Рассказ сладкова воробей в шляпе читать
Приходилось ли вам читать рассказы о животных Николая Ивановича Сладкова? Я открыла его рассказы о природе, выбирая книги для чтения собственным детям.
Сама зачитывалась ими. Городским жителям, знающим только воробьёв да голубей, всё в рассказах Сладкова в новинку.
Читать рассказы и сказки Н. Сладкова надо с детства. Это здорово расширяет знания детей о природе, повадках, птиц и зверей. Словом, обо всём, мимо чего мы проходим, не замечая.
Обучая детей читать, мы использовали коротенькие сказки Николая Ивановича из серии «Лесные шорохи». Их можно читать по ролям взрослому и ребёнку, потому что в большинстве из сказок два героя.
Н. Сладков. Рассказы о животных
Медведь и Солнце
Просочилась в берлогу Вода — Медведю штаны промочила.
— Чтоб ты, слякоть, пересохла совсем! — заругался Медведь. — Вот я тебя сейчас!
Испугалась Вода, зажурчала тихим голосом:
— Не я, Медведушко, виновата. Снег во всём виноват. Начал таять, воду пустил. А моё дело водяное — теку под уклон.
— Ах, так это Снег виноват? Вот я его сейчас! — взревел Медведь.
Побелел Снег, испугался. Заскрипел с перепугу:
— Не я виноват, Медведь, Солнце виновато. Так припекло, так прижгло — растаешь тут!
— Ах, так это Солнце мне штаны промочило? — рявкнул Медведь. — Вот я его сейчас!
А что «сейчас»? Солнце ни зубами не схватить, ни лапой не достать. Сияет себе. Снег топит, воду в берлогу гонит. Медведю штаны мочит.
Делать нечего — убрался Медведь из берлоги. Поворчал, поворчал да и покосолапил. Штаны сушить. Весну встречать.
Заяц и белка
— Ты слышал новость, Заяц?
— Я всё, Белка, слышу: эвон уши-то у меня какие!
— Так что же ты своими ушами слышал?
— Я слыхал, что тебя, Белка, Лиса съела!
— Ну, это что! А я вот слыхала, что ты, Заяц, Лису съел!
— Вот это да! Что же мне теперь делать?
— Известно что: глазам верить, а не ушам!
Лиса и Заяц
— Почему это, Заинька, у тебя такие длинные ушки? Почему это, серенький, у тебя такие быстрые ноги?
— А всё потому, Лисонька, что уж очень у тебя тихие шаги да уж очень острые зубы.
Шмель и Цветок
— Ответь мне, Цветок, ты кто — он или она?
— А я, брат Шмель, и сам не знаю!
— Как это — не знаешь? Вот, к примеру, ландыш — он.
— То ландыш.
— А вот, например, ромашка — она.
— Так то ромашка…
— А ты кто такой?
— Я-то? Да я, Шмель, иван-да-марья!
Чеканчик
— Пора луга косить — чекан косу чеканит!
Чекан — это луговая птичка. Птичка как птичка, вострый носок, быстрый глазок, белая бровка. Чеканит — значит кричит:
— Чек — чек! Чек! Чек- чек!
Будто в далёкой деревне косарь косу отбивает, косить собирается.
— Чек — чек! Чек! Чек- чек!
За это и назван чеканом…
Синички
Весной звонче всех белощёкие синички поют, колокольчиками звенят. На разный лад и манер. У одних так и слышится: «Дважды два, дважды два!» А другие бойко насвистывают: «Четыре, четыре, четыре!» С утра до вечера зубрят синички таблицу умножения.
— Дважды два, дважды два, дважды два! — выкрикивают одни.
— Четыре, четыре, четыре! — весело отвечают другие.
Синички-арифметички.
Лосиха и лосёнок
— Посмотри, мама, какие у меня ноги длинные!
— Длинные, сынок.
— Посмотри, мама, какие у меня уши высокие!
— Высокие, сынок.
— А отчего это, мама, у меня такие ушки и ножки?
— А оттого, сынок, что ты у меня ещё совсем маленький.
Ястреб и Оляпка
— Ну, Оляпка, попадись: сейчас я тебя сцапаю!
— А я, Ястреб, от тебя в полынью нырну.
— А я тебя у полыньи подкараулю!
— А я во вторую полынью выскочу.
— А я у второй подкараулю!
— А я тогда в первую выскочу.
— А я… И долго ты так от полыньи к полынье будешь мотаться?
— Да пока тебе за мной гоняться не надоест!
Сорока и Волк
− Эй, Волк, чего ты хмурый такой?
− От голода.
− И рёбра торчат, выпирают?
− От голода.
− А воешь чего?
− От голода.
− Вот и говори с тобой! Заладил, как сорока: от голода, от голода, от голода! Чего это ты нынче такой неразговорчивый?
− От голода.
Воробей и Синица
Сорока и Заяц
— Вот бы тебе, Заяц, да лисьи зубы!
— Э-э, Сорока, всё равно плохо…
— Вот бы тебе, серый, да волчьи ноги!
— Э-э, Сорока, невелико счастье…
— Вот бы тебе, косой, да рысьи когти!
— Э-э, Сорока, что мне клыки да когти? Душа-то у меня всё равно заячья…
Волк и Сова
— Мы, Сова, с тобой во всём одинаковые: ты серая, и я серый, у тебя когти, и я хищник. Почему же встречают нас люди по-разному? Тебя хвалят-расхваливают, меня клянут-проклинают.
— А ты, Волк, что ешь-то?
— Да всё больше жирных барашков, да козлят, да телят…
— Ну вот видишь! А я всё мышей вредных. Похожи мы с тобой по одёжке, да разные по делам!
Ласка, Белочка и Медведь
— Я, Ласочка, к зиме беленькой стала − как берёзка!
— А я, белочка, серенькой − как осинка!
— Ну а я, Медведище, как ёлочки: зимой и летом одним цветом!
Дятел и Тетерев
— Здравствуй, Тетерев! Со вчерашнего дня не виделись. Где летал, где спал?
— Летал я «над», спал «под».
— Что это за ребус такой: то «над», то «под»?
— Это не ребус, а снег. Летал над снегом, ночевал под снегом.
— Ишь какая у тебя жизнь развесёлая. А я, горемыка, всё «в» да «в». Летаю в лесу, прыгаю в ёлках, ночую в дупле. Ску-учно!
Окунь и Налим
— Чудеса подо льдом! Все рыбы сонные, апатичные − один ты, Налим, бодренький да игривый. Что с тобой такое, а?
— А то, что для всех рыб зимою − зима, а для меня, Налима, зимою лето! Вы, окуни, дремлете, а мы, налимы, свадьбы играем, икру мечем, радуемся-веселимся!
— Айда, братцы-окуни, к Налиму на свадьбу! Сон свой разгоним, повеселимся, налимьей икоркой закусим…
Выдра и Ворон
— Скажи, Ворон, мудрая птица, зачем люди костёр в лесу жгут?
— Не ожидал я, Выдра, от тебя такого вопроса. Промокли в ручье, замёрзли, вот и костёр разожгли. У огня греются.
— Странно… А я зимой всегда в воде греюсь. В воде ведь морозов никогда не бывает!
Королёк и Пухляк
Заяц и Полёвка
— Мороз и вьюга, снег и холод. Травку зелёную понюхать захочешь, листочков сочных погрызть − терпи до весны. А где ещё та весна − за горами да за морями…
— Не за морями, Заяц, весна, не за горами, а у тебя под ногами! Прокопай снег до земли − там и брусничка зелёная, и манжетка, и земляничка, и одуванчик. И нанюхаешься, и наешься.
Барсук и Медведь
— Что, Медведь, спишь ещё?
— Сплю, Барсук, сплю. Так-то, брат, разогнался − пятый месяц без просыпу. Все бока отлежал!
— А может, Медведь, нам вставать пора?
— Не пора. Спи ещё.
— А не проспим мы с тобой весну-то с разгону?
— Не бойся! Она, брат, разбудит.
— А что она − постучит нам, песенку споёт или, может, пятки нам пощекочет? Я, Миша, страх как на подъём-то тяжёл!
— Ого-го! Небось вскочишь! Она тебе, Боря, ведро воды как даст под бока − небось не залежишься! Спи уж, пока сухой.
Сорока и Оляпка
— О-о-ой, Оляпка, никак, купаться в полынье вздумал?!
— И плавать, и нырять!
— А замёрзнешь?
— У меня перо тёплое!
— А намокнешь?
— У меня перо водоотталкивающее!
— А утонешь?
— Я плавать умею!
— А… а… а проголодаешься после купанья?
— А я для того и ныряю, чтоб водяным жучком закусить!
Снег и Ветер
— Снег, дружище, что с тобой? Да на тебе лица нет: осунулся и почернел!
— Плохи дела, Ветер, — испаряюсь. Таю не по дням, а по часам. Раскис совсем, слякоть развёл. У всех на глазах умираю, а всем хоть бы что!
— Вот тебе, Снег, мой совет. Тай поскорей, стекай в ручьи и реки и плыви себе к тёплым морским курортам отдыхать да сил набираться.
— Ой-ё-ёй, заструился.
Грачева Н.: Шляпа для воробья.
Предисловие к книге Н. И. Сладкова «Воробей в шляпе».
К десятилетию со дня смерти Николая Сладкова.
Ну-ка, представь себе ежа в воздухе, а летучую мышь на земле! Или рыбу на дереве, а дятла в воде. Смех и грех! Все равно, что «курочки закрякали, утки закудахтали, кошечки захрюкали, свинки замяукали». Ненормально – как и воробей в шляпе!
Эти строчки – из книги Николая Ивановича Сладкова «Воробей в шляпе». И хотя автор вспоминает «Путаницу» Корнея Ивановича Чуковского, книга не об этом. А о том, что всякому существу в природе – и зверю, и птице, и букашечке малюсенькой отведено строго свое место. И поменять этот порядок никто не в силах: паутиной невидимых связей опутано все живое. Все скатано в единый клубок жизни. И не надо этот клубок разматывать и раздергивать: это бессмысленно и опасно. Все взаимодействует между собой и с окружающим миром. Иными словами, книга о том, что и так понятно и совсем как будто несложно, только называется все это мудреным словом – ЭКОЛОГИЯ.
Просто и доступно объясняет автор детям значение этого слова: “Экология”, в переводе с греческого, – это наука о доме, о нашем с вами доме, где все мы живем, и о том, как нужно этот дом беречь, ведь мы собираемся в нем долго жить. Немало причин, от которых может погибнуть жизнь на Земле. Но немало и способов, как этого избежать. Все за то, чтобы жизнь сохранить. Но для этого надо знать, как это сделать. О многих серьезных и очень важных вещах говорит писатель со страниц своей книги. И сведения эти бесценны для каждого из нас. А ребенок, с увлечением читая или слушая «Воробья в шляпе», узнает, что такое живой календарь: …никогда клюква не созреет раньше черники, …никогда ежата не появятся раньше зайчат. У всех свое время, свой срок. Испытанный живой календарь. Или, например, живые часы. Оказывается, если …бекас вверху зажужжал – три часа утра. Певчий дрозд засвистел на маковке елки – около четырех. А вот и зяблик прогремел – скоро пять! Ни заводить, ни чинить эти часы не надо… Кто же их настраивает и заводит? Главный дирижер всего живого на Земле – Солнце. Или о том, где начало и конец в природе и что такое “кольцо жизни”.
Каждую секунду, с каждой прочитанной страницей маленький читатель делает все новые и новые потрясающие открытия! Оказывается, чешуйки у рыбы – все равно, что блокнот! И записана там вся жизнь рыбья, и плохое и хорошее. Мышь живет 2 года, заяц – 12 лет, а слоновая черепаха – до 150 лет! Весной даже самые маленькие существа становятся великанами. А еще на свете есть экологические загадки.
Автор приглашает своих читателей на птичий бал, на рыбий хоровод вокруг елки. Рассказывает, какой экзамен приходится держать лесному зверью и птицам; как улетают из воды рыбьи завтраки, обеды и ужины; перед чем величественный лось может преклонить колени; что случится, если вдруг не станет хищников и …какая у зверей в лесу баня. Предлагает вместе погадать, кто может вылупиться из маленького белого яичка: ужонок, болотная черепашка или гриб-дождевик.
А рассказы о временах года?! Словно по мановению волшебной палочки переносимся мы в «головокружительную» звонкую и радостную весну и в ослепительно яркое лето, в обильную, урожайную, хлопотливую осень и в суровую, порой голодную для птиц и зверей, зиму. И везде надо успеть побывать и все увидеть. Только успевай поворачивайся! И вот уже мы вместе со всеми жителями лесов, полей и водоемов строим гнезда, переживаем за потомство, улетаем на зимовку, делаем запасы на зиму, впадаем в спячку и радуемся приходу весны. Даже запах лесной Николай Сладков описывает так, что чувствуешь его – как будто пьешь: «Пока голова не закружится. ».
Лес полон загадок. Нужно многое знать и очень внимательно смотреть и слушать, чтобы разгадать хотя бы некоторые из них. Ведь даже арифметика в лесу особая: …не всегда один плюс один будет два, не всегда дважды два – четыре. В лесу вообще многое не так, как мы привыкли думать. Например, нежные трели соловья – это забор для чужаков. Какие разные бывают в лесу эти самые «заборы»: Певучие, пахучие, барабанные и танцующие. Для уха, для глаза, для носа.
Писатель щедро делится с нами своими открытиями. И оказывается, что птица козодой коз не доит, но зато умеет на лету крыльями, как ладошками, хлопать. А ужик умеет по заказу умирать и воскресать. Что кроме подснежников (не о первоцветах речь, поверьте), в лесу бывают надснежники. И есть такие птицы – грабители: Отнимают у муравьев гусеничек, мотыльков, разных мух. Грабители с большой муравьиной дороги!
И про домовых, живущих в бобровой хатке, мы тоже никогда не слышали. И про то, как зайцы обгладывают верхушки березок, хотя по деревьям, как известно, зайцы не лазают. И о том, что бобры зимой сами себя, как печку, осиновыми дровами топят, – тем и греются. А кто, скажите, кроме Сладкова, знает про сушеные хвосты? А теперь и мы с вами знаем, какая птица вывешивает на просушку ящеричные хвосты… И висят они на веточках деревьев …как шашлыки на выбор, как витрина сосисочного магазина…
Прочитав эту книгу, мы словно школу природы закончили. Много становится нам известно о жизни в лесу, в поле, на болоте, под водой и в воздухе. И теперь мы точно знаем, что самый страшный, самый грозный признак болезни – это молчание вокруг нас. Потому что здоровая природа наполнена звуками, запахами и красками. Она всегда в движении и звучании. И невольно мы становимся частью общей экосистемы. И наш ребенок уже никогда не перепутает, кто и почему зимой спит, а кто бодрствует, и действительно ли так важно белке и зайцу менять шубку, и зачем рыбам лунки во льду. И многое становится понятным и каким-то очень близким, своим. Вдруг чувствуешь, что появляется ответственность за то, чтобы все в природе шло своим чередом и ничто не мешало в этом, потому что сбой в этой системе затронет каждого из нас.
Эта книга – о доверии и ответственности перед теми, кто меньше нас, зависит от нас, кого мы часто в лесу не замечаем. Кого сжигаем на костре вместе с сухими деревьями, кого случайно (или не случайно) затаптываем сапогами, кого лишаем родительской заботы из-за простого любопытства…
Недаром Николай Сладков приводит слова величайшего врача-гуманиста Альберта Швейцера: Ты жизнь, которая живет среди других жизней, которые тоже хотят жить!
Книжка очень просто и удобно устроена: небольшие рассказики (так, что любой прочитает и не устанет) собраны в главы. После каждой главы – «Вопросы на засыпку». Прочитал, подумал – можешь ли ответить на них, все ли понял из прочитанного. Если нет – вернись, перечитай. Недаром говорят: «Повторение – мать учения!». Самые важные мысли выделены курсивом или крупным шрифтом, – ни за что не пропустишь, глаз сам выхватывает нужные строчки.
Нельзя не сказать и об удивительном языке Н. И. Сладкова. Какие простые, звучные и очень детские слова подбирает писатель: болото хлипкое и провалучее; утки-чомги в период ухаживания дарят друг другу зеленую водоросельку; крот шнырит по своим ходам-туннелям; куница выпугнет белку. Так может сказать только ребенок, или взрослый, который знает и любит мир вокруг себя, и для которого писать детские книги – великое счастье.
«Воробей в шляпе» – настоящий кладезь для любого родителя, воспитателя, педагога, библиотекаря. Эту книгу можно использовать при подготовке урока, беседы, детского мероприятия. Можно устраивать громкие чтения отдельных рассказов или целых глав с последующим обсуждением и ответами на вопросы.
Цветных иллюстраций в книге немного, зато черно-белые – на каждой странице. То медведь протопает, то заяц бежит от погони, то ласточка взвивается к небу. Около каждого рассказа кто-то изображен: жук, одуванчик, сом, елочка, веточка вербы. Все это – знакомое и очень узнаваемое и мелькает перед глазами так же часто, как и в жизни. Иллюстрировал книгу художник В. Дугин.
«Воробей в шляпе» – последняя книга Николая Ивановича Сладкова (она известна меньше других – издавалась всего три раза). В конце автор дает удивительную зарисовку, которая звучит как наказ писателя всем нам. Эти строки, как комок в горле, застревают в памяти. И не сглотнуть и не забыть:
Мало кто обращает внимание на одуванчики; уж очень они примелькались. А они особенные…
Кто-то однажды надрал их вместе с корнями и выбросил на помойку. А они и там каждое утро раскрывали свои золотые венчики навстречу солнцу – как им и положено. А каждый вечер смежали их – «закрывали глаза» перед сном. Они даже предсказывали погоду! Сжимались в кулачок перед дождем и ясным солнышком сияли перед днем погожим. Они выполняли свое жизненное назначение, хотя уже из последних сил. Возьмем с них пример и будем делать дело своей жизни всегда и везде – и несмотря ни на что!
Лесные сказки Текст
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Как медведя переворачивали
Натерпелись птицы и звери от зимы лиха. Что ни день – метель, что ни ночь – мороз. Зиме конца-краю не видно. Разоспался Медведь в берлоге. Забыл, наверное, что пора ему на другой бок перевернуться.
Есть лесная примета: как Медведь перевернётся на другой бок, так солнце повернёт на лето.
Лопнуло у птиц и зверей терпение. Пошли Медведя будить:
– Эй, Медведь, пора! Зима всем надоела! По солнышку мы соскучились. Переворачивайся, переворачивайся, пролежни уж небось?
Медведь в ответ ни гугу: не шелохнётся, не ворохнётся. Знай посапывает.
– Эх, долбануть бы его в затылок! – воскликнул Дятел. – Небось бы сразу зашевелился!
– Не-ет, – промычал Лось, – с ним надо почтительно, уважительно. Ау, Михайло Потапыч! Услышь ты нас, слёзно просим и умоляем: перевернись ты, хоть не спеша, на другой бок! Жизнь не мила. Стоим мы, лоси, в осиннике, что коровы в стойле: шагу в сторону не шагнуть. Снегу-то в лесу по уши! Беда, коли волки о нас пронюхают.
Медведь ухом пошевелил, ворчит сквозь зубы:
– А мне какое до вас, лосей, дело! Мне снег глубокий на пользу: и тепло, и спится спокойно.
Тут Белая Куропатка запричитала:
– И не стыдно, Медведь? Все ягоды, все кустики с почками снег закрыл – что нам клевать прикажешь? Ну что тебе стоит на другой бок перевернуться, зиму поторопить? Хоп – и готово!
– Даже смешно! Зима вам надоела, а я с боку на бок переворачивайся! Ну какое мне дело до почек и ягод? У меня под шкурой сала запас.
Белка терпела-терпела – не вытерпела:
– Ах ты тюфяк мохнатый, перевернуться ему, видишь ли, лень! А ты вот попрыгал бы по веткам мороженым, лапы до крови ободрал бы, как я. Переворачивайся, лежебока, до трёх считаю: раз, два, три!
– Четыре, пять, шесть! – насмехается Медведь. – Вот напугала! А ну – кыш отседова! Спать мешаете.
Поджали звери хвосты, повесили птицы носы – начали расходиться. А тут из снега Мышка вдруг высунулась да как запищит:
– Такие большие, а испугались? Да разве с ним, куцехвостым, так разговаривать надо? Ни по-хорошему, ни по-плохому он не понимает. С ним по-нашенски надобно, по-мышиному. Вы меня попросите – я его мигом переверну!
– Ты – Медведя?! – ахнули звери.
– Одной левой лапкой! – похваляется Мышь.
Юркнула Мышь в берлогу – давай Медведя щекотать.
Бегает по нему, коготками царапает, зубками прикусывает. Задёргался Медведь, завизжал поросёнком, ногами задрыгал.
– Ой, не могу! – завывает. – Ой, перевернусь, только не щекочи! О-хо-хо-хо! А-ха-ха-ха!
А пар из берлоги – как дым из трубы.
Мышка высунулась и пищит:
– Перевернулся как миленький! Давно бы мне сказали.
Ну а как перевернулся Медведь на другой бок, так сразу солнце повернуло на лето. Что ни день – солнце выше, что ни день – весна ближе. Что ни день – светлей, веселей в лесу!
Лесные шорохи
Окунь и Налим
Ч удеса подо льдом! Все рыбы сонные – один ты, Налим, бодренький да игривый. Что с тобой такое, а?
– А то, что для всех рыб зимою – зима, а для меня, Налима, зимою – лето! Вы, окуни, дремлете, а мы, налимы, свадьбы играем, икру мечем, радуемся-веселимся!
– Айда, братцы-окуни, к Налиму на свадьбу! Сон свой разгоним, повеселимся, налимьей икоркой закусим…
Выдра и Ворон
– Скажи, Ворон, мудрая птица, зачем люди костёр в лесу жгут?
– Не ожидал я, Выдра, от тебя такого вопроса. Промокли в ручье, замёрзли, вот и костёр разожгли. У огня греются.
– Странно… А я зимой всегда в воде греюсь. В воде ведь морозов никогда не бывает!
Заяц и Полёвка
– Мороз и вьюга, снег и холод. Травку зелёную понюхать захочешь, листочков сочных погрызть – терпи до весны. А где ещё та весна – за горами да за морями…
– Не за морями, Заяц, весна, не за горами, а у тебя под ногами! Прокопай снег до земли – там и брусничка зелёная, и манжетка, и земляничка, и одуванчик. И нанюхаешься, и наешься.
Барсук и Медведь
– Что, Медведь, спишь ещё?
– Сплю, Барсук, сплю. Так-то, брат, разогнался – пятый месяц без просыпу. Все бока отлежал!
– А может, Медведь, нам вставать пора?
– А не проспим мы с тобой весну-то с разгона?
– Не бойся! Она, брат, разбудит.
– А что она – постучит нам, песенку споёт или, может, пятки нам пощекочет? Я, Миша, страх как на подъём-то тяжёл!
– Ого-го! Небось вскочишь! Она тебе, Боря, ведро воды как даст под бока – небось не залежишься! Спи уж, пока сухой.
Сорока и Оляпка
– О-о-ой, Оляпка, никак купаться в полынье вздумала?!
– И плавать и нырять!
– У меня перо тёплое!
– У меня перо водоотталкивающее!
– А… а… а проголодаешься после купания?
– Ая для того и ныряю, чтоб водяным жучком закусить!
Зимние долги
Расчирикался Воробей на навозной куче – так и подскакивает! А Ворона как каркнет своим противным голосом:
– Чему, Воробей, возрадовался, чего расчирикался?
– Крылья зудят, Ворона, нос чешется, – отвечает Воробей. – Страсть драться охота! А ты тут не каркай, не порть мне весеннего настроения!
– А вот испорчу! – не отстаёт Ворона. – Как задам вопрос!
– И напугаю. Ты крошки зимой на помойке клевал?
– А зёрна у скотного двора подбирал?
– А в птичьей столовой у школы обедал?
– Спасибо ребятам, подкармливали.
– То-то! – надрывается Ворона. – А чем ты за всё это расплачиваться думаешь? Своим чикчириканьем?
– А я один, что ли, пользовался? – растерялся Воробей. – И Синица там была, и Дятел, и Сорока, и Галка. И ты, Ворона, была…
– Ты других не путай! – хрипит Ворона. – Ты за себя отвечай. Брал в долг – отдавай! Как все порядочные птицы делают.
– Порядочные, может, и делают, – рассердился Воробей. – А вот делаешь ли ты, Ворона?
– Я раньше всех расплачусь! Слышишь, в поле трактор пашет? А я за ним из борозды всяких корнеедов и корнегрызунов выбираю. И Сорока с Галкой мне помогают. А на нас глядя, и другие птицы стараются.
– Ты тоже за других не ручайся! – упирается Воробей. – Другие, может, и думать забыли.
Но Ворона не унимается:
– А ты слетай да проверь!
Полетел Воробей проверять. Прилетел в сад – там Синица в новой дуплянке живёт.
– Поздравляю с новосельем! – Воробей говорит. – На радостях-то небось и про долги забыла!
– Не забыла, Воробей, что ты! – отвечает Синица. – Меня ребята зимой вкусным сальцем угощали, а я их осенью сладкими яблочками угощу. Сад стерегу от плодожорок и листогрызов.
Делать нечего, полетел Воробей дальше. Прилетел в лес – там Дятел стучит. Увидал Воробья – удивился:
– По какой нужде, Воробей, ко мне в лес прилетел?
– Да вот расчёт с меня требуют, – чирикает Воробей. – А ты, Дятел, как расплачиваешься? А?
– Уж так-то стараюсь, – отвечает Дятел. – Лес от древоточцев и короедов оберегаю. Бьюсь с ними не щадя живота! Растолстел даже…
– Ишь ты, – задумался Воробей. – А я думал…
Вернулся Воробей на навозную кучу и говорит Вороне:
– Твоя, карга, правда! Все за зимние долги отрабатывают. А я что, хуже других? Как начну вот птенцов своих комарами, слепнями да мухами кормить! Чтобы кровососы эти ребят не кусали! Мигом долги верну!
Сказал так и давай опять на куче навозной подскакивать и чирикать. Пока свободное время есть. Пока воробьята в гнезде не вылупились.
Вежливая галка
Много у меня среди диких птиц знакомых. Воробья одного знаю. Он весь белый – альбинос. Его сразу отличишь в воробьиной стайке: все серые, а он белый.
Сороку знаю. Эту я по нахальству отличаю. Зимой, бывало, люди за окно продукты вывешивают, так она сейчас же прилетит и все растреплет.
А вот галку одну я приметил за её вежливость.
Ранней весной бывают особые метели – солнечные. Снежные вихри завиваются в воздухе, всё сверкает и несётся! Каменные дома похожи на скалы. Наверху буран, с крыш, как с гор, текут снежные водопады. Сосульки от ветра растут в разные стороны, как косматая борода Деда Мороза.
А над карнизом, под крышей, есть укромное местечко. Там два кирпича из стены выпали. В этом углублении и устроилась моя галка. Чёрная вся, только на шейке серый воротничок. Галка грелась на солнце да ещё расклёвывала какой-то лакомый кусок. Уютное местечко!
Если бы этой галкой был я, я бы никому такое местечко не уступил!
И вдруг вижу: подлетает к моей большой галке другая, поменьше и цветом потусклее. Прыг-скок по карнизу. Круть-верть хвостом! Села напротив моей галки и смотрит. Ветер её треплет – так перья и заламывает, так белой крупой и сечёт!
Моя галка кусок свой схватила в клюв – и шасть из углубления на карниз! Тёпленькое местечко чужой уступила!
А чужая галка хвать у моей кусок из клюва – и на её тёпленькое местечко. Лапкой чужой кусок прижала – клюёт. Вот бессовестная!
Моя галка на карнизе – под снегом, на ветру, без еды. Снег её сечёт, ветер перья заламывает. А она, дура, терпит! Не выгоняет маленькую.
«Наверное, – думаю, – чужая галка очень старая, вот ей место и уступают. А может, это всем известная и всеми уважаемая галка? Или, может, она маленькая, да удаленькая – драчунья». Ничего я тогда не понял…
А недавно вижу: обе галки – моя и чужая – сидят себе рядышком на старой печной трубе и у обеих в клювах прутики.
Эге, гнездо вместе строят! Тут уж каждый поймёт.
И маленькая галка совсем не старая и не драчунья. Да и не чужая она теперь.
А моя знакомая большая галка совсем не галка, а гал!
Но всё равно мой знакомый гал очень вежливый. Я такого первый раз вижу.
Тетеревиные ноты
Ещё не поют в лесах тетерева. Ещё только ноты пишут. Пишут они ноты так. Слетает один с берёзы на белую поляну, надувает шею, как петух. И семенит ножками по снегу, семенит. Крылья полусогнутые волочит, бороздит крыльями снег – нотные строчки вычерчивает.
Второй тетерев слетит да за первым по снегу как припустит! Так точки ногами на нотных строчках и расставит: «До-ре-ми-фа-соль-ля-си!»
Первый сразу в драку: не мешай, мол, сочинять! Чуфыркнет на второго да по его строчкам за ним: «Си-ля-соль-фа-ми-ре-до!»
Прогонит, поднимет вверх голову, задумается. Побормочет, побормочет, повернётся туда-сюда и лапками на своих строчках своё бормотание запишет. Для памяти.
Потеха! Ходят, бегают – расчерчивают снег крыльями на нотные строчки. Бормочут, чуфыкают – сочиняют. Песни свои весенние сочиняют и ножками да крыльями их на снегу записывают.
Но скоро кончат тетерева песни сочинять – начнут разучивать. Взлетят тогда на высокие берёзки – сверху-то хорошо ноты видно! – и запоют. Все одинаково запоют, ноты у всех одни и те же: бороздки да крестики, крестики да бороздки.
Всё разучивают да разучивают, пока снег не сойдёт. А и сойдёт – не беда: по памяти поют. Днём поют, вечером поют, но особенно по утрам.
Здорово поют, как по нотам!
Чья проталина?
Увидела Сорока первую проталину – тёмное пятнышко на белом снегу.
– Моя! – крикнула. – Моя проталина, раз я первая её увидела!
На проталине семена, жучки-паучки копошатся, бабочка-лимонница лежит на боку – отогревается. У Сороки глаза разбежались, уж и клюв разинула, да откуда ни возьмись – Грач.
– Здр-расте, уже явилась! Зимой по вороньим помойкам шастала, а теперь на мою проталину! Некрасиво!
– Это почему же она твоя? – застрекотала Сорока. – Я первая увидала!
– Ты увидала, – гаркнул Грач, – а я о ней всю зиму мечтал. За тыщу вёрст к ней торопился! Ради неё тёплые страны покинул. Без неё и меня бы тут не было. Где проталины, там и мы, грачи. Моя проталина!
– Что он тут каркает! – затарахтела Сорока. – Всю зиму на юге грелся-нежился, ел-пил что хотел, а вернулся – проталину ему без очереди подавай! А я всю зиму мёрзла, с помойки на свалку металась, вместо воды снег глотала и вот, чуть живая, слабая, высмотрела наконец проталину, так и ту отнимают. Ты, Грач, только на вид тёмный, а сам себе на уме. Кыш с проталины, пока в темя не клюнула!
Прилетел на шум Жаворонок, огляделся, прислушался и защебетал:
– Весна, солнце, небо ясное, а вы ссоритесь. И где – на моей проталине! Не омрачайте мне радость встречи с ней. Я жажду песен!
Сорока и Грач только крыльями всплеснули.
– Почему же она твоя? Наша это проталина, мы нашли. Сорока всю зиму её ждала, все глаза проглядела.
А я, может, так торопился с юга к ней, что чуть крылья в пути не вывихнул.
– А я родился на ней! – пискнул Жаворонок. – Если поискать, так тут ещё и скорлупки от яичка, из которого я вылупился, можно найти! Вспомню, бывало, зимой на чужбине гнездо родное – и петь неохота. А сейчас песня так и рвётся из клюва – даже язык дрожит.
Вспрыгнул Жаворонок на кочку, глаза прижмурил, горлышко у него задрожало – и полилась песня как весенний ручеёк: зазвенела, забулькала, зажурчала. Сорока и Грач клювы разинули – заслушались. Им-то никогда так не спеть, горло у них не то, только и могут, что стрекотать и каркать.
Долго бы, наверное, слушали, разомлев на вешнем солнышке, да дрогнула вдруг под ногами земля, вспучилась бугорком и рассыпалась.
И выглянул Крот – зашмыгал носом.
– Никак прямо в проталину угодил? Так и есть: земля мягкая, тёплая, снега нет. И пахнет… Уф! Весной, что ли ча, пахнет? Весна, что ли ча, у вас наверху?
– Весна, весна, землерой! – сварливо закричала Сорока.
– Знал, куда угодить! – подозрительно буркнул Грач. – Хоть и слепой…
– Тебе-то зачем наша проталина? – проскрипел Жаворонок.
Крот принюхался к Грачу, к Сороке, к Жаворонку – глазами-то он худо видит! – чихнул и говорит:
– Ничего мне от вас не надо. И проталина ваша мне не нужна. Вот землю вытолкну из норы и назад. Потому что чую: погано у вас. Ссоритесь, чуть не дерётесь. Да ещё и светло, сухо, воздух свежий. Не то что у меня в подземелье: темно, сыро, затхло. Благодать! Ещё и весна у вас тут какая-то…
– Как ты можешь так говорить? – ужаснулся Жаворонок. – Да знаешь ли ты, землерой, что такое весна!
– Не знаю и знать не хочу! – фыркнул Крот. – Не нужна мне никакая весна, у меня под землёй круглый год одинаково.
– Весной проталины появляются, – мечтательно сказали Сорока, Жаворонок и Грач.
– А на проталинах скандалы начинаются, – снова фыркнул Крот. – А ради чего? Проталина как проталина.
– Не скажи! – подскочила Сорока. – А семена? А жуки? А ростки зелёные? Всю зиму без витаминов.
– Посидеть, походить, размяться! – гаркнул Грач. – Носом в тёплой земле порыться!
– А петь-то как над проталинами хорошо! – взвился Жаворонок. – Сколько в поле проталин – столько и жаворонков. И все поют! Нет весной ничего лучше проталины.
– А чего тогда спорите? – не понял Крот. – Жаворонок хочет петь – пусть поёт. Грач хочет маршировать – пусть марширует.
– Правильно! – сказала Сорока. – А я пока семенами и жуками займусь…
Тут снова начались крики и перебранка.
А пока кричали и ссорились, в поле новые проталины появились. Разлетелись птицы по ним весну встречать. Песни петь, в тёплой земле порыться, червячка заморить.
– Пора и мне! – Крот сказал. И провалился туда, где ни весны, ни проталин, ни солнца и ни луны, ни ветра и ни дождя. И где даже спорить не с кем. Где всегда темно и тихо.
