Уроки французского
Валентин Распутин
«Уроки французского» — одно из лучших произведений Валентина Распутина. Героиня рассказа — молоденькая учительница французского языка — одна лишь увидит, как нелегко живется ее талантливому, но полуголодному ученику. Испробовав все открытые способы помочь ему, она решится, по словам директора школы, на «преступление» — отважится играть с мальчишкой в «пристенок» на деньги. Чем это обернулось для самой учительницы? Как оценивал мотивы ее действий тот мальчишка? Об этом вспоминает через много лет герой, немало переживший и постепенно для себя самого осознавший смысл этих «уроков» — уроков человечности, доброты и сострадания.
Наиболее приемлемым, как мне кажется, в желании проявить внимание к человеку, перешедшему в иное состояние, это стремление перечитать его книги и пересмотреть фильмы. «Уроки французского» запомнились с детства и основными вопросами этого произведения, конечно, являлись вопросы нравственные. Для учителей, болтунов и послушных детей. Разумеется, подобные темы мне в любое время были до лампочки, но вот на что обращает внимание произведение, проявляя свою универсальность, демонстрируя реальный гений автора.
P.S. Образы книжные и кинематографические отличаются, но, может это и к лучшему. Учительница, например, должна быть совсем другой. И главный герой тоже.
Наиболее приемлемым, как мне кажется, в желании проявить внимание к человеку, перешедшему в иное состояние, это стремление перечитать его книги и пересмотреть фильмы. «Уроки французского» запомнились с детства и основными вопросами этого произведения, конечно, являлись вопросы нравственные. Для учителей, болтунов и послушных детей. Разумеется, подобные темы мне в любое время были до лампочки, но вот на что обращает внимание произведение, проявляя свою универсальность, демонстрируя реальный гений автора.
P.S. Образы книжные и кинематографические отличаются, но, может это и к лучшему. Учительница, например, должна быть совсем другой. И главный герой тоже.
люблюлюблюлюблюлюблюлюблю
За человечность. Т.е. и за человечность самих героев, и за человечность, которая начинает пробиваться/разрастаться в нас от каждой страницы этого небольшого Большого рассказа.
За психологизм. Т.е. и за психологизм в изображении героев, и за психологизм самой ситуации.
За трепетность.
За поучительность. Не дидактическую, не наставительную, не навязчивую. А деликатную, угадывающуюся между строк.
Странно: почему мы так же, как и перед родителями, всякий раз чувствуем свою вину перед учителями? И не за то вовсе, что было в школе, — нет, а за то, что сталось с нами после.
Уроки взрослой жизни
В этот сборник входят три рассказа и, хоть аннотация сообщает, что они предназначены для школьников, хочется отметить, что сюжеты скорее для взрослых, вряд ли младшеклассники смогут оценить их по достоинству.
Подводя итог, могу смело рекомендовать этот небольшой сборник всем любителям советской классики.
Училка тоже человек!?
Помню, читал в школе когда-то этот рассказ. Помню, не понравилось. Ну знаете, когда бунтующих школьников принуждают к чему-то (в данном случае, к чтению), то часто выходит лишь отрицательный эффект. Типа, мне не будет нравится это вам во вред, бездушные деспоты! Также мне в раннем детстве не нравилась и пицца, когда против моего желания взрослые настаивали, чтоб я её попробовал. Сейчас же я люблю пиццу. Как и этот рассказ.
Сам рассказ необычайно лёгкий — как вообще мне когда-то он мог показаться тяжелым и нудным? — и тёплый. Пусть на концовку и нельзя уверенно поставить штамп «Happy end», рассказ менее приятным не становится. От него веет уютом и добротой.
В школе кажется, что учителя — это бездушные роботы, в алгоритм которых заложены либо отрицательные эмоции, либо бесстрастие. И ведь не просто так складывается такое впечатление. К сожалению, во многих школах не встретишь таких вот доброжелательных учителей, которые действительно хотят помочь ученикам, а не просто кое-как отделаться. В итоге ученики не хотят идти на встречу к таким педагогам (не задумываясь, почему они такие), а те в свою очередь черствеют, и ученики ещё сильнее не хотят идти на встречу. до бесконечности — замкнутый круг, стремящийся в никуда. Но после этого рассказа веришь в человечность, хочется размягчить эти сухие сухари, сидящие в кабинетах, чтобы между педагогами и воспитанниками появилось взаимопонимание, дабы круг поехал в обратном направлении. В общем, хотелось бы видеть больше учителей с душой, как в этом рассказе. Да и вообще — больше сопереживания, доброты и понимания.
Пусть таких добродушных учителей немного, пусть система и не поощряет такой подход (даже напротив, как отражено в книге), но такие наставники действительно словно заботливые опекуны — близки почти также, как родители. Не просто так ведь возникло это приторное выражение «Школа — второй дом».
ВАЛЕНТИН РАСПУТИН
повесть
Читает Валерий Золотухин
Звукорежиссер А. Синицин
Редактор Е. Лозинская
Имя Валентина Григорьевича Распутина, несмотря на его молодость (он родился в 1937 году), стало известно широкому читателю сравнительно давно. Он окончил историко-филологический факультет Иркутского университета, публиковать сборники очерков, рассказов и повестей начал с 1961 года. Это книги «Я забыл спросить у Лешки» (1961), «Человек с этого света» (1965), «Край возле самого неба», «Костровые новых городов» и «Продается медвежья шкура» (все — 1966 г.), «Деньги для Марии» (1967) и другие. Среди недавних по времени повестей В. Распутина особенно глубокую заинтересованность и широкое обсуждение вызвали «Последний срок» (1970), «Живи и помни» (1974), «Прощание с Матёрой» (1976). В предисловии к сборнику избранных повестей Валентина Распутина, вышедшему в 1976 году, известный советский прозаик Сергей Залыгин так характеризует основную направленность произведений Писателя:
«Валентин Распутин вошел в нашу литературу сразу, почти без разбега и как истинный мастер слова, а повторять, что произведения его значительны, что, минуя их, сегодня уже нельзя серьезно рассуждать о нынешней русской и всей советской прозе, нет, очевидно, никакой необходимости. Как часто мы признаем в литературе хорошее хорошим, но не можем объяснить, почему это так. Вопрос трудный, а все-таки надо сделать попытку и ответить на него, сделать вывод из самых разных впечатлений, чувств и переживаний, определить нечто главное для себя.
Им, этим главным, оказалась, думается мне, законченность его произведений.
Вот так: дочитываю его повесть, думаю и убеждаюсь в том, что я узнал о ее героях все сполна все, что должен был о них узнать. Ни капли сомнения, будто бы автор чего-то не сказал о них или сказал не так. И нет желания чем-то автора дополнить, нет подозрения в каких-то вольных или невольных недомолвках, нет прерывности в линии поведения его героев не только самой повести, но и далеко за ее пределами, тем, куда после встречи они уйдут. Вместе с нами. Пожалуй, они теперь уже навсегда лишены возможности покинуть нас, скрыться из нашего поля зрения и понимания. Ну, как это бывает, когда мы, закрывая книгу, и вовсе не в укор писателю, во всяком случае, далеко не всегда в укор, думаем: «А дальше-то, дальше — каким вот этот герой станет? Плохим — хорошим? Счаст¬ливым — несчастным? Умным — глупым?» Современный читатель, да и читатель в прошлом тоже, далеко не всегда принимал такую ясность и отчетливость, ему нравится и другое — когда автор оставляет кое-что и на его, читательское, усмотрение. Распутин этого не делает — не оставляет на наше усмотрение ничего, все решает сам. Тем самым он и достигает законченности. Законченности сюжета, мысли, чувства, одним словом, художественной законченности. А почему это ему удается, что ему в этом помогает? Прежде всего, потому, что речь он ведет о таких вещах, о таких событиях человеческого существования, которым недомолвки и различные вариации попросту несвойственны, не в природе этих событий.
Герои Распутина живут как будто бы только сами по себе, думают ограниченно, не касаясь проблем общечеловеческих, а в то же самое время они очень, они как бы даже исключительно общечеловечны. И происходит это, наверное, потому, что литература не факт, а постфактум, она всегда не событие, а послесобытие, касается ли дело веков или дней, и благодаря этому литература из сознания становится осознанием. Нет, это не консерватизм — осмысливание и осознание своего прошлого, прошлых потерь и приобретений. Конечно, жить одним лишь прошлым нельзя, наверное, такая жизнь и называется патриархальщиной, но и настоящее без прошлого тоже не настоящее, а только его суррогат. Кто мы — нынешний советский народ,— если из нашей памяти вычеркнуть Октябрьскую революцию или Великую Отечественную войну? Без них мы уже не мы, а неизвестно кто. И вот Распутин осознает это «мы», осознает проникновенно.
Время наивных и неосознанных представлений ушло,
но не ушла необходимость в самих представлениях, и
кто-то ведь должен создавать новую историю души?
Искусство должно!
Мы ведь понимаем, что старое разрушается во имя нового и что автор тонко улавливает эту диалектику смены одного времени другим, а призывает он к тому, о чем во все времена заботилась литература: к сбережению человеческой души. Ей, душе, эта смена времен дается иной раз так трудно, так мучительно!
Валентин Распутин достиг той художественности, которая позволяет и даже обязывает его заниматься этим всерьез, это ему дано — такая вот высокая духовность дана ему.
Будем же верить в этого писателя.
А теперь. несколько слов о языке.
Само собою разумеется, что, не будь у Распутина его языка, не было бы и его, нынешнего писателя. Да, язык у него свой, неповторимый, а в то же время глубоко национальный, русский. И существует он опять-таки не сам по себе, и не приписан к тому или иному герою, чтобы всякий раз создать некую инди¬видуальность, нет, дело обстоит наоборот: язык его героев — это они сами, это язык всей той жизни, о
которой ведает нам писатель, самого ее существа».
Каждый, даже небольшой по объему рассказ Валентина Распутина — своего рода маленькая повесть. И даже если писатель берет крошечный по времени от¬резок жизни своего героя, в событиях рассказываемого эпизода он концентрирует самую личность персонажа, самую суть времени. Мы, читатели, вживаясь в этот «отрезок времени», каким-то шестым чувством предощущаем будущее развитие не литературного «образа», а характера живого человека. Следуя логике писателя, исполнитель — актер театра на Таганке Валерий Золотухин — раскрывает внутреннюю суть событий, происходящих с обыкновенным мальчишкой в трудные, послевоенные годы. О них вспоминает через много лет герой, ставший мудрее, много переживший и постепенно для себя самого осознающий смысл этих «уроков» — уроков человечности, доброты и сострадания. Многое из рассказанного этим взрослым человеком по-настоящему, не событийно, а по скрытому духовному смыслу, близко артисту — ровеснику Отечественной войны (он родился 22 июня 1941 года). Пропущенное через индивидуальность ис¬полнителя, повествование о суровом времени, нелегком возмужании, формировании личности, окрашенное характерными для В. Золотухина юмором и удивитель¬ной достоверностью, обретает дополнительные краски, становится как бы рассказанным «изнутри».
