Рассказ право первой ночи для лорда тьмы
Давление на шею усиливается, и я застываю, едва жива. Неожиданно меня оглушает звон, и лезвие исчезает, как и смрадное дыхание предателя.
— Орелия! — испуганно отшатывается Кирина и роняет ручку разбитого кувшина.
Оглянуться я не успеваю, меня хватают за волосы так сильно, что из глаз брызжут слёзы. Вцепившись в руку мучителя, я пытаюсь вывернуться. Кто это? Ширигет? Сартен. Лютан?!
— А теперь ты будешь слушаться меня, колючка! — шипит он на ухо и встряхивает меня. — Поняла?!
Хочу ответить, но раздаётся лишь всхлип. В другой руке брата замечаю окровавленный меч и застываю от ужаса.
— Поздравляю, Орелия, ты снова вдова! — поняв, на что я смотрю, хмыкает он. — А ещё единственная владелица замка Айсуг. Пришлось немного ускорить события. Как объяснить исчезновение вельера Таглора? Ах да!
— Жалкий трус, — выплёвывает Лютан и тянет меня за руку, заставляя подняться. — Мы привезём тело Таглора в Айсуг, и ты всем скажешь, что старик болен. Запрёшь его, якобы будешь лечить. Целителя я найму. Такого, что скажет, что нужно, и будет молчать, когда требуется.
Вперив в меня жёсткий взгляд, зло спрашивает:
Я сжимаю челюсти и упрямо мотаю головой. Совладав с собой, отвечаю:
— Я не выйду за князя, и не надейся.
— Что?! — Лицо его темнеет. По коже пробегают фиолетовые молнии. Они жалят, касаясь меня, и боль пронзает такая, будто в меня втыкают иголки. — Ты будешь делать, что я скажу, колючка. Или я тебя уничтожу.
Я приподнимаю подбородок и, прищурившись, выдыхаю в ярости:
Тело дрожит, но голос мой твёрд. Я понимаю, что не выживу, если Лютан ударит меня своей магией. Его сила тоже изменилась после соприкосновения с мраком. Вельер стал опасен, а его молнии смертоносными. И тишина за спиной тому свидетельство.
Мой муж действовал мерзкими способами, но утверждал, что двигала им любовь и желание защитить меня. Теперь он мёртв, а я в опасности. В силках собственного брата, который не остановится ни перед чем, чтобы добиться цели.
Вот только проблема: не станет меня — не будет и цели. Валедия слишком молода, её свечение слабое, а сила ещё более непредсказуема, чем была моя. Даже если благословение Гетты оформится в метку, сестру придётся сначала отдать лорду Тьмы. И если она не пострадает, то…
Вздрагиваю и смотрю в глаза, так сильно напоминающие мои собственные.
Он смеётся и отпускает меня, будто ничего не случилось. Глянув на бесчувственного Дилида, достаёт из кармана позвякивающий кошель и бросает норзийцу на грудь.
— Заработал честно. Успей потратить, гнида.
И, простирая ладонь над воином, замирает с непроницаемым лицом. С кончиков пальцев Лютана срываются фиолетовые молнии, они окутывают Дилида, словно кокон. Тело норзийца начинает дёргаться, глаза распахиваются, но вместо зрачков и радужки — аметистовое свечение.
— Купи у Зогга себе новую жизнь, — сжав кулак, иронизирует брат.
Хватая меня за руку, бесцеремонно тащит к карете и едва не запихивает внутрь. Я ощущаю боль в колене от неловкого приземления и, отползая к сидению, понимаю, что потеряла туфлю. Тут дверь снова распахивается, и почти влетает Кирина. Ударившись плечом, она стонет.
— Держитесь крепче, вельеры, — галантно говорит Лютан. — Боюсь, из меня плохой кучер. Да и дорога не самая простая. А пока будете молиться Гетте, чтобы мы добрались до Айсуга в целости, заодно попросите смирения и послушания. Орелия, ты поняла?
Он поднимает обагренный меч и неожиданно делает выпад в сторону Кирины. Замирает, едва не поцарапав лицо застывшей от ужаса девушки. Я, дрожа, отвожу влажное от крови острие и киваю:
— Так-то лучше, колючка, — обаятельно улыбается брат.
Совсем как раньше, на балу, когда я думала, что Лютан — красивейший из мужчин.
Дверь захлопывается, и через некоторое время карета, раскачиваясь, начинает двигаться.
