Краткое содержание Подзорная труба Драгунского
И вот в один прекрасный день, когда терпение родителей Дениса иссякло, они придумали, как это безобразие прекратить. Как раз в этот день маме пришлось зашивать Денискины штаны. Вот тут папа вдруг и попросил маму изобрести и сконструировать устройство для наблюдения за сыном. Мама согласилась. Она тотчас взялась за работу. К вечеру устройство было готово. Мама издали показала его Денису. Это была подзорная труба. Мама с торжествующим видом объяснила, что теперь она сможет в любое время, даже если она находится где-то далеко, например, на работе, навести эту трубу на Дениса и увидеть, чем он занят.
Здесь надо, наверное, заметить, что рассказ написан в те времена, когда невозможно было даже представить себе, что когда-нибудь появятся современные средства наблюдения: смартфоны и видеокамеры. Родители современных детей имеют возможность наблюдать за своими детьми дистанционно, в этом теперь нет ничего необычного, а родители героя рассказа о таком гаджете могли только мечтать, тогда это казалось чем-то абсолютно невозможным.
Но Денис почему-то поверил маме. Пришлось ему изменить все свои привычки, начать вести себя тихо. Это было для него просто невыносимо. Ему даже начало казаться, что он от такой скучной жизни просто помрет.
Но однажды, когда мамы не было дома, Денис полез по ящикам, чтобы найти футбольную камеру, а нашел ту самую подзорную трубу, которая была предметом его страхов. Картонная труба внутри была абсолютно пустая.
Вот это да! Денис совершенно ошарашен. Чуть придя в себя, он мчится на улицу и затевает драку. Все! Ура! Свобода! Дениска возвращается к прежней беззаботной жизни…
Можете использовать этот текст для читательского дневника
Драгунский. Все произведения
Подзорная труба. Картинка к рассказу
Сейчас читают
В рассказе М. Зощенко Трусишка Вася повествуется о шестилетнем Васе, живущем в деревне, и его отце, который работает кузнецом. Каждый день отец Васи ездил на работу на чёрной лошади с впряженной телегой
Падчерице приходилось не сладко. Каждый день она получала новое задание. А вдовья неряшливая дочь, целый день ничего не делала.
Книга Двухсотлетний человек Айзека Азимова написана в жанре научной фантастики. В доме у мистера Джеральда Мартина появляется робот Эндрю
К Понтию Пилату, страдающему от приступа гемикрании, приводят человека по имени Иешуа Га-Ноцри. Он приговорён Синедрионом к смертной казни.
Действие разворачивается в подмосковном июльском саду. Саша и Митя играют в самолет – однако, от души это делает только один из мальчиков. В своем воображении бравые пилоты приближаются к Северному Полюсу – точнее, приближается только Саша.
Драгунский «Подзорная труба»
Виктор Драгунский «Подзорная труба»
Я сидел на подоконнике, натянув рубашку на колени, потому что штаны были у мамы.
— Нет, — сказала мама и отодвинула в сторону нитки с иголкой. — Я не могу больше с этим мальчишкой, на нем просто черти рвут.
— Да, — сказал папа и сложил газету. — На нем черти рвут, он лазает по заборам, он скачет по деревьям и носится по крышам. На него не напасешься!
Папа помолчал, зловеще поглядел на меня и наконец решительно объявил:
— Но я наконец придумал средство, которое раз и навсегда избавит нас от этого бедствия.
— Я не нарочно, — сказал я. — Что я, нарочно, что ли, да? Оно само.
— Конечно, оно само, — ядовито сказала мама. — У твоих штанов такой скверный характер, что они нарочно целыми днями подстерегают каждый гвоздик, цепляются за него и потом рвутся специально для того, чтобы позлить твою маму. Вот какие коварные штаны! Оно само! Оно само!
Мама могла так кричать «оно само» до утра, потому что у нее уже разыгрались нервы, это было видно невооруженным глазом. Поэтому я сказал папе:
— Ну, так что же ты придумал?
Папа сделал строгое лицо и сказал маме:
— Тебе нужно напрячь все свои способности и изобрести аппарат, который обеспечивал бы тебе наблюдение за твоим сыном в часы отсутствия. Мне сегодня некогда, сегодня «Спартак» — «Торпедо», а ты, ты садись к столу и, не теряя времени, изобрети сейчас же подзорную трубу. У тебя это очень хорошо получится, я знаю, что ты человек в этом отношении весьма талантливый.
Папа встал, порылся у себя в столе и положил перед мамой маленькое зеркальце с отбитым уголком, довольно большой магнит и несколько разных гвоздочков, пуговицу и еще чего-то.
— Вот, — сказал он, — это тебе необходимые материалы. В поиск, смелые и любознательные!
Мама проводила его к дверям, потом вернулась и отпустила и меня во двор погулять. А когда мы вечером все сошлись за ужином, у мамы были перепачканы клеем пальцы, и на столе лежала довольно симпатичная синенькая и толстая труба. Мама взяла ее, издалека показала мне и сказала:
— Ну, Денис, смотри внимательно!
— Это что? — спросил я.
— Это подзорная труба! Мое изобретение! — ответила мама.
— Никакие не окрестности! А за тобой присматривать.
— А очень просто, — сказала мама. — Я изобрела и сконструировала подзорную трубу для родителей, вроде подзорной трубы для моряков, только гораздо лучше.
— Ты объясни, пожалуйста, популярно, в чем тут дело, какие принципы положены в основу изобретения, какие проблемы оно решает, ну и так далее. Прошу!
Мама встала у стола, как учительница у доски, и заговорила докладческим голосом:
—- Теперь, когда я буду уходить из дому, я всегда буду видеть тебя, Денис. Я могу удаляться от дома на расстояние от пяти до восьми километров, но чуть я почувствую, что давно тебя не видела и что мне интересно, что ты сейчас вытворяешь, я сразу — чик! Направляю свою трубку в сторону нашего дома — и готово! — вижу тебя во весь рост.
— Отлично! Эффект Шницель-Птуцера!
Тут я немножко оторопел. Я никогда не думал, что мама может изобрести такую штуку. Ведь такая с виду худенькая, а смотри-ка! Эффект Шницель-Птуцера!
— А как же, мама, ты будешь знать, где наш дом?
Она ответила, нисколько не задумываясь:
— А у меня в трубе сидит компасный магнит. Он всегда показывает на наш дом.
— Реакция Бабкина-Няньского, — сказал папа.
— Совершенно верно, — продолжала мама. — Таким образом, если ты, Денис, заберешься на забор или черт-те куда, это мне сразу будет видно.
— А там у тебя что? Экран, что ли?
— Конечно. Помнишь зеркальце? Оно отбрасывает твое изображение прямо мне внутрь головы. Я сразу вижу, стреляешь ты из рогатки или просто так футболяешь безо всякого смысла.
— Обыкновенный закон Кранца-Начиханца. Ничего особенного, — проворчал папа и вдруг, оживившись, спросил:
— Прости, прости, пожалуйста, я перебью тебя. Один вопросик можно?
— Да, задавай, — сказала мама.
— Твоя подзорная труба что, она работает на электричестве или на полупроводниках?
— На электричестве, — сказала мама.
— О, тогда я тебя предупреждаю, — сказал папа, — ты берегись замыканий. А то где-нибудь замкнет, и у тебя в мозгах произойдет вспышка.
— Не произойдет, — сказала мама. — А предохранитель на что?
— Ну, тогда другое дело, — сказал папа. — Но ты все-таки поглядывай, а то, знаешь, я буду волноваться.
— Ну, а ты можешь сделать такую штуку для меня? Чтобы и я мог за тобой присматривать?
— А это зачем, — снова улыбнулась мама, — я-то уж наверняка не полезу на забор!
— Это еще не известно, — сказал я, — может быть, на забор ты и не станешь карабкаться, но, может быть, ты за машины цепляешься? Или скачешь перед ними, как коза?
— Или с дворниками дерешься? И вступаешь в пререкания с милицией? — поддержал меня папа и вздохнул: — Да, жалко, нет у нас такой машинки, чтобы нам за тобой наблюдать.
Но мама показала нам язык:
— Изобретено и выполнено в единственном экземпляре, что, взяли?
Она повернулась ко мне:
— Так что знай, теперь я все время держу тебя под своим неусыпным контролем!
И я подумал, что при таком изобретении у меня начинается довольно кислая жизнь. Но ничего не сказал, а кивнул головой и потом пошел спать. А когда проснулся и стал жить, то понял, что для меня наступили черные дни. При мамином изобретении получилось, что моя жизнь превратилась в сплошное мучение. Вот, например, сообразишь, что Костик за последнее время уж очень разнахалился и самая пора ему как следует накостылять по шее, а вот не решаешься, так и кажется, что подзорная мамина труба уставилась тебе прямо в спину. И наподдать Костику как следует просто невозможно в таких условиях. Я уж не говорю о том, что я вовсе перестал ходить на Чистые пруды, чтобы ловить там себе головастиков полные карманы. И вся моя счастливая, веселая прежняя жизнь теперь стала запретной для меня. И так тоскливо тянулись мои несоленые дни, что я таял, как свеча, и места себе не находил. И дело уж, наверное, просто приближалось к печальному концу, как вдруг однажды, когда мама ушла, я стал искать свою старую футбольную камеру, и в ящике, где у меня хранится всякая утильная хурда-бурда, я вдруг увидел. мамину подзорную трубу! Да, она лежала среди прочего мусора, какая-то осиротелая, облупившаяся, тусклая. По всему было видно, что мама уже давно ею не пользуется, что она про нее и думать-то забыла. Я схватил ее и расковырял поскорее, чтобы взглянуть, что у нее там внутри, как она устроена, но, честное слово, она была пустая, в ней ничего не было. Пусто, хоть шаром покати!
Только тут я догадался, что эти люди обманули меня и что мама ничего не изобрела, а просто так пугала меня своей ненастоящей трубой, и я, как доверчивый дурачок, верил ей, и боялся, и вел себя как приличный отличник. И от этого всего я так обиделся на весь свет, и на маму, и на папу, и на все эти дела, что я выбежал сразу во двор как угорелый и затеял там великую срочную драку с Костиком, и с Андрюшкой, и с Аленкой. И хотя они втроем прекрасно меня отлупили, все равно настроение у меня было отличное, и после драки мы все вчетвером лазали на чердак и на крышу, а потом карабкались на деревья, а потом спустились в подвал, в котельную, в самый уголь, и извозились там просто до умопомрачения. И все это время я чувствовал, что у меня словно камень с души свалился. И хорошо было, и свободно на душе, и легко и весело, как на Первое мая.
