Святые русской земли
На русской земле есть множество прославленных угодников. Русской церковью они были канонизированы в лике мучеников, страстотерпцев, преподобных, праведников, юродивых, благоверных и так далее.
Эти люди пострадали во имя Христа. Не стоит забывать и об их великих подвигах, которые они сделали для нашей русской земли.
«…Русь свята, потому что святость является ее непреходящим идеалом, потому что самый ни на есть падший на Руси человек знает, что «есть такая страна, где правда живет», и что любой, даже последний грешник на Руси, может в эту страну вернуться…»
Истории святых людей все разные, но объединяет их сила духа
Истории святых людей все разные, но объединяет их одно — сила духа. Каждый святой прожил свою жизнь по-разному. Кто-то дожил до старости и мирно отошел ко Господу, а кто-то наоборот умер мученической кончиной.
В этой статье речь пойдет о святых людях русской земли и об их подвигах.
Святые русской земли это Сергий Радонежский, Серафим Саровский, княгиня Ольга и другие
Какие известны святые русской земли? Наиболее известными в русской земле считаются Сергий Радонежский, Серафим Саровский, князья Борис и Глеб, Дмитрий Донской, княгиня Ольга и многие другие. Рассмотрим великие подвиги святых, и почему они были причислены к лику святых и преподобных.
Дмитрий Донской. Фото: 100urokov.ru
Сергий Радонежский — один из прославленных защитников русского народа
Сергий Радонежский — один из прославленных защитников русского народа. Преподобный Сергий родился 3 мая 1314 года в селе Варницы. При своем крещении он получил имя Варфоломей. В семь лет мальчика отдали учиться, но обучение его шло очень тяжело.
Уже с 12 лет мальчик постился, молился. В 1328 году он вместе с семьей уехал в Радонеж. После того, как родители Сергия умерли, он вместе со своим братом отправился в более пустынные места. Вместе с ним они построили небольшой храм Святой Троице.
Преподобный Сергий Радонежский
В 1337 году Варфоломей принял постриг с именем Сергий. После чего к нему стали приходить ученики, и на том месте образовалась обитель. Сергий Радонежский стал вторым игуменом и пресвитером обители.
Через несколько лет на этом месте образовался один из процветающих храмов. Однажды патриарх Филофей, узнал, что Сергий основал обитель, и решил отдать должное за его деятельность. Уже тогда Сергий был очень известной личностью в княжеских кругах.
Его значение было очень огромно. Он благословлял многих правителей перед битвами, примерял многих враждующих между собой людей. Также стоит отметить и то, что Сергий основал и другие монастыри, такие как Борисоглебовский, Благовещенский, Георгиевский и другие.
В 1452 году Сергий Радонежский был причислен к лику святых. Первоисточником описания жития Сергия Радонежского был Епифаний Премудрый. Он описывал, что за всю жизнь Сергий совершил множество чудес.
Он исцелял больных, хромых. Однажды он воскресил человека. День памяти святого в русской православной церкви 25 сентября.
Среди святых русского православия известен и Серафим Саровский
Среди святых русского православия известен и Серафим Саровский. В миру его звали Прохор, а родился он 19 июля 1759 года. Так как он имел отличную память, Прохор рано обучился грамоте.
С раннего детства он посещал храм, молился. В 20 лет он решил отправиться в Саровскую пустынь. В 1786 году святой был пострижен настоятелем обители в монашество.
Икона Серафима Саровского. Фото: hranitel.club
Также позднее был рукоположен во иеромонаха. Но для себя он решил избрать путь уединения. Он отправился в лес, чтобы подвизаться там, в строгом посте и молитве. За все годы жизни в затворе он преисполнился любви к Богу, а также у него появилась особая любовь к людям.
Господь еще при жизни удостоил Серафима Саровского благодатных даров, таких как прозрение, утешения, врачевания душ и телес. Однажды к нему явилась Матерь Божия и велела ему выйти из затвора, и принимать людей у себя.
Так святой и поступил.
1 января 1833 года святой последний раз побывал на литургии, причастился и отошел мирно ко Господу. Прославление его совершилось в 1903 году.
Святые князья Борис и Глеб — прославленные святые Русской земли
Святые князья Борис и Глеб — прославленные святые Русской земли. Князь Владимир был их отцом, он также известная личность не только в истории, но в православии.
Именно при нем произошло Крещение Руси, то есть одно из знаменательных событий для русской церкви. Известная всеми княгиня Ольга первая русская святая, была его бабушкой.
Святые русской земли князья Борис и Глеб. Фото: 4.404content.com
Незадолго до того, как произошло Крещение Руси, князья Борис и Глеб были воспитаны в христианском благочестии и чистоте. Святой князь Борис получил очень хорошее образование, любил читать Священное писание.
Именно под влиянием святых, Борис имел горячее желание подражать каждому из угодников Божиих. Святой же Глеб не разделял взгляды своего брата. Но оба брата отличались милосердием и сердечной добротой. Они хотели подражать во всем своему отцу, равноапостольному князю Владимиру.
Главным был избран святой Борис. Однажды Борис узнал, что его смерти хочет князь Святополк, и тот не стал сопротивляться. Борис помолился, и стал ждать своей участи. Так погиб святой Борис. Борис и Глеб были первыми русскими святыми.
Одним из известных святых русской земли стал митрополит Московский и всея Руси Алексий
Одним из известных святых русской земли стал митрополит Московский и всея Руси Алексий. Родился он на рубеже 18 — 19 веков. Святитель Алексий происходил из знатного рода Черниговских бояр Колычевых.
При крещении он получил имя Елевферий. Его восприемником стал князь праведный Иоанн, будущий Московский великий князь. Именно Иоанн позднее был прозван Иоанн Калита.
Икона святителя Алексия митрополита Московского и всея Руси. Фото: molitvoslov.today
Уже в отрочестве Господь открыл для святителя Алексия его предназначением. Он любил ловить сетями птиц, но однажды, когда он задремал, во сне он услышал голос, который сказал ему, что он напрасно проводит свое время. Когда мальчик проснулся, он понял, что никого рядом нет. Но голос он слышал слишком отчетливо.
В 1320 году Елевферий решил принять монашеский постриг. 20 лет он выполнял иноческие послушания под руководством старца Геронтия. В монастыре он изучал греческий язык, читал духовную литературу.
В то время все к нему обращались за мудрым советом не только в церковных делах, но и в гражданских.
На протяжении всей жизни Алексий заботился о благоустроении своей Российской паствы и о ее духовном просвещении. В Москве он восстанавливал прежние обители, строил новые. Почил святитель Алексий в 1378 году.
Погребен он был в Чудовом монастыре. Примерно через 50 лет его мощи обрели и обнаружили нетленными. Прославление его как святого совершилось в 1431 году.
Дмитрий Донской причислен к лику святых Русской православной церковью
Еще один из известных святых русской земли это Дмитрий Донской. Родился 12 октября 1350 года в Москве. Когда у него умер отец, его наставником и опекуном стал митрополит Алексий. Очень хорошие отношения у Дмитрия сложились и с преподобным Сергием Радонежским. Именно к нему перед сражением пришел Дмитрий.
Икона святого князя Дмитрия Донского. Фото: cs5.livemaster.ru
Очень долгое время князь враждовал с разными народами, но спустя 9 лет был заключен мир. Постепенно он наладил отношения со всеми. Так как он был человеком верующим, он постоянно поддерживал храмы, монастыри.
В 1380 году произошла одна из великих битв Куликовская, в ходе которой Мамая потерпел поражение.
Умер Дмитрий Донской довольно рано, в 39 лет. Похоронен был в Архангельском соборе города Москвы. Он был причислен у Русской православной церкви к лику святых. День памяти его 19 мая.
Княгиня Ольга стала первой святой на русской земле
Отдельно поговорим о княгине Ольге, речь о которой шла немного выше. Княгиня Ольга стала первой святой. После того, как ее мужа убили, она взяла на себя правление Киевской Русью.
Княгиня Ольга стала первой русской святой
На протяжении всей своей жизни она ходила по русским землям для построения хозяйственной и политической жизни Киевской Руси. Она строила храмы, церкви. Именно в период ее правления, Русь сильно укрепилась и возросла.
Стали появляться новые города. Также стоит отметить и то, что она распространяла христианскую веру. На славянской земле при ней появились храмы. Ольга хотела приобщить к этому и своего сына Святослава, но он не послушал мать и остался язычником до конца своих дней.
В 969 году княгиня Ольга скончалась. Позднее она была причислена к лику святых. Ежегодно она почитается в Русской православной церкви 24 июля.
Это лишь немногие святые русской земли, которые были и остаются защитниками нашей России.
Невероятные истории о старцах и их благословениях
Крым наш
Игумения Евпраксия (Инбер), настоятельница Вознесенского Оршина женского монастыря, Тверская епархия:
– 16 марта 2015 г. вечером, около пяти часов, мы случайно встретились на Никольской с моей подругой Светланой, буквально столкнулись нос к носу, и зашли к нашему хорошему знакомому, работа которого тогда была совсем рядом, чайку попить. У нее оставалось еще полчаса до начала занятий в Заиконоспасском монастыре. Разговорились с Мишей, а он и рассказал нам, как вчера по благословению нашего старца, архимандрита Наума (Байбородина), они с другом три раза объехали ночью по МКАД вокруг Москвы с Владимирской иконой Пресвятой Богородицы. Миша был за рулем, икона рядом, а его друг на заднем сиденье непрестанно все это время читал Акафист Матери Божией.
Игумения Евпраксия (Инбер)
– Батюшка, – поясняет он нам, – благословил непременно три раза с этой иконой облететь столицу хоть на самолете, хоть на вертолете, хоть на машине объехать.
Вышли мы со Светланой на Никольскую, и вдруг нам обеим стало тревожно, даже страшно, очень страшно – это было совершенно необъяснимо. Ну идут радостные люди со свернутыми флагами и транспарантами к Красной площади, идут и идут, что бы с того? Люди как люди, никакого внимания на нас не обращают. А мы с ней стоим и спорим, кто кого будет провожать.
– Давай я с тобой все-таки дойду до Заиконоспасского.
– А как же обратно одна пойдешь?
– Да мне два шага до метро, добегу.
Хизер Коуэл арестовали и посадили в тюрьму в Калифорнии, где, как было написано в этой статье, ее ничего не ждет, кроме самоубийства.
Я распечатала обе статьи и поехала к отцу Науму. Он внимательно выслушал мой краткий рассказ, переспросил, о каких именно днях идет речь, и произнес:
– Да, нам передали накануне от блаженной Матроны, что нужно обнести Москву Владимирской иконой Божией Матери.
Я спросила, оставить ли ему или прочитать вслух эти статьи.
– Да не надо, и так все понятно, – махнул он рукой.
Тогда батюшкина келейница мне и рассказала, что старцу явилась блаженная Матрона с повелением срочно обнести Владимирской иконой Божией Матери Москву. Отец Наум двух или трех людей просил это сделать – безрезультатно: или поленились, или не поторопились. Тогда он строго приказал исполнить это послушание нашему другу, а мы чудесно об этом узнали, несомненно, по батюшкиным молитвам, оказавшись именно в тот день, и в то время, и на том месте, где эта катастрофа должна была произойти.
С тех прошло три года.
А недавно приехала Ниночка Моисеева, привезла девочку из Адыгеи, пятую Елизавету за три дня, бывает же такое. Уже пора было садиться в машину, мы совсем опаздывали на обязательную встречу, сестры все торопили нас, но я внимательно слушала ее неожиданный рассказ, который оказался продолжением этой истории, а Ниночка заодно узнала, что же на самом деле тогда произошло.
– 16 марта 2015 г., – рассказывает Ниночка, – я вернулась из Грузии и рано утром приехала к батюшке, привезла ему в подарок грузинскую икону Матери Божией, она называется «Адвокато». Батюшка уже совсем слабенький сидел. Он взял икону и говорит: «Что-то нос длинноват», – и показывает на большую Иерусалимскую – там у него висит на стенке (батюшка не раз нам говорил, что на этой иконе Матерь Божия больше всего на Себя похожа). А потом как возвысил голос и возгласил: «А ты бери Владимирскую и иди крестным ходом вокруг Москвы! Тут, говорят, Матрона явилась и дала всего три дня, а то будет беда!»
А я больная – перенесла в Грузии воспаление легких.
– Батюшка, а можно на машине, пешком-то не пройду по МКАД.
– Можно на самолете! Но только сегодня последний день. И проси Матерь Божию – отведи беду! Так прямо кричи: «Матерь Божия, отведи беду!» Иди.
Пошла в лавку, купила икону большую Владимирскую. Катерина Ивановна с Верой машину организовали, и мы поехали. Ездили с 11 утра до 11 вечера. К вечеру стали омоновцы появляться. Уже стемнело. Мы останавливались на МКАД через каждые несколько километров и крестили Москву этой иконой – в Севастополе по пятницам из Херсонеса выходит автомобильный крестный ход, я на это все насмотрелась, уже было ясно, что делать. Потом еще одна машина присоединилась, водители клаксоны включали и нас приветствовали.
Вот уже я собралась домой, а Катерина Ивановна с упреком:
– Куда? Надо отчитаться.
Приехали мы вечером в Лавру и на следующий день с этой иконой – к батюшке:
– А теперь идите к владыке и скажите ему все!
Вернулись мы к батюшке от архиерея, и я ему докладываю:
– Батюшка, владыка-то спросил, что конкретно случилось?
А батюшка стоит и так весело провозглашает:
– А вот что конкретно-то, и не сказали.
Так вот какая Владимирская икона – большая, совсем простая торжественно лежит на аналое под Успенским собором среди древних икон и святынь Троице-Сергиевой Лавры…
Что невозможно человекам, возможно Богу
Иеросхимонах Валентин (Гуревич), духовник московского Донского ставропигиального мужского монастыря:
– Одно время после тяжелой операции я жил в Вознесенском Оршином монастыре Тверской епархии. Там недалеко от монастыря находится селение Эммаус. Видимо, в свое время какой-то благочестивый помещик дал такое название своей вотчине. А рок-группы почему-то тяготеют к такого рода топонимам. Им нравятся библейские названия: Назарет, Эммаус и т.д. И вот они облюбовали это село для проведения рок-фестиваля.
Протоиерей Валериан Кречетов и иеросхимонах Валентин (Гуревич)
Так как село находится в чистом поле, то звук от колонок с усилителями оглушал всю округу, в том числе не было от него спасения и в монастыре. Особенно нестерпимой становилась эта напасть, когда во время богослужений пение клироса дополнялось этим своеобразным музыкальным сопровождением… Такое было попущено искушение…
Тогда матушка Евпраксия (Инбер), настоятельница Вознесенского Оршина монастыря, получила от архимандрита Наума (Байбородина) благословение:
– Всем в монастыре читать акафист Архангелу Михаилу!
Отец Наум очень почитал Архистратига – ему посвящены теперь уже два монастыря на родине старца: женский в его родном селе Мало-Ирменка Ордынского района Новосибирской области и мужской в близлежащем селе Козиха. Промыслительно и то, что 40 дней преставления отца Наума пришлись на празднование памяти Архангела Михаила и всех Сил Бесплотных.
Архимандрит Наум (Байбородин)
И вот матушка игумения со всеми сестрами и девочками из монастырского приюта, а также я, проживавший тогда в монастыре, – мы все стали читать акафист Архангелу Михаилу. И Господь сотворил чудо! В монастыре водворилась полная тишина. Это было действительно чудо, потому что стоило выйти за ограду обители, как музыка гремела; делаешь шаг назад в монастырь – и полная тишина! Я сам несколько раз проверял – выходил за заборчик и заходил: буквально метр, а за низенькой символической оградой не слышно этого грохота. Это необъяснимо с точки зрения законов физики.
Отец Валериан Кречетов говорит, что увлечение рок-музыкой отнюдь не безобидное явление. Он отмечает, что всюду в нашей жизни присутствует отражение Пресвятой Троицы. Дух, душа и тело. Трехмерное пространство. Три вида вещества – твердое, жидкое, газообразное. И в музыке – то же самое: гармония, мелодия и ритм. Гармония – это дух: мажор, минор. Мелодия – это как бы душа. А ритм соответственно – тело. Поэтому если отнять дух и душу, то остается тело. Труп. Их ведь так и называют: «музыкальные труппы», – подшучивает он. А дискотеки – это музыкальные кладбища. В залах, где проходят концерты рок-музыки, тараканов, подмечено, нет. Они там гибнут. Такие живучие насекомые, на которых, говорят, даже радиация не действует, а не выдерживают этого рок-истребления.
Батюшка Валериан даже рассказывал, что недалеко от места, где он служит, есть город Краснознаменск. Там после очередного концерта рок-музыки молодежь ринулась на кладбище, стала выворачивать кресты, – то есть явно взбесилась. Юноши и даже девушки вели себя как одержимые. После другого такого аншлага погиб преподаватель музыки.
Рок-музыку вообще нельзя назвать духовно-нейтральным занятием. Архиепископ Берлинский и Западно-Германский Марк (Арндт) как-то поведал историю одного своего послушника: поступив в монастырь, он вскоре понял, что просто не может спокойно стоять на богослужении, его начинает дергать в такт некогда совершаемым им добровольно движениям на рок-концертах и дискотеках. Со стороны это тоже смотрелось как приступ беснования. Этот человек не смог остаться в монастыре – настолько были серьезны повреждения от этого глупого юношеского увлечения, от которого поистине надо защищаться молитвою и постом (Мф. 17:21).
Хотя известно, что, например, в монастыре Дохиар, где недавно почил его замечательный игумен геронда Григорий (Зумис), был один, русский кстати, послушник, тоже в прошлом известный рок-музыкант. Старец ему в первое время даже на гитаре играть не запрещал. Однажды, когда в Дохиаре как раз паломничал отец Валериан Кречетов со спутниками, этот послушник-музыкант вечером им что-то пел, играя на гитаре. Как сознался один из спутников батюшки, на Афоне (а-фон – то есть молчание) это исполнение произвело удручающее впечатление. Это наверняка вскоре понял и сам послушник, бывшая рок-звезда. Многая молитва и тяжелый физический труд, применяемые как терапия в Дохиаре, этого человека, как и многих других, там просто переплавила, очистила. Когда спустя несколько лет отец Валериан вновь посетил со спутниками Дохиар и повстречал этого человека, они его сначала просто не узнали. Он весь просто светился любовью и кротостью и был очень молчалив.
Человекам это невозможно, Богу же все возможно (Мф. 19:26).
– Помню, как 29 мая 2008 г. схиигумен Илий (Ноздрин) приехал в наш офис на Старой Басманной для освящения магазина. На трапезе после освящения я задал батюшке вопрос:
– Есть ли воля Божия построить дом в деревне Корокино Калужской губернии?
Вадим Нисонович Черников
На что он очень живо отреагировал:
Затем я спросил его:
– Может, часовенку поставить?
А он сразу же и тоже очень радостно:
– В честь кого и на сколько человек?
– В честь иконы Божией Матери «Державная» на 100 прихожан.
Далее мне батюшка благословил заниматься сельским хозяйством, сказал покупать трактор, а также заводить овец, коров, гусей, кур, пчел и голубей.
10 июня 2008 г. батюшка неожиданно для меня приехал ко мне в деревню Корокино освящать землю под строительство храма. Отец Рафаил (Романов), келейник старца, преподнес мне тогда в подарок иллюстрацию «Ангел над горой Афон» и сказал:
– Теперь у вас здесь Афонский Ангел Хранитель.
Перед тем как уехать от нас, батюшка Илий, подвизавшийся много лет на Святой Горе Афон, вдруг встал на ступеньки, выпрямился, оглянулся и произнес:
– Какая тишина, какая благодать!
Ровно через семь дней, час в час, на небе, с юго-запада, появились три Ангела: лица у них такие же, как на подаренной иллюстрации, а верхний из них несет крест. Только вместо Горы Афон – крыша моего дома.
Началось строительство храма. С этого момента моя жизнь круто изменилась. Я вскоре окончательно перебрался жить в деревню. Была построена ферма, и я занялся сельским хозяйством. 5 августа 2012 г. митрополитом Калужским и Боровским Климентом (Капалиным) был освящен нижний храм в честь святых Зосимы, Савватия и Германа Соловецких.
Еще одно яркое событие – крестный ход. Осенью 2015 г. ко мне на подворье приехали ополченцы из Донецка на отдых. В один из дней пришла мысль:
Удалось связаться с батюшкой Илием по телефону. Я объяснил ему эту идею. Первые слова батюшки:
Схимник досконально и деловито объяснил мне, какой крест надо сделать и какие иконы на нем разместить.
Своими силами мы изготовили крест с Распятием. Были вставлены ковчеги с частичкой Животворящего Креста Господня, а также для земли с места Великого стояния на реке Угре, с Бородинского поля, из Годенова, с Куликова поля и, наконец, с нашего подворья деревни Корокино.
15 марта 2015 г. – в день празднования иконы Божией Матери «Державная» – началась первая половина крестного хода с присутствием ополченцев из Донбасса. Крестный ход начался с нашего храма. Через некоторое время после того, как крест был доставлен на Донбасс, прекратились масштабные боевые действия! Батюшка был прав!
Наталья Горбачева
Мои друзья святые. Рассказы о святых и верующих
© ООО «Издательство АСТ», 2019
К читателю
Несмотря на внешнюю простоту, обыденность, «житейскость» рассказов Натальи Горбачевой, в них сокрыты глубокие духовные, даже аскетические истины. Вот, например, автор пытается достучаться до своего крестника, который нацепил на себя несвойственный ему имидж «делового человека». В дружеской беседе звучат горькие высказывания крестной матери о том, что «работа над имиджем заменяет человеку работу над собой. Вместо того чтобы заглянуть в себя, найти то, с чем нельзя мириться… человек начинает делать вид, что он уже такой, каким ему хотелось бы себя видеть». За этим и другими разговорами героев проступает попытка привлечь внимание к важному святоотеческому учению о подлинной человеческой личности, сокрытой (часто для самого человека!) за личиной страстей. То, что обычный человек считает своим «я», как правило, является набором различных его страстей. Однако познать это можно только подвигом христианской жизни.
Тьмы обесценившихся ныне и праздных слов стоит одно только описание внешнего вида и поведения горненской игумении Георгии в рассказе о ее монашеском пути: чистота у матушки даже в походке; перед таким человеком лишнего себе не позволишь. «У нее – ровное отношение ко всем… мягкость, настоящая человечность». Вот пример для подражания: когда матушка чем-то недовольна, она никогда этого не обнаружит перед людьми, в крайнем случае просто уединится, чтобы никого не смутить. Так живут люди, постоянно чувствующие себя в присутствии Божием. А это, как учит святитель Феофан Затворник, и есть воплощение в жизнь заповеди о непрестанной молитве. Бывает достаточным показать сладкий плод ничем не омрачаемого душевного мира, полученный человеком от исполнения заповеди, чтобы посеять в других сердцах стремление подражать благому примеру.
Богословские сочинения и даже самые замечательные проповеди в наше время часто оказываются бездейственными, поскольку современный человек разучился слушать и слышать слово Божие. Несомненно, рассказы известной писательницы делают слово Божие доступным. Происходит это потому, что авторское слово точно и правдиво, истории не выдуманы, опытно прожиты и здраво с точки зрения евангельских истин изложены. Наблюдать за жизнью верующей души, избравшей в друзья святых, захватывающе, полезно и поучительно.
преподаватель миссионерского факультета ПСТГУ
Великие пророки
Это был исторический звонок. Михаил Абрамович, директор крупного издательства, лично позвонил мне и весело сказал:
– Бросаем тебя на амбразуру…
– Почему меня-то опять! – захныкала я, потому что сердце опустилось куда-то в пятки. Начинается…
– Выживешь, – утешил Михаил Абрамович, за глаза называемый МихАбром. – Мы тут серию затеяли, под названием «Великие пророки…»
– Библейские, что ли? – радостно удивилась я.
– Не умничай, – строго ответил он. – Даю наводку, думай до завтра. Надо про Серафима Саровского написать…
– Пре-пре-преподобного? – от неожиданности предложения я стала заикаться.
– Что ты там бормочешь? Не слышала о таком? Русский святой или я что-то путаю? – смутился и МихАбр.
– Но он не пророк, он пре-по-доб-ный. Святой монах.
– Понятно. Опять умничаешь, – общо выругал меня МихАбр. – Нам без разницы, это твоя задача повернуть так, чтобы он оказался пророком. Серия такая, ясно? И предупреждаю: проповедь твою не пропущу, – он облегченно вздохнул, поставив мне очередной иезуитский капкан. – Завтра в полдень как штык у меня.
«Без проповеди» – обычная в мой адрес «страшилка» МихаАбра. Ладно бы, если дело касалось повести или романа, даже исторического, но чтобы в жизнеописании святого обойтись без проповеди – тут, конечно, постараться надо… Святые – они без слов проповедуют самой своей жизнью.
Но время ведь какое было? Середина девяностых годов прошлого века. Только-только стали возвращаться к народу сокровища его православной культуры: возрождались церковные приходы, возникали православные братства, открывались полуразрушенные храмы и монастыри, из-под спуда на свет Божий извлекалась дореволюционного издания житийная и святоотеческая литература. Современных книг христианской тематики почти не было. Трудно было купить обычный молитвослов или разжиться церковным календарем… Редкие полуподпольные православные издательства только-только осваивали массовые тиражи вышедшей из употребления христианской литературы. Светские издательства еще и не задумывались об этом. МихАбр оказался в числе первых: как всегда свой издательский нос он держал по ветру, чутко реагируя на запросы общества. Я даже испытала некоторую гордость за издателя, всегда державшего меня в ежовых рукавицах.
За вечер эту радостную весть я растрезвонила всем своим хорошим знакомым и выслушала множество общих восторгов по поводу того, что теперь, наконец, стало видно, как по-настоящему дунул ветер перемен, наступила свобода совести, наметился выход из семидесятилетнего коммунистического плена, появилась надежда на возрождение России и прочая, прочая. Это действительно было время больших надежд. За пару часов знакомые возвели меня в ранг чуть ли не знамени благих перемен. Всем им была так близка мысль, что необходимо менять идеи в головах обезбожившихся соотечественников, что достигалось, в том числе и через книги христианского содержания…
– А вдруг не напишу? – поскуливала я.
– Напишешь, – отвечали мне. – Верим в тебя.
При последнем дружеском звонке я ясно осознала свою ошибку: сначала надо было книгу написать, а потом уже распространять радостную весть… Трудно было от этих ошибок удержаться, потому что в духовной жизни все мы тогда были сущими младенцами… И вот этому-то «младенцу» предстояло писать про великого русского святого. Ночью долго не могла заснуть, переживала, вдруг не осилю – ведь никогда даже не предполагала, что придется писать о святых. Успокаивало только то, что именно про преподобного Серафима я очень много читала, в доме собралась небольшая библиотечка, в которой имелся даже двухтомный репринт знаменитой «Серафимо-Дивеевской летописи», написанной к прославлению Саровского чудотворца будущим священномучеником Серафимом (Чичаговым) и которую от корки до корки я успела прочесть несколько раз – так легла эта «Летопись» на душу. В конце концов, вспомнила я хорошие русские поговорки: «не боги горшки обжигают, а те же люди», «терпение и труд все перетрут»… Буду молиться преподобному, читать акафисты, месяца за четыре-пять разберусь и с Божией помощью напишу.
В кабинет МихАбра на сей раз я вошла без страха, зная, что он не будет меня мучить предложением написать «дамский» роман.
– Ну?! – сказал он свое знаменитое и сделал театральную паузу. – Готова?
– Не то, чтобы да… Ну и не то, чтобы нет, – весело ответила я.
– Даю месяц, – выговорил он.
– В смысле? – не поняла я.
– Через месяц рукопись должна лежать у меня на столе, чего тут непонятного. Страниц двести. Чудес насобирай, хоть на полкниги. Народ любит сказки. В общем, сообразишь, не маленькая.
Мне захотелось упасть в обморок. Но я только вжалась в спинку стула. МихАбр сделал вид, что разговор окончен.
– Ты еще здесь? – оторвался он от своих бумаг.
– Это невозможно, – сглотнула я.
– Опять не так: дали ей наконец писать про своих святых – недовольна… – применил свою безотказную наступательную тактику МихАбр.
– Какой еще срок нужен, ты же про него все знаешь? Не роман ведь, где думать надо! Тут всего делов-то: записать известные вещи! Разговоров больше.
– Так давайте я вам продиктую, а вы запишите… – обозлилась я.
– Если это шутка, то глупая… Мы хотели твоей книгой серию открывать… Но если отказываешься, я уже заказал про Джуну, про Блаватскую, Нострадамуса…
– Что? Про кого? – с тоской переспросила я и буквально лишилась дара речи.
Опустив голову, представила, как приду домой, позвоню вчерашним знакомым и скажу… Что я им скажу? Они – не писатели и совершенно не в курсе того, «из какого сора растут стихи» и книги, писательская кухня им незнакома; они просто не поймут, почему не использовала шанс написать про преподобного Серафима. Но, ужаснулась я, каково будет святому чудотворцу, которому на протяжении жизни двенадцать раз являлась Сама Пресвятая Богородица, оказаться в одной компании с экстрасенсом Джуной (в ту пору бывшей на гребне своей славы «ясновидящей целительницы»), теософкой Блаватской, астрологом и алхимиком Нострадамусом… Их заблуждения противны христианству. Пророк – провозвестник воли Божией и в этом смысле прозорливца Серафима Саровского можно, наверно, назвать пророком. Но те-то трое от противника Бога «прорицают». «Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром?» [1] Все смешалось в доме Облонских… Спорить с МихАбром на эту тему бесполезно: это надо с детсадовского возраста разгребать авгиевы конюшни духовных заблуждений советского человека, или, по крайней мере, с октябрят, которые «юных ленинцев отряд».
– Наталья, заснула, что ли? – услышала я.
– Михаил Абрамович, а у вас случайно нет Библии?
– Настольная книга… – усмехнулся он. – Ты думаешь, я совсем тупой?
– Ну почему… Так не думаю, – я замотала головой.
– Я? – он застал меня врасплох.
– А если не думаешь, тогда слушай, что тебе умные люди говорят. Пиши, знай… – МихАбр вытянул на свой мощный живот ящик письменного стола и достал Библию карманного размера. – Ты под стол пешком ходила, а я ее уже из Германии привез, читал на досуге.
– А можно посмотреть?
Взяв в руки книгу в дорогом черном кожаном переплете, я стала рассматривать ее, мучительно стараясь припомнить, в каком месте говорится о прорицателях: Исайя? Нет… наверное, Пятикнижие… теплее-теплее… Исход? Левит?
Я листала Библию и молилась: где же, Господи, где? И вдруг книга выскользнула из рук и упала на пол.
– Раззява! – махнул рукой МихАбр. – Давай сюда.
Я наклонилась и осторожно подняла раскрывшуюся книгу. Раскрылась она в нужном месте…
– Это как раз про ваших так называемых «пророков» знахарку-Джуну, Предсказамуса…
– Про Нострадамуса не в курсе, а Джуна – ученый экстрасенс, – перебил он.
– Это по-модному «экстрасенс», а раньше их колдунами называли. И соответственно к ним относились. Церковь категорически запрещает к ним обращаться.
– Джуна Брежнева пользовала… Вся наша элита около нее крутится. Многих людей исцеляет.
– Если элите нравится с помощью бесовской силы исцеляться – никто препятствовать не может. Хозяин – барин. Здоровье, она, может, на какое-то время и поправляет, только душе вредит, потому что выводит на контакт с нечистой силой. А там уж – как повезет. Психушка – это еще лучший выход. У меня так один знакомый вляпался, теперь на галоперидоле сидит.
– Это бывает у непризнанных писателей, – съязвил МихАбр.
– Нет, он к Кашпировскому ходил.
– Дык тоже экстрасенс. Как сказано: имя им легион. Люди в Перестройку к вере потянулись, а по своему духовному невежеству веру с суеверием перепутали. Тут шарлатаны разных мастей и подсуетились, а вы их в «великие пророки» возводите… Церковь запрещает ходить к экстрасенсам, потому что заботится о духовной безопасности людей. Мы же не возмущаемся, если врач больному не позволяет что-то неполезное делать.
МихАбр задумался или сделал вид…
– Знаешь… – так же задумчиво произнес он; это могло предвещать всё что угодно, – тебя иногда интересно послушать, не отрицаю. Но мы для другого собрались, понимаешь? Я тебе книгу писать предлагаю. Про русского святого. Вот там можешь постебаться над экстрасенсами. В пределах разумного, конечно!
– Много чести! Джуна – ученый, не смешно? Ее лженаучная деятельность – просто ухохочешься: сперматозоиды, видите ли, она оживляет и работает над формулой бессмертия. Воскрешать людей собирается в недалеком будущем. Вам не кажется, что тетя сама психбольная? Каким боком вы хотите эту любительницу саморекламы сравнить с преподобным Серафимом, который, смиренно называя себя «убогим», исцелял молитвой тысячи и тысячи людей.
– Вот что! – взревел МихАбр. – Когда ты будешь сидеть на моем месте, а я на твоем, тогда будешь рассуждать, поняла?
– Помню, вы, Михаил Абрамович, просили меня написать такую книгу, чтобы через нее люди к Богу обратились. А я вам что ответила? Что Библия уже написана, пусть читают. И что если вы миллион книг против Бога напечатаете, из-под такого завала не то что написать, пикнуть невозможно. А теперь к этому миллиону вы хотите еще три книги приложить! Что и требовалось доказать!
– Вон! – заорал МихАбр. – Вон из моего кабинета!
Мне стало даже смешно, эк, бесы встрепенулись: не хотят своих в обиду давать.
– Прощайте! – сказала я, поднявшись со стула.
– Давай-давай! – отмахнулся он и взял телефонную трубку. – Настя, дверь на ключ. Сейчас эта сумасшедшая выйдет… Выдержи ее минут пятнадцать, пусть придет в себя и снова запускай…
Когда я вышла в приемную, секретарша покрутила у виска пальцем и сказала:
– Ты как маленькая! Ему же нельзя волноваться…
– Пусть на даче цветы разводит, – отрезала я.
– Что там у вас опять, идейные разногласия? Не надоело тебе?
– Надоело, – согласилась я. – А что делать? Ну как можно колдунью со святым сравнивать? Люди совсем запутаются. Если он хочет, пусть ради прибыли дальше «втирает», а я грех на душу брать не буду, – и направилась к выходу, толкнула дверь.
Дверь была заперта.
– Идиоты! – треснула я по ней кулаком. – Открой, что за идиотские шутки! Все равно не буду…
– Будешь… – вздохнула Настя. – Куда ты денешься! Лучше уж ты напиши, все равно ведь кого-нибудь найдет. У нас много мастеров: что про серафима, что про херувима, что про черта лысого написать.
– Да… – вдруг задумалась я. – Это будет еще хуже, если неверующий возьмется. Такое наплетет…
– Ну! – воскликнула секретарша. – О чем и речь! Кофейку вот хлебни, успокойся: осталось пять минут. Через четверть часа у него новая встреча. Очень ответственная, не порти ему настроение…
– Ясно дело: с солидными людьми ответственная встреча, не то, что со мной, убогой!
– Да ладно, он тебя любит… Когда серию задумали, о тебе первой вспомнил.
– Угу, – усмехнулась я. – Какой еще дурак согласится за месяц книгу написать… да еще про святого. Нет, пойду. Открой дверь. Открой!
– Он меня премии лишит, – отбивалась Настя.
– Твоя премия как два моих гонорара, считай, что мне пожертвовала.
Зачем я стала пререкаться, наверно, чтобы потянуть время.
Господи, что же делать? Батюшка Серафимушка, подскажи, подскажи… Ради тебя ведь копья ломаю… Бредовая ситуация. Но может, мне это только так кажется? Вдруг зазвонил телефон.
– Здравствуйте, представьтесь, – ответила Настя. – Нет, Михаил Абрамович занят. Звоните завтра.
– Настя, мне срочно надо позвонить… – осенило меня. – Дай телефон.
Я набрала номер своего духовника. Только бы он был дома, нет, наверняка он еще в церкви… Долго никто не подходил. Я уже хотела положить трубку.
– Алё! – на другом конце послышался усталый голос.
– Ой, простите, батюшка, вы отдыхали? Это Наталья…
– Только прилег, с пяти утра на ногах. Что случилось?
– Не знаю, как поступить… – начала я и стала быстро пересказывать свои сомнения по поводу намечавшейся книги: что и название серии сомнительное, и сроки нереальные и вообще, в состоянии ли буду написать ее, это ведь не роман придумать, тут житие святого, не погрешить бы…
Из-за двери выглянуло грозное лицо МихАбра, перепуганная Настя уже протянула руку, чтобы нажать на рычаг телефона:
– Все, хватит… – почти закричала.
– Батюшка, меня сейчас на казнь поведут… – взмолилась я и оттолкнула ее руку. – Что делать?
– Пиши. Господь благословит, – спокойно ответил священник.
В этот момент МихАбр вышел из кабинета в приемную и взревел:
– Ты кому это тайны наши выдаешь? Иудушка! – и Насте досталось. – А ты что уши развесила?
– Пиши, – подтвердил духовник. – И солнце бо места скверная преходя, не оскверняется. Так и святой среди грешников… За название не ты будешь отвечать, а тот, кто придумал…
Настя таки нажала на рычаг телефона, и в трубке тревожно зазвучали короткие гудки.
– Вон! – директор издательства указал мне на дверь. – Больше ты у нас не работаешь!
– А я вот решила про Серафима Саровского вам написать, – через силу выговорила я, хотя хотелось запустить в него тяжелым папье-маше. – Духовник благословил…
– Обойдемся! Ты пока напишешь, кишки всем выпустишь! Все! – подтвердил он свой приговор. – Не надо! – и ушел в кабинет.
Настя пошла открывать дверь, а мне сделала знак, чтобы подождала…
Раздался телефонный звонок. Она бросилась к трубке:
– Да, Михаил Абрамович… Здесь… Хорошо…
Настя положила трубку и кивнула на дверь кабинета:
– Зовет… Пожалуйста, не противоречь. Через пять минут ему выезжать.
МихАбр торопливо засовывал нужные бумаги в свой портфель. Я остановилась у порога.
– Значит, так, – не глядя на меня, сказал он. – Через месяц на этом столе должна быть рукопись.
– Не успею, – твердо ответила я.
Мои мечты о четырех-пяти месяцах рассеялись как туман. Я вздохнула и тихо произнесла:
Он поднял на меня глаза и гнусным голосом сказал:
– Ты меня без ножа зарезала. Серия уже объявлена в продажу. Полтора.
– Я умру… – сопротивлялась я.
– Веришь в своего Серафима… вот пусть он тебе и поможет. Заодно и проверим.
– Ваши слова да Богу в уши.
– Уже там, – не задумываясь, парировал он. – Через сорок пять дней жду. Все. Иди. Договор у Насти, подпиши…
МихАбр с портфелем подмышкой выбежал из кабинета, потом вышла я.
В договоре был пункт, в котором говорилось, что за каждый просроченный день я плачу неустойку. Это уже слишком: настоящий разбой на большой дороге… Но директора уже и след простыл. Встал вопрос, подписывать или не подписывать? Я задумалась и представила, сколько нервов будет стоить мне спор из-за этого пункта. Лучше уж написать книгу… И я подписала драконовский договор.
Печально переставляя ноги, брела я домой. От той радости, с которой шла в издательство какой-нибудь час назад, не осталось и следа. Опять нежданно-негаданно образовалась тупиковая ситуация: «низы не могут, верхи не хотят». И уже точно известно: революция не поможет. Что делать? Как-то смириться? Хорошо: смирюсь и что дальше? Книга же все равно сама не напишется…
Спешащие куда-то люди раздражали, шум машин на проспекте казался невыносимым, а МихАбру послала я мысленно не одно крепкое слово: наверно, ерзал, бедный, на стуле на важной встрече.
– Сила Божия в немощи совершается, – неожиданно всплыло в сознании, я даже повторила вслух. – Сила Божия в немощи совершается…
Я почувствовала великую правду этих евангельских слов. Если нет человеческих сил, то в благом деле Бог особенно будет помогать. Да и что унывать? Сколько раз уже стояла перед неведомой пропастью, которая страшила и манила – когда МихАбр задавал мне задачки со многими неизвестными: напиши эдак страниц пятьсот – восемьсот повести или романа быстро и хорошо, без подготовки и долгих раздумий… И как-то ведь справлялась… А тут всего двести страниц… за полтора месяца – бр-р-р! И про кого? Про святого чудотворца Серафима Саровского, духовные подвиги которого превосходили всякое человеческое разумение. Ну так если святому угодно, чтобы была написана эта книга, он и поможет. А если нет – хоть целый год пиши, не получится…
Весь вечер звонили знакомые узнать результаты похода в издательство. Поначалу под охи и ахи слушателей в лицах рассказывала я о несчастной судьбе новой книги. Все сочувствовали мне, ругали МихАбра, давали всякие советы, как «поставить его на место», хотя никто не имел реального представления о его могучем характере… В конце концов, мне надоел этот театр, который только рассеивал последние державшиеся в голове мысли, и я перестала отвечать на звонки. Собрав все имевшиеся в наличии книги про преподобного, я села под уютный торшер и… все равно не знала, что делать. Наверно, лучшим вариантом было помолиться и лечь спать. Но кто-то продолжал настойчиво звонить каждые пять – десять минут. И я, наконец, взяла трубку.
– Где тебя носит? – услышала я рассерженный женский голос, который не сразу и узнала.
– А, Томочка… доброй ночи! Как ты? Давно не виделись…
Тамара была одной из подруг молодости. Потом наши пути разошлись. Она продолжала жить в моем родном городе, из которого я уехала. Когда инженерную «шарашку», в которой работала Тома, разогнали, ей пришлось стать «челноком», создавая в перестроечной стране на свой страх и риск товарное изобилие. За товаром она ездила в Польшу: туда на продажу везли изделия из химволокна и нержавейки, обратно – обувь, кожу, продукты питания. Иногда, проездом через Москву, Тамара день-два «перекантовывалась» у меня.
О, только не это! Что бы такое придумать, чтобы бывшая подружка сию минуту от меня отстала…
– Слушай, Натаха. У меня дела совсем никудышные, – с таким на ночь глядя признанием Тома снова ворвалась в мою жизнь. – С торговлей… Не буду пудрить тебе мозги, но хоть из «челноков» уходи: конкуренция злющая. И куда мне идти? Дочка третьего ждет, сама не работает, муж мой болеет… Никуда не устроишься, надо лямку дальше тянуть, а сил нет, понимаешь?
– Понимаю… – вздохнула я.
– Сказали, что мне надо Серафиму Саровскому помолиться об удаче в торговых делах. Он ведь считается покровителем торговцев – и простых продавцов, и бизнесменов. Ты у нас все знаешь. Слышала такое?
– Не знаю… – растерялась я, вдруг услышав имя святого старца. Даже как-то не по себе стало: будто сам он мне так быстро какую-то «молнию» подал.
– Нет-нет, мне верные люди сказали. А я верю. Знаешь почему? Он же в Курске родился, как и я. В семье купца, у которого кирпичный завод был. У моего прадеда тоже кирпичный завод до революции был, откуда, думаешь, у меня торговая жилка?
– Еще б ты знала! Сама не так давно услышала: мать перед смертью рассказала… А Серафим-то, когда его в миру Прохором звали, это когда он еще не святой был, торговал в лавке брата. Но не понравилось ему это дело, и он ушел в монахи. Так?
– Ну, так, – согласилась я. – И из этого у тебя следует, что святой Серафим – покровитель торговли?
– Конечно, торговля у них хорошо шла.
– Как у тебя все в кучу намешано… Том, давай в другой раз поговорим на эту тему. Двенадцать ночи… Если веришь, что батюшка Серафим тебе поможет, так и молись ему… А вообще я очень рада, что ты к Богу пришла.
– Это тебе не книжечки писать. Поишачь «челноком» три года, хоть в кого поверишь!
Да, к сожалению, «челночество» повлияло на Тому: тон разговора стал каким-то вульгарным и развязным, этого раньше за ней не замечалось; к тому же была она, кажется, выпивши.
– Если «хоть в кого», то Серафиму не дерзай молиться, а то возьмет и вразумит тебя каким-нибудь новым испытанием. Сначала определись, в кого веришь, – с раздражением ответила я.
– Да ладно, Натаха, не кипятись. В Бога верю… И ты у меня одна такая. Я подумала, чё в воздух-то слова бросать, надо в Дивеево смотаться. Там уж с толком и помолиться.
– Воздух, Том, везде один. А так, дело хорошее… смотайся.
– С тобой хочу, я сама там запутаюсь.
– Нет, Том, – отрезала я. – Мотаться у меня нет времени. Именно сегодня подписала договор на книгу о преподобном Серафиме.
– Да ты что. – ахнула Тамара. – Чудеса! А ты уже была там?
– Не была. И нет времени побывать. Сорок пять дней дали на книгу – тикает с завтрашнего дня.
– Как же писать, если не была в Дивеево? Придумывать будешь? Враки ведь получатся, – язвительно сказала Тома.
В шесть утра к моему подъезду подкатил джип, за рулем была Томина приятельница Валя, которая, воспользовавшись остановкой, стала искать, какую кассету послушать в дороге и поставила Высоцкого.
Вы мне не поверите и просто не поймете —
В космосе страшней, чем даже в тартарском аду.
По пространству времени мы прем на звездолете.
Как с горы на собственном заду.
– Не нравится Владимир Семенович? – удивилась Валя.
– Смотря по обстоятельствам. Тишины хочется…
– Ну, сказанула… я усну в тишине! Садись на переднее, тоже меня веселить будешь! Томка сказала, что ты такая начитанная-начитанная.
Мы тронулись в неведомый путь. Мои дамы, прицениваясь к проезжавшим мимо редким еще иномарками, с восторгом обсуждали недавнюю покупку Вали – этот самый вожделенный джип, на котором мы ехали. Она заработала его тоже челночными рейсами, но в Китай. Томе, как мне показалось, было завидно. Ей тоже хотелось и джип, и квартиру попросторнее… У Вали характер был пожестче, и желание ее было на порядок выше – открыть свой бизнес.
Пока выезжали из Москвы, я молчала. И хотела молчать всю дорогу. Но как только мы пересекли кольцевую, мои попутчицы заговорили о цели своего путешествия. Дамы, как оказалось, не собирались задерживаться в Дивееве. К ночи им надо было «непременно» вернуться в Москву – «какие там всенощные»! Они были решительно настроены на чудо, а поездку в монастырь воспринимали как магический акт: приедут, поставят «куда ты нам скажешь по самой большой свече», закажут «обедню за здравие», «поцелуют мощи» и «покровитель торговли» непременно устроит так, как им надо. Вот тут пришлось заговорить. Я постаралась втолковать им, что это совершенно неправильный подход к святыне – потребительский: выбралась вот к тебе, чудотворец, деньги привезла, а ты нам – чудо сотвори.
– Святому деньги не нужны, – сказала я. – Это ваша жертва на монастырь, где сестры денно и нощно молятся за мир.
