В двухтомник вошли произведения замечательного русского писателя, проведшего большие годы своей жизни вне России. Их отличает яркий образный лиризм, глубокий поиск нравственного начала, определяющего поступки героев.
Среди них роман «Голубая звезда» и повести «Странное путешествипе» и «Преподобный Сергий…», повесть «Братья-Писатели» и главы из книги «Москва», посвященной воспоминаниям о писателях-современниках.
И творческое завещание писателя, прожившего очень долгую жизнь, «Старые-молодым», обращенное к советской молодежи.
Там рощи шумны, фиалки сини…
Это тянулось уже с неделю. Почти каждый день их обкладывали и стреляли. Высохшие, с облезлыми боками, из-под которых злобно торчали ребра, с помутневшими глазами, похожие на каких-то призраков в белых, холодных полях — они лезли без разбору и куда попало, как только их подымали с лежки, и бессмысленно метались и бродили все по одной и той же местности. А охотники стреляли их уверенно и аккуратно. Днем они тяжело залегали в мало-мальски крепких кустиках, икали от голода и зализывали раны, а вечером собирались по нескольку и гуськом бродили по бесконечным, пустым полям. Темное злое небо висело над белым снегом, и они угрюмо плелись к этому небу, а оно безостановочно убегало от них и все было такое же далекое и мрачное.
Было тяжело и скучно в полях.
И волки останавливались, сбивались в кучу и принимались выть; этот их вой, усталый и болезненный, ползал над полями, слабо замирал за версту или за полторы и не имел достаточно силы, чтобы взлететь высоко к небу и крикнуть оттуда про холод, раны и голод.
Белый снег на полях слушал тихо и равнодушно; иногда от их песни вздрагивали и храпели мужицкие лошаденки в обозе, а мужики ругались и подхлестывали.
На полустанке у угольных копей иной раз слышала их молодая барышня-инженерша, прогуливаясь от дому до трактира на повороте, и ей казалось, что это поют ей отходную; тогда она закусывала губу, быстро возвращалась домой, ложилась в постель, засовывала голову между подушек и, скрипя зубами, твердила: «проклятые, проклятые».
Был вечер. Задувал неприятный ветер и было холодно. Ьнег был одет в жесткую сухую пленочку, чуть-чуть хряскавшую всякий раз, как на нее наступала волчья лапа, и легкий холодный снежок змейками курился по этому насту и насмешливо сыпал в морды и лопатки волкам. Но сверху снега не шло, и было не очень темно: за облаками вставала луна.
Как всегда, волки плелись гуськом: впереди седой мрачный старик, хромавший от картечины в ноге, остальные — угрюмые и ободранные — старались поаккуратнее попадать в следы передних, чтобы не натруживать лап о неприятный, режущий наст.
Темными пятнами ползли мимо кустарники, большие бледные поля, по которым ветер гулял вольно и беззастенчиво — и каждый одинокий кустик казался огромным и страшным; неизвестно было, не вскочит ли он вдруг, не побежит ли, — и волки злобно пятились, у каждого была одна мысль: «скорее прочь, пусть все они там пропадают, только бы мне уйти».
И когда в одном месте, пробираясь по каким-то дальним огородам, они вдруг наткнулись на торчавший из снега шест с отчаянно трепавшейся по ветру облезшей тряпкой, все, как один, кинулись через хромого старика в разные стороны, и только кусочки наста помчались из-под их ног и шурша заскользили по снегу.
Потом, когда собрались, самый высокий и худой, с длинной мордой и перекошенными от ужаса глазами неловко и странно сел в снег.
И он приник к снегу, как будто слушая.
Более здоровые и сильные, впрочем, тоже дрожавшие, презрительно оглядели его и поплелись дальше. А он все сидел на снегу и твердил:
— Белое кругом… белое все кругом…
Когда взобрались на длинный, бесконечный взволок, ветер еще пронзительней засвистел в ушах: волки поежились и остановились.
За облаками взошла на небо луна, и в одном месте на нем мутнело желтое неживое пятно, ползшее навстречу облакам; отсвет его падал на снега и поля, и что-то призрачное и болезненное было в этом жидком молочном полусвете.
Внизу, под склоном, пятном виднелась деревня; кой-где там блестели огоньки, и волки злобно вдыхали запахи лошадей, свиней, коров. Молодые волновались.
— Пойдем туда, пойдем, все равно… пойдем. — И они щелкали зубами и сладострастно двигали ноздрями.
Но хромой старик не позволил.
И они поплелись по бугру в сторону, а потом вкось через ложбину, навстречу ветру.
Два последние долго еще оглядывались на робкие огоньки, деревню и скалили зубы:
— У-у, проклятью, — рычали они, — у-у, проклятые!
Волки шли шагом. Безжизненные снега глядели на них своими бледными глазами, тускло отблескивало что-то сверху, внизу поземка ядовито шипела, струясь зигзагами по насту, и все это имело такой вид, будто тут, в полях, наверно знают, что никому никуда нельзя добежать, что и нельзя бежать, а нужно стоять смирно, мертво и слушать.
И теперь волкам казалось, что отставший товарищ был прав, что белая пустыня, действительно, ненавидит их; ненавидит за то, что они живы, чего-то бегают, топчутся, мешают спать; они чувствовали, что она погубит их, что она разлеглась, беспредельная, повсюду и зажмет, похоронит их в себе. Их брало отчаяние.
— Куда ты ведешь нас? — спрашивали они старика. — Знаешь ли ты путь? Выведешь ли куда-нибудь? — Старик молчал.
А когда самый молодой и глупый волчишка стал особенно приставать с этим, он обернулся, тускло поглядел на него и вдруг злобно и как-то сосредоточенно куснул вместо ответа за загривок.
Волчишка взвизгнул и обиженно отпрыгнул в сторону, проваливаясь по брюхо в снег, который под настом был холодный и сыпучий. Было еще несколько драк — жестоких, ненужных и неприятных.
Раз последние два отстали, и им показалось, что лучше всего лечь и сейчас же умереть; они завыли, как им казалось, перед смертью, но когда передние, трусившие теперь вбок, обратились в какую-то едва колеблющуюся черную ниточку, которая по временам тонула в молочном снегу, стало так страшно и ужасно одним под этим небом, начинавшимся в летящем снегу прямо над головой и шедшим всюду, в посвистывавшем ветре, что оба они галопом в четверть часа догнали товарищей, хотя товарищи были зубастые, голодные и раздраженные.
До рассвета оставалось часа полтора. Волки стояли кучей вокруг старика. Куда он ни оборачивался, везде видел острые морды, круглые, блестящие глаза и чувствовал, что над ним повисло что-то мрачное, давящее, и если чуть шелохнуться, оно обсыплется и задавит.
— Где мы? — спрашивал кто-то сзади тихим, сдавленным от бешенства голосом.
— Ну-ка? Когда мы придем куда-нибудь?
— Товарищи, — говорил старый волк, — вокруг нас поля; они громадны, и нельзя сразу выйти из них. Неужели вы думаете, что я поведу вас и себя на гибель? Правда, я не знаю наверно, куда нам идти. Но кто это знает? — Он дрожал, пока говорил, и беспокойно оглядывался по сторонам, и эта дрожь в почтенном, седом старике была тяжела и неприятна.
Краткий обзор произведений Бориса Зайцева
Борис Константинович Зайцев, талантливый русский писатель, был возвращен из небытия благодаря демократическим преобразованиям в моей стране. Прочитав его книгу “Улица святого Николая”, я понял, что Родина по справедливости воздала этому замечательному творцу и гражданину, напечатав его книги и утвердив его имя в России. В книгу вошли произведения, написанные автором в разные годы. Уже с первого рассказа – “Волки”, открывающего книгу, я понял, что передо мной оригинальная, самобытная проза.
Язык сочен, метафоричен. Оригинальность
Этот жестокий акт не проходит просто так для оставшихся в живых молодых волков.
Автор ставит их как бы в ситуацию нравственного мучения за содеянное: “А потом они опять принялись выть, но теперь каждый выл в одиночку, и если кто, бродя, натыкался на товарища, то оба поворачивали
В следующем рассказе – “Мгла” автор мастерски обыгрывает все ту же “волчью” тему, но здесь главное действующее лицо – охотник. Человек в погоне за волком испытывает самые низменные чувства. Когда охотник достигает цели, убив волка, он не испытывает никакого удовлетворения: “Вспоминая нашу пустынную борьбу там, в безлюдном поле, я не испытывал ни радости, ни жалости, ни страсти. Мне не было жаль ни себя, ни волка…”; “… я увидел лицо Вечной Ночи с грубо вырубленными, сделанными как из камня огромными глазами, в которых я прочел бы спокойное и равнодушное отчаяние”.
Легко догадаться, что автора волнует проблема устройства мира и самого существования в нем всего сущего. Его герой как бы вынужден совершать бессмысленные поступки. Но если для героя эти поступки являются плодом размышлений над жизнью и смертью, то для волка это кончается трагедией. Автор мастерски делает так, что сам герой не жалеет волка, а читатель невольно ежится от описания погони и смерти вольного зверя, ежится, как от смертельного холодка.
Автор умело использует метафоры и в других произведениях, вошедших в книгу (“Аграфена” и большинство других рассказов из цикла “Голубая звезда”).
Однако повесть “Преподобный Сергий Радонежский” написана совершенно иначе: читатель улавливает пристрастия автора, знакомится с его личными оценками того или иного момента исторического бытия святого Сергия. Читая повесть или, скорее, жизнеописание знаменитого русского святого четырнадцатого века, отмечаешь одну особенность в его облике, видимо, очень близкую Б. Зайцеву. Это – скромность подвижничества.
Черта очень русская, недаром в жизнеописании автор противопоставляет Сергия католическому святому – Франциску Ассизскому. Противопоставляет именно чисто русскими человеческими качествами натуры. Интересен момент, когда будущий русский святой воздерживается от ухода из родного дома для служения Богу лишь потому, что родители попросили его не бросать их в старости одних.
Католический святой так бы не поступил, ослепленный горним светом высшего бытия.
Линию корневой связи с простым русским народом святого Сергия автор проводит через все повествование. Он отмечает, что святой Сергий в отрочестве не блещет никакими талантами и даром красноречия. Более того, он явно беднее способностями, чем брат его Стефан. Но зато святой Сергий излучает тихий свет, незаметно и постоянно.
Автор этим создает образ постепенного, естественного движения русского отрока к вершинам духа.
Само качество подвига, совершаемого святым Сергием на благо отечества, позволяет размышлять о понимании русским человеком своего физического и духовного долга перед родиной: “В тяжелые времена крови, насилия, свирепости, предательств, подлости неземной облик Сергия утоляет и поддерживает”; “Сергий учит самому простому: правде, прямоте, мужественности, труду, благоговению и вере”.
Преподобный Сергий Радонежский для Б. Зайцева – неотъемлемая часть России, как, например, Москва, Пушкин, красота русской природы. В рассказах, завершающих книгу, автор увлеченно описывает жизнь и подвиги молодых офицеров царской армии, совершающих рыцарские поступки ради самодержавия. В повести “Мы военные…” Б. Зайцев так же четко расставляет акценты, и читатель без труда догадывается о его политической позиции и оценке событий: “Юра пал, как рыцарь, как военный. Самодержавный строй, его жизнью расплачивавшийся, сам валился стремительно – никто его не защищал”.
Из повести мне стало ясно, что сам автор был против самодержавия и большевизма, но за временное правительство. Демократические взгляды были ему ближе всех остальных.
Размышляя о книге в целом, я хочу отметить, что автор подводит своего героя к мысли о целесообразности всего происходящего в этом мире: “Все имеет смысл. Страдания, несчастия, смерти только кажутся необъяснимыми. Прихотливы узоры и зигзаги жизни при ближайшем созерцании могут открыться как небесполезные.
День и ночь, радость и горе, достижения и падения – всегда научают. Бессмысленного нет”.
Книга, на мой взгляд, позволяет судить и об одной особенности самого Зайцева-художника. Он отличается от многих других эмигрантов-литераторов, отдавших свой темперамент проклятиям в адрес новой России. События, послужившие причиной изгнания писателя из России большевистской, не озлобили его. Напротив, они усилили в нем чувство греха, ответственности за все происходящее с родиной.
Отсюда и темы, привлекающие его внимание.
Среди них – религиозные, политические, философские. В данной книге составители, я считаю, отразили все эти направления, чем книга “Улица Святого Николая” весьма полезна и интересна современному читателю, живущему в не менее сложное и судьбоносное время, чем герои Б. Зайцева.
Трезво и спокойно подытоживал писатель закономерность свершившегося: “Тучи мы не заметили, хоть бессознательно и ощущали тяжесть. Барометр стоял низко. Утомление, распущенность и маловерие как на верхах, так и в средней интеллигенции – народ же “безмолвствовал”, а разрушительное в нем копилось…
Тяжело вспоминать. Дорого мы заплатили, но уж значит, достаточно набралось грехов. Революция – всегда расплата.
Прежнюю Россию упрекать нечего: лучше на себя оборотиться. Какие мы были граждане, какие сыны России, Родины?” Вот она, святая святых Бориса Константиновича Зайцева, внутренний источник его тихого негасимого света.
Взять на себя ответственность, бороться за “душу живу” в русском человеке, утверждать ценности духовные, без которых люди теряют смысл бытия. Многим из нас предстоит открыть для себя этого русского писателя, книги которого несут уроки добра и свет милосердия. Сам писатель не дождался того часа, когда его книги и его высокое поэтическое слово придут к читателям России.
Но мы дождались этого, и сейчас в русскую культуру возвращается все то, что он вдохновенно создавал для нее и во славу ее. Имя Бориса Зайцева будет украшать страницы истории русской литературы XX века наряду с теми, кто, как и он, в изгнании творил во имя России.
Related posts:
Письменный ответ (Рассказ “Волки” в современном прочтении).
Слово учителя
Мы живем в сложное и интересное время. Литература открывает новые имена. Сегодня на уроке мы познакомимся с одной страничкой великой книги, которая названа: “Художественная проза Бориса Зайцева”. Она вся излучает тихий свет добра, в ней царят простые нравственные начала, каждое существо воспринимается как частица общего космоса.
Работа с классом
1. Вы прочитали рассказ “Волки”. Не возникло ли у вас желание назвать рассказ по-другому. Давайте зададимся такой целью. (Учащимся называют свои заглавия. Например, “Люди”, “Схватка” и т.д.).
Почему авторское заглавие кажется более точным?
Зайцев обращается к образу обложенных флажками, загнанных в угол волков. Герои этого рассказа – волки. В тексте повествуется об общих основах их существования, их жизни, которая осложняется особенно зимой, в период отсутствия еды, тепла и покоя. Мы определили тему рассказа, именно ее автор выносит в заглавие. Теперь попытаемся определить проблему произведения (зачем автор обращается к образу волков, что он хочет сказать?).
2. Обратимся к схеме анализа, которая написана на доске.
Перед нами возникает проблема: какие два мира сталкиваются в произведении? Кто представляет их? Что характерно для каждого из них? Каковы ценности каждого мира? Его особенности? Поработаем с 1 и 2 частями рассказа и составим сравнительную схему.
(Ребята работают в тетради и с текстом, учитель на доске).
| Мир людей | Мир волков | |
| Кто они? Их действия |  | как призраки – вой и бег холод, голод, раны |
| По цвету | блестят робкие огоньки | луна – неживое пятно, жидкий молочный полусвет |
| По звукам | отходную поют | вой, усталый и болезненный |
| Какие они? | проклятые | проклятые |
| По движению | от дому до трактира на повороте | бессмысленно бродили по одной и той же местности |
Если в слове проклятые поставить другое ударение, то получим “проклятые”. Значит и люди, и волки вместе проклятые.
· Кто же противостоит миру живому, ищущему? (Учащиеся находят живые характеристики неба, снега, поземки и т.д.). Есть небо темное, злое, которое безостановочно убегает от людей и волков. Именно это чувствует самый высокий и худой волк: “Я не пойду, белое кругом… Слышите… говорит…”. Снег наделяется бледными глазами, он заговорил, поземка ядовито шипела. Неживая природа наделяется одухотворенными характеристиками, а живые волки становятся бестелесными призраками.
· Что же знают природные силы и о чем прозревает высокий волк: “Что никому никуда нельзя добежать, что и нельзя бежать, а нужно стоять смирно, мертво и слушать”.
· Что слушать? (Учащиеся называют звуковой ряд произведения).
Слушать отходную всему живому миру. Путь их бессмыслен и одинок. Природа ненавидит волков и людей, она погубит их, зажмет и похоронит – действительно, таков финал произведения. Тогда понятен ужас молодых, отставших от стаи. Поодиночке страшно. Все вместе они стая, товарищи.
3. Какая иерархия царит в стае? Давайте попробуем изобразить схематично. (Ребята в тетрадях, учитель на доске; работа с текстом).
· Попробуем дать характеристику каждому из них. Какую социальную группу человеческого общества они представляют? (Ребята подбирают характеристики, работают с деталями художественного описания. Учитель обобщает). Вожак – старый, мудрый, испытавший победы и проигрыши старик (картечина). Который своими лапами прокладывает путь всей стае, вовремя осадил волчишку и предотвратил всеобщую драку. Он честен, он ведет стаю до тех пор, пока всеобщая злоба не задавила другие чувства волков. Вожак честен в последний миг своей жизни. Это мудрые и честные старики человеческого общества.
· Кто провоцирует всю стаю на расправу с вожаком? Волк с диким непомнящим голосом – это волк, который может предать, потому что не помнит ничего. Страшно, если такие приходят к власти, тогда с наследием и мудростью расправляются легко и яростно. Этот волк ждет быстрого разрешения проблемы, он отказывается от старого, хочет построить новое, пусть и на крови.
· Кто же этот волк? (Ребята отвечают: бунтарь, предатель, революционер и т.д.). Он ищет революционного выхода из проблемы.
· Счастливы ли волки, задравшие старика? Сыты и спокойны они? Нет. Вспомним Достоевского: “Мир не может быть построен даже на одной слезинке ребенка”. Разве возможно счастье на чужой крови?
· Каков он? Какую социальную группу общества он представляет? (Учащиеся отвечают: молодой, глупый, неопытный, обижается, когда учат жизни; это молодежь стаи, любознательные и малоопытные силы общества). Молодой волчишка – это максималист в силу своей молодости, поэтому его так жестоко учит старый умный волк. Он так мало знает.
· Кто же познал истину? (Ребята отвечают: самый высокий и худой волк). Это волк – философ. Он ведет себя парадоксально: с одной стороны, остается умирать, чтобы не обременять собою стаю, с другой стороны, сдается в плен роковым силам. Человеческое общество часто сталкивается с теоретиками, которые доходят до истины своим блестящим интеллектом (или инстинктом), но не могут воплотить на практике свои идеи.
· С чем они остаются? (Учащиеся отвечают: они умирают по одному, стыдно и тоскливо, они боятся друг друга и воют). Помните, они мечтают: “Скорее прочь, пусть все они там пропадают, только бы мне уйти”. Эти молодые и здоровые волки – эгоисты (как большая часть любого общества). Нет вожака – нет стаи. “Один в поле не воин”. Таким образом, волчья стая – проекция на человеческое общество (волки-товарищи). От проблемы движемся к конфликту.
4. Как же мы определим конфликт данного произведения? Драматический или трагический? (Внимание учащихся на доску). Драматический конфликт. В нем чувствуется особая напряженность, которая реализуется в ведущих мотивах.
5. Какие ведущие мотивы вы нашли в произведении? (Учащиеся отвечают: мотив сражения, одиночества, зла, конца света).
6. Каков пафос произведения? Какое настроение создается с помощью этих мотивов?
Настроение всеобщей озлобленности и неприкаянности порождает особый драматизм – трагический. Я гибну и осознаю свою гибель – страшное чувство.
7. Когда же особенно остро встают перед человеком вопросы бренности существования, никчемности пути и трагической разобщенности с миром? (Звучит музыка). Прочтите предложенные вашему вниманию (смотри распечатку стихотворных строк) стихотворные строчки, определите чувства, которые владеют авторами? (Ребята называют: одиночество, злоба, тоска, печаль, горечь и т.д.).
Особенно остро встает вопрос смысла жизни перед человеком в переломный момент его существования. Таким переломом становится рубеж двух веков. Прослушайте, пожалуйста, стихотворение А.Лукьянова, которые так и названо “Две эпохи”. (Звучит музыка. Учитель читает стихотворение).
8. Что вы уже знаете об особенностях литературы двух эпох? (Учащиеся отвечают по вступительной лекции к курсу 11-го класса).
Я дополню ваши знания, расскажу о теме природы в литературе начале 20 века. На рубеже 19-20в в литературе, как и в других видах искусства, начинается активный пересмотр представлений о человеке и его месте в мире. Наступает особое время “кризиса гуманизма”, о котором писал А.Блок: “… над нами повисла косматая грудь коренника и готовы опуститься тяжелые копыта”. Литература интересуется звериным, нецивилизованным началом жизни, потому что цивилизация приходит в тупиковое состояние. В животных привлекают таинственность, отчужденность от человеческих представлений о мире. Появляется образ хищников, которые подстерегают человека и пророчат ему гибель (проклятые). Природа не прощает преступлений человеку, и сама судьба приобретает облик зверя.
Особенность литературы начале 20в – не гуманизация образов животных, а “анимализация” образа животных, который обнаруживает в себе темное, безрассудное “наследье роковое”.
Почему же писатель выбирает волков? Волк – дикая хищная собака, по традиции “низкое” презираемое животное, символизирующее крайнюю отверженность человека от себе подобных (Булгаков “Собачье сердце”).
Конфликт человека с самим собою (разум-душа) реализуется и в отношении к остальной живой части природы: почтение и любовь к животным сочетается с диким истреблением (аккуратным и планомерным).
«Все во мне и я во всем» (Ф.И. Тютчев)
Образ человека получает новую емкость благодаря осознанию сопричастности множеству других существований. Куда же мы движемся все вместе? Что ожидает все живое на Земле в новом веке, да и будет ли он? В рассказе воплощен мотив конца света, всеобщее охлаждение, как в природе, так и в чувствах. Где же выход?
9. В какой части рассказа воплощена идея пути человека ко всеобщей гармонии? (Ребята отвечают: эпиграф – там рощи шумны, фиалки сини… Гейне).
В эпиграфе реализуется идея человека о счастливом месте, которое защитит человека от роковых сил, от трагического восприятия бренности существования. Именно туда бредут волки, туда стремится уже 20 веков человечество.
10. Переживая чужой опыт на уровне осмысления, мы ощущаем защиту от роковых сил. Эту защиту дают нам произведения литературы, так как в них реализуется человеческий опыт, ведь не зря “рукописи не горят”, слово существует вне времени и пространства. Через искусство слова мы постигаем этот мир и его законы, пытаясь найти ответы на вечные и роковые вопросы.
Домашнее задание.
Письменный ответ (Рассказ “Волки” в современном прочтении).
· Что мне открылось в этом мире после чтения рассказа?
· О чем заставил задуматься рассказ?
· За что я могу сказать спасибо писателю прошлого поколения Б.Зайцеву.
Борис зайцев рассказы краткое содержание. Борис Зайцев: биография
Волки
Там рощи шумны, фиалки сини.
Гейне
В 1906-11 гг. вышли в свет шесть сборников рассказов Бориса Зайцева; к 1919 их уже было семь. По мнению самого автора, наиболее выразительным из всего, что написано им до 1922 года, является повесть «Голубая звезда » (1918). В 1921 Борис Константинович Зайцев работал в московской «Книжной лавке писателей»; в том же году был избран председателем Всероссийского союза писателей.
В июне 1922 (после ареста) он получил разрешение на выезд за границу; жил вначале в Германии и Италии, а с 1924 — в Париже. В Берлине ему удалось — в порядке почетного исключения — издать собрание сочинений в 7-ми томах (1922-23). В Париже Борис Зайцев до глубокой старости писал романы и биографические произведения, все больше приобретая славу как последнее связующее звено с литературой начала 20-го века, «серебряного века русской литературы». В Советском Союзе Зайцев как эмигрант подлежал запрету со стороны цензуры. В 1987 году перестройка дала возможность О. Михайлову ввести его имя в русскую литературу на родине.
Действие почти всех произведений Бориса Зайцева происходит в России; некоторых — в Италии. Роман «Золотой узор » (1926) охватывает период перед большевистским переворотом и гражданской войной. «Дом в Пасси » (1935) в типичной для Зайцева импрессионистской манере знакомит читателя с повседневной жизнью первой эмиграции во Франции. Самое большое произведение этого автора — четырехтомная автобиография писателя «Путешествие Глеба » — начинается романом «Заря » (1937) и завершается романом «Древо жизни » (1953). Некоторые произведения Зайцева, например, житие «Преподобный Сергий Радонежский » (1925) и «Афон » (1928) — заметки о паломничестве — полностью посвящены религиозной теме и свидетельствуют о его понимании личной ответственности христианина. Особое место в творчестве этого автора занимают биографии писателей: И. Тургенева, А. Чехова, Ф. Тютчева и В. Жуковского. К наиболее значительным достижениям в творчестве Зайцева несомненно принадлежит его перевод «Ада» из «Божественной комедии» Данте, где он прозой пытался достичь максимального приближения к оригиналу. Перевод был начат им еще в России, переработан за границей и опубликован в 1961 году.
Малоизвестные представители Серебряного века
Характеристика литературного процесса Серебряного века
Ищущая светлая душа
Лиризм является основной чертой его рассказов. Среди них нет ни одного, который не был бы типично зайцевским. Вопрос о смысле жизни и связанные с ним мятежные, болезненные настроения отразились в психологии Зайцева весьма сложно. Они столкнулись с его духовной организацией, совсем не склонной к бурям и не страдающей диссонансами, с его душой светлой, по-чеховски мирной и созерцательной, покорно принимающей жизнь.
А ведь бывает так, что для жизни не меньше нужно мужества, чем чтобы умереть.
Герой Зайцева обращен к себе, собственному внутреннему миру, познает в нем то страшные отступления от совести, то зреющие зерна божьей правды. Его герой, даже в период войн и революций, когда человек более всего был подвержен бесчисленным воздействиям извне, сохранял стремление к вечным ценностям, утверждал их победу над сиюминутными суетными желаниями. Борис Зайцев, будучи в эмиграции, говорил: «Все имеет смысл. Страдания, несчастья, смерти только кажутся необъяснимыми. Прихотливые узоры и зигзаги жизни при ближайшем созерцании могут открыться как небесполезные».
«Только высшие ценности дают отдохновение»
Что касается его художественной прозы, наиболее заметно влияние русской религиозной философии проявляется в стремлении Зайцева проникнуть в неведомое. Но это неведомое, в отличие от общей ориентации поэтов и писателей Серебряного Века, носит не инфернальный, а духовный характер. Как говорил сам Зайцев: «только высшие ценности дают отдохновение». Вековой рубеж характеризовался тем, что люди в течение многих лет, отпущенных им для земного счастья, пребывали во власти нечистых поползновений. Взору писателя предстал плотоядный, опустошенный, жестокий мир, где все врожденные слабости до безобразия усилены. Но в отличие от многих своих современников, Зайцев отверг дух пессимизма и нигилизма. Он был уверен, что для «прошедших сквозь печаль и мрак начинает светить Божья душа». Вообще религиозное чувство многое определяет в творчестве Зайцева. Вечная мудрость Библии направляет искания и прозрения его героев.
Меня преследует последнее время стишок, давно когда-то, еще в России, заскочивший:
Жизнь, молвил он, остановясь
Средь зеленеющих могилок,
Последних строк не понимаю. Но от них хочется плакать.
О Борисе Зайцеве принято говорить, как о последнем в русском зарубежье значительном писателе XX века. Он умер в Париже в 1972 году, прожив без двух недель девяносто один год (напомним, что продолжительность жизни его декаденствующих современников была намного короче). Зайцев написал сравнительно мало произведений, тем не менее оставил богатый след в русской литературе.
Писатель испил до дна горькую чашу изгнания, но сохранил внутреннюю свободу. И тогда, когда вынужден был покинуть Россию, и тогда, когда вместе с Буниным оказался в оккупации после захвата Франции нацистами.
Музыка: Д.Шостакович. Симфония № 12 ре Минор, соч. 112 “1917год”. Часть 2. Разлив Allegro Adagio.
Не знаю я, где святость, где порок,
И никого я не сужу, не меряю.
Я лишь дрожу пред вечною потеряю:
Кем не владеет Бог – владеет Рок
Ни умолять, ни плакать неспособный,
Я запер дверь и проклял наши дни.
И этот тусклый зной, и горы в дымке мутной,
И запах душных трав, и камней отблеск ртутный,
И злобный крик цикад, и клекот хищный птиц
Мутят сознания. И зной дрожит от крика
И там – во впадинах сияющих глазниц
Огромный взгляд растоптанного лика.
Все перепуталось навек,
И мне не разобрать
Теперь, кто зверь, кто человек,
И долго ль казни ждать.
И только пышные цветы,
И звон кадильный, и следы
Куда-то в никуда.
Мы живем в сложное и интересное время. Литература открывает новые имена. Сегодня на уроке мы познакомимся с одной страничкой великой книги, которая названа: “Художественная проза Бориса Зайцева”. Она вся излучает тихий свет добра, в ней царят простые нравственные начала, каждое существо воспринимается как частица общего космоса.
1. Вы прочитали рассказ “Волки”. Не возникло ли у вас желание назвать рассказ по-другому. Давайте зададимся такой целью. (Учащимся называют свои заглавия. Например, “Люди”, “Схватка” и т.д.).
Зайцев обращается к образу обложенных флажками, загнанных в угол волков. Герои этого рассказа – волки. В тексте повествуется об общих основах их существования, их жизни, которая осложняется особенно зимой, в период отсутствия еды, тепла и покоя. Мы определили тему рассказа, именно ее автор выносит в заглавие. Теперь попытаемся определить проблему произведения (зачем автор обращается к образу волков, что он хочет сказать?).
2. Обратимся к схеме анализа, которая написана на доске.
Перед нами возникает проблема: какие два мира сталкиваются в произведении? Кто представляет их? Что характерно для каждого из них? Каковы ценности каждого мира? Его особенности? Поработаем с 1 и 2 частями рассказа и составим сравнительную схему.
| Мир людей | Мир волков | |
| Кто они? |  | как призраки – вой и бег холод, голод, раны |
| По цвету | блестят робкие огоньки | луна – неживое пятно, жидкий молочный полусвет |
| По звукам | отходную поют | вой, усталый и болезненный |
| Какие они? | проклятые | проклятые |
| По движению | от дому до трактира на повороте | бессмысленно бродили по одной и той же местности |
Если в слове проклятые поставить другое ударение, то получим “проклятые ”. Значит и люди, и волки вместе проклятые.
Слушать отходную всему живому миру. Путь их бессмыслен и одинок. Природа ненавидит волков и людей, она погубит их, зажмет и похоронит – действительно, таков финал произведения. Тогда понятен ужас молодых, отставших от стаи. Поодиночке страшно. Все вместе они стая, товарищи.
4. Как же мы определим конфликт данного произведения? Драматический или трагический? (Внимание учащихся на доску). Драматический конфликт. В нем чувствуется особая напряженность, которая реализуется в ведущих мотивах.
5. Какие ведущие мотивы вы нашли в произведении? (Учащиеся отвечают: мотив сражения, одиночества, зла, конца света).
6. Каков пафос произведения? Какое настроение создается с помощью этих мотивов?
Настроение всеобщей озлобленности и неприкаянности порождает особый драматизм – трагический. Я гибну и осознаю свою гибель – страшное чувство.
7. Когда же особенно остро встают перед человеком вопросы бренности существования, никчемности пути и трагической разобщенности с миром? (Звучит музыка). Прочтите предложенные вашему вниманию (смотри распечатку стихотворных строк) стихотворные строчки, определите чувства, которые владеют авторами? (Ребята называют: одиночество, злоба, тоска, печаль, горечь и т.д.).
Особенно остро встает вопрос смысла жизни перед человеком в переломный момент его существования. Таким переломом становится рубеж двух веков. Прослушайте, пожалуйста, стихотворение А.Лукьянова, которые так и названо “Две эпохи”. (Звучит музыка. Учитель читает стихотворение).
8. Что вы уже знаете об особенностях литературы двух эпох? (Учащиеся отвечают по вступительной лекции к курсу 11-го класса).
Я дополню ваши знания, расскажу о теме природы в литературе начале 20 века. На рубеже 19-20в в литературе, как и в других видах искусства, начинается активный пересмотр представлений о человеке и его месте в мире. Наступает особое время “кризиса гуманизма”, о котором писал А.Блок: “… над нами повисла косматая грудь коренника и готовы опуститься тяжелые копыта”. Литература интересуется звериным, нецивилизованным началом жизни, потому что цивилизация приходит в тупиковое состояние. В животных привлекают таинственность, отчужденность от человеческих представлений о мире. Появляется образ хищников, которые подстерегают человека и пророчат ему гибель (проклятые). Природа не прощает преступлений человеку, и сама судьба приобретает облик зверя.
Особенность литературы начале 20в – не гуманизация образов животных, а “анимализация” образа животных, который обнаруживает в себе темное, безрассудное “наследье роковое”.
Почему же писатель выбирает волков? Волк – дикая хищная собака, по традиции “низкое” презираемое животное, символизирующее крайнюю отверженность человека от себе подобных (Булгаков “Собачье сердце”).
Конфликт человека с самим собою (разум-душа) реализуется и в отношении к остальной живой части природы: почтение и любовь к животным сочетается с диким истреблением (аккуратным и планомерным).
«Все во мне и я во всем» (Ф.И. Тютчев)
Образ человека получает новую емкость благодаря осознанию сопричастности множеству других существований. Куда же мы движемся все вместе? Что ожидает все живое на Земле в новом веке, да и будет ли он? В рассказе воплощен мотив конца света, всеобщее охлаждение, как в природе, так и в чувствах. Где же выход?
9. В какой части рассказа воплощена идея пути человека ко всеобщей гармонии? (Ребята отвечают: эпиграф – там рощи шумны, фиалки сини… Гейне).
В эпиграфе реализуется идея человека о счастливом месте, которое защитит человека от роковых сил, от трагического восприятия бренности существования. Именно туда бредут волки, туда стремится уже 20 веков человечество.
10. Переживая чужой опыт на уровне осмысления, мы ощущаем защиту от роковых сил. Эту защиту дают нам произведения литературы, так как в них реализуется человеческий опыт, ведь не зря “рукописи не горят”, слово существует вне времени и пространства. Через искусство слова мы постигаем этот мир и его законы, пытаясь найти ответы на вечные и роковые вопросы.
Письменный ответ (Рассказ “Волки” в современном прочтении).
