Уволена директор школы, в которой первоклассницу вынудили делать уколы инсулина в туалете
Директор столичной школы, в которой больная диабетом первоклассница была вынуждена делать уколы инсулина в туалете, уволен. Чудовищная история, произошедшая в южном округе Москвы, вызвала огромный резонанс. Комментарии весьма противоречивые. Когда девочка вернется к урокам и в какой школе продолжит обучение?
Семилетняя Ася по-прежнему не ходит на занятия. После того как грянул громкий скандал, девочку положили в больницу, Сейчас она проходит плановое обследование.
«Первые два дня в больнице ей тяжело было, она плакала много и очень боялась, что я уйду — прямо безумный страх, что не дай Бог мама уйдет. Хотя я ей говорю: ну куда я уйду!» – рассказывает мама Аси Екатерина Акатьева.
У Аси — диабет. Как минимум один раз в день мама должна ей измерять уровень сахара в крови и делать укол инсулина. Дома всегда справлялись сами, но первого сентября Ася пошла в школу.
«Медсестра говорит: я не обязана, у нас школа общая для всех детей абсолютно, и вашему ребенку никто уколы делать не будет», — говорит Екатерина Акатьева.
Справки и медицинскую карту с пометками о диагнозе родители успели оформить только к 10 сентября. Все это время Екатерина сама приходила в школу делать дочери укол. Но каждый раз вставал вопрос — где именно? В процедурном кабинете, в классе, и даже в коридоре дежурный администратор это делать запретила.
«В медкабинете нельзя — потому что, не дай Бог, вы ошибетесь, сделаете неправильную дозу. Я говорю: кто ошибется, я сама буду делать. Они: нет, если вы ошибетесь, кого посадят, уволят? Медсестру или врача! В коридоре, пожалуйста, не делайте: вчера родители проходили, видели, у нас девочки испугались, их трясло от вида вашей крови», — продолжает Екатерина Акатьева.
Наконец, после долгих уговоров, маму с дочерью отправили вводить инсулин в кабинку туалета.
«Вот у нас туалет — идите туда и делайте все свои уколы. Я говорю: как же так, это же отхожее место, там грязно! Отвечают: как это грязно? У нас, между прочим, тут два раза в день моют», — возмущается Екатерина Акатьева.
Мама Аси сделала эту историю достоянием Интернета. Директор школы тут же принесла извинения. Но от увольнения Наталью Копцеву это не спасло. Департамент образования отреагировал мгновенно: ребенок ни в чем не виноват и не должен отвечать за ошибки взрослых. И вот уже новый директор школы обещает создать все условия, чтобы мама Аси Акатьевой могла каждый день приходить и делать дочери укол.
«У нас в учреждении обучается еще четыре ребенка с подобными диагнозами, и школа справляется со своими функциями. У нас есть и медкабинет, и медицинские работники. Право прохода в школу маме будет предоставлено по пропуску», — обещает в интервью программе «Вести-Москва» директор школы №870 Инна Поморина.
Мама Аси после обследования хотела бы вернуть дочь в школу, но не знает, как реагировать на то, что пишут ей в интернете другие родители. Многие на историю со сменой директора отреагировали странно.
«Кто-то пишет: вот у вас старшие дети сейчас в школе находятся — Лиза и Марк, вы о них не волнуетесь? И пишут это люди, которые до этого обзывали меня мразью. То есть я понимаю, что человек не с хорошими намерениями спрашивает», — подчеркивает Екатерина Акатьева.
Так что в какое учебное заведение теперь будет ходить девочка, вопрос открытый.
Прочитайте онлайн Рассказы | Уколы
В этот день даже классный руководитель Анна Ефимовна — грузная, седая и на вид очень строгая, — отметив в журнале, кого нет, некоторое время не приступала к проверке домашнего задания по арифметике, засмотревшись в окно на летящие снежинки.
Все в классе это сразу заметили и уставились в окна с таким интересом, будто видели снег в первый раз.
Один только Витька Крюков ерзал на парте взад-вперед и озирался по сторонам. В общем-то беспокоиться было уже поздно, от этого домашнее задание в тетрадке не явится.
Он был самый большой в классе, и лицо у него было большое, и рыжие веснушки большие, как кляксы.
Домашние задания ему выполнять было некогда. Он не успевал читать книги, причем никаких других книг не признавал, кроме военных приключений, и даже разговаривал особенным образом.
Если, скажем, ему надо было списать что-нибудь у Комарова, он выражался так:
— «Дай скопировать, — с презрением воскликнул капитан Витема, беря его за шиворот!»
Комаров, втянув голову и осторожно высвобождая воротник, отдавал со вздохом свою чистенькую тетрадочку, и Крюков поощрительно стукал его по спине:
— «Порядок, — заметил капитан Витема, идя обратно в свой кабинет».
Учить уроки он не любил, но получать единицы и двойки не любил еще больше. Поэтому ему часто приходилось прибегать к различным, как он говорил, военным хитростям. Сейчас, придав своему лицу болезненное, жалкое выражение, он поднял руку:
— Анна Ефимовна, можно выйти?
Анна Ефимовна отвела глаза от окна и внимательно взглянула на Крюкова.
— Меня… тошнит… — сдавленным голосом произнес Крюков, усиленно глотая слюну.
— Конечно, я могу это представить, — сказала Анна Ефимовна. — Когда человек не выучил урока, его всегда тошнит, а когда он все выучит, он чувствует себя великолепно, его не тошнит. Это каждый знает… Ты, конечно, читал книжку, как ловят всяких шпионов или там диверсантов, и теперь у тебя нет домашнего задания, и ты боишься, что тебя вызовут, так лучше выйти, погулять себе по коридору, чем так волноваться…
Класс захохотал, довольный, что сразу разоблачили пройдоху Крюкова, и как это здорово всегда у Анны Ефимовны получается: не поймешь, то ли она шутит, то ли всерьез говорит!
Но Крюкова смутить было трудно.
— Так, значит, можно, Анна Ефимовна?
Анна Ефимовна пожала плечами:
— Выйди… Только ненадолго, потому что спросить я тебя всегда успею, когда понадобится…
Крюков, не забывая держать у рта носовой платок, опрометью выскочил из класса.
Началась проверка домашнего задания.
Радик и Женька сидели на лучшем месте — возле самого окна, как и подобало людям авторитетным и уважаемым.
В окно можно было в любую минуту увидеть школьный двор.
Вот на крыльцо выскочил крошечный первачок, без пальто, в несуразно огромной шапке с торчащими, как у зайца, ушами, в огромных подшитых валенках. Подняв лицо вверх, он принялся ловить ртом снежинки, потом заметил ледяную дорожку, разбежался и лихо проехался по ней своими валенками, потом еще. Только нацелился проехаться в третий раз, как вышла няня — тетя Поля — и, взяв за руку, увела упирающегося первачка в школу.
Потом показался Крюков, тоже увидел дорожку, тоже немного покатался и побежал в подъезд, съежившись и тряся озябшими руками.
Минуты через две он ворвался в класс и шепотом сообщил:
И показал пальцами, как вкалывают иглу и нажимают поршень шприца.
В классе началось беспокойство, движение и говор.
— В чем дело, Крюков? — спросила Анна Ефимовна. — Что там стряслось такое?
— Врачи пришли! — паническим голосом объявил Крюков. — Уколы делать! Уже пятый «А» повели!
— Могу себе представить, как это вам страшно! — покачала головой Анна Ефимовна. — Вы так боитесь всякой боли, что просто ужас! Вчера Иванов и Войленко, когда вышли из школы, так колотили друг друга об лед, катались по земле и сцеплялись руками и ногами, что я думала, они больше не встанут, а они поднялись и пошли, как ни в чем не бывало.
— Это мы не дрались, — объяснил довольный Войленко. — Вы не думайте, Анна Ефимовна. Это спортивная борьба… Называется—самбо.
— Разведчики и шпионы так всегда дерутся, — добавил Крюков с глубоким знанием предмета. — Шпионы дерутся хуже, поэтому их и ловят… Об этом есть в книжке…
— Я не знаю, как это называется, — перебила его Анна Ефимовна. — Я это говорю затем, что все вы такие чахлые, как мимозы… В прошлом году я как-то посмотрела в окно, оно выходит у меня прямо на снежную гору, пусть прогульщики примут это к сведению, — и что я увидела? Я увидела, что гора вся черная от детворы, они там спозаранок кишат, как муравьи. Я удивилась: в честь чего сегодня такое небывалое оживление? Оказывается, занятия в школах отменены по случаю сильного мороза, чтоб кто-нибудь не замерз по дороге в школу…
— Я ухо отморозил, — сказал Крюков.
— Это очень жалко. Но все-таки давайте прекратим переговариваться, ничего ужасного нет, всем делают уколы, и никто еще от этого не умер. Будем продолжать урок. Пусть к доске выйдет Крюков. После прогулки он, наверное, чувствует себя лучше и решит нам вот эту задачку…
Застигнутый врасплох, Крюков побрел к доске…
На перемене все любопытные столпились возле учительской, где находились врачи, и, когда открывалась дверь, жадно заглядывали внутрь. Там виднелись белые халаты, на столе бесшумно вздрагивало синее пламя, сверкали какие-то металлические предметы, пахло лекарствами.
От всего этого Радику и Женьке стало совсем не по себе, хоть и немало в своей жизни износили они всевозможных ран, ушибов, порезов и царапин и могли считаться по этой части людьми привычными.
Ученики пятого «А», которым укол уже сделали, горделиво прохаживались тут же и на вопросы пренебрежительно отвечали:
Як Яклич, ковыляя по коридору, покрикивал на толпившихся ребят:
— Расступись-ка! Что за базар? Не паникуй! Всем хватит!
А Комаров опять был в центре внимания. Пожалуй, и болезни не было, которой бы он не болел на зависть лентяям, обладавшим прямо-таки железным здоровьем. Он болел иногда по месяцу и все равно получал пятерки. Всех врачей он называл по имени-отчеству.
Сейчас Комаров стоял, окруженный ребятами, и хвалился самым бессовестным образом:
— Прививку от тифа мне делать не будут! Я им уже болел в позапрошлом году. Теперь у меня уже получился иммунитет.
— А это значит, что я больше не заболею, потому что уже болел.
— Ишь ты… — завидовали слушатели.
— Глянь, расхвалился… — кивая на Комарова, сказал Радик Женьке.
— Здорово нахальный этот Комар, — согласился Женька. — Везде он суется, все знает.
— А если я болел? — спросил он у Комарова. — И мне не будут.
— И тебе… А почему же…
— Как же… — начал припоминать Женька. — То ли в прошлом, то ли в позапрошлом году чем-то болел… Еще горло у меня было завязано…
— Значит, у тебя была ангина!
— Вспомнил: она! — обрадовался Женька. — Но я тоже много кое-чем болел, будь уверен! Это сейчас почему-то перестал, а маленький — только и дела: коклюш там или еще что. Я даже свинкой болел! Может, скажешь, и у тебя свинка была?
— Не была, — сознался припертый к стенке Комаров.
— То-то! — торжествовал Женька. — А у меня была!
— А мышиным тифом ты болел? — спросил Комарова Радик.
— А скажешь, ты болел?
— Я хоть и не болел, но зато мой брат болел! Да вон он сам. Может подтвердить!
Среди любопытных находилось несколько первачков во главе с младшим братом Радика Сашкой, который хоть и учился каких-то три месяца, но уже обзавелся в своем классе авторитетом и огромным количеством товарищей.
— Желтухин! — грозно окликнул его старший брат. Желтухиным он сам его прозвал, потому что решил, что Сашка чем-то похож на скворца с таким именем из книжки «Детство Никиты». Желтухин своего прозвища не любил и поэтому откликнулся очень угрюмо:
— Говори: ты болел мышиным тифом?
— Ну и болел… Ну и что?
— Больше ничего. Ступай отсюда, хватит здесь шнырять! Распустился!
И Радик объяснил ребятам:
— Понятно? Мышиный тиф — это тебе не какой-нибудь там обыкновенный, которым каждый может заболеть. Он происходит от всяких крыс и мышей. Обязательно надо, чтобы тебя крыса или мышь укусила: без этого ты нипочем не заболеешь, как ни старайся…
Но Комаров не дал Радику досказать про эту редкую и таинственную болезнь.
— Вообще уколов и бояться нечего! Один укол — это пустяк! Когда я заболел малярией, мне сделали тридцать!
— Тридцать! — ахнули потрясенные слушатели.
— Да. По уколу в день и так — целый месяц!
И тут в коридоре появился Крюков. Напрасно он у доски мямлил и тянул время: времени ему как раз хватило, чтоб получить двойку.
Он шел, держа одну руку в кармане, другой придерживая засунутые за пазуху книжки.
— Эй, Крюк, куда? — окликнул его Радик.
Крюков медленно глянул через плечо:
— Капитан Витема, не захотя никаких уколов, направился по направлению домой. Двойку поставили, да еще укол им делай… Рыжих нет! Я не как вы!
— «Вам слабо, — заметил капитан Витема, презрительно улыбаясь…»
— Как это — слабо? — вдруг возмутился Радик.
— А так… Вы народ такой.
— Это вот, может, он боится, — показал Радик на Комарова. — А мы, будь уверен! Женька, выкинь в форточку наши портфели, мы тебя внизу подождем!
Женька заколебался было, да и самому Радику, по правде сказать, не так уж хотелось уходить, но все дело испортил Комаров.
— Напрасно вы, — сказал он.
— Мало ли что! Одно дело — ты, другое — мы! Мы вот не делаем! Тоже — сравнил! И вообще, чего тебе нужно?
— Ну и молчи! Пошли, Крюк!
Комаров прикусил язык, а Радик гордо прошел мимо замолчавших ребят к раздевалке.
Там за маленьким столиком сидел Як Яклич, пил из кружки чай и читал журнал «Техника — молодежи».
— Эй, орлы! Сколь далеко направились?
— Мы сейчас придем. Нас послали… — пробормотал Радик, поспешно отыскивая свое пальто. Уже одетый Крюков пришел ему на выручку.
— Что это у вас за журнальчик. Як Яклич? А-а, «Техника»… Это неважный журнальчик… Я, Як Яклич, смог бы вам достать что-нибудь из военных…
— Тебе какое дело, ах ты, дылда! — вскипел неизвестно почему Як Яклич. — Ты порядочного-то журнала сроду не видал! Верзила! Напрасно ты, Родион, с ним связался… Я его давно приметил. По справедливости его не книжкой надо учить, а палкой!
— Так уж и палкой! — поднял нос Крюков.
— Именно! Да потолще какой!
Як Яклич начал вставать, и Крюков, не дожидаясь, что за этим последует, выскочил на улицу, Радик за ним.
Страшный монстр: укол
Кому из нас в детстве не приходилось проходить хоть один осмотр врача? Неприятное касание холодного стетоскопа, эта противная металлическая ложечка которой давят на язык, а потом жуткий вердикт: прививка.
Сердце замирает еще когда входишь в манипуляционный кабинет. Этот запах, белые стены, и неприветливая медсестра.
Только вот через много лет все эти эмоции забываются. И когда мы ведем на прививку своего ребенка, нам даже в голову не приходит подумать о его чувствах. А его сердечко под кофтой колотится и вот-вот выпрыгнет и убежит из этого ужасного места.
Это мы, взрослые, знаем, что прививка – это не страшно. Небольшой укол, чуть-чуть потерпеть, и домой. Это мы знаем, что в жизни будут происходит вещи и посложнее, и побольнее. Но давайте оставим жизни возможность преподносить такие сюрпризы. Не будем пугать кроху всякими страшностями, лишь бы он сейчас не боялся. Подумаешь, ерунда! Укол! Ну и что? А знаешь, что с тобой будут делать, если будешь семечки со скорлупками есть?
Малыш напуган. Он боится даже того, что надо дать незнакомой тете послушать, как он дышит и не дышит. А тут укол!
Что мы делаем, когда ребенок начинает истошно кричать и пытается убежать? Кричим, припугиваем, держим? И не дай Бог тащим силой к месту, где лежит шприц и эта вонючая ватка. А потом вы выходите из кабинета, оставляя малыша одного с медсестрой.
Чтобы понять страх своего ребенка, представьте, что вы оказались в темном переулке, одна, к вам подошли двое мужчин и говорят: сейчас мы тебе кое-что сделаем, больно не будет. Это для твоего же блага.
Каковы ощущения? Если хотите поспорить, что это разные вещи, присоединюсь – разные. А страх один и тот же. С вами хотят что-то сделать. Вы точно знаете, что больно будет. Но, детям больнее, чем взрослым, просто потому, что болевой порог у них ниже в силу возраста. Так что им очень больно. Поверьте.
Что мы можем сделать?
• Для начала, о прививке (уколе и любой другой медицинской манипуляции) надо предупредить заранее. Да, малыш испугается и протестовать начнет сразу. Но страх возникает из-за незнания того, что это такое. И тут ваша задача дать полную информацию о важности предстоящей процедуры. Если это прививка, объясняете что если ее не сделать можно заболеть тем-то и тем-то, последствия такие-то и такие-то. Если это операция по удалению аденоид или гланд – тоже самое: подробно зачем и почему.
• Дальше, обязательно скажите малышу, что он может от этого отказаться и не делать (если это не срочная операция) и будьте готовы, что в первый раз он все-таки сдрейфит, и вы уйдете ни с чем. Но ребенок должен понимать, что никто, даже мама, не может распоряжаться его телом.
• Сообщив ему о возможности отказа, продолжайте объяснять важность данной манипуляции. Ищите детские выражения, не запугивайте. Ваша задача избавить от страха, а не нагнать нового.
• Можно заманивать конфетками, игрушками, походами в парк после процедуры. Он это заслужил!
• После проделанной информационной работы, придя на место, все время говорите ребенку, что вы будете рядом и не бросите его. И не бросайте! Держите крепко за руку, но не для того, чтобы не убежал, а чтобы он чувствовал вашу поддержку.
• Запрещайте медперсоналу кричать, пугать, даже грозно смотреть на вашего малыша. Это его пугает и вырабатывает низкую самооценку.
• Если ребенок испугался и отказался идти в кабинет, плачет и вырывается – одевайтесь и уходите. Не давите на него. Не ругайте. Лучше похвалите! Да, он герой! Он уже пришел сюда. И в следующий раз дойдет до кабинета. Но зная, что мама его не осудит и поддержит, ему не будет не так страшно. И тети не будут казаться монстрами, и укол не таким болезненным.
• После процедуры хвалите, гордитесь, балуйте – это был великий поступок!
Поверьте, самое страшное в этих процедурах знать, что он них не уйдешь. Детей больше всего пугает ужас безысходности.
Если вам сказать, что нужно что-то сделать с вашим телом, от вас не зависящее, будет страшно? И самое страшное то, что от этого никуда не убежишь. А еще и родная мама на тебя кричит, вместо того, чтобы обнять и дать поплакать на плече.
Если не следовать этим рекомендациям, а продолжать делать все то, что мы видим в поликлиниках, у маленьких детей начинает вырабатывать позиция жертвы, он знает, что его тело ему не принадлежит. И если на него будет покушение, он не сможет дать достойный отпор, позиция жертвы сильнее.
Мы сами приучаем наших детей к насилию такими незаметными способами. Кто сильнее духом, будет проявлять это по отношению к слабым, кто слабее, не сумеет себя защитить в нужный момент. Помните об этом.
Исходное название:
Байки Скорой помощи – «Поставить» укол.
____________________________
Все, что Вы прочитаете ниже – чистая правда. Т.к. случай этот произошел
непосредственно со мной и за точность изложения я ручаюсь.
Устраивайтесь поудобнее, здесь необходимо предисловие.
[техническое медицинское отступление]
В последнее время на эту миниатюру попадают через поисковик Google.
Чтобы никто не ушёл разочарованным, кратко напишу здесь о технике
выполнения внутримышечной инъекции.
1. Место для инъекции. Это очень важно!
Как найти это загадочное место? Ягодичная область подходит лучше всего,
если инъекцию делаем не на поле боя, а в спокойных нормальных условиях.
Обыватель подсознательно догадывается, что для инъекции надо выбрать левую
или правую ягодичную область (термин «полужопица» использовать не реко-
мендуется). Идеально для тренировки положить «пациента» на живот – так будет
проще ориентироваться на местности без GPS-навигатора. Возьмите толстый
маркер (наука требует жертв). У человека (позвоночное животное) хороший
ориентир – позвоночник. Вдоль позвоночника можно провести т.н. среднюю линию
и продолжить её на область крестца до копчика.
Договоримся: направление к голове – это «вверх», к пяткам – «вниз»,
к средней линии – «внутрь», от средней линии в любую сторону – «наружу».
Ягодичная область чаще всего – рельефное образование. Маркером чёрного цвета
разделим правую ягодичную область на 4 примерно равные части (рисуем
две линии в виде + креста). Получается четыре квадранта (квадрат – это другое
понятие, «квадра’нт» – это четверть плоскости или круга!)
Для инъекции используется середина верхне-наружного квадранта – поставьте
туда маленький крестик – х ТОЛСТЫМ КРАСНЫМ МАРКЕРОМ! Это место
для инъекции. Прощупайте пальцами в глубину – там хороший слой мышечной
ткани и не очень толстый слой подкожной жировой клетчатки. Здесь нет
крупных кровеносных сосудов и толстых нервов.
Категорически нельзя делать инъекцию в центр ягодичной области – есть риск
попасть в очень толстый седалищный нерв – это больно, человек будет волочить ногу
несколько дней или того хуже.
2. Правила асептики.
Руки тщательно помыть с мылом. Вытираем обычным чистым полотенцем.
Для большего спокойствия можно протереть руки шариком с водкой или спиртом.
Вскрыть одноразовый шприц, насадить иглу на шприц, не снимая с иглы колпачок.
Положите собранный шприц внутрь бумажной упаковки.
Ампулу с лекарством надпилить по кругу, обломать носик, ухватив носик ваткой
(я так не делаю, но начинать можно так). Поставить ампулу на стол. Снять
колпачок с иглы, не касаясь стенок ампулы погрузить иглу в раствор лекарства.
Подтянуть поршень иглы, набрать жидкость в шприц. Ампулу сбросить в блюдце.
Шприц перевернуть иглой вверх, медленно и спокойно выдавить воздух и пузырьки
через иглу до появления капли лекарства. Закрыть иглу колпачком и положить шприц
в бумажную упаковку (она внутри пока стерильная) или просто на стол.
Обработать место инъекции спиртом (70 градусов) или водкой, одеколоном,
раствором борной кислоты (спиртовой раствор). Движения тщательные, чистящие,
с нажимом в одном направлении, повторить 2-3 раза. Ватку отложить на блюдце.
3. Введение иглы. Чтобы было не больно, мышца больного должна быть расслаблена.
Втыкать иглу надо БЫСТРО,
лекарство вводить МЕДЛЕННО,
извлекать иглу снова БЫСТРО.
Для инъекций в ягодицу использовать шприцы объемом 5 мл или 10 мл, там
достаточно длинные иглы (40 мм), меньше риска попасть в подкожную жировую
клетчатку. Шприцы на 2 мл, инсулиновые – для других целей, не используйте
их.
Игла вводится строго перпендикулярно поверхности кожи, на глубину почти
всей длины иглы. В одноразовых шприцах игла металлическая, а канюля
(узел соединения со шприцем) пластмассовая. При инъекции канюлю желательно
придерживать пальцем – игла не погрузится в пациента глубже вашего пальца.
После введения иглы подтяните поршень шприца чуть на себя – проверяем, не
поступает ли в шприц кровь? (т.е. не попали Вы в мелкий сосуд) Если кровь
есть – подтянуть уже иглу наружу на 2-3 мм и снова перепровериться.
Лекарство вводим медленно, придерживая пальцем канюлю иглы.
(если игла плотно насажена на шприц – канюлю можно не придерживать).
Быстро вытаскиваем иглу вертикально вверх, прижимаем ватку со спиртом (водкой)
к месту инъекции на 3-4 минуты.
4. Если лекарство для инъекции находится во флаконе с резиновой пробкой,
перед набором лекарства пробку обработать спиртом, для набора использовать
обычную иглу, но ВНИМАНИЕ. Этой же иглой нельзя делать инъекцию!
Возьмите стерильную иглу от другого шприца.
Собственно, это вся техника. Да, брюки и трусы пациент опускает сам.
До опытов на живых людях необходимо потренироваться. Возьмите
одноразовый шприц. Лекарство набирать не надо. Потренируйтесь втыкать
иглу со шприцем в подушку, далее в плотно (туго) свёрнутый плед или одеяло.
Требуется отработать твёрдое, решительное движение.
Жалость и медленное, осторожное введение иглы – это БОЛЬНО.
[конец технического медицинского отступления]
Вообще, термин «поставить укол» вызывает у медработников изрядное
раздражение.
Что еще за «поставить»? Мы делаем внутримышечную инъекцию.
Позднее я размышлял над этим и пришел к выводу, что обыватель
в чем-то прав.
Раз правомочно сказать – «поставить капельницу», «поставить клизму»
и «поставить горчичники» – чего тогда орать про «поставить укол».
Да и местные профессиональные «заскоки» у медработников – совсем
не редкость. Взять хотя бы фразу: «ШприцОв в сумке не осталось, надо
заехать на станцию пополниться». Но терминологии пока хватит.
История, собственно, о технике «постановки» этого самого «укола».
Дело было примерно в 1996 г. Тогда у меня был какой-то лихорадочный
период. К тому времени я уже успел поработать на государственной
Станции Скорой медицинской помощи (С-Пб), на первой Частной (платной)
Скорой Помощи (вплоть до её развала/разворовывания), вернулся в
гос.медицину на Неотложную помощь (примерно 7-7,5 суточных дежурств
в месяц). Параллельно с этим подрабатывал на Неотложной поближе
к дому (можно обедать и ужинать дома – о!), на Платной Скорой помощи
(чтоб не забыли – 2-3 суток брал), в аптеке – врач-консультант (у нас можно
измерить бесплатно АД, спросить, какие таблетки попринимать –
«А пройдемте к стенду. Это чуть подороже, но более эффективное и
современное лекарство»). Да, забыл сказать, частных пациентов никто
не отменял. Итого, практически 4 работы. Зачем это я делал – сам сейчас
не пойму.
И тут разразилась очередная эпидемия гриппа. Должен сказать, что
большинство людей, которые обращаются на Неотложную (государственную)
помощь – как будто вчера родились. Т.е., впечатление, что у них за
50-70 лет жизни в первый раз поднялась температура и они напрочь
не знают, [censored], что же, [censored], делать при такой колоссальной
катастрофе в первый же день, [censored], [censored], [censored]!
Есть еще такой тип особо извращенных пациентов. Они принимают
правильные таблетки от температуры. Но температура нифига не снижается.
Потому что лежат-болеют эти личности под двумя одеялами, в
шерстяном лыжном костюме и свитере. Сверху одеяла – еще накинут
плед, и шуба до кучи. Читать им лекции по школьной физике – и утомительно,
и бесполезно. Редко, но рассказывал им способ сохранения
свежесваренной картошки горячей в кастрюле под двумя одеялами…
Но язык устаёт уже на пятом вызове «на температуру».
Ночь. Общежитие Профсоюзной Школы Культуры (тогда это, кажется,
так называлось). Верхние этажи там заселены заочниками – приезжают
сдавать сессию. Эти студенты – более взрослые. Не суть. И вот, 5 этаж,
снова без лифта, плюс очередная температура, плюс эпидемия. Усталость
часам к 2 ночи – уже накопилась.
Вхожу в комнату общежития. Четверо студенток, больная одна,
остальные – милые соседки. Расспрашиваю, что стряслось.
Больная – 25 лет, красивая девушка из Новгорода. Единственная жалоба –
температура 38,3. Первый день. Больше ничего выпытать не удалось.
Сходил помыть руки. Переходим к осмотру.
– Покажите язык.
– А-а-аа…
Заглянул в рот, пропальпировал лимфоузлы… Ничего особенного.
Ну, язык чуть с налетом.
– Давайте вас послушаем.
Девушка без идиотского кокетства сбрасывает футболку.
(Вопрос к девушкам и женщинам – почему многие девушки в этот момент
начинают кокетничать на осмотре у доктора? Думают, что такого доктор
никогда не видел? Хм..)
Однако, должен заметить, что в этот момент у меня чуть искры из глаз
не посыпались.
Потрясающе красивая фигура и сногсшибательная форма груди.
Какого чёрта, скажете вы! Э, не спешите меня осуждать – я к пациенткам
всегда относился и отношусь максимально корректно, никаких пошлостей
никогда себе не позволяю.
Еще ни одну пациентку за сосок не укусил и за попу не ущипнул.
Короче, аускультацию (выслушивание легких) я сделал, как положено,
и никакие слюни у меня изо рта не капали, и сальная улыбочка кота,
дорвавшегося до сметаны, – не блуждала по моему лицу. Это, собственно,
обычная этика профессии врача.
Переходим к пальпации живота. (Тут мужчины меня снова поймут – у
девушки, лежащей на спине, соски «не разъехались» к подмышкам,
а указывали в потолок, и грудь вовсе не потеряла своей формы).
Я – невозмутим, как кремень.
Пытаюсь вычислить или нащупать причины загадочной температуры,
ибо признаков гриппа или иного ОРЗ нет никаких. Все наводящие вопросы,
все данные объективного осмотра – мимо. Состояние организма – прекрасное,
если отбросить из расчетов температуру. Никакой сыпи на теле, никаких
менингеальных симптомов (признаков менингита), физиологические
(простите) отправления в норме, гинекологический анамнез – не придерешься.
Эпидемиологический анамнез – нулевой (это про контакты с
инфекционными больными, поездки в другие регионы или страны и т.п.)
– Доктор, так что это? Чем я заболела?
– В первый день температуры в вашем случае – ничего вразумительного
я сказать не смогу. Требуется наблюдение за развитием событий.
Это – честно. А в истории болезни мне придется написать
фантастически-остроумный диагноз ОРЗ. Вы не обидитесь?
Ну, тут мы все вместе посмеялись… Попутно соседки по комнате сделали
мне чашечку чая.
– Единственная помощь в этой ситуации – могу вам сделать инъекцию
от температуры. Будет немножко полегче. Хотя сам в таких случаях
предпочитаю таблетки или выпить содержимое ампул внутрь. Но лекарства
изрядно горькие и противные.
– Нет. Лучше сделайте мне укол.
[Лирическое отступление]:
Те времена – не слишком далекие. Однако отчетливо помню, что
одноразовых шприцев тогда в сумке не было. Были тяжелые
стеклянно-металлические изделия. И техника внутримышечной инъекции
выглядела так: набираем лекарства из ампул, выпускаем пузырьки воздуха.
Смазываем место инъекции спиртом. Замахиваемся.
С размаху втыкаем иголку со шприцем в ягодицу под тяжестью веса этого
самого шприца.
Тогда получится минимум боли. Продавливаем поршень шприца
мееедленно. Резко извлекаем иглу. Все.
[Лирическое отступление закончено].
Я снова вымыл руки перед инъекцией, набрал вполне прозаические
Анальгин + Папаверин + Димедрол – это на медицинском слэнге называется
«троечка».
Девушка тоже подготовилась. В общежитии – панцирные кровати.
Она улеглась на живот и стащила с себя трусики. Вот тут я не совсем понял,
нафига их было стаскивать чуть ли не до ягодичных складок. Подразнить
доктора? Хм… Да, она смело могла бы загорать на пляже и топлесс, и вообще
без всего.
Наверное, да, подразнить.
Я не дрогнул. И даже глазом не моргнул. Честно-честно.
Промазываю место инъекции ваткой со спиртом. Девушка отвернулась
лицом к стене, чтобы не было страшно.
Замахиваюсь шприцем, готовлюсь технично и небольно сделать ей
инъекцию, или, если хотите, «поставить укол».
И тут слышу вот что:
– Доктор, а вы уколы делаете со шлепком или без?
На слове «БЕЗ» – шприц со свистом втыкается ей в ягодицу. – Оп-па!
Сосредоточенно разглядывая место инъекции, стараюсь медленно
вводить лекарство в мышцу.
– Вообще-то – без всяких шлепков. Но, если вы хотите. я вас шлёпну.
Только потом. После инъекции.
Ну, тут прорвало всех. Хохот в комнате стоял неимоверный, и, что
самое страшное – начала смеяться сама пациентка.
Вы когда-нибудь смеялись, лежа вниз лицом на панцирной кровати?
Так вот, эта кровать заходила ходуном вверх-вниз вместе с девушкой,
её попой и с воткнутой в неё иглой.
А я при исполнении, мне надо дело делать, а не ржать.
С ужасом вижу, что несмотря на все мои усилия глубина вхождения иглы
в мышцу меняется – то глубже, то вот-вот выскочит. Говорю:
– Девушка, а вы не могли бы посмеяться потом? Кровать очень сильно
раскачивается, и я не попадаю в ритм с вашими движениями. Вы же не хотите,
чтобы после моего визита у вас на попе остался след от серии уколов,
как после швейной машинки «Зингер»?
К счастью, лекарство я успел ввести всё и выдернул иглу прежде, чем она
обломилась… В работе врача очень важны навыки заговаривания. зубов
пациенту при выполнении манипуляций.
Даже если он повернулся к тебе попой.
Что было дальше, спросите вы? Да, собственно, ничего. Допил чай.
Девушки еще похихикали. И я поехал работать дальше.
«Ставить уколы».
