Вспомни произведения о животных и природе, которые ты прочитал. Составь список произведений, которые ты советовал бы прочитать своим друзьям.
Предлагаем ознакомиться со следующими произведениями:
1) А.Чехов «Белолобый».
3) В.Белов «Кот Рыжко».
4) Е. Чарушин «Тюпа, Томка и сорока».
5) М. Эмме «Сказки кота Мурлыки».
6) В. Чаплина «Фомка — белый медвежонок».
Каждое произведение по-своему интересное и увлекательное, поэтому любое из них ты можешь посоветовать своим друзьям.
М. Пришвин. Моя Родина
Ты любишь наблюдать за природой? Придумай свой рассказ о том, как ты летом был в лесу. Запиши.
Мне очень интересно наблюдать за природой.
Люблю смотреть, как сменяются времена года, каждое из которых неповторимо прекрасное.
Наблюдаю за цветами, листвой, потоком речки, небесами.
Детский рассказ «Как я был в лесу летом» для 3 класса.
Этим летом я ездил в гости к бабушке.
Мы пошли с ней в лес собирать землянику.
Я получил море удовольствия от этого похода.
Летний лес – это что-то неимоверное.
Деревья завораживают своими масштабами и ярко-зелёными цветами, поляны укрылись разноцветным ковром из лесных цветов.
Между листвой гуляет лёгкий ветерок и вместе с птицами создаёт приятный слуху ансамбль.
Свежий воздух, лесная прохлада, еле-еле пробивающиеся сквозь ветви деревьев лучи летнего солнца.
Мы насобирали целую корзину сладкой, душистой земляники.
Затем бабушка повела меня к ручью.
Кристально чистая вода не спеша течёт в неизвестном направлении.
Над ней летают сказочно красивые бабочки.
Одна из них села мне на плечо, но, когда я хотел прикоснуться к ней, шустро порхнула в поднебесье.
Летний лес – это наслаждения для глаз и для души.
И. Соколов-Микитов. Листопадничек
Опиши Листопадничка. Каким он был? Выбери слова, дополни своими.
Листопадничек любопытный и решительный, ведь он полез к бобрам и пробыл там немало времени.
Ещё он был любознательным и беззаботный.
Ему присуща и боязливость, ведь он переживал, чтоб не замёрзнуть на болоте вместе с семьёй.
Но это не было его сильной слабостью.
Когда зайчонок вырос, набрался храбрости, стал смелым и отчаянным.
По возвращении домой именно таким его увидела мама-зайчиха.
Представь себя в роли зайчика — Листопадничка и расскажи о своём путешествии. Составь план пересказа. Попробуй при пересказе передать чувства и переживания Листопадничка. Перескажи текст сначала подробно, потом кратко.
План пересказа с чувствами и переживаниями Листопадничка для 3 класса.
1) Мама родила меня, моих братьев и сестёр.
2) Птицы летят в тёплые края.
3) У лестных жителей идёт подготовка к зиме.
4) Я решил улететь на юг вместе с журавлиной стаей.
5) Я прискакал к бобрам.
6) Бобры предложили мне пожить с ними.
7) Я согласился и перезимовал с ними в тёплой хатке, помогая нянчить бобрят.
8) Наступила весна и пришло наводнение.
9) Мне пришлось научиться плавать.
10) Я вернулся к родным
Представь, что путешествие Листопадничка продолжилось. Какие ещё приключения могли бы с ним произойти? Придумай свой рассказ. Запиши план.
Рассказ о продолжении приключений зайчика Листопадничка для 3 класса.
Прошло лето, потом осень, а потом и зима после большого приключения зайчика — Листопадничка.
Всё это время лесные жители приглашали Листопадничка в гости на чашку чая и слушали его рассказы о приключениях в путешествии.
Зайчик с удовольствием делился со своими соседями приключениями и ходил по гостям, пока не случилась беда в лесу.
Как-то глубокой ночью, когда все лесные жители крепко спали и видели красивые сны, вдруг начался пожар в лесу.
Зима была сухая, и поэтому лесная подстилка могла загореться даже от лёгкой искорки.
И в эту ночь так и случилось.
Вечером на окраине леса, возле озера отдыхали какие-то люди.
Они весело гуляли и танцевали возле костра.
А потом ушли и костёр не затушили, а оставили догорать.
Чуть позже поднялся ветер, разнеся огонь с костра на сухую траву, и в лесу начался пожар.
В этот вечер Листопадничек как раз ходил к бобру в гости, посмотреть на подросших бобрят и попить с ними чаю.
Вместе с семьёй бобра они сидели за столом в бобриной хатке, пока вдруг зайчик не учуял запах дыма.
Бобёр и зайчик вышли посмотреть, откуда несётся этот запах и вдруг увидели разгоревшийся пожар на берегу речки.
Всем стало страшно, потому что каждый понимал, что пожар может погубить всё, что так дорого лесным жителям.
Листопадничек не растерялся и попросил семью бобров сделать плотину в речке, чтобы вода поднялась и выше берега, а сам побежал звать на помощь.
Зайчик понимал что нужно бежать к людям, так как звери сами не смогут потушить пожар.
Он решил бежать к лесничему.
Лесничий жил в избушке очень близко к речке, поэтому Листопадничек добежал очень быстро.
Листопадничек подбежал и избушке и стал прыгать на дверь лесника.
Он прыгал и стучал лапами как мог и наконец, лесник его услышал и открыл дверь.
Лесник удивился, увидев зайка, который сам прибежал в его избушку, но долго не думал, так как тоже почувствовал запах гари и понял, что в лесу пожар.
Старик понял, зачем прибежал зайчик и позвонил пожарным.
Тем временем Листопадничек побежал в лес будить зверей, чтобы они бежали от огня.
Он забегал в каждую нору и кричал что есть мочи «Пожар! Берегись! Спасайся!»
Звери услышали Листопадничка, разбудили своих детей и давай бежать к воде.
В это время приехали пожарные. Они увидели, как бобры построили плотину и в речке повысился уровень воды.
Пожарные смогли набрать воду в речке в свои пожарные шланги и потушить пожар.
Когда пожарные уехали, все звери собрались на берегу речки и поблагодарили Листопадничка и семью бобров за спасение.
Лесные звери радовались спасению и танцевали возле речки.
И вдруг все услышали шаги человека.
Звери попрятались, кто куда и только Листопадничек остался один на поляне.
Он боялся уйти, чтобы не пропустить людей сделать ещё один костёр и начать новый пожар.
Но в этот раз все было по-другому.
Пришёл лесник и принёс храброму зайцу капусту и морковки в подарок за спасения леса.
Старик тихонько положил свои дары на поляне и удалился в свою избушку.
Листопадничек и другие звери приняли дар лесника и всё вместе дружно пировали и танцевали до утра, празднуя спасения леса и своих жизней.
План продолжения приключений зайчика — Листопадничка для 3 класса.
2) Помощь бобриного семейства.
3) За помощью к леснику.
5) Пожарные потушили огонь.
6) Дары лесника Листопадничку.
В. Белов Малька провинилась
Что ты думаешь о главных героях рассказа? На чьей стороне твои симпатии? Запиши свои мысли.
Лидия (хозяйка Мальки) — вредная, хотя в душе добрая.
Она сначала наругала Мальку, а потом посадила щенят в шапку и переживала, чтоб им нашлись хозяева.
Но я на стороне Мальки и автора.
Малька – собачка, которая вызывает у меня жалость и сочувствие.
Она была верной своей хозяйке и хорошей любящей матерью.
Ещё ей присущи смелость и серьёзность.
Автор – рассказчик истории, который с трепетом относится к Мальке и жалеет дворняжку.
Как ты себе представляешь Мальку? Почему она получила такую кличку? Напиши.
Я представляю Мальку крошечной, хрупкой дворняжкой.
Ещё у неё кривые лапки и большие ушки.
Такую кличку собачка получила из-за своих маленьких размеров.
В. Бианки Мышонок пик
Выпиши названия глав из сказки Бианки, и у тебя получится план, с помощью которого ты можешь пересказать это произведение.
1) Как мышонок Пик попал в мореплаватели.
6) Конец путешествия.
11) Ужасное пробуждение
12) По снегу и по льду
Б. Житков. Про обезьянку
Ты уже знаешь, что такое сжатый пересказ. Если бы тебя попросили рассказать кратко, о чём этот рассказ, или кратко передать его содержание, то как бы ты построил свой ответ? Выбери подходящие выражения:
Для того чтобы кратно пересказать рассказ «Про обезьянку» я бы сначала составил план своего рассказа, затем выделил смысловые части и озаглавил их.
Потом перечислил бы события рассказа и поступки, что были совершены героями.
В. Астафьев Капалуха
Определи основную мысль рассказа. Какая пословица больше всего соответствует ей?
Все эти пословицы связаны с материнской любовью.
Поэтому каждую из них можно сопоставить с темой рассказа «Капалуха».
Но, на мой взгляд, лучше всего подходит пословица «Материнская молитва со дна моря вынимает».
Ведь автор описывает очень заботливую и любящую мать, которая готова пожертвовать жизнью ради своих детей.
Хотя и остальные пословицы тоже ярко выражают черты материнского характера.
Как закончилась встреча мальчиков с капалухой? Как ты думаешь, изменится ли их отношение к природе после этого случая? Составьте с другом диалог.
Во время встречи с капалухой мальчики узнали, что она настолько сильно любит своих будущих детей, что даже выщипала на животе пух дабы больше отдавать им тепла.
Они зауважали самку глухаря и передумали брать яйца.
Встреча с капалухой поменяла отношение мальчиков к природе.
Дети поняли, что нельзя причинять ей вред, а надо ценить и оберегать.
Пример диалога с другом про встречу мальчиков с капалухой для 3 класса.
— Ты уже прочитал рассказ «Капалуха»?
— Да. Он меня очень впечатлил и даже немного поменял мировоззрение.
— А ты что воровал у птиц яйца?
— Нет. Просто раньше я не придавал особого значения птицам, никогда не задумывался, как они высиживают яйца.
А теперь понял, что они как люди.
Любят, оберегают своих детей, заботятся о них ещё до появления на свет.
— Я согласен, что это не только интересный, но и поучительный рассказ.
К тому же, благодаря Астафьеву я узнал, что самка глухаря называется капалухой.
— Как ты считаешь, капалуха будет хорошей матерью?
— Я в этом уверен. Ты когда-то находил гнёзда с яйцами?
— Я видел на деревьях гнезда, но издалека.
Если бы ты нашёл гнездо, взял бы яйца?
— Нет, конечно. А после этого рассказа, я даже трогать их не стану.
Придумай рассказ о своём любимце, дополни его сведениями из энциклопедии или интернета. Запиши.
Рассказ о моём домашнем любимце — морской свинке для 3 класса.
У меня две домашние любимицы — две морские свинки.
Их зовут Мыша и Клава.
Свои имена свинки получили благодаря моей любви к различным гаджетам.
На самом деле, их полные имена — Мышка и Клавиатура.
Я их очень люблю, забочусь каждый день, а вечером я играю со свинками и снимаю о них видеоролики для своего канала на Ютубе.
Когда у меня дома появились мои домашние любимцы, мне стало интересно узнать о них.
Оказалось, что морские свинки совсем не морские, а заморские.
И не свинки они совсем, а их название в Википедии — Кейви.
Родина морских свинок Южная Америка.
Когда-то давно предки моих свинок совершили большое путешествие в Европе и остались здесь навсегда.
Европейцы очень полюбили этих пушистых, безобидных животных, похожих на наших кроликов и сейчас во многих квартирах живут эти иностранцы из Южной Америки.
Что объединяет произведения раздела «Люби живое»? В них описаны реальные события или вымышленные? Какие из прочитанных произведений можно отнести к сказкам, какие — к рассказам?
Все рассказы раздела «Люби живое» объединяет общая мысль – любовь и бережное отношение к природе и животным.
Авторы учат своих читателей замечать красоту окружающего мира, ценить её и оберегать.
Ведь природа – это такая же неотъемлемая часть планеты, как и мы.
Среди рассказов могут быть как вымышленные, так и реальные события.
Некоторые авторы описывают свои детские воспоминания.
Возможно, что писатели используют собственные наблюдения, истории из жизни, просто несколько приукрашают, дабы нам было интереснее читать.
Я считаю, что к сказкам относятся произведения «Листопадничек» и «Мышонок Пик».
Какими произведениями можно дополнить раздел «Люби живое»? Составьте с другом список книг.
Многие писатели в своих произведениях освещают тему природы и животных.
Они учат нас правильному обращению и любви к окружающему миру.
В предложенный список книг я бы ещё включил книги Д.Дарелла: «Гончие Бафута», «Моя семья и другие животные», «Мой первый зоопарк».
И также не стоит забывать о «Записках охотника» И.Тургенева.
Ещё можно включить «Книгу джунглей» Киплинга и «Белый Бим Чёрное ухо» Троепольского.
К этому разделу подходят произведения К. Паустовского «Заячьи лапы», «Растрёпанный воробей», «Кот — ворюга».
Рассказы В. Бианки, такие как «Лесные домики», «Приключения Муравьишки».
Рассказы о природе, 3 класс
Рассказы о природе России для младших школьников
Михаил Пришвин «Паутинка»
Вот был солнечный день, такой яркий, что лучи проникали даже и в самый тёмный лес. Шёл я вперёд по такой узенькой просеке, что некоторые деревья с одной стороны перегибались на другую, и это дерево шептало своими листиками что-то другому дереву, на той стороне. Ветер был очень слабый, но всё-таки он был: и наверху лепетали осинки, и внизу, как всегда, важно раскачивались папоротники.
Вдруг я заметил: со стороны на сторону через просеку, слева направо, беспрерывно там и тут перелетают какие-то мелкие огненные стрелки. Как всегда в таких случаях, я сосредоточил своё внимание на стрелках и скоро заметил, что движение стрелок происходит по ветру, слева направо.
Ещё я заметил, что на ёлках их обычные побеги-лапки вышли из своих оранжевых сорочек и ветер сдувал эти ненужные больше сорочки с каждого дерева во множестве великом: каждая новая лапка на ёлке рождалась в оранжевой сорочке, и теперь сколько лапок, столько сорочек слетало — тысячи, миллионы.
Мне видно было, как одна из этих слетающих сорочек встретилась с одной из летящих стрелок и вдруг повисла в воздухе, а стрелка исчезла.
Я понял тогда, что сорочка повисла на невидимой мне паутинке, и это дало мне возможность в упор подойти к паутинке и вполне понять явление стрелок: ветер поддувает паутинку к солнечному лучу, блестящая паутинка вспыхивает от света, и от этого кажется, будто стрелка летит.
В то же время я понял, что паутинок этих, протянутых через просеку, великое множество, и, значит, если я шёл, то разрывал их, сам не зная того, тысячами.
Мне казалось, что у меня была такая важная цель — учиться в лесу быть его настоящим хозяином, — что я имел право рвать все паутинки и заставлять всех лесных пауков работать для моей цели. Но эту замеченную мной паутинку я почему-то пощадил: ведь это она же благодаря повисшей на ней сорочке помогла разгадать мне явление стрелок.
Был ли я жесток, разрывая тысячи паутинок?
Нисколько: я же их не видел — моя жестокость была следствием моей физической силы.
Был ли я милостив, наклоняя для спасения паутинки свою натруженную спину? Не думаю: в лесу я веду себя учеником, и если бы я мог, то ничего бы не тронул.
Спасение этой паутинки я отношу к действию моего сосредоточенного внимания.
Сергей Аксаков «Гнездо»
Заметив гнездо какой-нибудь птички, чаще всего зорьки или горихвостки, мы всякий раз ходили смотреть, как мать сидит на яйцах.
Иногда по неосторожности мы спугивали её с гнезда и тогда, бережно раздвинув колючие ветки барбариса или крыжовника, разглядывали, как лежат в гнезде маленькие- маленькие, пёстренькие яички.
Случалось иногда, что мать, наскучив нашим любопытством, бросала гнездо; тогда мы, увидя, что несколько дней птички в гнезде нет и что она не покрикивает к не вертится около нас, как то всегда бывало, доставали яички или всё гнездо и уносили к себе в комнату, считая, что мы законные владельцы жилища, оставленного матерью.
Когда же птичка благополучно, несмотря на наши помехи, высиживала свои яички и мы вдруг находили вместо них голеньких детёнышей, с жалобным тихим писком беспрестанно разевающих огромные рты, видели, как мать прилетала и кормила их мушками и червяками. Боже мой, какая была у нас радость!
Мы не переставали следить, как маленькие птички росли, перились и наконец покидали своё гнездо.
Константин Паустовский «Подарок»
Каждый раз, когда приближалась осень, начинались разговоры о том, что многое в природе устроено не так, как нам бы хотелось. Зима у нас длинная, затяжная, лето гораздо короче зимы, а осень проходит мгновенно и оставляет впечатление промелькнувшей за окном золотой птицы.
Разговоры наши любил слушать внук лесника Ваня Малявин, мальчик лет пятнадцати. Он часто приходил к нам в деревню из дедовской сторожки с Урженского озера и приносил то кошёлку белых грибов, то решето брусники, а то прибегал просто так — погостить у нас: послушать разговоры и почитать журнал «Вокруг света».
Толстые переплетённые тома этого журнала валялись в чулане вместе с вёслами, фонарями и старым ульем. Улей был выкрашен белой клеевой краской.
Она отваливалась от сухого дерева большими кусками, и дерево под краской пахло старым воском.
Однажды Ваня принёс маленькую, выкопанную с корнем берёзу.
Корни он обложил сырым мхом и обернул рогожей.
— Это вам, — сказал он и покраснел. — Подарок. Посадите её в деревянную кадку и поставьте в тёплой комнате — она всю зиму будет зелёная.
— Зачем ты её выкопал, чудак? — спросил Рувим.
— Вы же говорили, что вам жалко лета, — ответил Ваня. — Дед меня и надоумил. «Сбегай, говорит, на прошлогоднюю гарь, там берёзы-двухлетки растут, как трава, — проходу от них нет никакого. Выкопай и отнеси Руму Исаевичу (так дед называл Рувима). Он о лете беспокоится, вот и будет ему на студёную зиму летняя память. Оно, конечно, весело поглядеть на зелёный лист, когда на дворе снег валит как из мешка».
— Я не только о лете, я ещё больше об осени жалею, — сказал Рувим и потрогал тоненькие листья берёзы.
Мы принесли из сарая ящик, насыпали его доверху землёй и пересадили в него маленькую берёзу.
Ящик поставили в самой светлой и тёплой комнате у окна, и через день опустившиеся ветки берёзы поднялись, вся она повеселела, и даже листья у неё уже шумели, когда сквозной ветер врывался в комнату и в сердцах хлопал дверью.
В саду поселилась осень, но листья нашей берёзы оставались зелёными и живыми. Горели темным пурпуром клёны, порозовел бересклет, ссыхался дикий виноград на беседке.
Даже кое-где на берёзах в саду появились жёлтые пряди, как первая седина у ещё нестарого человека.
Но берёза в комнате, казалось, всё молодела. Мы не замечали у неё никаких признаков увядания.
Как-то ночью пришёл первый заморозок. Он надышал холодом на стёкла в доме, и они запотели, посыпал зернистым инеем крыши, захрустел под ногами.
Одни только звёзды как будто обрадовались первому морозу и сверкали гораздо ярче, чем в тёплые летние ночи.
В эту ночь я проснулся от протяжного и приятного звука — пастуший рожок пел в темноте. За окнами едва заметно голубела заря.
Я оделся и вышел в сад. Резкий воздух обмыл лицо холодной водой — сон сразу прошел.
Разгорался рассвет. Синева на востоке сменилась багровой мглой, похожей на дым пожара.
Мгла эта светлела, делалась всё прозрачнее, сквозь неё уже были видны далёкие и нежные страны золотых и розовых облаков.
Ветра не было, но в саду всё падали и падали листья.
Берёзы за одну эту ночь пожелтели до самых верхушек, и листья осыпались с них частым и печальным дождём.
Я вернулся в комнаты: в них было тепло, сонно.
В бледном свете зари стояла в кадке маленькая берёза, и я вдруг заметил — почти вся она за эту ночь пожелтела, и несколько лимонных листьев уже лежало на полу.
Комнатная теплота не спасла берёзу. Через день она облетела вся, как будто не хотела отставать от своих взрослых подруг, осыпавшихся в холодных лесах, рощах, на сырых по осени просторных полянах.
Ваня Малявин, Рувим и все мы были огорчены. Мы уже свыклись с мыслью, что в зимние снежные дни берёза будет зеленеть в комнатах, освещённых белым солнцем и багровым пламенем весёлых печей. Последняя память о лете исчезла.
Знакомый лесничий усмехнулся, когда мы рассказали ему о своей попытке спасти зелёную листву на берёзе.
— Это закон, — сказал он. — Закон природы. Если бы деревья не сбрасывали на зиму листья, они бы погибали от многих вещей — от тяжести снега, который нарастал бы на листьях и ломал самые толстые ветки, и от того, что к осени в листве накапливалось бы много вредных для дерева солей, и, наконец, от того, что листья продолжали бы и среди зимы испарять влагу, а мёрзлая земля не давала бы её корням дерева, и дерево неизбежно погибло бы от зимней засухи, от жажды.
А дед Митрий, по прозвищу «Десять процентов», узнав об этой маленькой истории с берёзой, истолковал её по-своему.
— Ты, милок, — сказал он Рувиму, — поживи с моё, тогда и спорь. А то ты со мной всё споришь, а видать, что умом пораскинуть у тебя ещё времени не хватило. Нам, старым, думать способнее. У нас заботы мало — вот и прикидываем, что к чему на земле притёсано и какое имеет объяснение. Взять, скажем, эту берёзу. Ты мне про лесничего не говори, я наперёд знаю всё, что он скажет. Лесничий мужик хитрый, он когда в Москве жил, так, говорят, на электрическом току пищу себе готовил. Может это быть или нет?
— Может, — ответил Рувим.
— Ну, это ты, дед, загнул, — сказал Рувим. — С тобой не столкуешься.
— Ослаб? — спросил он язвительно. — Сдаёшься? Ты со мной не заводись, — бесполезное дело.
Дед ушёл, постукивая палкой, очень довольный, уверенный в том, что победил в этом споре нас всех и заодно с нами и лесничего.
Берёзу мы высадили в сад, под забор, а её жёлтые листья собрали и засушили между страниц «Вокруг света».
Этим и кончилась наша попытка сохранить зимой память о лете.
Иван Бунин «Берёзовый лес»
За пшеницей, за берёзой показался шелковистый берёзовый кустарник, тёмно-зелёный.
Место тут степное, ровное, кажется очень глухим: ничего не видишь, кроме неба и бесконечного кустарника, когда входишь в Ланское.
Везде буйно заросла земля, а уж тут прямо непролазная чаща.
Травы — по пояс; где кусты — не прокосишь.
По пояс и цветы. От цветов — белых, синих, розовых, жёлтых — рябит в глазах. Целые поляны залиты ими, такими красивыми, что только в берёзовых лесах растут.
Собирались тучи, ветер нёс песни жаворонков, но они терялись в непрестанном, бегущем шелесте и шуме.
Еле намечалась среди кустов и пней заглохшая дорога.
Сладко пахло клубникой, горько — земляникой, берёзой, полынью.
Антон Чехов «Вечер в степи»
В июльские вечера и ночи уже не кричат перепела и коростели, не поют в лесных балочках соловьи, не пахнет цветами, но степь всё ещё прекрасна и полна жизни. Едва зайдёт солнце и землю окутает мгла, как дневная тоска забыта, всё прощено, и степь легко вздыхает широкою грудью. Как будто от того, что траве не видно в потёмках своей старости, в ней поднимается весёлая, молодая трескотня, какой не бывает днём; треск, подсвистыванье, царапанье, степные басы, тенора и дисканты — всё мешается в непрерывный, монотонный гул, под который хорошо вспоминать и грустить. Однообразная трескотня убаюкивает, как колыбельная песня; едешь и чувствуешь, что засыпаешь, но вот откуда-то доносится отрывистый, тревожный крик неуснувшей птицы или раздаётся неопределённый звук, похожий на чей-то голос, вроде удивлённого «а-а!», и дремота опускает веки. А то, бывало, едешь мимо балочки, где есть кусты, и слышишь, как птица, которую степняки зовут сплюком, кому-то кричит: «Сплю! сплю! сплю!», а другая хохочет или заливается истерическим плачем — это сова. Для кого они кричат и кто их слушает на этой равнине, бог их знает, но в крике их много грусти и жалобы. Пахнет сеном, высушенной травой и запоздалыми цветами, но запах густ, сладко-приторен и нежен.
Сквозь мглу видно всё, но трудно разобрать цвет и очертания предметов. Всё представляется не тем, что оно есть. Едешь и вдруг видишь, впереди у самой дороги стоит силуэт, похожий на монаха; он не шевелится, ждёт и что-то держит в руках. Не разбойник ли это? Фигура приближается, растёт, вот она поравнялась с бричкой, и вы видите, что это не человек, а одинокий куст или большой камень. Такие неподвижные, кого-то поджидающие фигуры стоят на холмах, прячутся за курганами, выглядывают из бурьяна, и все они походят на людей и внушают подозрение.
А когда восходит луна, ночь становится бледной и томной. Мглы как не бывало. Воздух прозрачен, свеж и тёпел, всюду хорошо видно и даже можно различить у дороги отдельные стебли бурьяна. На далёкое пространство видны черепа и камни. Подозрительные фигуры, похожие на монахов, на светлом фоне ночи кажутся чернее и смотрят угрюмее. Чаще и чаще среди монотонной трескотни, тревожа неподвижный воздух, раздаётся чьё-то удивлённое «а-а!» и слышится крик неуснувшей или бредящей птицы. Широкие тени ходят по равнине, как облака по небу, а в непонятной дали, если долго всматриваться в неё, высятся и громоздятся друг на друга туманные, причудливые образы. Немножко жутко. А взглянешь на бледно-зелёное, усыпанное звёздами небо, на котором ни облачка, ни пятна, и поймёшь, почему тёплый воздух недвижим, почему природа настороже и боится шевельнуться: ей жутко и жаль утерять хоть одно мгновение жизни. О необъятной глубине и безграничности неба можно судить только на море да в степи ночью, когда светит луна. Оно страшно, красиво и ласково, глядит томно и манит к себе, а от ласки его кружится голова. Едешь час-другой. Попадается на пути молчаливый старик курган или каменная баба, поставленная бог ведает кем и когда, бесшумно пролетит над землёю ночная птица, и мало-помалу на память приходят степные легенды, рассказы встречных, сказки няньки-степнячки и всё то, что сам сумел увидеть и постичь душою. И тогда в трескотне насекомых, в подозрительных фигурах и курганах, в голубом небе, в лунном свете, в полёте ночной птицы, во всём, что видишь и слышишь, начинают чудиться торжество красоты, молодость, расцвет сил и страстная жажда жизни; душа даёт отклик прекрасной, суровой родине, и хочется лететь над степью вместе с ночной птицей. И в торжестве красоты, в излишке счастья чувствуешь напряжение и тоску, как будто степь сознаёт, что она одинока, что богатство её и вдохновение гибнут даром для мира, никем не воспетые и никому не нужные, и сквозь радостный гул слышишь её тоскливый, безнадёжный призыв: певца! певца!
Иван Тургенев «Касьян с Красивой Мечи»
Отрывок. Из цикла «Записки охотника»
Погода была прекрасная, ещё прекраснее, чем прежде; но жара всё не унималась. По ясному небу едва-едва неслись высокие и редкие облака, изжелта-белые, как весенний запоздалый снег, плоские и продолговатые, как опустившиеся паруса. Их узорчатые края, пушистые и лёгкие, как хлопчатая бумага, медленно, но видимо изменялись с каждым мгновением; они таяли, эти облака, и от них не падало тени.
Лёгкий ветерок то просыпался, то утихал: подует вдруг прямо в лицо и как будто разыграется, — всё весело зашумит, закивает и задвижется кругом, грациозно закачаются гибкие концы папоротников, — обрадуешься ему. но вот уж он опять замер, и всё опять стихло.
Одни кузнечики дружно трещат, словно озлобленные, — и утомителен этот непрестанный, кислый и сухой звук.
Он идёт к неотступному жару полудня; он словно рождён им, словно вызван им из раскалённой земли.
Константин Ушинский «Горная страна»
Живя посреди России, мы не можем составить себе ясного понятия о том, что такое горная страна.
Наши невысокие, отлогие холмы, на которые въезжаешь, почти их не замечая, подымающиеся много что на сто или полтораста саженей, и по скатам которых мы видим всё одни и те же поля, леса, рощи, сёла и деревни, конечно, мало походят на высокие горы, вершины которых покрыты вечным снегом и льдом и, подымаясь на три, на четыре версты кверху, уходят далеко за облака. В равнине вы едете сто, двести вёрст, повсюду встречая одинаковые виды, одинаковую растительность, одинаковый образ жизни.
Не то в горах. Сколько разнообразия представляет даже одна большая гора, если взбираться на неё по дорогам, проложенным в долинах, а потом и по опасным горным тропинкам, которые извиваются по её уступам. Вам кажется тепло и даже жарко, когда вы стоите у подошвы горы: кругом лето, сады с поспевающими плодами и поля с созревшим уже хлебом; но запаситесь тёплой одеждой, если думаете добраться до вершины, потому что там встретит вас полная зима — снег, лед, холод — и вы посреди лета легко можете отморозить себе руки и ноги. Запаситесь также прочными сапогами с крепкими подошвами, чтобы они не истерлись о камни, крепкой палкой с железным наконечником и провизией; но главное — запаситесь силой и терпением, потому что вам придётся неутомимо работать ногами целый день, а может быть, и два. Хотя вершина горы подымается только на три или на четыре версты, но это ведь считается в отвес, а чтобы добраться до вершины, вам придётся сделать пятнадцать или двадцать вёрст самого трудного пути по крутым уступам.
Запаситесь также и смелостью, чтобы у вас не закружилась голова, когда, взобравшись на иной уступ, взглянете вниз.
Но прежде всего, возьмите опытного проводника, потому что без него легко можно заблудиться между скалистыми вершинами горы, в её тёмных лесах, между бесчисленными ручьями и речками, скатывающимися с её боков, в её снежных полях и ледниках. Иногда, пожалуй, можно взобраться на такую вершину и зайти в такую глушь, в середину неприступных уступов или на край зияющей пропасти, что не будешь знать, как и выбраться.
Надобно хорошо знать горные тропинки, чтобы пуститься в горы.
Подняться на высокую, заоблачную гору — большой труд; но труд этот окупается удовольствием. Сколько разнообразной растительности встретите вы от подошвы до вершины! Сколько разнообразия в образе жизни людей! Если гора, на которую вы взбираетесь, лежит в тёплом климате, то у подошвы её вы покинете лимонные и померанцевые рощи, выше встретят вас деревья умеренных стран: тополь, бук, каштан, липа, клён, дуб; далее найдёте вы угрюмые хвойные леса и лиственные деревья Севера: осину, берёзу. Ещё выше — и деревья уже прекращаются, цветов и травы даже очень мало, — только альпийская роза будет провожать вас до самой границы вечных снегов, да тощий мох напомнит вам о полярных странах, где он составляет почти единственную пищу северных оленей. Ещё выше. — и вы вступите в страну вечных снегов, хотя, может быть, находитесь за несколько тысяч вёрст от полярного моря.
Внизу вы покинули шумные, деятельные города; поднявшись выше, встречали хорошенькие деревеньки, ещё окружённые обработанными полями и плодовитыми садами; далее вы не встретите ни полей, ни садов, а только тучные луга в горных долинах и полюбуетесь на прекрасные стада; небольшие пастушьи деревеньки прислонены к горам, так что иной домик лепится у скалы, точно птичье гнездо; на крышах домов наложены рядами большие камни; без этой предосторожности буря, заревевшая на горах, могла бы легко снести крышу. Далее, вы ещё найдёте кое-где отдельные хижины горных жителей: это летние жилища пастухов, оставляемые зимой. Сочная, прекрасная трава привлекает сюда летом стада.
Ещё выше — и вы не будете встречать уже человеческих жилищ. Цепкие домашние козы ещё лепятся по уступам; но ещё немного далее и вам попадутся, может быть, одни небольшие стада легконогих диких серн и кровожадные орлы; а затем вы вступите в страну, где нет ни растительной, ни животной жизни.
Как хороши и говорливы горные потоки, как чиста и холодна в них вода! Они берут своё начало в ледниках и образуются из тающего льда, начинаются маленькими, чуть заметными струйками; но потом эти струйки соберутся вместе — и шумный быстрый поток, то извиваясь серебряной лентой, то прыгая с уступа на уступ водопадом, то скрываясь в тёмном ущелье и снова появляясь на свет, то журча по камням, покатится вниз смело и быстро, пока не доберётся до более отлогой долины, по середине которой побежит уже спокойной и порядочной речкой.
Если буря не ревёт в горах, то чем выше вы будете подниматься, тем безмолвней будет окрестность. На самой вершине, среди вечных снегов и льдов, где солнечные лучи, отражаясь от снеговых полей, ослепляют глаза, царствует мёртвая тишина; разве камень, сдвинутый вашей ногой, наделает шуму и стуку на всю окрестность.
Но вдруг раздаётся страшный и продолжительный грохот, повторяемый горным эхом; вам кажется, что гора дрожит под вашими ногами, и вы спрашиваете у проводника: «Что это такое?» — «Это лавина», — отвечает он вам спокойно: большая масса снегу сорвалась с вершины и, увлекая с собой камни, а пониже — деревья, стада, людей и даже дома пастухов, понеслась вниз по горным уступам. Дай бог, чтобы она не рухнула на какую-нибудь деревню и не похоронила под собой её домов и жителей.
Лавины чаще всего скатываются с гор весной, потому что снег, напавший зимой, подтаивает.
Но если, преодолев все эти трудности и страхи, вы доберётесь, наконец, до высокой горной площади, где проводник посоветует вам усесться на камнях, позавтракать и отдохнуть, то будете вполне вознаграждены.
Хотя здесь и довольно холодно и каждое сколько-нибудь сильное движение утомляет вас, сердце бьётся часто и дыхание ускорено, но вам как-то легко и приятно, и вы вполне наслаждаетесь величественной картиной.
Вокруг вас скалы, снежные поляны и ледники; повсюду видны пропасти и ущелья, вдали поднимаются вершины других гор, то тёмные, то лиловые, то розовые, то отливающие серебром; а внизу вёрст на шестьдесят открывается зелёная, цветущая долина, врезывающаяся далеко в горы; извивающиеся по ней реки, блестящие озёра, города и деревни будто на ладони перед вами.
Большие стада кажутся вам движущимися точками, а людей и вовсе не видать. Но вот под вашими ногами стало всё закрываться туманом: это облака стягиваются вокруг горы; над вами блестит яркое солнышко, а внизу из этого тумана идёт, может быть, проливной дождь.
Лев Толстой «Какая бывает роса на траве»
Когда в солнечное утро летом пойдёшь в лес, то на полях, в траве видны алмазы. Все алмазы эти блестят и переливаются на солнце разными цветами — и жёлтым, и красным, и синим.
Когда подойдёшь ближе и разглядишь, что это такое, то увидишь, что это капли росы собрались в треугольных листах травы и блестят на солнце.
Листок этой травы внутри мохнат и пушист, как бархат. И капли катаются по листку и не мочат его.
Когда неосторожно сорвёшь листок с росинкой, то капелька скатится, как шарик светлый, и не увидишь, как проскользнёт мимо стебля.
Бывало, сорвёшь такую чашечку, потихоньку поднесёшь ко рту и выпьешь росинку, и росинка эта вкуснее всякого напитка кажется.
Константин Паустовский «Собрание чудес»
У каждого, даже самого серьёзного человека, не говоря, конечно, о мальчишках, есть своя тайная и немного смешная мечта. Была такая мечта и у меня, — обязательно попасть на Боровое озеро.
От деревни, где я жил в то лето, до озера было всего двадцать километров.
Все отговаривали меня идти, — и дорога скучная, и озеро как озеро, кругом только лес, сухие болота да брусника.
— Чего ты туда рвёшься, на этот озер! — сердился огородный сторож Семён. — Чего не видал? Народ какой пошёл суетливый, хваткий, господи! Всё ему, видишь ли, надо своей рукой цопнуть, своим глазом высмотреть! А что ты там высмотришь? Один водоём. И более ничего!
— А на кой он мне сдался, этот озер! У меня других дел нету, что ли? Вот они где сидят, все мои дела! — Семён постучал кулаком по своей коричневой шее. — На загорбке!
Но я все-таки пошёл на озеро. Со мной увязались двое деревенских мальчишек — Лёнька и Ваня. Не успели мы выйти за околицу, как тотчас обнаружилась полная враждебность характеров Лёньки и Вани. Лёнька всё, что видел вокруг, прикидывал на рубли.
— Вот, глядите, — говорил он мне своим гугнивым голосом, — гусак идёт. На сколько он, по-вашему, тянет?
— Рублей на сто, пожалуй, тянет, — мечтательно говорил Лёнька и тут же спрашивал: — А вот эта сосна на сколько потянет? Рублей на двести? Или на все триста?
— Счетовод! — презрительно заметил Ваня и шмыгнул носом. — У самого мозги на гривенник тянут, а ко всему приценивается. Глаза бы мои на него не глядели.
После этого Лёнька и Ваня остановились, и я услышал хорошо знакомый разговор — предвестник драки. Он состоял, как это и принято, только из одних вопросов и восклицаний.
— Это чьи же мозги на гривенник тянут? Мои?
— Не хватай! Не для тебя картуз шили!
— Ох, как бы я тебя не толканул по- своему!
— А ты не пугай! В нос мне не тычь!
Схватка была короткая, но решительная.
Лёнька подобрал картуз, сплюнул и пошёл, обиженный, обратно в деревню. Я начал стыдить Ваню.
— Это конечно! — сказал, смутившись, Ваня. — Я сгоряча подрался. С ним все дерутся, с Лёнькой. Скучный он какой-то! Ему дай волю, он на всё цены навешает, как в сельпо. На каждый колосок. И непременно сведет весь лес, порубит на дрова. А я больше всего на свете боюсь, когда сводят лес. Страсть как боюсь!
— От лесов кислород. Порубят леса, кислород сделается жидкий, проховый. И земле уже будет не под силу его притягивать, подле себя держать. Улетит он во-он куда! — Ваня показал на свежее утреннее небо. — Нечем будет человеку дышать. Лесничий мне объяснял.
Мы поднялись по изволоку и вошли в дубовый перелесок. Тотчас нас начали заедать рыжие муравьи. Они облепили ноги и сыпались с веток за шиворот.
Десятки муравьиных дорог, посыпанных песком, тянулись между дубами и можжевельником. Иногда такая дорога проходила, как по туннелю, под узловатыми корнями дуба и снова подымалась на поверхность. Муравьиное движение на этих дорогах шло непрерывно.
В одну сторону муравьи бежали порожняком, а возвращались с товаром — белыми зёрнышками, сухими лапками жуков, мёртвыми осами и мохнатой гусеницей.
— Суета! — сказал Ваня. — Как в Москве. В этот лес один старик приезжает из Москвы за муравьиными яйцами. Каждый год. Мешками увозит. Это самый птичий корм. И рыбу на них хорошо ловить. Крючочек нужно махонький-махонький!
За дубовым перелеском, на опушке, у края сыпучей песчаной дороги стоял покосившийся крест с чёрной жестяной иконкой. По кресту ползли красные, в белую крапинку, божьи коровки.
Тихий ветер дул в лицо с овсяных полей. Овсы шелестели, гнулись, по ним бежала седая волна.
За овсяным полем мы прошли через деревню Полково. Я давно заметил, что почти все полковские крестьяне отличаются от окрестных жителей высоким ростом.
— Статный народ в Полкове! — говорили с завистью наши, заборьевские. — Гренадеры! Барабанщики!
В Полкове мы зашли передохнуть в избу к Василию Лялину — высокому красивому старику с пегой бородой. Седые клочья торчали в беспорядке в его черных косматых волосах.
Когда мы входили в избу к Лялину, он закричал:
— Головы пригните! Головы! Все у меня лоб о притолоку расшибают! Больно в Полкове высокий народ, а недогадливы,— избы ставят по низкому росту.
За разговором с Лялиным я, наконец, узнал, почему полковские крестьяне такие высокие.
— История! — сказал Лялин. — Ты думаешь, мы зря вымахали в вышину? Зря даже кузька-жучок не живёт. Тоже имеет своё назначение.
— Ты смеяться погоди! — строго заметил Лялин. — Ещё мало учён, чтобы смеяться. Ты слушай. Был в России такой дуроломный царь — император Павел? Или не был?
— Был, — сказал Ваня. — Мы учили.
Василий Лялин вызвался проводить нас до леса, показать тропу на Боровое озеро. Сначала мы прошли через песчаное поле, заросшее бессмертником и полынью. Потом выбежали нам навстречу заросли молоденьких сосен. Сосновый лес встретил нас после горячих полей тишиной и прохладой. Высоко в солнечных косых лучах перепархивали, будто загораясь, синие сойки. Чистые лужи стояли на заросшей дороге, и через синие эти лужи проплывали облака. Запахло земляникой, нагретыми пнями. Заблестели на листьях орешника капли не то росы, не то вчерашнего дождя. Гулко падали шишки.
— Великий лес! — вздохнул Лялин. — Ветер задует, и загудят эти сосны, как колокола.
Потом сосны сменились березами, и за ними блеснула вода.
— Боровое? — спросил я.
— Нет. До Борового еще шагать и шагать. Это Ларино озерцо. Пойдём, поглядишь в воду, засмотришься.
Вода в Ларином озерце была глубокая и прозрачная до самого дна. Только у берега она чуть вздрагивала, — там из-под мхов вливался в озерцо родник. На дне лежало несколько тёмных больших стволов. Они поблескивали слабым и тёмным огнём, когда до них добиралось солнце.
— Чёрный дуб, — сказал Лялин. — Мореный, вековой. Мы один вытащили, только работать с ним трудно. Пилы ломает. Но уж ежели сделаешь вещь — скалку или, скажем, коромысло, — так навек! Тяжёлое дерево, в воде тонет.
Солнце блестело в тёмной воде. Под ней лежали древние дубы, будто отлитые из чёрной стали. А над водой, отражаясь в ней жёлтыми и лиловыми лепестками, летали бабочки.
Лялин вывел нас на глухую дорогу.
— Прямо ступайте, — показал он, — покамест не упрётесь в мшары, в сухое болото. А по мшарам пойдёт тропка до самого озера. Только сторожко идите, — там колков много.
Он попрощался и ушёл. Мы пошли с Ваней по лесной дороге. Лес делался всё выше, таинственней и темнее. На соснах застыла ручьями золотая смола.
Дорога привела нас к невысокому обрыву. Под ним расстилались мшары — густое и прогретое до корней берёзовое и осиновое мелколесье. Деревца тянулись из глубокого мха. По мху то тут, то там были разбросаны мелкие жёлтые цветы и валялись сухие ветки с белыми лишаями.
Через мшары вела узкая тропа. Она обходила высокие кочки.
В конце тропы чёрной синевой светилась вода — Боровое озеро.
Мы осторожно пошли по мшарам. Из-под мха торчали острые, как копья, колки, — остатки берёзовых и осиновых стволов. Начались заросли брусники. Одна щёчка у каждой ягоды — та, что повернута к югу, — была совсем красная, а другая только начинала розоветь.
Тяжёлый глухарь выскочил из-за кочки и побежал в мелколесье, ломая сушняк.
Мы вышли к озеру. Трава выше пояса стояла по его берегам. Вода поплёскивала в корнях старых деревьев. Из-под корней выскочил дикий утёнок и с отчаянным писком побежал по воде.
Вода в Боровом была чёрная, чистая. Острова белых лилий цвели на воде и приторно пахли. Ударила рыба, и лилии закачались.
— Вот благодать! — сказал Ваня. — Давайте будем здесь жить, пока не кончатся наши сухари.
Я согласился. Мы пробыли на озере два дня. Мы видели закаты и сумерки и путаницу растений, возникавшую перед нами в свете костра. Мы слышали крики диких гусей и звуки ночного дождя.
Он шёл недолго, около часа, и тихо позванивал по озеру, будто протягивал между чёрным небом и водой тонкие, как паутина, дрожащие струнки.
Вот и всё, что я хотел рассказать.
Но с тех пор я никому не поверю, что есть на нашей земле места скучные и не дающие никакой пищи ни глазу, ни слуху, ни воображению, ни человеческой мысли.
Только так, исследуя какой-нибудь клочок нашей страны, можно понять, как она хороша и как мы сердцем привязаны к каждой её тропинке, роднику и даже к робкому попискиванию лесной пичуги.
