Дина. «Я хочу её себе взять. Мне так жалко щенка…»
Дина кое-как дождалась утра и быстро-быстро побежала как можно дальше от сквера. Куда угодно, лишь бы подальше от шума и толпы.
Естественно, что ни первого, ни второго января, ни в последующие дни те, кто собирался ловить Дину, щенка в сквере не видели.
Впрочем, далеко она не убежала — пускали фейерверки и взрывали петарды практически в каждом дворе, поэтому, наткнувшись на первое относительно тихое место, Дина и устроилась там на ночлег (если верить 2ГИС, облюбованное ей место находится примерно в 1 км от сквера).
Проснувшись рано утром, Дина была удивлена необычайной тишиной: машины не ездили, людей практически не было, только редкие собачники выгуливали своих питомцев. В сквер щенулька, однако, не торопилась возвращаться — еще слишком свежи были в памяти шум толпы и новогодние салюты.
И, если первую ночь Дина провела запрятавшись под ветки раскидистого дерева, то впоследствии она обустроила себе «берложку» в зарослях кустарника — зима была снежной и к новому году намело приличные сугробы. «Берложка» была не абы какой, а сделана, можно сказать, по всем правилам «берложьего искусства»: у неё было два входа-выхода, со всех сторон она была закрыта снегом, а снизу, под землей шла теплотрасса. Так что «логово» у Дины было вполне комфортное.
Второго января народ уже окончательно проснулся, и собачники, проживающие в домах по соседству, во время прогулок со своими питомцами заметили щенка, которого прежде не встречали. Дина подбегала ко многим, в надежде, что её заметят, что на неё обратят внимание, что с ней поиграют хотя бы, пообщаются и накормят.
Да только все, кто видел Дину, решали, что это чья-то потеряшка, щенок, испугавшийся фейрверков и вывернувшийся из ошейника. Никто в маленькой упитанной собачке с красивой чистой шерсткой не признавал бездомыша. Происходило все тоже самое, что и в сквере в свое время — пока сообразили, пока разобрались, что щенок не потеряшка, а беспризорник бездомный, прошел почти месяц.
Нет, Дина не голодала, иначе бы вернулась в сквер, где её уже знали и кормили, «хлебные» места она и тут быстро нашла: утром она бежала к поликлинике, где завотделением специально для неё приносила кашу то с мясом, то с рыбой; днём ее кормили девочки-продавщицы из двух магазинов; а вечером для щенка выносили еду сердобольные граждане из домов, расположенных поблизости (пустую кашу, без мяса, Дина не ела, как, впрочем, не ела и остатки супа или макарон — эти угощения съедали с превеликим удовольствием бездомные собаки из стайки, обитавшей неподалеку).
Признаюсь, я сама была в числе тех, кто в начале января принял Дину за щенка-потеряшку, я даже на некоторое время сменила маршрут, чтобы щенок не убежал никуда далеко следом за нами. Об этом я уже писала здесь: «Дина. Любимый изгой с душой кинолога».
Эх, если бы знать тогда, да… — но история не знает сослагательного наклонения, как было, так и было.
Когда я вернулась на прежний маршрут прогулки с Грейс, я снова увидела этого щенка, сфотографировала его и разместила объявления в различных пабликах соцсетей с вопросом «Чья потеряшка?» — вот только тогда я и узнала, что Дина не потеряшка, а бездомный щенок.
Под постом шло множество комментариев, они-то и прояснили, что собачуха — бездомная, так как другие её тоже замечали, тоже фотографировали и выкладывали посты.
Ситуация прояснилась и возник вопрос: что со щенком делать? — в приют, на передержку, куда? И вдруг появляется комментарий:
«Я возьму её себе. Мне так жалко этого щенка».
Списалась с женщиной, назовем её Галиной. Как оказалось, Галина работала в том самом магазине, где днем подкармливали Дину. Она каждый день видела эту щенульку, кормила её, вот только не знала, как поймать — ошейника ведь у щенка нет. В тот же день созвонились с Галиной, и пришла к ней на работу, чтобы очно познакомиться. И уже вечером мы начали воплощать придуманный план в жизнь.
В принципе, ничего сложного, думали мы — приманить щенка вкусной едой, ухватить в области холки, а дальше — дело техники.
Вот в тот вечер Дина и получила своё имя: «Диной» ее назвала Галина. Ну, Дина, так Дина — хорошее имя, у меня у деда когда-то была лайка Дина, прекрасная, умная, рабочая собака (мда, эта Дина, видимо, такими же качествами обладает — впрочем, это выяснилось позже и лишь с течением времени).
Надо было видеть меня, как я сидела в тот вечер на крыльце, кидала вкусняхи Дине и о чем-то с ней болтала. С каждым разом она подходила все ближе и ближе, уже брала с руки, оставалось, казалось бы, совсем ничего… Да только ведь у нас народ какой? — кто-то мимо пройдет, а кто-то захочет непременно узнать, что происходит. Так произошло и в этот раз: подошла поинтересоваться, что мы делаем с собакой, женщина, живущая в одном из домов поблизости. Оказывается, она тоже знает Дину и время от времени её подкармливает.
Дина, увидев женщину, точнее ее маловоспитанного амстафа, тут же отбежала от нас на безопасное расстояние. Все труды «пошли прахом», зато от женщины мы узнали, что эта самая щенулька по утрам заходит к вахтерше в подъезд одного из домов, так как та ее регулярно кормит. Вот только вахтер эта работает не каждый день, а по каким-то определенным дням.
Информация была крайне ценной, ведь если щенок заходит в помещение, то поймать его — не проблема. Надо только договориться с вахтершей, чтобы придержала Дину и позвонила или мне, или Галине.
Женщина с амстафом ушла, Дина подходить к нам близко не стала, и Галина решила идти на остановку, чтобы ехать домой. Дина нас проводила до самой остановки и находилась рядом, пока Галина не села в нужный автобус — в общем вела себя как домашняя, ну, или почти домашняя, собака.
Галина уехала, я пошла с Грейс в обратную сторону, Дина пошла за нами. Но дальше той улицы, где у нее находилась берложка, она не пошла.
Следующие два дня общение с Диной шло примерно следующим образом: утром во время прогулки с Грейс я шла к магазину «Галактика», где работала Галина и недалеко от которого у собачухи была берложка, давала Дине вкусняшки, она их ела, общалась и играла с Грейс; днем я снова шла с Грейс туда же, снова — вкусняхи, поскакушки Дины и Грейс; вечером, когда Галина освобождалась, мы уже вдвоем устраивали «танцы с бубнами» вокруг Дины. Казалось, еще чуть-чуть — и вопрос решится: Дина уже спокойно ела с руки и не отпрыгивала, когда протягивали руку и давала гладить себя по носу. Кроме того, мы очень рассчитывали на женщину-вахтера, в помещение к которой заходила Дина — женщина должна была выйти на смену через день.
На третий день Дина исчезла. Не видели ее ни утром, ни днем, ни вечером. Не появилась она и на следующий день. Будто её никогда и не было тут.
Уважаемые читатели! Вот сейчас специально пишу крупным шрифтом, чтобы заметили:
— Дина — реальная собака. История её — реальная. Но то, что вы сейчас читаете — это события почти двухгодичной давности, описываемое выше происходило в январе 2019 года (!);
— сейчас этой собаке уже третий год. То, как она выглядит сейчас, можете увидеть на фото ниже — это Дина в «своем» сквере общается с домашней собакой.
#бездомные собаки #рассказы о животных #рассказы о собаках #рассказы про собак
Рассказ про собаку динку
Чёрная собака Динка
Я расскажу вам о семнадцатилетнем парне. Его зовут Миша. Он два года сидел в шестом классе, потом ещё два года в восьмом. И всё потому, что ни один предмет его не захватил. И он не мог ещё себе сказать: буду, к примеру, астрономом. А поэтому – буду уже сейчас много заниматься математикой.
Впрочем, появилась-таки у Миши одна привязанность. Шесть месяцев он выращивал щенка – чёрную овчарку по кличке Динка. Динку подарила ему в день рождения тётя Шура, очень серьёзная женщина. И подарок её оказался тоже очень серьёзным. Миша полюбил Динку. Но от этой любви ушам его легче не стало.
– Тебе только собак гонять, – ритмично выговаривал отец, дёргая сыновнее ухо.
Серьёзное ли дело – собаки? По мнению многих – нет. Но странно одно: хоккей надоедал, а Динка нисколько. Хоть приходилось для неё самому и суп варить, и молоть на кофейной мельнице яичную скорлупу для укрепления щенячьего костяка. И всё это обязательно и ежедневно.
И вот случилась неприятность. Динка заболела чумой. Она лежала на сундуке тихая и горячая, положив морду на большие пушистые лапы. Наведалась тётя Шура и сказала:
– Чума – болезнь очень серьёзная. Не будь легкомысленным. Сейчас же отдай в ветеринарную больницу. Многие псы после чумы калеками остаются. То нога перестаёт работать, то вдруг весь дёргаться начнёт…
И Миша отдал Динку в больницу.
Кстати, вы слышали когда-нибудь о такой больнице? Она на окраине города. Вокруг – сад, большие тенистые деревья и очень много травы. Лечат там и коров, и лошадей, и прочую живность. А есть специальное отделение для чумных собак. Они сидят там каждая в своей клетке. Им вводят уколами витамины. Всыпают за щеку порошки, а потом, высоко подняв собачьи головы, приказывают: глотай. Греют больных под солюксом. Приходить к ним надо каждый день, а если по два раза в день – то и совсем хорошо. Во-первых, потому что ни ветеринар, ни зоотехник, ни санитарка делать процедур без хозяев собакам не станут. Чужого собака и укусить может. Ну, а во-вторых, и в главных, животное скорее поправляется, когда часто видит хозяина и знает – не бросил! Это уже замечено, проверено и доказано.
В больнице работает доктор Южин. Ему семьдесят лет. Давным-давно пора на пенсию. Но пенсия вообще дело скучное, а для него в особенности.
Был когда-то доктор Южин ветеринаром Первой Конной армии. Сам товарищ Будённый за научный подход к лошадям так ему руку жал, что пальцы немели. Под белым халатом доктора – выцветшая гимнастёрка. Он неразговорчив, и любимое его слово – «бывает». Да, бывает, что состарился, что пришлось заняться работой полегче… Бывает, что войны нет, бывает, что не суровые конники летят во весь дух по вздыбленным дорогам, а невоенные, модно одетые люди приводят к доктору своих породистых собак. И люди эти бывают разные.
Приходит, к примеру, любитель-охотник и приводит курносую лайку.
– Если быстро бегать не будет, усыпляйте.
Ведь охотнику собака нужна для дела, да и самой собаке без любимого своего охотничьего ремесла жить будет невыносимо…
А недавно пришёл профессор-физик и привёл молодого дога голубой редкой масти.
– Очень прошу вылечить. Мне эта собака очень дорога. Она на редкость ласковая.
Правильно. Собаку надо вылечить. Ласка и доброта помогает людям работать, думать. А думы профессора очень нужны стране.
Часто приходят старушки и приносят на руках маленьких псов: шпицев, такс, бульдожек. Они почти всегда одиноки, эти старушки, и сил у них хватает только чтобы о малогабаритных собаках заботиться. И нет в этом ничего зазорного или смешного. И питомцев их надо лечить так же обязательно, как уважать старость.
Словом, смотрит доктор зоркими глазами сначала на человека, потом на собаку. И действует, как подсказывает разум и сердце.
Собачья больница опрятна и чиста, почти как человеческая. Доктор – человек хлопотливый. По вечерам он задерживается тут на два-три лишних часа. Берёт кисть и подновляет скамейки и стены масляной, краской. Любит, чтобы всё было свежо и ярко.
Когда Миша привёл свою Динку, доктор спросил:
– А для чего тебе собака?
– Ладно, – сказал доктор. – Твоё место – палата три, клетка восемь. Принеси войлок на подстилку и шерстяной платок, грудь Динки обвязать. У неё лёгочная форма чумы. Ей тепло требуется.
Миша проводил в больнице по три-четыре часа. Носил Динке фарш и чай в термосе. Но легче Динке не становилось. Однажды доктор поставил её на стол, долго выслушивал, взял кровь на анализ. Потом сказал:
– Будем лечить сном, как человека. Во сне дело быстрее на поправку пойдёт.
И потянулись тревожные дни. Собака глотала снотворное и спала. Днём ли, вечером ли придёшь – спит… И, пока она спит, Миша слоняется по больнице, а не то – стоит около доктора, осматривающего новых больных. Стоит и переживает: будут усыплять или лечить?
…Однажды утром подкатила к воротам больницы новенькая малиновая машина. Из неё вышли молодые супруги. Красивые. И одеты красиво. Привезли бородатого жесткошёрстного фокстерьера по кличке Дарлинг, что значит по-английски «дорогой». Он был парализован – совсем не мог подняться на лапы.
Супруги очень огорчались – громко, вслух. Ведь какой игрун был, какой бедокур! Все ботинки, все туфли в доме погрыз, даже модельные босоножки, которые в 40 рублей обошлись. Не беда! Ничего не жаль для Дарлинга. И – вот видите – привезли лечить! Очень далеко ехали, хорошо ещё, что машина своя…
Супруги называли Дарлинга всякими ласковыми именами: и ласточкой, и крошечкой, и даже сыночком! И вечером они снова приехали к нему вдвоём, и сетовали, что вот ведь отпуск кончается и что билеты есть на сегодня в театр, но Дарлинг – важнее, пусть театр пропадёт пропадом. И назавтра они тоже приехали утром, а вечером – не подошла к воротам малиновая машина.
Доктор постоял у Дарлинговой клетки, поглядел в окно, в длинную перспективу вечерней улицы, и сказал:
А потом он подозвал Мишу:
– Погрей-ка Дарлинга под солюксом. Твоя Динка всё равно спит.
Миша прогрел собаку под круглым стеклянным солнцем, влил Дарлингу в пасть бульона, припасённого для Динки. И потом делал то же самое изо дня в день, потому что малиновая машина так больше и не приезжала.
Пока чёрная Динка спала, повязанная крест-накрест тёплым платком, Миша грел и кормил Дарлинга, тот подымал голову ему навстречу, словно спрашивая:
«Теперь ты мой хозяин, да?»
На одиннадцатый день болезни Дарлинг пережил кризис. Температура у него резко упала ниже нормы. Зрачки закатились так высоко, что между век белели только глазные яблоки. Зоотехник поддерживал Дарлинга уколами камфары. А доктор в какой-то самый опасный, одному ему известный момент вдруг разжал ножом судорожно стиснутые зубы собаки и влил ей в горло полстакана портвейна. Через пять минут собачьи зрачки выкатились из-под век и встали на место.
Дарлинг задышал часто и прерывисто, и Миша почувствовал, как медленно и верно начинает теплеть под его ладонями пушистое розоватое тело фокстерьера.
– Теперь помочь ему надо с параличом справиться, – сказал доктор и научил Мишу, как массировать Дарлинга и как делать ему лечебную гимнастику.
Часами растирал Миша плоские, слежавшиеся мускулы собаки, терпеливо вытягивал ей лапы – то одну, то другую. И с удовлетворением чувствовал, как круглятся и твердеют мышцы, разбуженные руками человека.
И вот доктор Южин позвонил по телефону молодым супругам:
– Можете забирать вашего Дарлинга… Да, выздоровел. Тут ему один парень здорово помог… Поблагодарить. Ну, это уж вы сами сделаете.
