Рассказы носова незнайка на луне читать

Рассказы носова незнайка на луне читать

Как Знайка победил профессора Звездочкина

С тех пор как Незнайка совершил путешествие в Солнечный город, прошло два с половиной года. Хотя для нас с вами это не так уж много, но для маленьких коротышек два с половиной года – срок очень большой. Наслушавшись рассказов Незнайки, Кнопочки и Пачкули Пёстренького, многие коротышки тоже совершили поездку в Солнечный город, а когда возвратились, решили и у себя сделать кое-какие усовершенствования. Цветочный город изменился с тех пор так, что теперь его и не узнать. В нём появилось много новых, больших и очень красивых домов. По проекту архитектора Вертибутылкина на улице Колокольчиков было построено даже два вертящихся здания. Одно пятиэтажное, башенного типа, со спиральным спуском и плавательным бассейном вокруг (спустившись по спиральному спуску, можно было нырять прямо в воду), другое шестиэтажное, с качающимися балконами, парашютной вышкой и чёртовым колесом на крыше. На улицах появилось множество автомобилей, спиралеходов, труболетов, авиагидромотоколясок, гусеничных вездеходов и других разных машин.

И это ещё не все, конечно. Жители Солнечного города узнали, что коротышки из Цветочного города занялись строительством, и пришли к ним на помощь: помогли им построить несколько так называемых промышленных предприятий. По проекту инженера Клёпки была построена большая одёжная фабрика, которая выпускала множество самой разнообразной одежды, начиная с резиновых лифчиков и кончая зимними шубами из синтетического волокна. Теперь уже никому не приходилось корпеть с иголкой, чтобы сшить самые обыкновенные брюки или пиджак. На фабрике все делали за коротышек машины. Готовая продукция, как и в Солнечном городе, развозилась по магазинам, и там уже каждый брал, что кому нужно было. Все заботы работников фабрики сводились к тому, чтобы придумывать новые фасоны одежды и следить, чтоб не производилось ничего такого, что не нравилось публике.

Все были очень довольны. Единственным, кто пострадал на этом деле, оказался Пончик. Когда Пончик увидел, что теперь можно брать в магазине любую вещь, какая только могла понадобиться, он стал недоумевать, к чему ему вся та куча костюмов, которая накопилась у него дома. Все эти костюмы к тому же вышли из моды, и их всё равно нельзя было носить. Выбрав потемней ночку, Пончик завязал свои старые костюмы в огромный узел, вынес тайком из дома и утопил в Огурцовой реке, а вместо них натаскал себе из магазинов новых костюмов. Кончилось тем, что его комната превратилась в какой-то склад готового платья. Костюмы лежали у него и в шкафу, и на шкафу, и на столе, и под столом, и на книжных полках, висели на стенах, на спинках стульев и даже под потолком, на верёвочках.

От такого обилия шерстяных изделий в доме развелась моль, и, чтоб она не изгрызла костюмов, Пончику приходилось ежедневно травить её нафталином, от которого в комнате стоял такой сильный запах, что непривычного коротышку валило с ног. Пончик и сам пропах, насквозь этим одуряющим запахом, но настолько привык к нему, что даже перестал замечать. Для других, однако же, этот запах был очень заметён. Как только Пончик приходил к кому-нибудь в гости, у хозяев сейчас же начинала кружиться от одурения голова. Пончика моментально прогоняли и поскорей открывали настежь все окна и двери, чтобы проветрить помещение, иначе можно было упасть в обморок или сойти с ума. По этой же причине Пончик не имел даже возможности поиграть с коротышками во дворе. Как только он выходил во двор, все вокруг начинали плеваться и, зажав руками носы, бросались бежать от него в разные стороны без оглядки. Никто не хотел с ним водиться. Нечего и говорить, что для Пончика это было страшно обидно, и пришлось ему все ненужные для него костюмы отнести на чердак.

Впрочем, главное было не это. Главное было то, что Знайка тоже побывал в Солнечном городе. Там он познакомился с учёными малышками Фуксией и Селёдочкой, которые в то время готовили свой второй полёт на Луну. Знайка тоже включился в работу по постройке космической ракеты и, когда ракета была готова, совершил с Фуксией и Селёдочкой межпланетное путешествие. Прилетев на Луну, наши отважные путешественники обследовали один из небольших лунных кратеров в районе лунного Моря Ясности, побывали в пещере, которая находилась в центре этого кратера, и произвели наблюдения над изменением силы тяжести. На Луне, как известно, сила тяжести значительно меньше, чем на Земле, и поэтому наблюдения над изменением силы тяжести имеют большое научное значение. Пробыв на Луне около четырех часов. Знайка и его спутницы принуждены были поскорей отправиться в обратный путь, так как запасы воздуха были у них на исходе. Всем известно, что на Луне воздуха нет и, чтоб не задохнуться, всегда надо брать с собой запас воздуха. В сгущённом виде, конечно.

Вернувшись в Цветочный город, Знайка много рассказывал о своём путешествии. Его рассказы очень заинтересовали всех, и особенно астронома Стекляшкина, который не раз наблюдал Луну в телескоп. В свой телескоп Стекляшкин сумел разглядеть, что поверхность Луны не ровная, а гористая, причём многие горы на Луне не такие, как у нас на Земле, а почему-то круглые, вернее сказать – кольцеобразные. Эти кольцевые горы учёные называют лунными кратерами, или цирками. Чтобы понять, как выглядит такой лунный цирк, или кратер, вообразите себе огромное круглое поле, в поперечнике километров двадцать, тридцать, пятьдесят или даже сто, и представьте, что это огромное круглое поле окружено земляным валом или горой высотой всего в два или три километра, – вот и получится лунный цирк, или кратер. Таких кратеров на Луне тысячи. Есть маленькие – километра в два, но есть и гигантские – до ста сорока километров в диаметре.

Многих учёных интересует вопрос, как образовались лунные кратеры, от чего они произошли. В Солнечном городе все астрономы даже поссорились между собой, стараясь разрешить этот сложный вопрос, и разделились на две половины. Одна половина утверждает, что лунные кратеры произошли от вулканов, другая половина говорит, что лунные кратеры – это следы от падения крупных метеоритов. Первую половину астрономов называют поэтому последователями вулканической теории или попросту вулканистами, а вторую – последователями метеоритной теории или метеоритчиками.

Знайка, однако ж, не был согласен ни с вулканической, ни с метеоритной теорией. Ещё до путешествия на Луну он создал свою собственную теорию происхождения лунных кратеров. Однажды он вместе со Стекляшкиным наблюдал Луну в телескоп, и ему бросилось в глаза, что лунная поверхность очень похожа на поверхность хорошо пропечённого блина с его ноздреватыми дырками. После этого Знайка часто ходил на кухню и наблюдал, как пекутся блины. Он заметил, что пока блин жидкий, его поверхность совершенно гладкая, но по мере того как он подогревается на сковородке, на его поверхности начинают появляться пузырьки нагретого пара. Проступив на поверхность блина, пузырьки лопаются, в результате чего на блине образуются неглубокие дырки, которые так и остаются, когда тесто как следует пропечётся и потеряет вязкость.

Знайка даже сочинил книжку, в которой писал, что поверхность Луны не всегда была твёрдая и холодная, как теперь. Когда-то давно Луна представляла собой Огненно-жидкий, то есть раскалённый до расплавленного состояния, шар. Постепенно, однако, поверхность Луны остывала и становилась уже не жидкая, а вязкая, словно тесто. Изнутри она была все ж таки ещё очень горячая, поэтому раскалённые газы вырывались на поверхность в виде громаднейших пузырей. Выйдя на поверхность Луны, пузыри эти, конечно, лопались. Но пока поверхность Луны была ещё достаточно жидкая, следы от лопнувших пузырей затягивались и исчезали, не оставляя следа, как не оставляют следа пузыри на воде во время дождя. Но когда поверхность Луны остыла настолько, что стала густая как тесто или как расплавленное стекло, следы от лопнувших пузырей уже не пропадали, а оставались в виде торчащих над поверхностью колец. Охлаждаясь все больше, кольца эти окончательно отвердевали. Сначала они были ровные, словно застывшие круги на воде, а потом постепенно разрушались и в конце концов стали похожи на те лунные кольцевые горы, или кратеры, которые каждый может наблюдать в телескоп.

Источник

Рассказы носова незнайка на луне читать

Как Знайка победил профессора Звездочкина

С тех пор как Незнайка совершил путешествие в Солнечный город, прошло два с половиной года. Хотя для нас с вами это не так уж много, но для маленьких коротышек два с половиной года – срок очень большой. Наслушавшись рассказов Незнайки, Кнопочки и Пачкули Пёстренького, многие коротышки тоже совершили поездку в Солнечный город, а когда возвратились, решили и у себя сделать кое-какие усовершенствования. Цветочный город изменился с тех пор так, что теперь его и не узнать. В нём появилось много новых, больших и очень красивых домов. По проекту архитектора Вертибутылкина на улице Колокольчиков было построено даже два вертящихся здания. Одно пятиэтажное, башенного типа, со спиральным спуском и плавательным бассейном вокруг (спустившись по спиральному спуску, можно было нырять прямо в воду), другое шестиэтажное, с качающимися балконами, парашютной вышкой и чёртовым колесом на крыше. На улицах появилось множество автомобилей, спиралеходов, труболетов, авиагидромотоколясок, гусеничных вездеходов и других разных машин.

И это ещё не все, конечно. Жители Солнечного города узнали, что коротышки из Цветочного города занялись строительством, и пришли к ним на помощь: помогли им построить несколько так называемых промышленных предприятий. По проекту инженера Клёпки была построена большая одёжная фабрика, которая выпускала множество самой разнообразной одежды, начиная с резиновых лифчиков и кончая зимними шубами из синтетического волокна. Теперь уже никому не приходилось корпеть с иголкой, чтобы сшить самые обыкновенные брюки или пиджак. На фабрике все делали за коротышек машины. Готовая продукция, как и в Солнечном городе, развозилась по магазинам, и там уже каждый брал, что кому нужно было. Все заботы работников фабрики сводились к тому, чтобы придумывать новые фасоны одежды и следить, чтоб не производилось ничего такого, что не нравилось публике.

Все были очень довольны. Единственным, кто пострадал на этом деле, оказался Пончик. Когда Пончик увидел, что теперь можно брать в магазине любую вещь, какая только могла понадобиться, он стал недоумевать, к чему ему вся та куча костюмов, которая накопилась у него дома. Все эти костюмы к тому же вышли из моды, и их всё равно нельзя было носить. Выбрав потемней ночку, Пончик завязал свои старые костюмы в огромный узел, вынес тайком из дома и утопил в Огурцовой реке, а вместо них натаскал себе из магазинов новых костюмов. Кончилось тем, что его комната превратилась в какой-то склад готового платья. Костюмы лежали у него и в шкафу, и на шкафу, и на столе, и под столом, и на книжных полках, висели на стенах, на спинках стульев и даже под потолком, на верёвочках.

От такого обилия шерстяных изделий в доме развелась моль, и, чтоб она не изгрызла костюмов, Пончику приходилось ежедневно травить её нафталином, от которого в комнате стоял такой сильный запах, что непривычного коротышку валило с ног. Пончик и сам пропах, насквозь этим одуряющим запахом, но настолько привык к нему, что даже перестал замечать. Для других, однако же, этот запах был очень заметён. Как только Пончик приходил к кому-нибудь в гости, у хозяев сейчас же начинала кружиться от одурения голова. Пончика моментально прогоняли и поскорей открывали настежь все окна и двери, чтобы проветрить помещение, иначе можно было упасть в обморок или сойти с ума. По этой же причине Пончик не имел даже возможности поиграть с коротышками во дворе. Как только он выходил во двор, все вокруг начинали плеваться и, зажав руками носы, бросались бежать от него в разные стороны без оглядки. Никто не хотел с ним водиться. Нечего и говорить, что для Пончика это было страшно обидно, и пришлось ему все ненужные для него костюмы отнести на чердак.

Впрочем, главное было не это. Главное было то, что Знайка тоже побывал в Солнечном городе. Там он познакомился с учёными малышками Фуксией и Селёдочкой, которые в то время готовили свой второй полёт на Луну. Знайка тоже включился в работу по постройке космической ракеты и, когда ракета была готова, совершил с Фуксией и Селёдочкой межпланетное путешествие. Прилетев на Луну, наши отважные путешественники обследовали один из небольших лунных кратеров в районе лунного Моря Ясности, побывали в пещере, которая находилась в центре этого кратера, и произвели наблюдения над изменением силы тяжести. На Луне, как известно, сила тяжести значительно меньше, чем на Земле, и поэтому наблюдения над изменением силы тяжести имеют большое научное значение. Пробыв на Луне около четырех часов. Знайка и его спутницы принуждены были поскорей отправиться в обратный путь, так как запасы воздуха были у них на исходе. Всем известно, что на Луне воздуха нет и, чтоб не задохнуться, всегда надо брать с собой запас воздуха. В сгущённом виде, конечно.

Вернувшись в Цветочный город, Знайка много рассказывал о своём путешествии. Его рассказы очень заинтересовали всех, и особенно астронома Стекляшкина, который не раз наблюдал Луну в телескоп. В свой телескоп Стекляшкин сумел разглядеть, что поверхность Луны не ровная, а гористая, причём многие горы на Луне не такие, как у нас на Земле, а почему-то круглые, вернее сказать – кольцеобразные. Эти кольцевые горы учёные называют лунными кратерами, или цирками. Чтобы понять, как выглядит такой лунный цирк, или кратер, вообразите себе огромное круглое поле, в поперечнике километров двадцать, тридцать, пятьдесят или даже сто, и представьте, что это огромное круглое поле окружено земляным валом или горой высотой всего в два или три километра, – вот и получится лунный цирк, или кратер. Таких кратеров на Луне тысячи. Есть маленькие – километра в два, но есть и гигантские – до ста сорока километров в диаметре.

Многих учёных интересует вопрос, как образовались лунные кратеры, от чего они произошли. В Солнечном городе все астрономы даже поссорились между собой, стараясь разрешить этот сложный вопрос, и разделились на две половины. Одна половина утверждает, что лунные кратеры произошли от вулканов, другая половина говорит, что лунные кратеры – это следы от падения крупных метеоритов. Первую половину астрономов называют поэтому последователями вулканической теории или попросту вулканистами, а вторую – последователями метеоритной теории или метеоритчиками.

Знайка, однако ж, не был согласен ни с вулканической, ни с метеоритной теорией. Ещё до путешествия на Луну он создал свою собственную теорию происхождения лунных кратеров. Однажды он вместе со Стекляшкиным наблюдал Луну в телескоп, и ему бросилось в глаза, что лунная поверхность очень похожа на поверхность хорошо пропечённого блина с его ноздреватыми дырками. После этого Знайка часто ходил на кухню и наблюдал, как пекутся блины. Он заметил, что пока блин жидкий, его поверхность совершенно гладкая, но по мере того как он подогревается на сковородке, на его поверхности начинают появляться пузырьки нагретого пара. Проступив на поверхность блина, пузырьки лопаются, в результате чего на блине образуются неглубокие дырки, которые так и остаются, когда тесто как следует пропечётся и потеряет вязкость.

Знайка даже сочинил книжку, в которой писал, что поверхность Луны не всегда была твёрдая и холодная, как теперь. Когда-то давно Луна представляла собой Огненно-жидкий, то есть раскалённый до расплавленного состояния, шар. Постепенно, однако, поверхность Луны остывала и становилась уже не жидкая, а вязкая, словно тесто. Изнутри она была все ж таки ещё очень горячая, поэтому раскалённые газы вырывались на поверхность в виде громаднейших пузырей. Выйдя на поверхность Луны, пузыри эти, конечно, лопались. Но пока поверхность Луны была ещё достаточно жидкая, следы от лопнувших пузырей затягивались и исчезали, не оставляя следа, как не оставляют следа пузыри на воде во время дождя. Но когда поверхность Луны остыла настолько, что стала густая как тесто или как расплавленное стекло, следы от лопнувших пузырей уже не пропадали, а оставались в виде торчащих над поверхностью колец. Охлаждаясь все больше, кольца эти окончательно отвердевали. Сначала они были ровные, словно застывшие круги на воде, а потом постепенно разрушались и в конце концов стали похожи на те лунные кольцевые горы, или кратеры, которые каждый может наблюдать в телескоп.

Источник

Незнайка на Луне — Носов Н.Н.

Часть I

Глава первая. Как Знайка победил профессора Звёздочкина

С тех пор как Незнайка совер­шил путе­ше­ствие в Сол­неч­ный город, про­шло два с поло­ви­ной года. Хотя для нас с вами это не так уж много, но для малень­ких коро­ты­шек два с поло­ви­ной года — срок очень боль­шой. Наслу­шав­шись рас­ска­зов Незнайки, Кно­почки и Пач­кули Пёст­рень­кого, мно­гие коро­тышки тоже совер­шили поездку в Сол­неч­ный город, а когда воз­вра­ти­лись, решили и у себя сде­лать кое-какие усо­вер­шен­ство­ва­ния. Цве­точ­ный город изме­нился с тех пор так, что теперь его и не узнать. В нём появи­лось много новых, боль­ших и очень кра­си­вых домов. По про­екту архи­тек­тора Вер­ти­бу­тыл­кина на улице Коло­коль­чи­ков было постро­ено даже два вер­тя­щихся зда­ния. Одно пяти­этаж­ное, башен­ного типа, со спи­раль­ным спус­ком и пла­ва­тель­ным бас­сей­ном вокруг (спу­стив­шись по спи­раль­ному спуску, можно было нырять прямо в воду), дру­гое шести­этаж­ное, с кача­ю­щи­мися бал­ко­нами, пара­шют­ной выш­кой и чёр­то­вым коле­сом на крыше. На ули­цах появи­лось мно­же­ство авто­мо­би­лей, спи­ра­ле­хо­дов, тру­бо­ле­тов, авиа­гид­ро­мо­то­ко­ля­сок, гусе­нич­ных вез­де­хо­дов и дру­гих раз­ных машин.

И это ещё не все, конечно. Жители Сол­неч­ного города узнали, что коро­тышки из Цве­точ­ного города заня­лись стро­и­тель­ством, и при­шли к ним на помощь: помогли им постро­ить несколько так назы­ва­е­мых про­мыш­лен­ных пред­при­я­тий. По про­екту инже­нера Клёпки была постро­ена боль­шая одёж­ная фаб­рика, кото­рая выпус­кала мно­же­ство самой раз­но­об­раз­ной одежды, начи­ная с рези­но­вых лиф­чи­ков и кон­чая зим­ними шубами из син­те­ти­че­ского волокна. Теперь уже никому не при­хо­ди­лось кор­петь с игол­кой, чтобы сшить самые обык­но­вен­ные брюки или пиджак. На фаб­рике все делали за коро­ты­шек машины. Гото­вая про­дук­ция, как и в Сол­неч­ном городе, раз­во­зи­лась по мага­зи­нам, и там уже каж­дый брал, что кому нужно было. Все заботы работ­ни­ков фаб­рики сво­ди­лись к тому, чтобы при­ду­мы­вать новые фасоны одежды и сле­дить, чтоб не про­из­во­ди­лось ничего такого, что не нра­ви­лось публике.

Все были очень довольны. Един­ствен­ным, кто постра­дал на этом деле, ока­зался Пон­чик. Когда Пон­чик уви­дел, что теперь можно брать в мага­зине любую вещь, какая только могла пона­до­биться, он стал недо­уме­вать, к чему ему вся та куча костю­мов, кото­рая нако­пи­лась у него дома. Все эти костюмы к тому же вышли из моды, и их всё равно нельзя было носить. Выбрав потем­ней ночку, Пон­чик завя­зал свои ста­рые костюмы в огром­ный узел, вынес тай­ком из дома и уто­пил в Огур­цо­вой реке, а вме­сто них натас­кал себе из мага­зи­нов новых костю­мов. Кон­чи­лось тем, что его ком­ната пре­вра­ти­лась в какой-то склад гото­вого пла­тья. Костюмы лежали у него и в шкафу, и на шкафу, и на столе, и под сто­лом, и на книж­ных пол­ках, висели на сте­нах, на спин­ках сту­льев и даже под потол­ком, на верёвочках.

От такого оби­лия шер­стя­ных изде­лий в доме раз­ве­лась моль, и, чтоб она не изгрызла костю­мов, Пон­чику при­хо­ди­лось еже­дневно тра­вить её наф­та­ли­ном, от кото­рого в ком­нате стоял такой силь­ный запах, что непри­выч­ного коро­тышку валило с ног. Пон­чик и сам про­пах, насквозь этим оду­ря­ю­щим запа­хом, но настолько при­вык к нему, что даже пере­стал заме­чать. Для дру­гих, однако же, этот запах был очень заме­тен. Как только Пон­чик при­хо­дил к кому-нибудь в гости, у хозяев сей­час же начи­нала кру­житься от оду­ре­ния голова. Пон­чика момен­тально про­го­няли и поско­рей откры­вали настежь все окна и двери, чтобы про­вет­рить поме­ще­ние, иначе можно было упасть в обмо­рок или сойти с ума. По этой же при­чине Пон­чик не имел даже воз­мож­но­сти поиг­рать с коро­тыш­ками во дворе. Как только он выхо­дил во двор, все вокруг начи­нали пле­ваться и, зажав руками носы, бро­са­лись бежать от него в раз­ные сто­роны без оглядки. Никто не хотел с ним водиться. Нечего и гово­рить, что для Пон­чика это было страшно обидно, и при­шлось ему все ненуж­ные для него костюмы отне­сти на чердак.

Впро­чем, глав­ное было не это. Глав­ное было то, что Знайка тоже побы­вал в Сол­неч­ном городе. Там он позна­ко­мился с учё­ными малыш­ками Фук­сией и Селё­доч­кой, кото­рые в то время гото­вили свой вто­рой полёт на Луну. Знайка тоже вклю­чился в работу по постройке кос­ми­че­ской ракеты и, когда ракета была готова, совер­шил с Фук­сией и Селё­доч­кой меж­пла­нет­ное путе­ше­ствие. При­ле­тев на Луну, наши отваж­ные путе­ше­ствен­ники обсле­до­вали один из неболь­ших лун­ных кра­те­ров в рай­оне лун­ного Моря Ясно­сти, побы­вали в пещере, кото­рая нахо­ди­лась в цен­тре этого кра­тера, и про­из­вели наблю­де­ния над изме­не­нием силы тяже­сти. На Луне, как известно, сила тяже­сти зна­чи­тельно меньше, чем на Земле, и поэтому наблю­де­ния над изме­не­нием силы тяже­сти имеют боль­шое науч­ное зна­че­ние. Про­быв на Луне около четы­рех часов, Знайка и его спут­ницы при­нуж­дены были поско­рей отпра­виться в обрат­ный путь, так как запасы воз­духа были у них на исходе. Всем известно, что на Луне воз­духа нет и, чтоб не задох­нуться, все­гда надо брать с собой запас воз­духа. В сгу­щён­ном виде, конечно.

Вер­нув­шись в Цве­точ­ный город, Знайка много рас­ска­зы­вал о своём путе­ше­ствии. Его рас­сказы очень заин­те­ре­со­вали всех, и осо­бенно аст­ро­нома Стек­ляш­кина, кото­рый не раз наблю­дал Луну в теле­скоп. В свой теле­скоп Стек­ляш­кин сумел раз­гля­деть, что поверх­ность Луны не ров­ная, а гори­стая, при­чём мно­гие горы на Луне не такие, как у нас на Земле, а почему-то круг­лые, вер­нее ска­зать — коль­це­об­раз­ные. Эти коль­це­вые горы учё­ные назы­вают лун­ными кра­те­рами, или цир­ками. Чтобы понять, как выгля­дит такой лун­ный цирк, или кра­тер, вооб­ра­зите себе огром­ное круг­лое поле, в попе­реч­нике кило­мет­ров два­дцать, трид­цать, пять­де­сят или даже сто, и пред­ставьте, что это огром­ное круг­лое поле окру­жено зем­ля­ным валом или горой высо­той всего в два или три кило­метра, — вот и полу­чится лун­ный цирк, или кра­тер. Таких кра­те­ров на Луне тысячи. Есть малень­кие — кило­метра в два, но есть и гигант­ские — до ста сорока кило­мет­ров в диаметре.

Мно­гих учё­ных инте­ре­сует вопрос, как обра­зо­ва­лись лун­ные кра­теры, от чего они про­изо­шли. В Сол­неч­ном городе все аст­ро­номы даже поссо­ри­лись между собой, ста­ра­ясь раз­ре­шить этот слож­ный вопрос, и раз­де­ли­лись на две поло­вины. Одна поло­вина утвер­ждает, что лун­ные кра­теры про­изо­шли от вул­ка­нов, дру­гая поло­вина гово­рит, что лун­ные кра­теры — это следы от паде­ния круп­ных метео­ри­тов. Первую поло­вину аст­ро­но­мов назы­вают поэтому после­до­ва­те­лями вул­ка­ни­че­ской тео­рии или попро­сту вул­ка­ни­стами, а вто­рую — после­до­ва­те­лями метео­рит­ной тео­рии или метеоритчиками.

Знайка, однако ж, не был согла­сен ни с вул­ка­ни­че­ской, ни с метео­рит­ной тео­рией. Ещё до путе­ше­ствия на Луну он создал свою соб­ствен­ную тео­рию про­ис­хож­де­ния лун­ных кра­те­ров. Одна­жды он вме­сте со Стек­ляш­ки­ным наблю­дал Луну в теле­скоп, и ему бро­си­лось в глаза, что лун­ная поверх­ность очень похожа на поверх­ность хорошо про­пе­чён­ного блина с его нозд­ре­ва­тыми дыр­ками. После этого Знайка часто ходил на кухню и наблю­дал, как пекутся блины. Он заме­тил, что пока блин жид­кий, его поверх­ность совер­шенно глад­кая, но по мере того как он подо­гре­ва­ется на ско­во­родке, на его поверх­но­сти начи­нают появ­ляться пузырьки нагре­того пара. Про­сту­пив на поверх­ность блина, пузырьки лопа­ются, в резуль­тате чего на блине обра­зу­ются неглу­бо­кие дырки, кото­рые так и оста­ются, когда тесто как сле­дует про­пе­чётся и поте­ряет вязкость.

Знайка даже сочи­нил книжку, в кото­рой писал, что поверх­ность Луны не все­гда была твёр­дая и холод­ная, как теперь. Когда-то давно Луна пред­став­ляла собой огненно-жид­кий, то есть рас­ка­лён­ный до рас­плав­лен­ного состо­я­ния, шар. Посте­пенно, однако, поверх­ность Луны осты­вала и ста­но­ви­лась уже не жид­кая, а вяз­кая, словно тесто. Изнутри она была все ж таки ещё очень горя­чая, поэтому рас­ка­лён­ные газы выры­ва­лись на поверх­ность в виде гро­мад­ней­ших пузы­рей. Выйдя на поверх­ность Луны, пузыри эти, конечно, лопа­лись. Но пока поверх­ность Луны была ещё доста­точно жид­кая, следы от лоп­нув­ших пузы­рей затя­ги­ва­лись и исче­зали, не остав­ляя следа, как не остав­ляют следа пузыри на воде во время дождя. Но когда поверх­ность Луны остыла настолько, что стала густая как тесто или как рас­плав­лен­ное стекло, следы от лоп­нув­ших пузы­рей уже не про­па­дали, а оста­ва­лись в виде тор­ча­щих над поверх­но­стью колец. Охла­жда­ясь все больше, кольца эти окон­ча­тельно отвер­де­вали. Сна­чала они были ров­ные, словно застыв­шие круги на воде, а потом посте­пенно раз­ру­ша­лись и в конце кон­цов стали похожи на те лун­ные коль­це­вые горы, или кра­теры, кото­рые каж­дый может наблю­дать в телескоп.

Все аст­ро­номы — и вул­ка­ни­сты и метео­рит­чики — сме­я­лись над этой Знай­ки­ной теорией.

— Для чего пона­до­би­лась ещё эта бли­ни­стая тео­рия, если и без того ясно, что лун­ные кра­теры — это про­сто вулканы?

Знайка отве­чал, что вул­кан — это очень боль­шая гора, на вер­хушке кото­рой име­ется срав­ни­тельно неболь­шой кра­тер, то есть отвер­стие. Если бы хоть один лун­ный кра­тер был кра­те­ром вул­кана, то сам вул­кан был бы вели­чи­ной чуть ли не во всю Луну, а этого вовсе не наблюдается.

— Конечно, лун­ные кра­теры — не вул­каны, но они так же и не блины. Всем известно, что это следы от уда­ров метеоритов.

На это Знайка отве­чал, что метео­риты могли падать на Луну не только отвесно, но и под накло­ном и в таком слу­чае остав­ляли бы следы не круг­лые, а вытя­ну­тые, про­дол­го­ва­тые или оваль­ные. Между тем на Луне все кра­теры в основ­ном круг­лые, а не овальные.

Однако и вул­ка­ни­сты и метео­рит­чики настолько при­выкли к своим излюб­лен­ным тео­риям, что даже слу­шать не хотели Знайку и пре­зри­тельно назы­вали его бли­ни­стом. Они гово­рили, что вообще смешно даже срав­ни­вать Луну, кото­рая явля­ется круп­ным кос­ми­че­ским телом, с каким-то несчаст­ным бли­ном из про­кис­шего теста.

Впро­чем, Знайка и сам отка­зался от своей блин­ной тео­рии после того, как лично побы­вал на Луне и видел вблизи один из лун­ных кра­те­ров. Ему уда­лось рас­смот­реть, что коль­це­вая гора была совсем не гора, а остатки раз­ру­шив­шейся от вре­мени гигант­ской кир­пич­ной стены. Хотя кир­пичи в этой стене вывет­ри­лись и поте­ряли свою пер­во­на­чаль­ную четы­рех­уголь­ную форму, всё-таки можно было понять, что это именно кир­пичи, а не про­сто куски обык­но­вен­ной гор­ной породы. Осо­бенно хорошо это было видно в тех местах, где стена срав­ни­тельно недавно обру­ши­лась и отдель­ные кир­пичи ещё не успели рас­сы­паться в прах.

Пораз­мыс­лив, Знайка понял, что эти стены могли быть сде­ланы лишь какими-то разум­ными суще­ствами, и, когда вер­нулся из сво­его путе­ше­ствия, опуб­ли­ко­вал книжку, в кото­рой писал, что когда-то давно на Луне жили разум­ные суще­ства, так назы­ва­е­мые лун­ные коро­тышки, или луна­тики. В те вре­мена на Луне, как и теперь на Земле, был воз­дух. Поэтому луна­тики жили на поверх­но­сти Луны, как и мы все живём на поверх­но­сти нашей пла­неты Земли. Однако с тече­нием вре­мени на Луне ста­но­ви­лось всё меньше воз­духа, кото­рый посте­пенно уле­тал в окру­жа­ю­щее миро­вое про­стран­ство. Чтобы не погиб­нуть без воз­духа, луна­тики окру­жали свои города тол­стыми кир­пич­ными сте­нами, над кото­рыми воз­во­дили огром­ные стек­лян­ные купола. Из-под этих купо­лов воз­дух уже не мог уле­ту­чи­ваться, поэтому можно было дышать и ничего не бояться.

Но луна­тики знали, что вечно так про­дол­жаться не может, что со вре­ме­нем воз­дух вокруг Луны совсем рас­се­ется, отчего поверх­ность Луны, не защи­щён­ная зна­чи­тель­ным слоем воз­духа, будет сильно про­гре­ваться сол­неч­ными лучами и на Луне даже под стек­лян­ным кол­па­ком невоз­можно будет суще­ство­вать. Вот поэтому-то луна­тики стали пере­се­ляться внутрь Луны и теперь живут не с наруж­ной, а с внут­рен­ней её сто­роны, так как на самом деле Луна внутри пустая, вроде рези­но­вого мяча, и на внут­рен­ней её поверх­но­сти можно так же пре­красно жить, как и на внешней.

Эта Знай­кина книжка наде­лала много шума. Все коро­тышки с увле­че­нием читали её. Мно­гие учё­ные хва­лили эту книжку за то, что она инте­ресно напи­сана, но всё же выска­зы­вали недо­воль­ство тем, что она научно не обос­но­вана. А дей­стви­тель­ный член ака­де­мии аст­ро­но­ми­че­ских наук про­фес­сор Звёз­доч­кин, кото­рому тоже слу­чи­лось про­чи­тать Знай­кину книжку, про­сто кипел от него­до­ва­ния и гово­рил, что книга эта — вовсе не книга, а какая-то, как он выра­зился, чёр­това чепуха. Этот про­фес­сор Звёз­доч­кин был не то чтобы какой-нибудь очень сер­ди­тый субъ­ект. Нет, он был довольно доб­рый коро­тышка, но очень, как бы это ска­зать, тре­бо­ва­тель­ный, непри­ми­ри­мый. Во вся­ком деле он ценил больше всего точ­ность, поря­док и тер­петь не мог ника­ких фан­та­зий, то есть выдумок.

Про­фес­сор Звёз­доч­кин пред­ло­жил ака­де­мии аст­ро­но­ми­че­ских наук устро­ить обсуж­де­ние Знай­ки­ной книги и разо­брать её, как он выра­зился, по косточ­кам, с тем чтоб никому больше непо­вадно было такие книги писать. Ака­де­мия дала согла­сие и послала при­гла­ше­ние Знайке. Знайка при­е­хал, и обсуж­де­ние состо­я­лось. Оно нача­лось, как и пола­га­ется в таких слу­чаях, с доклада, кото­рый вызвался сде­лать сам про­фес­сор Звёздочкин.

Когда все при­гла­шён­ные на обсуж­де­ние коро­тышки собра­лись в про­стор­ном зале и рас­се­лись на сту­лья, на три­буну взо­шёл про­фес­сор Звёз­доч­кин, и пер­вое, что от него услы­шали, были слова:

— Доро­гие дру­зья, раз­ре­шите засе­да­ние, посвя­щён­ное обсуж­де­нию Знай­ки­ной книги, счи­тать открытым.

После этого про­фес­сор Звёз­доч­кин громко откаш­лялся, не спеша вытер пла­точ­ком нос и при­нялся делать доклад. Изло­жив коротко содер­жа­ние Знай­ки­ной книги и похва­лив её за живое, яркое изло­же­ние, про­фес­сор ска­зал, что, по его мне­нию, Знайка допу­стил ошибку и при­нял за кир­пичи то, что в дей­стви­тель­но­сти было не кир­пичи, а какая-то сло­и­стая гор­ная порода. Ну, а раз кир­пи­чей на самом-то деле не было, ска­зал про­фес­сор, то не было, сле­до­ва­тельно, и ника­ких коро­ты­шек-луна­ти­ков. Их же и не могло быть, потому что если бы они и были, то не смогли бы жить на внут­рен­ней поверх­но­сти Луны, так как давно всем хорошо известно, что все пред­меты на Луне, точно так же как и у нас на Земле, при­тя­ги­ва­ются к цен­тру пла­неты, и, если бы Луна в дей­стви­тель­но­сти была внутри пустая, никто всё равно не смог бы удер­жаться на её внут­рен­ней поверх­но­сти: его тот­час при­тя­нуло бы к цен­тру Луны, и он бес­по­мощно бол­та­ются бы там в пустоте, пока не погиб с голоду.

Выслу­шав все это, Знайка под­нялся со сво­его места и ска­зал насмешливо:

— Вы рас­суж­да­ете так, будто вам уже когда-нибудь при­хо­ди­лось бол­таться в цен­тре Луны!

— А вы будто бол­та­лись? — огрыз­нулся профессор.

— Я не бол­тался, — воз­ра­зил Знайка, — но зато я летал в ракете и наблю­дал за пред­ме­тами в состо­я­нии невесомости.

— При чём тут ещё состо­я­ние неве­со­мо­сти? — бурк­нул профессор.

— А вот при чём, — ска­зал Знайка. — Да будет вам известно, что во время полёта в ракете у меня была бутылка с водой. Когда насту­пило состо­я­ние неве­со­мо­сти, бутылка сво­бодно пла­вала в про­стран­стве, как и каж­дый пред­мет, кото­рый не был при­креп­лён к сте­нам кабины. Всё было нор­мально, пока вода цели­ком напол­няла бутылку. Но когда я поло­вину воды выпил, нача­лись стран­но­сти: остав­ша­яся вода не дер­жа­лась на дне бутылки и не соби­ра­лась в цен­тре, а рав­но­мерно рас­те­ка­лась по стен­кам, так что внутри бутылки обра­зо­вался воз­душ­ный пузырь. Зна­чит, вода при­тя­ги­ва­лась не к цен­тру бутылки, а к её стен­кам. Это и понятно, так как при­тя­ги­вать друг друга могут лишь массы веще­ства, а пустота ничего при­тя­нуть к себе не может.

— Попал паль­цем в небо! — сер­дито про­вор­чал Звёз­доч­кин. — Срав­нил бутылку с пла­не­той! По-вашему, это научно?

— Почему же не научно? — авто­ри­тетно отве­тил Знайка. — Когда бутылка сво­бодно пере­ме­ща­ется в меж­пла­нет­ном про­стран­стве, она нахо­дится в состо­я­нии неве­со­мо­сти и во всём упо­доб­ля­ется пла­нете. Внутри неё всё будет про­ис­хо­дить так же, как и внутри пла­неты, то есть внутри Луны, в том слу­чае, конечно, если Луна изнутри пустая.

— Вот, вот! — под­хва­тил Звёз­доч­кин. — Только объ­яс­ните, пожа­луй­ста, нам, почему вы вте­мя­шили себе в голову, что Луна внутри пустая?

Слу­ша­тели, кото­рые при­шли послу­шать доклад, засме­я­лись, но Знайка не сму­тился этим и сказал:

— Вы бы сами легко вте­мя­шили себе это в голову, если бы немного поду­мали. Ведь если Луна сна­чала была огненно-жид­кая, то она начала осты­вать не изнутри, а с поверх­но­сти, так как именно поверх­ность Луны сопри­ка­са­ется с холод­ным миро­вым про­стран­ством. Таким обра­зом, остыла и отвер­дела в первую оче­редь поверх­ность Луны, в резуль­тате чего Луна стала пред­став­лять собой как бы огром­ный шаро­об­раз­ный сосуд, внутри кото­рого про­дол­жало нахо­диться — что.

— Ещё не остыв­шее рас­плав­лен­ное веще­ство! — закри­чал кто-то из слушателей.

— Верно! — под­хва­тил Знайка. — Ещё не остыв­шее рас­плав­лен­ное веще­ство, то есть, попро­сту говоря, жидкость.

— Вот видите, сами гово­рите — жид­кость, — усмех­нулся Звёз­доч­кин. Откуда же в Луне взя­лась пустота, если там была жид­кость, садо­вая вы голова?

— Ну, об этом совсем нетрудно дога­даться, — невоз­му­тимо отве­тил Знайка. — Ведь рас­ка­лён­ная жид­кость, окру­жён­ная твёр­дой обо­лоч­кой Луны, про­дол­жала осты­вать, а осты­вая, она умень­ша­лась в объ­ёме. Вы, надо пола­гать, зна­ете, что каж­дое веще­ство, охла­жда­ясь, умень­ша­ется в объёме?

— Надо пола­гать, знаю, — сер­дито бурк­нул профессор.

— Тогда вам всё должно быть понятно, — обра­до­ванно ска­зал Знайка. Если жид­кое веще­ство умень­ша­лось в объ­ёме, то внутри Луны само собой должно было полу­чаться пустое про­стран­ство на манер воз­душ­ного пузыря в бутылке. Это пустое про­стран­ство дела­лось все больше и больше, рас­по­ла­га­ясь в цен­траль­ной части Луны, так как оста­вав­ша­яся жид­кой масса при­тя­ги­ва­лась к твёр­дой обо­лочке Луны, подобно тому как при­тя­ги­ва­лись остатки воды к стен­кам бутылки, когда она нахо­ди­лась в состо­я­нии неве­со­мо­сти. Со вре­ме­нем жид­кость внутри Луны и вовсе остыла и затвер­дела, как бы при­лип­нув к твёр­дым стен­кам пла­неты, бла­го­даря чему в Луне обра­зо­ва­лась внут­рен­няя полость, кото­рая посте­пенно могла запол­ниться воз­ду­хом или каким-нибудь дру­гим газом.

— Верно! — закри­чал кто-то.

И сей­час же со всех сто­рон раз­да­лись крики:

— Верно! Пра­вильно! Моло­дец, Знайка! Ура!

Все захло­пали в ладоши. Кто-то крикнул:

Сей­час же двое коро­ты­шек схва­тили Звёз­доч­кина — один за шиво­рот, дру­гой за ноги — и ста­щили его с три­буны. Несколько коро­ты­шек под­хва­тили Знайку на руки и пота­щили к трибуне.

— Пусть Знайка делает доклад! — кри­чали вокруг. — Долой Звёздочкина!

— Доро­гие дру­зья! — гово­рил Знайка, очу­тив­шись на три­буне. — Я не могу делать доклад. Я не подготовился.

— Рас­ска­жите про полёт на Луну! — кри­чали коротышки.

— Про состо­я­ние неве­со­мо­сти! — кри­чал кто-то.

— Про Луну. Про состо­я­ние неве­со­мо­сти? — рас­те­рянно повто­рял Знайка. — Ну ладно, пусть будет про состо­я­ние неве­со­мо­сти. Вы, наверно, зна­ете, что кос­ми­че­ская ракета, для того чтобы пре­одо­леть при­тя­же­ние Земли, должна при­об­ре­сти очень боль­шую ско­рость — один­на­дцать кило­мет­ров в секунду. Пока ракета наби­рает эту ско­рость, ваше тело испы­ты­вает боль­шие пере­грузки. Вес вашего тела как бы уве­ли­чи­ва­ется в несколько раз, и вас с силой при­жи­мает к полу кабины. Вы не можете под­нять руку, вы не можете под­нять ногу, вам кажется, что все ваше тело как бы нали­лось свин­цом. Вам кажется, будто какая-то страш­ная тяжесть нава­ли­лась на вашу грудь и не даёт вам дышать. Но как только раз­гон кос­ми­че­ского корабля пре­кра­ща­ется и он начи­нает свой сво­бод­ный полёт в меж­пла­нет­ном про­стран­стве, пере­грузки кон­ча­ются, и вы пере­ста­ёте испы­ты­вать силу тяже­сти, то есть, попро­сту говоря, теря­ете вес.

— Рас­ска­жите, что вы чув­ство­вали? Что вы испы­ты­вали? — закри­чал кто-то.

— Пер­вое моё ощу­ще­ние при потере веса было, будто из-под меня неза­метно убрали сиде­нье и мне не на чём стало сидеть. Ощу­ще­ние было такое, будто я поте­рял что-то, но никак не мог понять что. Я почув­ство­вал лёг­кое голо­во­кру­же­ние, мне стало казаться, будто кто-то нарочно пере­вер­нул меня вниз голо­вой. Вме­сте с тем я ощу­тил, что внутри у меня всё замерло, похо­ло­дело, как при испуге, хотя самого испуга и не было. Подо­ждав немного и убе­див­шись, что со мной ничего пло­хого не сде­ла­лось, что я дышу, как обычно, и вижу все вокруг, и сооб­ра­жаю нор­мально, я пере­стал обра­щать вни­ма­ние на зами­ра­ние в груди и в обла­сти живота, и это непри­ят­ное ощу­ще­ние про­шло само собой. Когда я огля­делся вокруг и уви­дел, что все пред­меты в кабине на месте, что сиде­нье, как и прежде, нахо­дится подо мной, мне пере­стало казаться, что я пере­вёр­нут вниз голо­вой, и голо­во­кру­же­ние тоже прошло…

— Рас­ска­зы­вайте! Рас­ска­зы­вайте ещё! — заво­пили коро­тышки хором, уви­дев, что Знайка остановился.

Неко­то­рые от нетер­пе­ния даже засту­чали по полу ногами.

— Ну так вот, — про­дол­жал Знайка. — Убе­див­шись, что все в порядке, я хотел опе­реться о пол ногами, но сде­лал это так резко, что под­ско­чил кверху и уда­рился голо­вой о пото­лок кабины. Я не учёл, пони­ма­ете, что моё тело поте­ряло вес и что теперь было доста­точно лишь неболь­шого уси­лия, чтоб под­ско­чить на страш­ную высоту. Поскольку моё тело совсем ничего не весило, я мог сво­бодно висеть посреди кабины в любом поло­же­нии, не опус­ка­ясь вниз и не под­ни­ма­ясь вверх, но для этого нужно было вести себя осто­рожно и не делать рез­ких дви­же­ний. Вокруг меня так же сво­бодно пла­вали пред­меты, кото­рые мы не закре­пили перед отправ­ле­нием в полёт. Вода из бутылки не выли­ва­лась даже в том слу­чае, если бутылку пере­вёр­ты­вали вверх дном, но если уда­ва­лось вытрях­нуть воду из бутылки, то она соби­ра­лась в шарики, кото­рые тоже сво­бодно пла­вали в про­стран­стве до тех пор, пока не при­тя­ги­ва­лись к сте­нам кабины.

— А ска­жите, пожа­луй­ста, — спро­сил один коро­тышка, — у вас в бутылке была вода или, может быть, какой-нибудь дру­гой напиток?

— В бутылке была про­стая вода, — коротко отве­тил Знайка. — Какой же мог быть дру­гой напиток?

— Ну, я не знаю, — раз­вёл коро­тышка руками. — Я думал, ситро или, может быть, керосин.

Все засме­я­лись. А дру­гой коро­тышка спросил:

— А вы при­везли что-нибудь с Луны?

— Я при­вёз кусо­чек самой Луны.

Знайка достал из кар­мана неболь­шой каме­шек голу­бо­вато-серого цвета и сказал:

— На поверх­но­сти Луны валя­ется мно­же­ство раз­ных кам­ней, и при­том очень кра­си­вых, но я не хотел их брать, так как они могли ока­заться метео­ри­тами, слу­чайно зане­сён­ными на Луну из миро­вого про­стран­ства. А этот камень я отбил молот­ком от скалы, когда мы опус­ка­лись в лун­ную пещеру. Поэтому вы можете быть вполне уве­рены, что этот камень — кусок самой насто­я­щей Луны.

Кусо­чек Луны пошёл по рукам. Каж­дому хоте­лось поближе посмот­реть на него. Пока коро­тышки раз­гля­ды­вали камень, пере­да­вая его из рук в руки. Знайка рас­ска­зы­вал, как они с Фук­сией и Селё­доч­кой путе­ше­ство­вали по Луне и что там видели. Всем очень понра­вился Знай­кин рас­сказ. Все оста­лись очень довольны. Только про­фес­сор Звёз­доч­кин был не очень дово­лен. Как только Знайка кон­чил свой рас­сказ и сошёл с три­буны, про­фес­сор Звёз­доч­кин выско­чил на три­буну и сказал:

— Доро­гие дру­зья, нам всем было очень инте­ресно послу­шать про Луну и про всё про­чее, и я от имени всех собрав­шихся при­ношу сер­деч­ную бла­го­дар­ность зна­ме­ни­тому Знайке за его инте­рес­ное и содер­жа­тель­ное выступ­ле­ние. Однако… — ска­зал Звёз­доч­кин и со стро­гим видом под­нял кверху ука­за­тель­ный палец.

— Долой! — закри­чал кто-то из коротышек.

— Однако… — повто­рил, повы­шая голос, про­фес­сор Звёз­доч­кин. — Однако мы собра­лись здесь вовсе не для того, чтоб про Луну слу­шать, а для того, чтоб обсу­дить Знай­кину книжку, а поскольку книжку не обсу­дили, то, зна­чит, не выпол­нили того, что было наме­чено, а раз не выпол­нили того, что было наме­чено, то надо будет всё-таки выпол­нить, а раз надо будет всё-таки выпол­нить, то при­дётся всё-таки выпол­нить и под­верг­нуть рассмотрению…

Никто так и не узнал, что хотел под­верг­нуть рас­смот­ре­нию Звёз­доч­кин. Шум под­нялся такой, что ничего уже нельзя было понять. Ото­всюду слы­ша­лось только одно слово:

Двое коро­ты­шек снова бро­си­лись на три­буну, один схва­тил Звёз­доч­кина за шиво­рот, дру­гой за ноги, и пово­локли его прямо на улицу. Там его поса­дили в скве­рике на траву и сказали:

— Вот когда поле­тишь на Луну, будешь высту­пать на три­буне, а сей­час пока посиди здесь на травке.

От такого бес­це­ре­мон­ного обра­ще­ния Звёз­доч­кин оша­лел настолько, что не мог про­из­не­сти ни слова. Потом он поне­многу при­шёл в себя и закричал:

— Это без­об­ра­зие! Я буду жало­ваться! Я напишу в газету! Вы ещё узна­ете про­фес­сора Звёздочкина!

Он долго так кри­чал, раз­ма­хи­вая кула­ками, но, уви­дев, что все коро­тышки разо­шлись по домам, сказал:

Источник