примитивных Ай-би-эм на колесах. Приводить же в систему человеческие знания всегда было неимоверно трудно. Задачу эту в конце концов переложили на Файлеров. Их металлические плечи не сгибались под этим бременем, подобно плечам их предшественников – библиотекарей из плоти и крови.
Помимо совершенной памяти, Файлеры обладали и другими свойствами, обычно присущими только человеческому мозгу. Например, они умели связать и сопоставить отвлеченные понятия. Если у Файлера просили книгу по какому-нибудь вопросу, он тотчас вспоминал книги на смежные темы, которые тут могут пригодиться. Ему достаточно было намека, чтобы воздвигнуть законченную систему и предъявить ее в самом реальном виде – в виде груды книг.
Такие способности присущи только Homo sapiens, человеку разумному. Именно они-то и помогли ему возвыситься над своими сородичами из животного мира. И если Файлер оказался более очеловеченным, чем другие роботы, то винить в этом можно только самого его создателя – человека.
Файлер никого ни в чем не винил; он был просто любознателен. Все Файлеры любознательны – так уж они устроены. К примеру, под рукой у одного из Файлеров, 9Б-367-0, библиотекаря Ташкентского университета, оказалось несметное количество пособий по языкам и он увлекся лингвистикой. Он говорил на тысячах языков и наречий, практически на всех, на которых можно было отыскать хоть какие-нибудь тексты, и в научных кругах считался непревзойденным авторитетом. И все это благодаря библиотеке, где он работал. А Файлер 13Б – тот, что с интересом разглядывал девичьи ножки, – трудился в пропыленных коридорах Нового Вашингтона. Здесь у него был доступ не только к новехоньким микропленкам, но и к тоннам древних книг, напечатанных на бумаге многие века тому назад.
Но больше всего Файлера занимали романы, написанные в те давно минувшие времена.
Поначалу его совсем сбили с толку бесчисленные ссылки и намеки на любовь и романтику, а также страдания души и тела, без которых, как видно, не обходились ни любовь, ни романтика. Он нигде не мог найти сколько-нибудь вразумительного и полного определения этих понятий и, естественно, заинтересовался ими. Постепенно интерес перешел в увлечение, а увлечение – в страсть. И никто на свете даже не подозревал, что Файлер стал знатоком по части любви.
Уже с самого начала он понял, что из всех форм человеческих отношений любовь – самая тонкая и хрупкая. Поэтому он держал свои изыскания в строжайшем секрете и все, что удавалось узнать, хранил в емких тайниках своего электронного мозга. Примерно в то же время он обнаружил, что в придачу ко всему вычитанному из книг кое-что можно извлечь и из реальной жизни. Это произошло, когда в отделе зоологии он нечаянно набрел на застывшую в объятии пару.
Файлер мгновенно отступил в тень и включил слуховое устройство на полную мощность. Но разговор, который он затем услыхал, оказался, мягко говоря, прескучным. Всего лишь жалкое, убогое подобие любовных речей, вычитанных им из книг. Сопоставление тоже весьма важное и поучительно.
После этого случая он старался не упускать ни одного разговора между мужчиной и женщиной. Он пытался глядеть на женщин с точки зрения мужчины, и наоборот. Потому-то он и разглядывал с таким любопытством нижние конечности блондинки в Двадцать втором отделе.
И потому он в конце концов совершил роковую ошибку.
Спустя несколько недель один исследователь, которому понадобились услуги Файлера, вывалил на стол груду всевозможных бумажек. Какая-то карточка выскользнула из пачки и упала на пол. Файлер поднял ее и подал владельцу, а тот пробормотал благодарность и сунул карточку в карман. Когда все необходимые книги были подобраны и человек ушел, Файлер уселся и перечитал текст на карточке. Он видел ее всего лишь какую-то долю секунды, да еще вдобавок вверх ногами, но больше ничего и не требовалось. Карточка навеки запечатлелась у него в мозгу. Файлер долго размышлял над нею, пока перед ним не стал вырисовываться некий план.
Карточка была приглашением на костюмированный бал. Файлер хорошо знал этот род развлечений – описания балов то и дело попадались ему на пропыленных страницах старых романов. На такие балы люди обычно ходили, нарядившись романтическими героями.
А почему бы и роботу не пойти на бал, нарядившись человеком?
Раз уж эта мысль пришла ему в голову, избавиться от нее не было никакой возможности. Конечно, подобные мысли роботу вообще не положены, а уж соответствующие поступки – тем более. Впервые Файлер стал догадываться, что ломает преграду, отделяющую его от тайн любви и романтики. И, конечно, это его только еще больше раззадорило. И, конечно же, он отправился на бал.
Купить костюм Файлер, разумеется, не посмел, но ведь в кладовых всегда можно найти какие-нибудь старинные портьеры! В одной книге он прочитал о кройке и шитье, а в другой нашел изображение костюма, который показался ему подходящим. Сама судьба назначила ему явиться в одеянии кавалера.
Превосходно отточенным пером он нарисовал на плотном картоне точную копию пригласительного билета. Смастерить маску – вернее, полумаску с половиной лица в придачу – при его талантах и технических возможностях было делом нехитрым. Задолго до назначенного дня все было готово. Оставшееся время он занимался только тем, что перелистывал всевозможные описания костюмированных балов и старательно изучал новейшие танцы.
Файлер так увлекся своей затеей, что ни разу даже не задумался над тем, как странны для робота его поступки. Он чувствовал себя просто ученым, который исследует особую породу живых существ. Род человеческий. Или, точнее, женский.
Наконец, наступил долгожданный вечер. Файлер вышел из библиотеки, держа в руках сверток, похожий на связку книг, но, конечно, это были не книги. Никто не заметил, как он скрылся в кустах, что росли в библиотечном саду. А если кто и заметил, то уж никому бы не пришло в голову, что он-то и есть элегантный молодой человек, который через несколько минут вышел из сада с другой стороны. Единственным немым свидетелем переодевания осталась оберточная бумага под кустом.
В своем новом обличье Файлер держался безукоризненно, как и приличествует роботу высшего класса, который в совершенстве изучил свою роль. Он легко взбежал по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, и небрежно предъявил свой пригласительный билет. Войдя, он направился прямиком в буфет и опрокинул в пластиковую трубку, подсоединенную к резервуару в его грудной клетке, три бокала шампанского. И только после этого позволил себе лениво оглядеть собравшихся в зале красавиц. Да, этот вечер был предназначен для любви.
Гарри Гаррисон «Робот, который хотел всё знать»
Робот, который хотел всё знать
The Robot Who Wanted to Know
Другие названия: Под маской; Робот, который умел любить
Язык написания: английский
Очень умный робот, начитавшись книжек про любовь, всерьез заинтересовался этой темой. Попав как-то на костюмированный бал-маскарад, он покорил ни много, ни мало — сердце королевы бала. Однако его сердце (маслонасос) не выдержало удара, когда девушка, узнав, что всего лишь робот, отвергла его любовь.
Впервые опубликован в марте 1958 в «Fantastic Universe».
Издания на иностранных языках:
Мне нравятся такие короткие рассказы, как «Робот, который хотел всё знать». В столь малом объеме выявляется весь «концентрат» авторского умения рассказать историю, которая будет интересна, и вложить, или не вложить, какой-то посыл. На мой взгляд, Гаррисону удалось проделать этот фокус. Да, на сегодняшний день история кажется уже «затасканной». Многие сталкивались с подобными сюжетами, но корни то залегают как раз в тех временах, 40-60 годах 20 века.
Итак, что же может случится с ИскИнтом, или роботом, если ему разрешить познавать мир без ограничений? Что может произойти с ним, если он получит неограниченный доступ к человеческой литературе, воспевающий самое непознанное, противоречивое, многогранное, имеющее множество толкований, но так и не получившего точного определения чувства, как любовь? Кому-то может показаться наивным или глупым, то как поставлен вопрос, или как ведут себя персонажи рассказа. Но, на мой взгляд, тут сделано все как надо. В ограниченном пространстве автор поставил интересный вопрос и дал ответ на него, воплотив его в ярком, для меня, финале.
Я бы назвал «Робота, который хотел всё знать» этакой «Роботизированной Антизолушкой». Всем кому интересны рассказы малой формы, кому интересны взгляды писателей середины 20 века на проблемы самоидентификации и самопознания роботов, читать, и я думаю получать удовольствие.
Надеюсь, мое суждение ошибочно, но судя по всему, роботов среди людей (и в плане мышления и в плане чувств) многим больше чем в обратном случае, что нам и доказывает Гарри Гаррисон.
Очень хороший рассказ. Добрый и грустный. Да, о том, что любви все роботы покорны, и разбить сердце (пардон, маслонасос) можно даже железяке. Подавать истории Гарри Гаррисон умел, в этот раз тоже получилось весьма неплохо. Не жемчужина, но гораздо выше среднего. И да, сейчас так не пишут все-таки.
Весёлый и грустный рассказ о вечном: о человеческих чувствах. Точнее, о самом высоком чувстве: о любви.
Робот Файлер был очень любопытен и хотел знать всё. Он служил библиотекарем и прочитал множество книг. Но точного определения слова «любовь» не найдёшь в словарях. Поэтому Файлер решил выяснить на практике, что же такое любовь…
Истории о влюблённых роботах давно стали общим местом и порядком приелись. Но взгляните на дату – 1958 год. Возможно, Гаррисон был одним из первых.
Слабенькая сказочка об «очеловечившемся» роботе. С большими натяжками. Неубедительно и неостроумно. :frown::frown:
Я познакомился с этим милым рассказом в советском сборнике из серии «Зарубежная фантастика» и посчитал его лучшим из рассказов о роботах. Там нестолько о технической стороне, сколько о псилогической стороне «жизни» робота идёт речь. Писателем создан случай, который заставил меня задуматься, как о самом случае, так и о всём бытие и проблеме робототехники. Сюжет компактный и необычайно интересный. Мастерски написан!:glasses:
Возможно, на 58-й было шедевром, но сейчас, по-моему, бледноватый рассказ. Сюжет прост. Влюблённые роботы и природа любви – темы на сегодняшней день избитые. Написано не ахти как увлекательно… Средне как-то… С другой стороны с выдавливанием слёз в конце автор не слишком усердствовал, что радует, иначе рассказ вообще мог свалится в эмоциональную зарисовку… Смысл: любовь делает человека человеком – видимо так? В общем, довольно посредственный, по-моему, рассказ… чего-то не хватает. Как недоделанный какой-то. Да и робот сам по себе какой-то неправдоподобный получился (идеальный в своём роде мозг и маслонасос в одной связке? да и не очень понятно, как он выглядит-то?). Не очень-то приятно читать такие произведения от признанных классиков жанра.
Мне вот такой вопрос пришел в голову — а известно ли читателям, сколько труда надо положить создателям роботов, чтобы вложить в него человеческие эмоции? И кто вложил эмоции в нас самих, черт возьми?!
Такое впечатление, что Гаррисон пытался подражать неудачным рассказам Азимова(вроде «Истинная любовь»). Получилось довольно неплохо, что отнюдь не комплимент. Довольно наивен рассказ в изображении как роботов, так и любви. Но всё бы ещё туда-сюда, если бы не финал, представляющий собой скверный анекдот.
Где тонкая грань между роботом и искусственным интеллектом? Может быть эта грань останется позади, когда машины начнут интересоваться эмоциями людей, испытают их на себе, станут подражать людям? Может где-то в тайных закромах спецслужб уже собираются такие машины, которые изменят наше будущее?
Это история о любви, о том как не хотят понять личность, которая чем-то не похожа на других.. Ее толкают, пинают, унижают, смеются..
Остается осадок после прочтения таких книг.
Боже, да это же сюжет многих фильмов про роботов! Да-да, я это понял только сейчас. Тема настолько стала привычна и настолько она проста, что теперь мы не можем оценить сам рассказ так, как это было возможно сделать раньше. Тем не менее, учитывая изменения в наших жизнях за эти года, можно смело сказать, что рассказ хороший, если не отличный.
Очень неплохой юмористический рассказ, как попытка понять через мышление робота, что же такое любовь. Любовь в категориях логики. Чувство, которое как никакое другое не подчиняется логике. А потому и закономерный финал. Думаю, следует прочитать, чтобы хоть немного поразмышлять над чувствами и логикой.
Робот хотел не только все знать, но и почувствовать себя в роли соблазнителя женских сердец. Вот только забыл он, что он робот, а не человек. Средненький рассказик о влюбленном роботе, не совсем понятно, чего добивался автор этим рассказом. Из этой темы мог бы выйти прекрасный юмористический рассказ, а тут автор пытается шутить, но совсем не смешно.
Робот в роли Казановы? Идея на мой взгляд идиотическая. Вот андроид, другое дело, но у Гаррисона робот это такая большая консервная банка, куда ей до тонких материй
Если немного отойти от сюжета, то это своего рода видоизмененная версия Золушки. Противоречивое остаточное впечатление. Даже не знаешь, как следовало бы потступать на месте главных героей, чтобы все обошлось.
Роботы в литературе: мечты, претворенные в реальность
Откуда есть пошли големы, андроиды и прочие роботы? Как лирики помогают физикам двигать научно-технический прогресс, читайте в подборке Альбины Нурдиновой.
Древние помощники Олимпа
Все мы желаем иметь неутомимого помощника, которому можно поручить скучную или тяжелую, опасную или грязную работу, освобождая время для творчества, развлечений и научного поиска. С древних времен человек мечтал о создании таких механизмов, хотя бы с помощью божественной силы. Уже в VIII в. до н. э. в «Илиаде» Гомера Гефест создает механические устройства для обслуживания богов Олимпа:
Бога, покрытого потом, находит в трудах, пред мехами
Быстро вращающегося:
двадцать треножников вдруг он работал,
В утварь поставить к стене своего благолепного дома.
Он под подножием их золотые колеса устроил,
Сами б собою они приближалися
к сонму бессмертных,
Сами б собою и в дом возвращалися,
взорам на диво.
При этом чаще таким механизмам придавали человекоподобный образ. Тот же Гефест, будучи хромым, выковал себе помощниц:
…Вышел хромая; прислужницы, под руки взявши владыку,
Шли золотые, живым подобные девам прекрасным,
Кои исполнены разумом, силу имеют и голос,
И которых бессмертные знанию дел изучили.
Нет никаких причин считать это лишь плодом человеческой фантазии, полагая, что на заре цивилизации развитие науки и технические возможности не позволяли создать подобные устройства. Так, в древнеегипетских папирусах периода правления фараона Птолемея II Филадельфа (III в. до н. э.) встречается упоминание механического человека.
Робот-рыцарь Леонардо
Переместимся в Средние века. Робота-рыцаря гениального Леонардо да Винчи можно увидеть на чертежах автора (1495 г.) и воссозданным в современных моделях. По свидетельствам очевидцев этот искусственный рыцарь ходил, сидел и двигал челюстями. Проявил себя и русский Леонардо — Иван Кулибин (1735-1818) — созданием часов с движущимися и поющими фигурами.
Робот Леонардо да Винчи, модель и схема внутреннего строения на выставке в Берлине. Фото: Erik Möller, Викисклад
Средневековые андроиды
Современное, как мы считаем, слово андроид, употреблялось уже в Средневековье. Первые андроиды были изготовлены в 1770-х годах в семейной мастерской швейцарских часовщиков. Пьер-Жак Дро с сыном Анри создали механического писца — часовой автоматический механизм для записи слов. Писец макал гусиное перо в чернила, писал фразу длиной до 40 символов, двигал головой и осматривал написанное.
Робот-писец Пьер-Жака Дро, музей Истории и Искусства в Невшателе (Швейцария). Фото: Rama, Викисклад
С именем Анри Дро нередко связывают происхождение термина андроид. Хотя существуют и другие версии, в частности греческая: andr (человек) и eides (подобный). Уже в 1886 г. это слово встречается в романе «Будущая Ева» Огюста Вилье де Лиль-Адама, где фигурирует искусственная женщина Адали.
Глиняные роботы Големы
Популярные герои компьютерных игр — Големы — тоже описаны в средневековых текстах и дали толчок к созданию множества художественных произведений.
Голем — глиняный великан, созданный в Праге в конце XIV века праведным раввином. Голем выполнял разные трудные поручения и исчезал после выполнения задачи, чтобы возродиться вновь. Методики создания существ из глины, крови и других составляющих в форме человека описываются в рукописи XVI века «Большой ключ Соломона».
Как художественный персонаж Голем появляется в «Изабелле Египетской» Арнима (1812), «Песочном человеке» Гофмана (1817) и «Франкенштейне, или Современном Прометее» Мэри Шелли (1818). Герой романа, написанного Шелли в 18 лет, — Виктор Франкенштейн постиг тайну зарождения жизни и создал искусственное существо. Безымянный и ненавидимый людьми монстр преследует и убивает своего создателя и его близких. Впрочем, как и герой русских народных сказок – Глиняный парень – уничтоживший в итоге своих родителей-создателей.
Обложка книги «Франкенштейн, или Современный Прометей», 1831. Фото: Викисклад
Эстафету подхватили современные фантасты, в 1973 году Станислав Лем написал рассказ «Голем XIV» о человечестве с точки зрения суперкомпьютера GOLEM — General Operator, Longrange, Ethically Stabilized, Multimodelling.
Но чаще у писателей-фантастов Голем довольно примитивный робот с заложенной в него программой, который «превышает свои полномочия», проявляя элементы мышления, не предусмотренные первоначально. Для оживления Голема в фантастике используются процессы, основанные на реальных или вымышленных физических законах, на подборе буквенного кода. Например, «72 буквы» Теда Чана — о применении к материи принципа наложения слова из 72 букв еврейского алфавита, расположенных в определенном порядке, для массового производства глиняных големов. В романе Виктора Пелевина «Чапаев и пустота» адъютант Чапаева — башкир Батый — оказывается големом. «Отметился» Голем и у Умберто Эко в «Маятнике Фуко»:
Теперь в моих руках и в моей полной власти, как Голем у твоих любимых евреев, персональный Абулафия.
Первые роботы Карела Чапека
Возвращаясь к терминологии, самым древним обозначением искусственных существ в литературе является голем, затем андроид. А когда же в нашем лексиконе возник робот?
Впервые слово робот употребил Карел Чапек в пьесе R.U.R. (чешское «Rossumovi univerzální roboti» — «Россумские универсальные роботы») в 1920 году. Фабрика производит «искусственных людей» — они-то и называются роботами — из выращенных искусственно тканей и органов, полностью похожих на людей, только сделаны они из других веществ. Эти люди-роботы способны размышлять и работают до поры на своего создателя. Но в итоге истребляют почти все живое. Результатом пьесы «R.U.R.» стало повсеместное использование слова робот. На чешском языке robota означает каторга, тяжелая работа, барщина. Впрочем, у нас тоже скорее всего возникает ассоциация со словом раб.
Сцена из пьесы «R.U.R.», изображающее восстание роботов. Фото: Викисклад
От бунтующих роботов к законам робототехники
Жизнь, мысли, творчество человечества на протяжении веков связаны с искусственными (реальными или мнимыми, воображаемыми) созданиями, редкие из которых проявляют лояльность к своим создателям. Любимый нынешними детьми Железный дровосек из «Волшебника страны Оз» Фрэнка Баума (или русскоязычного «Волшебника Изумрудного города» Александра Волкова) – довольно редкий вариант.
Так было пока американский ученый и писатель Исаак Озимов, более известный как Айзек Азимов, не сформулировал Законы робототехники (у Азимова – роботехники):
1. Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.
2. Робот должен повиноваться всем приказам, которые отдает человек, кроме тех случаев, когда они противоречат первому закону.
3. Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит первому и второму законам.
Азимов же и высказал предположение, что человекообразный, очеловеченный робот в художественной литературе «просто антропоцентрический фетиш», но если от робота требуется способность к выполнению всех человеческих функций, лучше придать ему человеческие формы, соответствующие среде обитания человека.
Итак, литература прошла путь от бунтующих и уничтожающих человечество машин к роботам, подчиняющимся законам робототехники, полезным, безопасным и управляемым механизмам. И не только литература. Робот-нянька, робот-хирург, робот-музыкант и робот-исследователь далеких планет – все они создаются с учетом высокой степени надежности и безопасности для своего создателя. Дело за человеком: от него требуется четко сформулированная задача, чтобы не получилось как в рассказе Азимова «Хоровод», когда из-за некорректно поставленного задания законы входят в противоречие, и робот просто ходит по кругу.
Айзек Азимов на троне с символикой из его работ. Иллюстрация Ровены Моррилл, 2005. Викисклад.
