Три дня Беслана. Самые страшные воспоминания военного фотографа.
Корреспондент «АиФ» Владимир Сварцевич рассказывает об ужасе Беслана, после которого даже он, в качестве фотографа прошедший разные войны и конфликты, повесил камеру на гвоздь и перестал ездить в боевые командировки.
Герой России, подполковник Олег Ильин за полчаса до гибели в Беслане. © / Владимир Сварцевич / АиФ
Спецназ закончил бой. Фото: АиФ/ Владимир Сварцевич
В Беслан я прилетел 1 сентября, ближе к вечеру. Добирался через Назрань. В Беслан, отчаянно сигналя, на дикой скорости летели десятки машин из Владикавказа. Почерневший от горя город рыдал. Плакали все: и мужчины, и женщины, люди выходили на улицы и перекрёстки. На месте творился буквально ад. Местные и федеральные телеканалы, часто не проверяя информацию, гнали в прямом эфире мифы и небылицы. Город был на грани паники. Вечером горожане сами подсчитали количество детей и взрослых, которые не вернулись домой, и пришли в ужас, выяснив, что в смертельной опасности находятся более тысячи их земляков. А не «менее четырёхсот», как объявлялось официально поначалу. Матери Беслана тут же заявили силовикам, что станут живым кольцом вокруг школы, не дадут спецназу её штурмовать.
После боя в школе. Фото: АиФ/ Владимир Сварцевич
Наступило утро 3 сентября. Около полудня на ступеньках местной администрации я встретил сотрудника «Вымпела» Дмитрия Разумовского. Мы поздоровались, и вдруг Дима, прищурившись от лучей яркого солнца рукой, сказал мне страшные слова: «А ты знаешь, меня сегодня убьют!» Ответить я не успел. Дима очень быстро убежал. Я только успел перекрестить его удаляющийся силуэт. Не помогло. Через два часа подполковник Разумовский погибнет в жестоком бою, прикрывая детей от пуль террористов. 
Ему уже вырыли могилу! История Героя, чудом выжившего в Беслане
Грузовик, куда грузили трупы расстрелянных заложников. Фото: АиФ/ Владимир Сварцевич
Трагедия Беслана. Фото: АиФ/ Владимир Сварцевич
После боя я искал Олега Ильина, хотел дать свой мобильник для звонка домой. Но мне показали семь чёрных полиэтиленовых пакетов, в которых лежали погибшие офицеры «Вымпела». В одном из них был Олег.
В моём кармане настойчиво звучал мобильник. Посмотрев на имя звонившего, я испугался. Это был номер Олега Ильина. Из Москвы звонила его жена Аня. Олег, уезжая в командировку, всегда оставлял ей свой телефон. «Савельич, это Анна! Я решила тебе позвонить! Олег мне звонил утром и сказал, что случайно встретил тебя в Беслане. Если можно, передай ему трубку». И я безбожно ей врал, ответив, что пока ничего не знаю, словно «продлевал» жизнь убитому Олегу, стараясь подарить Анюте ещё несколько минут надежды, отодвигая в сторону страшную весть о муже.
Спустя час она опять позвонила. И я опять ей врал, сказав, что Олег находится на «разборе полётов». Я избегал встречи с Аней на кладбище, когда хоронили Олега, но на поминках она сама подошла ко мне: «Савельич! Не кори себя и не избегай меня. Ты же не умеешь врать! При первом нашем разговоре у тебя дрожал голос. Я же поняла, что Олег погиб».
Похороны матери Залины и её 4 детей. Фото: АиФ/ Владимир Сварцевич
Спортзал. Год спустя. Фото: АиФ/ Владимир Сварцевич
Я твёрдо знаю, что это была самая страшная поездка за 45 лет моей работы в журналистике. Тринадцать лет, ровно с того дня, я не езжу в боевые командировки. После Беслана я повесил на гвоздь свой фотоаппарат. Я просто «выгорел» тогда.
Парни, закрывшие сердцем детей: спецназовцы вспоминают штурм школы в Беслане
«Парни, закрывшие сердцем детей», − написано на памятнике бойцам спецназа в Беслане. Рассказывают, что однажды генерал-лейтенант больше часа простоял здесь на коленях. Он плакал. Беслан для силовиков − место особенно болезненное. Нигде спецназ не нёс таких потерь, как в этом городе. Никогда не погибало столько детей. «Мы там ходили по щиколотки в крови», − вспоминает один из бойцов.
Террористы, захватив школу, загнали людей в спортзал и заставили мужчин баррикадировать здание изнутри. «Я поднял огромный сейф, закинул его на окно. Не знаю, как смог. Просто понял, что или поднимаю, или меня убивают», − говорит Заур.
Сначала всем казалось, что так не может быть на самом деле. Потом убили первого мужчину − Руслана Бетрозова. Он попытался успокоить детей на родном осетинском языке. Затем расстреляли ещё 16 мужчин. Их тела выбросили из окон второго этажа. Трупы пролежали на дороге все три дня.
Когда полковник подразделения «Альфа» Виталий Демидкин узнал, что его группу посылают в Беслан, он хотел сначала возмутиться. Группа только что вернулась из командировки. Были контуженные и раненые. Ребятам следовало восстановиться. Однако офицер почувствовал, что должен быть там. Должен, и всё.
Перед штурмом
На десятилетнюю Зарину Албегову после взрыва упала крыша. «Я выбралась и аккуратно стала пробираться к разбитому окну. Вокруг было много мёртвых. Страшно. Я видела, как из окон выпрыгивали люди, и стала пробираться туда. Но забраться сама не могла, маленькая. Мне мальчик помог. Когда всё же выбралась, я так побежала, как только могла… Бегу, а вокруг вспышки. Потом поняла, что в нас стреляли. Мне и сейчас иногда кажется, что ноги горят», − рассказывает она.
Виталий Демидкин узнал о взрыве в школе на полигоне под Владикавказом. Спецназ там проводил учения. Помчались обратно, молясь, чтоб штурма всё же не было. «Но в школе шли подрывы, началось уничтожение заложников. Что было делать?» – говорит полковник.
«Я каждую секунду помню. Мы разбились на тройки и со словами «С Богом!» начали. Вошли в школу через окно и стали продвигаться к столовой, к «огневому гнезду» противника. Заходили по трое, часть сотрудников шли чуть правее меня, часть левее, я остался посередине коридора. И внезапно – белое облако передо мной, из‑за которого я увидел несколько красных огоньков. Понял, что по нам ведётся огонь. Но, удивительно, я ничего не слышал. Инстинктивно упал на спину и выпустил в сторону противника весь боекомплект автоматного магазина», – рассказывает военный.
Демидкин потом узнал, что перед ним упали две гранаты Ф-1, разлёт осколков которых составляет 250 метров, убойная сила – 25. Бойцы находились всего в нескольких метрах от взрыва. У спецназовца Сергея ногу разорвало в клочья, 27 осколков потом вытащили.
Террористы и ополченцы
Террористы прикрывались живым щитом из детей и женщин, поэтому многие бойцы были вынуждены жертвовать собственной жизнью для спасения пленных. Так, майор «Вымпела» Михаил Кузнецов под огнём боевиков эвакуировал более 20 раненых заложников, но, получив смертельные ранения, скончался.
«О том, что мы видели, лучше не вспоминать. Ничего нет страшнее детских трупов. В одном из закутков нам удалось обнаружить женщину с девочкой лет семи, которая всё время просила пить. К сожалению, выдвигаясь в бой, не думаешь ни о воде, ни о пище, а думаешь, как бы побольше взять с собой гранат и боеприпасов», − делятся горькими воспоминаниями силовики спустя десять лет.
Боец спецназа Александр Бетин рассказывает, что, когда он вышел из школы, сразу попросил у журналиста телефон и позвонил домой: «Я ей говорю: «У меня всё нормально». Она так обыденно отвечает: «Ну и хорошо!» Ещё не знали, что штурм начался».
После штурма
В результате операции погибли десять спецназовцев. Это крупнейшие потери за всю историю данных войск. Анжела Сикоева потеряла в школе маму, но сама спаслась. Помнит, как Андрей Туркин накрыл собой гранату. Его жена тогда была беременна. В Беслан на годовщину трагедии она приехала с сыном: «Он так похож на папу. Я очень хотела познакомиться и с ним, и с семьями тех, кто нас спасал, с жёнами, детьми, сказать им спасибо. Для нас это очень важно».
Полковник Виталий Демидкин говорит, что каждый год бойцы стараются посетить Беслан. Интересно посмотреть на детей, узнать, что с ними, какими они стали. «Это важно − увидеть благодарные лица ребят, которых спасли. Такое ни за какие деньги не купишь. Когда человек сознательно ставит на алтарь Отечества свою жизнь, он хочет получить что-то взамен. И когда видишь глаза людей, которых спас, это самая главная награда», − подчёркивает офицер.
Бывшие заложники вспоминают, как долго общались с мамой одного из погибших спецназовцев. Рассказывали ей, как он спасал, как ему благодарны. Мать бойца долго плакала, но, кажется, ей стало легче.
На стене бесланской полуразрушенной школы осталась надпись: «Альфа», «Вымпел», спасибо за то, что вы спасали наших детей!»
Рассказ спецназовца о штурме бесланской школы
«Парни, закрывшие сердцем детей», − написано на памятнике бойцам спецназа в Беслане. Рассказывают, что однажды генерал-лейтенант больше часа простоял здесь на коленях. Он плакал.
Беслан для силовиков − место особенно болезненное. Нигде спецназ не нёс таких потерь, как в этом городе. Никогда не погибало столько детей. «Мы там ходили по щиколотки в крови», − вспоминает один из бойцов.
Террористы, захватив школу, загнали людей в спортзал и заставили мужчин баррикадировать здание изнутри. «Я поднял огромный сейф, закинул его на окно. Не знаю, как смог. Просто понял, что или поднимаю, или меня убивают», − говорит Заур.
Сначала всем казалось, что так не может быть на самом деле. Потом убили первого мужчину − Руслана Бетрозова. Он попытался успокоить детей на родном осетинском языке. Затем расстреляли ещё 16 мужчин. Их тела выбросили из окон второго этажа. Трупы пролежали на дороге все три дня.
Когда полковник подразделения «Альфа» Виталий Демидкин узнал, что его группу посылают в Беслан, он хотел сначала возмутиться. Группа только что вернулась из командировки. Были контуженные и раненые. Ребятам следовало восстановиться. Однако офицер почувствовал, что должен быть там. Должен, и всё.
Перед штурмом
На десятилетнюю Зарину Албегову после взрыва упала крыша. «Я выбралась и аккуратно стала пробираться к разбитому окну. Вокруг было много мёртвых. Страшно. Я видела, как из окон выпрыгивали люди, и стала пробираться туда. Но забраться сама не могла, маленькая. Мне мальчик помог. Когда всё же выбралась, я так побежала, как только могла… Бегу, а вокруг вспышки. Потом поняла, что в нас стреляли. Мне и сейчас иногда кажется, что ноги горят», − рассказывает она.
Виталий Демидкин узнал о взрыве в школе на полигоне под Владикавказом. Спецназ там проводил учения. Помчались обратно, молясь, чтоб штурма всё же не было. «Но в школе шли подрывы, началось уничтожение заложников. Что было делать?» – говорит полковник.
«Я каждую секунду помню. Мы разбились на тройки и со словами «С богом!» начали. Вошли в школу через окно и стали продвигаться к столовой, к «огневому гнезду» противника. Заходили по трое, часть сотрудников шли чуть правее меня, часть левее, я остался посередине коридора. И внезапно – белое облако передо мной, из‑за которого я увидел несколько красных огоньков. Понял, что по нам ведётся огонь. Но, удивительно, я ничего не слышал. Инстинктивно упал на спину и выпустил в сторону противника весь боекомплект автоматного магазина», – рассказывает военный.
Демидкин потом узнал, что перед ним упали две гранаты Ф-1, разлёт осколков которых составляет 250 метров, убойная сила – 25. Бойцы находились всего в нескольких метрах от взрыва. У спецназовца Сергея ногу разорвало в клочья, 27 осколков потом вытащили.
Террористы и ополченцы
Террористы прикрывались живым щитом из детей и женщин, поэтому многие бойцы были вынуждены жертвовать собственной жизнью для спасения пленных. Так, майор «Вымпела» Михаил Кузнецов под огнём боевиков эвакуировал более 20 раненых заложников, но, получив смертельные ранения, скончался.
«О том, что мы видели, лучше не вспоминать. Ничего нет страшнее детских трупов. В одном из закутков нам удалось обнаружить женщину с девочкой лет семи, которая всё время просила пить. К сожалению, выдвигаясь в бой, не думаешь ни о воде, ни о пище, а думаешь, как бы побольше взять с собой гранат и боеприпасов», − делятся горькими воспоминаниями силовики спустя десять лет.
Боец спецназа Александр Бетин рассказывает, что, когда он вышел из школы, сразу попросил у журналиста телефон и позвонил домой: «Я ей говорю: «У меня всё нормально». Она так обыденно отвечает: «Ну и хорошо!» Ещё не знали, что штурм начался».
После штурма
В результате операции погибли десять спецназовцев. Это крупнейшие потери за всю историю данных войск. Анжела Сикоева потеряла в школе маму, но сама спаслась. Помнит, как Андрей Туркин накрыл собой гранату. Его жена тогда была беременна. В Беслан на годовщину трагедии она приехала с сыном: «Он так похож на папу. Я очень хотела познакомиться и с ним, и с семьями тех, кто нас спасал, с жёнами, детьми, сказать им спасибо. Для нас это очень важно».
Полковник Виталий Демидкин говорит, что каждый год бойцы стараются посетить Беслан. Интересно посмотреть на детей, узнать, что с ними, какими они стали. «Это важно − увидеть благодарные лица ребят, которых спасли. Такое ни за какие деньги не купишь. Когда человек сознательно ставит на алтарь Отечества свою жизнь, он хочет получить что-то взамен. И когда видишь глаза людей, которых спас, это самая главная награда», − подчёркивает офицер.
Бывшие заложники вспоминают, как долго общались с мамой одного из погибших спецназовцев. Рассказывали ей, как он спасал, как ему благодарны. Мать бойца долго плакала, но, кажется, ей стало легче.
На стене бесланской полуразрушенной школы осталась надпись: «Альфа», «Вымпел», спасибо за то, что вы спасали наших детей!»
По одним данным – в заложниках оказалось 1128 человек, по другим – 1180.
Как пишет журналист российской редакции Радио Свобода Владимир Воронов, который работал тогда в Беслане, реальные сведения российские власти тогда не обнародовали.
Весь город собрался на площади и ждал официальных сообщений от властей. Но их не было.
А 3 сентября 2004 года наступила кровавая развязка.
Однако очевидцы говорят о тубусы использованных гранатометов (похожи на РПГ-18 «Муха»).
Российская власть отрицает использование в Беслане огнеметов и РПГ.
Владимир Воронов утверждает, что в Беслане были и танки. Он их фотографировал.
После этого 329 бойцов спецподразделений «Альфа» и «Вымпел» атаковали террористов в школе. Прикрывали их подразделения милиции и вооруженных сил России.
Жертвами теракта и силовой операции – по мнению Владимира Воронова, «хаотической бойни, которую почему-то называют штурмом», – стали 334 человека, 186 из которых дети разного возраста.
Вот как Владимир Воронов описывает начало силовой операции: «Я 3 сентября днем вместе с коллегой зашел в кафе «Ирбис» недалеко от захваченной школы. В районе школы прогремели два или три мощных взрыва, а после секундного затишья – шквал автоматных очередей. Почти сразу во дворике кафе защелкали пули: как оказалось, кафе в зоне обстрела – школа под боком, за огородом соседнего частного дома.
Количество раненых превысило 800 человек, из которых 72 ребенка и 69 взрослых стали инвалидами.
«Альфа» и «Вымпел» понесли потери: 10 убитых и 41 раненый. Погибли еще 2 сотрудника МЧС России. Потери террористов – 31 лицо.
62 российских силовиков получили ранения.
Через несколько месяцев после трагедии информационные агентства скупо сообщили, что на свалке на окраине Беслана нашли много вещей погибших, вывезенных туда после штурма школы №1. Это были обломки школьных парт, обгоревшие балки, обрывки детской одежды, обувь, разорванная граната, рюкзак, который, возможно, принадлежал террористу, фрагменты человеческих останков.
Как рассказывает Владимир Воронов, в той куче страшного мусора много кто нашел и узнал одежду и обувь своих погибших или пропавших во время теракта детей.
Властные структуры отрицали, что найденное имеет отношение к школе. Логика чиновников понятна: как можно признать, что после штурма все просто взяли, сгребли в кучу и вывезли на свалку. Ведь уничтожение доказательств – это тоже преступление.
Однако Воронов видел, как это происходило и утром 4 сентября 2004 года.
«Еще дымилась выгорела школа, во дворе преподавались сохранились тела, прикрыты от жаркого солнца фольгой, отдельные тела несли на носилках, люди в штатском заполняли какие-то бумаги, сотрудники МЧС разбирали завалы, выгребали все из здания в тот же двор. Но потом весь этот выносился из школы «хлам», который сгребал в кучу урчащий во дворе небольшой трактор-экскаватор, потом захватывал своим ковшом и выгружал в кузова Камазов», – рассказывает Владимир Воронов.
Всего же после силовой операции по освобождению заложников в школе Беслана 3 сентября 2004 года 1343 человека получили в России статус потерпевших.
Однако называют и другие цифры. И через 15 лет, замечает Вороно��, вопрос точного количества людей, которые пострадали тогда в Беслане, остается открытым.
Даже зная масштаб трагедии, говорит Владимир Воронов, весь ее ужас можно осознать лишь на кладбище, когда видишь ряды одинаковых надгробий. Почти на всех – одна и та же дата смерти: 3 сентября 2004 года. Читать год рождения погибших еще страшнее: 1992, 1996, 2002. На шести надгробиях одно и то же фамилия –Тотієви. 1 сентября 2004 года в школу ушло восемь Тотієвих, из них выжили только двое.
Читайте еще: Как живут жертвы Беслана спустя годы после трагедии
В апреле 2017 года Европейский суд по правам человека обязал власти России выплатить три миллиона евро родственникам погибших и пострадавших за нападение в Беслане. ЕСПЧ постановил, что российская власть не справилась с обязанностью предотвратить возможную угрозу жизни людей и не спланировала штурм так, чтобы минимизировать возможность гибели или ранения заложников.
Кремль не согласился с решением ЕСПЧ. Министерство юстиции России обжаловало решение в суде. Члены организации «Матери Беслана» попросили ЕСПЧ не пересматривать решение.
Родные погибших обвиняют лично президента России Владимира Путина в том, что погибло столько людей.
Как спасали заложников Беслана и обезвреживали террористов
Легенда спецназа «Вымпел» Вячеслав Бочаров рассказал, как спасали заложников и обезвреживали террористов
15 лет назад, 3 сентября 2004 года, в спортзале школы №1 в Беслане, где 32 террориста почти три дня удерживали 1128 заложников, произошли два последовательных взрыва, частично обрушилась крыша и начался пожар. Спецподразделения пошли на штурм школы.
Спустя 15 лет после трагических событий в Беслане он рассказал «МК», как спецназ штурмовал школу, о той страшной картине, которую довелось увидеть, о погибших друзьях, а также о периоде восстановления и своем возвращении в строй.
«Свинец буквально висел в воздухе»
У нас есть нормативы, которые определяют боевую готовность подразделения. Уже через полтора часа я был на объекте. Нам сообщили о захвате заложников в Беслане. Была поставлена задача на сбор к вылету. Военно-транспортным бортом вместе с группой «Альфа» на Ил-76 мы вылетели во Владикавказ.
— По прилете мы разместились в здании ПТУ, которое располагалось недалеко от школы. Командиры отделов были вызваны в штаб, где были поставлены задачи, кому на каком направлении действовать.
Все надеялись, что силовые действия применять не придется. В заложниках было много детей.
В захваченной школе было 32 боевика. Они прикрывались живым щитом из женщин и детей.
У боевиков было три дня, чтобы забаррикадировать здание, оборудовать огневые позиции и подготовиться к штурму.
Отделу Вячеслава Бочарова предстояло первому войти в школу, разведать обстановку и доложить.
Вячеслав Бочаров.
Группа Вячеслава Бочарова заходила со стороны начальной школы, где были мастерские. Часть офицеров стала продвигаться к главному входу в школу, а Вячеслав Алексеевич с двумя спецназовцами, Боцманом и Скрипкой, кинулись к медсанчасти, которая была соединена дверью со спортзалом.
— Вошел в спортзал и увидел перед собой людей, которые слоями лежали друг на друге. Около порога лежал маленький мальчик, которому было годика полтора. Мертвые черные глаза с загнутыми ресницами смотрели прямо на меня. Я до сих пор помню его полный удивления взгляд.
Когда все выжившие были в безопасном месте, Вячеслав Бочаров попросил по рации прекратить стрельбу, сообщив, что в спортзале остались только мертвые заложники.
Ему ответили, что спецназовцы не стреляют, огонь ведут местные жители. На руках у гражданского населения оказалось большое количество стволов.
— Доложил руководству, что продолжаю работать в школе. Продвинулся вперед, за колонной краем глаза увидел пожилую женщину с седыми всклоченными волосами. Она металась, не понимая, что ей делать, куда бежать.
Продвигаясь по коридору, Вячеслав Бочаров вел огонь по точкам, откуда по нему стреляли. Один противостоял пулеметчику, который контролировал коридор. Командиру отделения нужно было попасть к центральному входу, чтобы завести своих ребят, которые ждали около стен школы.
Заложников помогали эвакуировать бойцы 58-й армии, местные милиционеры, спасатели и местные жители. «Скорых» не хватало. Бесланцы на своих машинах развозили раненых по больницах, самых тяжелых отправляли во Владикавказ.
— Друзья потом мне рассказали, что долго меня искали. Но раненых было очень много, около 700 человек, сортировать людей было некогда, какие там имена и фамилии, всех с ранениями стремились как можно быстрее доставить в больницу.
Я попал в госпиталь во Владикавказе. Пуля вошла в голову под левым ухом и вышла под левым глазом. Меня не могли узнать даже те, кто со мной прослужил не один год.
«Между медицинскими операциями ездил на боевые»
При штурме школы погибли 10 офицеров спецподразделений Управлений «А» и «В», в том числе командиры трех штурмовых групп. Это были самые большие потери в ходе одной операции за всю историю существования двух элитных подразделений.
Освобождая заложников, он получил пулю в руку и осколочное ранение головы. Но не вышел из боя. Теряя силы, уложил в ближнем бою двух террористов, и сам получил смертельное ранение.
Спецназовцы выводили и защищали своими телами детей.
Во время штурма школы в Беслане его группа осуществляла огневую поддержку. На них обрушился шквальный огонь пулеметчиков, по ним били снайперы. Одна из пуль попала в Дмитрия Разумовского, пролетев в нескольких миллиметрах над пластиной бронежилета. Ранение оказалось смертельным.
Стихийный мемориал на месте разрушенной школы. Фото: личный архив.
Майор Александр Перов из «Альфы» с позывным «Пух», богатырь под два метра ростом, был для подчиненных защитным оберегом, говорили, «если Перов командует, значит, все останутся живы». В захваченной школе в Беслане он уничтожил огневую точку боевиков. А когда в заложников полетела граната, накрыл, заслонив своим телом трех человек. Посеченный осколками, истекая кровью, он продолжал руководить эвакуацией, пока не умер от тяжелейших ранений. Александру Перову, как и Дмитрию Разумовскому, посмертно было присвоено звание Героя России.
На Николо-Архангельском кладбище вырыли одиннадцать могил, резервная была приготовлена для Вячеслава Бочарова. Он числился и без вести пропавшим, и в списках погибших.
Вячеслав Бочаров еще долго балансировал между жизнью и смертью. Не мог понять, где сон, где явь. В забытьи ему виделся Афганистан. В феврале 1982-го в районе Тагаба они брали горный хребет. Он тогда был заместителем командира разведроты 103-й дивизии ВДВ. Пулеметная очередь резанула по ногам. Вколол себе обезболивающее и всю ночь, до прихода подмоги, продолжал с ротой удерживать высотку. В госпитале ему потом удалили из ног три пули. За тот бой он получил орден Красной Звезды.
В Чечне он чудом выжил при падении вертолета. Группа из «Вымпела» после операции возвращалась тогда на базу. Вертушку подбили. Вдвоем с майором Чирихиным в окружении боевиков они вытаскивали братишек из покореженной машины. А потом все вместе прорывались из окружения к своим.
Спецназовцы привыкли действовать быстро и четко, боевыми двойками и тройками. Вот и в госпитале, после Беслана, Вячеслав Бочаров не мог один находиться в реанимационной палате. Несмотря на то что был еще весь окутан проводами, попросился в общую, «семейную» палату. Как только стал самостоятельно ходить, начал делать зарядку, отжиматься, приседать.
— Как узнали, что стали Героем России?
— Это было еще в госпитале имени Бурденко. Дышал тогда через трубочку. Пришел начальник Центра специального назначения Александр Евгеньевич Тихонов и сказал: «Тебе присвоено звание Героя РФ». Говорить я не мог, взял ручку, написал на бумаге: «Служу России».
А потом был долгий процесс реабилитации. Вячеслав признается, что сложно было смотреть на себя в зеркало.
— Надо было привыкнуть к своей новой внешности, все должно было срастись в голове, чтобы не комплексовать. Как только меня через полтора месяца выписали из госпиталя, я сразу поехал на объект. И потом, прикрывая лицо платочком, чтобы не пугать окружающих, каждый день ездил на работу в метро, а потом пересаживался на автобус.
В общей сложности перенес 12 пластических операций. Стал похож сам на себя, не пришлось даже менять фотографии на документах. Служил еще 6 лет, между медицинскими операциями ездил на боевые. И потихоньку восстановился.
— Вы сохранили какую-то памятную вещь, оставшуюся от Беслана?
— Нет, все, что осталось у меня, тот комплект обмундирования, в котором я был, разгрузку, элементы экипировки я отдал в музей Героев Советского Союза и России, который находится недалеко от метро «Академическая».
«В Беслане нас принимают как родных»
Со времен тех трагических событий в Беслане прошло уже 15 лет. Те дети, кому удалось выжить в кровавой мясорубке, уже выросли. У них родились свои дети.
— Никто из них не потерялся в жизни, все нашли себя, выбрали профессии по душе. Многие сейчас работают на ответственных должностях.
Недавно ко мне в Общественную палату приходила Ирина Гуриева, которая была заложницей в захваченной школе. Она учится в магистратуре Педагогического университете в Москве. У них династия педагогов еще с ХIХ века.
А как-то мы проводили встречу в Рязанском высшем воздушно-десантном училище, вспоминали Беслан. И ко мне подошел парнишка, сказал: «Я был заложником в той школе в 2004 году». Он помнил, как их спасали спецназовцы. И решил связать свою судьбу с ВДВ.
Каждый год 1 сентября те бойцы из «Альфы» и «Вымпела», кто участвовал в освобождении заложников в школе, по приглашению местных жителей приезжают в Беслан.
— Нас принимают как родных. За сердце трогает, когда подходят мужчины, которые старше нас, приветствуют, благодарят. И девочки-школьницы спрашивают: «Можно вас обнять?» Это благодарность от людей разного возраста может растрогать до слез.
Вячеслав Бочаров признается, что всякий раз, когда заходит в спортзал, который сейчас является частью мемориального комплекса, видит большой поминальный крест, у него перед глазами встает совсем другая картина: бездыханные люди лежат друг на друге, мертвые маленькие ребятишки, которые пришли на свой первый звонок.
Здесь помнят Андрея Туркина, кто, спасая заложников, поднялся из укрытия, повалил на землю террориста, закрыв собой гранату, которую бандит намеревался бросить в женщин и детей.
Здесь помнят спецназовцев Романа Катасонова, Дениса Пудовкина, Михаила Кузнецова, Олега Лоськова, Вячеслава Малярова, Андрея Велько, кто, жертвуя собой, прикрывал своим телом заложников.
3 сентября на мемориальном кладбище в Беслане, которое окрестили «Городом ангелов», в полной тишине зачитают имена и фамилии 333 погибших. Это 186 детей и подростков от года до 17 лет, 111 их родственников и гостей, 17 учителей, 10 офицеров-спецназовцев, 6 гражданских спасателей, два сотрудника МЧС и милиционер.
А бойцы «Альфы» и «Вымпела» соберутся 3 сентября на Николо-Архангельском кладбище.
В свое время полковник вместе с единомышленниками, офицерами, которые окончили Московское высшее общевойсковое командное училище, организовали в одной из гимназий Юго-Восточного округа музей Беслана, где поминутно были отражены те трагические события.
— Мы привезли землю из Беслана, повесили классную доску, пробитую пулями, которую расстреляли на полигоне. Надежда Гуриева, директор школьного музея памяти жертв трагедии в Беслане, отдала нам школьный учебник, в котором пуля на излете застряла между страницами. Сделали этот музей в гимназии, чтобы школьники помнили о том, что произошло 1-3 сентября 2004 года в Беслане.
Сейчас этот музей, по словам Вячеслава Бочарова, уже не действует.
Беседовала Светлана Самоделова
