Рассказы о превращении мужчин в женщин с помощью мтф
С подростковых лет Александра мучило странное желание.
Было время, когда он надеялся, что любовь избавит его от странной напасти, но оказалось, что это не так, и, провожая возлюбленную, он ловил себя на том, что ничего не желает так сильно, как оказаться на её месте, и взглянуть на мир тонко подведёнными глазами.
Однажды в его почтовый ящик попало странное письмо. На конверте был его адрес, но отсутствовало имя адресата. Вместо адреса отправителя стояли лишь три непонятные буквы, закрученные в витиеватый вензель. Он распечатал конверт.
Александр ещё раз перечитал письмо. Написанное будто бы от руки, перьевой ручкой, оно не имело вида дешёвых копий, десятками разбрасываемых всем подряд. Тем не менее, все буквы были выписаны ровно, с каллиграфической чёткостью, словно отпечатанные. Александр подумал, и оставил письмо. А потом, когда желание вновь овладело им, он, не в силах более сдерживаться, написал свою просьбу, и отправил конверт. Удержись он сейчас, дотяни до нового «просветления», и вся его жизнь пошла бы другой колеёй, но путь его где-то был уже предначертан. И случилось то, что случилось.
Не то, чтобы он всерьез поверил в возможность исполнения своей мечты. Даже наоборот: он не верил в обещанную магию. Это была словно бы игра с самим собой: делая вид, что верит, он внутренне надсмехался над этой «доверчивой» частью своего существа. Тем не менее, в первую ночь после отправки письма он засыпал с тревогой и сладостным ожиданием чуда. Но ничего не случилось.
Он и не подозревал, что внутри него уже происходят пока ещё невидимые глазу перемены, и темп их стремительно нарастает. Как-то незаметно для себя он перестал интересоваться женщинами, и больше не оборачивался на улице вслед за стройными девичьими ножками. Волосы на лице стали расти значительно медленнее. Заметив, он слегка удивился, но не придал этому особого значения.
Однажды он вдруг обнаружил, что будто бы пополнел: живот округлился, и ягодицы стали как будто больше, в свои старые джинсы он влезал теперь с трудом. Его гениталии словно увяли, прекратились ночные эрекции. Все эти признаки, вероятно, должны были бы насторожить Александра, но сейчас другое занимало его гораздо сильнее: мучившее с юности желание стать женщиной больше не возвращалось! Он даже сознательно провоцировал себя, вспоминая то ощущение радости, какое приносили ему мечтания о превращении в женщину. Но теперь эти мысли были для него вполне безразличны. Теперь он радовался тому, что смог, как казалось ему, победить себя. И он наслаждался этим чувством освобождения, по сравнению с которым всё остальное было таким несущественным!
А метаморфоза продолжалась нестерпимой болью в увеличивающейся груди. Впрочем, к этому времени у него болело все тело так, как будто бы он с непривычки сутками напролёт разгружал вагоны. Он решил, что заболел, и отпросился с работы, в надежде отлежаться день-другой дома. К вечеру ему стало совсем плохо. Его трясло в сильнейшем ознобе. Приняв какие-то лекарства, он лег в постель, и впал в забытье.
Ему снились странные сны. Весь мир переворачивался, уходя из-под ног, и он не мог узнать даже привычных вещей. Он не чувствовал тела, но ощущал смутные непонятные отголоски, пробивающиеся сквозь сон. Там, во сне, ему было почему-то до слёз жалко себя. Как это бывает в снах, он переживал от потери, не зная, что потерял. Пока он спал, тело его стремительно преображалось. Подчиняясь поступившей извне команде, организм быстро перестраивался. Росла грудь, раздавались вширь бедра, плечи делались уже. Мышцы замещались жиром, придавая фигуре мягкие женские формы. Яички поднимались вверх, становясь яичниками. В глубине тела развивалась матка. Пенис съёживался, превращаясь в клитор, и промежность медленно расступалась, открывая вход во влагалище.
Он начал просыпаться на третьи сутки, когда в нем уже не было ничего от мужчины.
Ещё какое-то время он лежал, не осознавая происшедшей с ним перемены, потом уже новым, женским движением откинул скомканное одеяло, и спустил ноги на пол. Садясь, слегка наклонился вперед, и ощутил непонятную сознанию тяжесть. Взгляд скользнул вниз, и словно запнулся на полушариях молочных желез, слегка отвисающих под собственным весом.
Этот факт не укладывался в сознании, но реальность происшедшего не позволяла в себе усомниться. Всё вокруг было прежним: комната, стол, заваленный компакт дисками, плакаты на стенах. Разбросанная одежда так и лежала на своих местах. Всё было как раньше, но он смотрел на мир уже другими глазами. Теперь он мог, как и мечтал когда-то, красить губы, подводить глаза, надевать самые женственные наряды, и часами вертеться в них перед зеркалом. И думать о себе он теперь мог (и должен был!) как о женщине. Он и раньше, в приступах своего желания, пытался думать о себе в женском роде, но это слишком отдавало фальшью. Удивительно, но сейчас он не испытывал никакой радости, и фраза «я проснулась» в отношении собственной персоны звучала всё так же странно.
Мужские трусы жали, стесняя движения, и с ними пришлось расстаться. С опасливой осторожностью он дотронулся до своих новых гениталий. Ничего страшного не случилось. Это было даже немного приятно, но погрузить палец внутрь он побоялся. Его всегда интересовало, как там «у них» всё устроено. Теперь ему представилась возможность узнать, как ЭТО устроено у него.
Рассказы о превращении мужчин в женщин с помощью мтф
Ранним весенним утром Катя стояла обнаженной у открытого окна и встречала рассвет солнца, которое лениво вставало из-за гор. Первые лучи приятно слепили Катины глаза. Было тепло, так как весна в этом году почему-то началась рано, и уже в начале марта начали цвести деревья. Все было как обычно, хотя.
Юра не мог понять, нет, он не хотел мириться с этим. Он думал о том, что когда-то встретит волшебника, который исполнит его заветное желание или найдёт магическое заклинание, с помощью которого он превратится в женщину-красавицу. Но когда это произойдёт.
На следующий год Юра поступил в институт, где он получил специальность компьютерщика. Студенческая жизнь текла своим чередом. На занятиях по физкультуре Юра с завистью смотрел на однокурсниц в их облегающей форме. Как этого ему не доставало! Он думал о том, а как его собственное женское тело смотрелось бы в этой форме. Но Юра никогда не открывал своего внутреннего мира другим, и о том, что он хочет стать женщиной, знали только он и Бог. Юра не знал тогда, что знание компьютеров поможет ему достичь своей цели.
Учёба в институте закончилась, и Юра приехал домой. Он устроился на работу в милицию, чтобы стать ещё мужественней. У него это получалось, но внутренний мир брал своё. Юра продолжал искать решение своей проблемы. Он ходил в библиотеки, где искал литературу по магии, читал всё, что могло, как ему казалось, помочь стать женщиной.
Юра зашёл на сайт. Он читал заклинание, но дальше него не проходил. А денег, чтобы обратиться напрямую к Юле, у него не было. Юра не отчаивался. Он писал постоянно в форуме. Вскоре его сообщений стало больше всех. И, хотя он всё так же не проходил альше первого заклинания, надежда его не покидала. И просьбы Юры были услышаны, и.
Катя не понимала, как это могло произойти: ещё вчера у неё был мужской орган, а теперь. Катя посмотрела на свое тело. Красивая женская грудь, узкие тонкие плечи, великолепная точёная фигурка. И всё это было её собственным. Но как объяснить родителям, друзьям, знакомым, да и как быть с документами.
Но эта уже совсем другая история. История со счастливым концом, который я ещё расскажу!
Катя полностью встала с постели, и тут мать увидела красивое девичье тело, которое было у ее сына. Катя бросилась к маме и стала обнимать и целовать ее. Мама почувствовала, что у Юры стали нежнее руки, а на плечи спускались локоны русых волос. Мама осмотрела Катю и увидела кардинальные изменения в облике ее лЮбимого сына. Она долго смотрела, пока произнесла слово-доченька. Это слово так понравилось Кате, что она еще крепче обняла свою мать. Но время шло, и надо было идти на работу. Катя заглянула в шкаф, рефлекторно думая, что сейчас оденет рубашку и брюки, но. в шкафу вместо мужской одежды висели платья, блузки и другое женское шмотье. Катя не знала как это все таскать. С помощью мамы Она одела нижнее женское белье. Особенно пришлось повозиться с лифчиком и колготками, но мама ей помогла. Катя одела платье. Оно красиво подчеркнуло новые формы Кати. Подойдя к зеркалу, Катя обнаружила стоящие там духи и косметику, но как ею пользоваться она не знала. Мама быстренько сделала макияж ее сыну. Катя взглянула в зеркало и обомлела. До чего она была красивая!
В глазах паспортистки появилось сильное удивление: «Как это?»
— Девушка, Вы в своем уме? Что Вы мне чушь всякую несете. Уходите отсЮда вон.
Катя взяла себя в руки, хотя слезы, девичьи слезы показались у нее на щеках.
Паспортистка стала приходить в себя. Она инстинктивно стала понимать, что Катя говорит правду:
— Девушка, Вам будет трудно, но я попытаюсь Вам помочь. Придется идти на хитрость и обман, но в военкомат Вам все равно придется сходить, но сначала пойдете к врачу, у меня есть знакомая врач. Она Вас осмотрит и подтвердит или нет то, что с Вами произошло.
Кате пришлось идти в женскую консультацию к гинекологу. Страх ее еще сильнее стал сковывать, но остатки мужского характера снова помогли взять себя в руки.
. Врач осмотрела КатЮ, и пока она слезала с кресла, что-то записывала в журнале.
В военкомате на нее еще больше посмотрели как на дуру, Кате пришлось долго доказывать, что она бывший парень. С трудом, но ей это удалось, хотя на это ушло недели две.
Ладно, надо привыкать к женскому телу и жизни. Поэтому Катя первым делом пошла в женский салон красоты. Там она сделала прическу, маникюр, но перед этим попарилась в сауне, где вела себя скованно, думая, что другие девки поймут, что перед ними парень, правда, переодетый. Но это были напрасные сомнения, так как если и обращали на нее внимание, то только завидовав ее красивой груди. После салона Катя отправилась по магазинам. По пути попадались знакомые и друзья. Она пыталась отворачиваться в этот момент, но никто не видел в ней бывшего парня Юру, а если и обращали на нее внимание, так это были восхищенные взгляды мужчин.
Но Таня ее не узнала, хотя если бы узнала, то сильно удивилась, так как в школе некоторое время Юра ухаживал за ней.
— Девушка, ну что Вы, тут мужчин нет, и мы Вам поможем, если что.
Катя, немного раскрепостившись, стала примерять бюстагьтеры и трусики, которые ей понравились. Как ни странно, но вкус у нее был, что и заметила продавщица. Дальше Катя прошлась по отделам и накупила всего женского. Конечно, она потратилась, но ничего.
Чужое тело (14)
РАИСА МАТВЕЕВНА БРАУН
Георгий Николаевич с трудом привыкал к своему новому телу. Оказалось, не достаточно только захватить чужое тело, его нужно было обживать. Тем более, это было женское тело. Не привыкший особенно тщательно следить за своим внешним видом, теперь он вынужден был часть своего времени посвящать уходу за собой, загадочному макияжу, непривычной и не очень удобной одежде. Особенно беспокоил его бюстгальтер, врезающийся в бока и плечи, да и сама грудь оказалась у Раечки довольно увесистой. Ему вспомнилось: «Моя милка просто чудо, у ей титьки по полпуда»…
Не сразу Георгий Николаевич привык и к тому, что ему следует посещать женский туалет. Несколько раз он ловил себя на том, что идёт привычной дорогой направо. И сам женский туалет приводил его мужское сознание в смущение, когда видел в нём женщин и девушек, оправляющих свои юбки, подтягивающих трусики и колготки, сидящих на унитазах. И сам он смущался, писая в странной позе вопросительного знака.
Странны были Георгию Николаевичу и женские разговоры. Когда те или иные коллеги пытались втянуть Раечку в разговоры, он старался сослаться на занятость, боясь попасть впросак.
– Ты какая-то не такая, – первой заметила Раечкина мать. – Твоя наука не доведёт тебя до добра…
Не прошло и недели после вселения в новое тело, как Георгий Николаевич ощутил невыносимую боль внизу живота. Он направился на консультацию к знакомому хирургу профессору Резвому.
– Коллега, вы что, не чуете, что у вас вот-вот должна начаться менструации. Неужели вы до сих пор не научились распознавать их приближение или так заработались, что потеряли счёт времени? – удивился профессор, глядя на испуганную молодую женщину.
Действительно на следующий день началось отделение крови из влагалища прямо во время проведения Георгием Николаевичем, то бишь, Раисой Матвеевной, эксперимента. Кровь намочила её трусики, потекла по бёдрам.
Смутившись, доктор Браун убежала к себе в кабинет. Спасла её секретарша Варя. Увидев, что произошло с начальницей, она дала ей взаймы пару прокладок. Не скоро Георгий Николаевич сообразил, каким образом прикрепить проклятую прокладку к трусикам.
Сознание Георгия Николаевича оказалось в неожиданно сложном для себя положении: физическое тело девушки продолжало жить по законам, данным ей от природы. Георгий Николаевич понял, что его личности отныне волей-неволей придётся подчиняться этим неистребимым биологическим законам.
Георгий Николаевич за несколько недель до смерти подал ему докладную, в которой, ссылаясь на прогрессирующую болезнь сердца и утомление, просил освободить его от занимаемой должности и написал:
«Только доктор медицинских наук Р. М. Браун, несмотря на свою молодость, способна продолжить то, что было начато мною. Она в курсе всех известных вам наших разработок. В случае моего ухода с должности директора института могу с полной ответственностью рекомендовать на моё место только её».
Король умер, да здравствует королева!
Раиса Матвеевна с удивительной быстротой вошла в курс дел, оставленных доктором Гринёвым, чем подтвердила лестную характеристику, данную ей умершим.
https://www.chitalnya.ru/work/722287/
(продолжение следует)
© Copyright: Казанцев Куртен, 2013
Свидетельство о публикации №213012000002
Рассказы о превращении мужчин в женщин с помощью мтф
— Ну-ну. Рано тебе еще подниматься. Голова не болит? Вроде сотрясения нет, но шишка точно будет.
Ощупав свой затылок, мною был обнаружен небольшой бугорок. Инстинктивно я надавил на нее, о чем позже пожалел.
Я вопросительно посмотрел на медсестру. Девушка, немного улыбнувшись, произнесла:
— Наверное, ты не помнишь, что произошло. Такое бывает, когда люди теряют сознание. Полежи еще немного и должно стать лучше.
«Все же это был лишь сон», — облегченно подумал я. — «Приснится же такое»
Долго обдумывать мне свою судьбу не дали, так как дверь в кабинет приоткрылась и через образовавшуюся щель протиснулась голова девочки с каштановыми волосами. Ее лицо просто излучало любопытство. Когда наши взгляды встретились, девочка облегченно улыбнулась и протиснулась в кабинет. На ней была обычная школьная форма.
Медсестра хотела было что-то сказать, но лишь обреченно махнула рукой и вышла из кабинета.
— Как ты? — спросила посетительница. — Уже можешь встать? Физику нельзя пропускать. И так уже долго валяешься…
Она все тараторила и тараторила, а я лишь молча ее слушал. Ничего не понимаю. Кто она? Похожа на школьницу. Она меня знает? Где я? Так меня сбила машина или нет? Болит только шишка, хотя должно болеть все тело.
Собравшись с силами, я сел на своей кушетке и, посмотрев на собеседницу, тихо спросил:
Девочка удивленно наклонила голову. Но не только она удивилась. Удивился и я тоже. Мой голос…с ним что-то не так. У меня не может быть такого тонкого голоса. Тональность стала намного выше. Прикоснувшись к шее, я почувствовал, что она тоньше обычного. А еще кожа моих рук непривычно мягкая. Окинув кабинет взглядом, я обнаружил висящее на стене небольшое, круглое зеркало, и на ослабевших ногах, я не спеша подошел к нему. Из него на меня смотрела взъерошенная девушка в школьной форме, на лице которой виднелись признаки усталости. Ее светло-голубые глаза следили за моим взглядом. Я поднял правую руку, чтобы ощупать свое лицо. Девушка из зеркала повторила мое движение со 100% точностью.
— Наверное, ты еще не до конца пришла в себя. Конечно — увиденное тобой утром кого хочешь шокирует. Похоже, что ты просто перенервничала, и поэтому грохнулась в обморок уже в нашем холле. Теперь вспомнила?
Голос девочки был где-то совсем далеко. Гул в ушах нарастал.
«Так, без паники! Ты жив и это главное. Успокойся и попробуй понять, что произошло».
Еще раз оглядев себя в зеркале, я понял, что у меня теперь новое тело. Если подумать — я знаю эту девочку. Не то, чтобы хорошо знаю. Я видел ее почти каждый день, мы с ней пересекались на том перекрестке. Я шел в институт, а она в школу. По-моему, она была там, когда меня сбила машина. Наверное, ее подруга говорила именно про «это».
—…Как ты себя чувствуешь? У тебя какой-то потерянный вид. Может, приляжешь?
«Думаю, не стоит ей рассказывать правду. Не поверит. Да и реакцию я ее не могу предугадать. Поплыву по течению».
— Точно? — девочка немного подозрительно оглядела меня. — Не стоит перенапрягаться, если тебе все еще плохо!
— Все в порядке, правда. Просто…из головы вылетело, что произошло. Вот и все.
Подозрительные морщинки на лбу девочки разгладились, и она немного расслабленно улыбнулась.
— Ну, раз все хорошо, может тогда пойдем на физику?
Всё тело дрожало. Ноги были будто сделаны из ваты и практически не держали меня.
— Не могла бы ты мне помочь дойти до кабинета? — попросил я девочку. — Кажется, слабость еще не до конца прошла.
— Ну конечно, — ответила она мне с готовностью. — только давай приведем тебя в порядок.
Девочка подошла ко мне и, развернув к зеркалу лицом, принялась укладывать мои волосы. Из-за шока, я не заметил, что у меня теперь густые, темно-каштановые волосы. Сами волосы едва касаются плеч, которые теперь непривычно узкие. Кажется, я стал намного ниже. Моя «подруга» активно укладывала мои волосы, пока я стоял и разглядывал себя и ее. Было бы неплохо узнать, как ее зовут. Ну и меня… в принципе, тоже.
Снаружи прозвенел звонок. Девочка немного встрепенулась и, закончив с моими волосами, обратилась ко мне:
— Ань, нам надо идти на урок.
«Так вот как меня зовут теперь», — радостно подумал я. — «Одним пробелом меньше. Узнать бы, в каком я классе. Выглядит это тело довольно молодо», — подумал я со старческой интонацией. — «но зная современных девушек, Анна может быть, как в пятом классе, так и в девятом. Черт их разберешь».
Выйдя из кабинета, я оказался в светлом и чистом коридоре. В школе был сделан хороший ремонт. Под ногами чувствовался новенький паркет, стены были покрыты пластмассовыми панелями, цвета дуба. Белый, дневной свет мягко светил из аккуратных ламп под потолком. Девочка потянула меня за руку:
— Анна! Спустись с небес на землю! У нас физика, — обреченно произнесла моя подруга, — мы и так уже опоздали. Если еще немного задержимся, можно с родственниками будет прощаться.
«Неужели учитель по физике тут такой злой? Вон как его боится».
Нужный кабинет был на другом этаже. Пока поднимались, я выглянул в окно. Предположительно, кабинет медсестры находился на 2 этаже, а мы поднялись на третий.
Подойдя к кабинету, девочка немного замешкалась, решительно выдохнула и открыла дверь. В кабинете стояла тишина. Сидевшая за столом учительница пристально посмотрела на нас. Взгляд у нее был действительно грозный, и мне вновь поплохело.
— Можно войти? — мгновенно растеряв всю уверенность, спросила девочка.
Женщина была в возрасте, и даже с первого взгляда было понятно, что человек это суровый, старой, советской закалки. Хватило взгляда на мою новую учительницу, чтобы догадаться, почему ее все боятся.
— Почему опоздали? — строго спросил учитель.
Подруга немного замялась, но быстро взяв себя в руки, произнесла:
— Аня потеряла сознание, и я сопровождала ее из медицинского кабинета.
«Надо бы максимально изобразить из себя «жертву», — подумал я.
Проблема в том, что новым телом я еще плохо владею. Тем более мимикой лица. Что уж там — я даже лицо не успел свое разглядеть толком.
Однако пока я размышлял о проблемах бытия, учительница успела окинуть меня взглядом. Похоже, что вид у меня был и вправду плачевный. Строгие морщинки на ее лбу слегка разгладились, и она молча кивнула нам в сторону класса. Похоже, разрешение на вход получено.
«Паника! Я даже не знаю, где мое место».
Девочка, видя мое замешательство, взяв меня под руку, повела сквозь ряды. Я чувствовал, как ко мне липли любопытные взгляды одноклассников, от которых становилось немного неуютно. Дойдя до двух свободных мест, мы остановились.
На стуле, который был ближе к проходу, лежал аккуратный рюкзак. Соседнее место было приготовлено к работе — на столе лежали учебные принадлежности.
Девочка убрала рюкзак и посадила меня на освободившийся стул, а сама села на соседнее место. Значит, это мой рюкзак, а она — моя соседка. Сидели мы на первом ряду, на предпоследней парте возле окна, из которого открывался вид на школьный двор. Как и коридоры в этой школе, кабинет был также на вид новым. Моя соседка сидела ближе к окну, а я со стороны прохода. Ученики все еще оглядывались на меня. Беспокойства в их глазах я не увидел.
«Наверное, надо приготовиться к уроку», — пришла мне в голову гениальная идея.
Притянув к себе за лямки рюкзак, я открыл его и достал стопку учебников и тетрадей.
«Спасибо тебе, Анна, за то, что покупала профильные тетради!»
С этой мыслью, я достал из стопки тетрадь, где большими буквами на обложке была надпись «ФИЗИКА».
Учебник был в обложке, но в прозрачной, так что проблем также не возникло.
Рассказы о превращении мужчин в женщин с помощью мтф
Двери «скорбного дома» с тяжелым стуком закрылись за моей спиной. Я стояла на больничном крыльце, в глаза светило солнце и ветер шевелил мои отросшие волосы. Прошло довольно много времени, точнее не могу вспомнить, с тех пор как я попала сюда – тогда было лето, а теперь листья в скверике пожелтели, и небо стало по осеннему прозрачно-голубым. Все эти месяцы я словно бы не видела происходящего вокруг, и лишь теперь очнулась от сна. Но это и не удивительно – чтобы подавить депрессию мне, видимо, вводили огромные дозы транквилизаторов. И может быть даже хорошо, что я оказалась здесь до того, как успела наложить на себя руки.
Я очень хорошо помню тот день, когда рыдая, стояла перед зеркалом не в силах поверить в случившееся. Слезы градом катились по моему лицу, и я просто никак не могла остановиться. Тогда я кое-как вернулась в спальню и снова легла в постель, укрывшись с головой одеялом. Прошло какое-то время, и я немного успокоилась. Видимо просто потому, что даже женщине невозможно плакать весь день. В голове не было ни одной мысли, но мне стало легче. Чуть погодя тело дало о себе знать – я почувствовала желание сходить в туалет. Видимо, не вся жидкость была выплакана со слезами. Я встала и пошла, слегка пошатываясь от слабости и непривычных ощущений. Проходя мимо зеркала отвернулась в сторону, потому что не была уверена, что не расплачусь вновь, глянув на свое отражение. Но необходимость присесть на унитаз, как это делают женщины, вновь повергла меня в слезы. Я сидела на унитазе и всхлипывала, пока в голову не пришла первая удачная мысль. Я решила принять ванну.
Тепло и успокаивающее журчание воды сделали свое дело – я расслабилась, лежа в ванне, стараясь не думать, насколько это возможно, о происшедшем со мной. Потом все же стала потихоньку ощупывать себя, изучая свое новое тело. Моя кожа стала нежной и гладкой, какой никогда не была в прежней жизни, а женственные изгибы и округлости заставляли меня каждый раз внутренне удивляться, когда рука нащупывала выпуклость или впадину там, где прежде было ровно. Было приятно провести рукой в теплой воде по гладкой коже ног, лишившихся своей буйной «растительности», и постепенно моя рука переместилась в промежность, самое средоточие моей новой сущности. Сколько раз, будучи мужчиной, я мечтала о том, чтобы когда-нибудь почувствовать у себя между ног эту будоражащую пустоту, так страстно желала, чтобы у меня «больше нечему было вставать», а теперь, не успев даже свыкнуться с нею, уже хотела вернуть все утраченное на место!
Сон был беспокойным, но не оставил воспоминаний. Я проснулась на утро, и обнаружила, что ничегошеньки не изменилось – все мои «прелести» остались на месте, только простыня и пододеяльник были запачканы кровью. Я поняла, что это значит – пришли мои первые месячные. И почему – то именно этот факт словно бы пригвоздил меня к стене, поставив последнюю точку – я теперь женщина, и это необратимо, по крайней мере в ближайшее время.
Нужно было что-то делать, в первую очередь необходимо было позвонить на работу, и как-то объяснить мое отсутствие. Но как это сделать, ведь тембр моего голоса изменился. В конце концов я собралась с духом, и позвонила. Впервые в жизни я разговаривала с другим человеком, говоря о себе как о женщине. Я представилась знакомой Александра, и передала от его имени просьбу оформить отпуск без содержания. Аргументируя это тем, что он вынужден был срочно уехать, и не успел позвонить сам. Не знаю, поверили мне, или нет. Думаю, да, так как я называла имена руководителя фирмы, и других сотрудников. Тогда я еще надеялась, что все как-нибудь образуется, и я смогу вновь выйти на работу в прежнем обличье. Дальше необходимо было немного высунуть нос из своей «скорлупы», хотя бы потому что холодильник был пуст.
Но выйти на улицу стало теперь проблемой. С трудом мне удалось отыскать хоть что-то в моем гардеробе, что с некоторой натяжкой можно было считать как мужской, так и женской одеждой, и что подходило мне по размеру – спортивный костюм из «плащевки», со свободными штанами на резинке, и такой же свободной курткой. Под куртку пришлось надеть футболку прямо на голое тело, и теперь соски моих грудей явственно прорисовывались сквозь ткань. Я обула кроссовки ставшего теперь мне по клоунски большим 43-го размера, и в таком виде вышла из квартиры. Поначалу мне было очень боязно и неловко – казалось, своей внешностью я привлекаю внимание всей улицы, но скоро я поняла, что большинству людей просто нет дела до других прохожих. Прежде всего мне нужно было купить себе нижнее белье, чтобы можно было примерять другую одежду, ну и еще те самые женские «штучки», что так часто рекламируют по ТВ, потому что между ног было неприятно и мокро. Благо, совсем рядом с моим домом недавно открылся огромный магазин, чуть ли не единственный в нашем городе, где можно было купить все что нужно и в одном месте, при этом не вступая в переговоры с продавцами. Поскольку я еще в своей «прошлой» жизни интересовалась женской одеждой, то немного разбиралась в размерах, и вскоре подобрала себе несколько пар трусиков, отдавая предпочтение моделям «макси», напоминавшим шортики, и пару бюстгальтеров. Сделав и другие покупки, я возвратилась.
Белье оказалось впору, и теперь я могла продолжить обзаведение вещами. Все в том же торговом центре я купила женские джинсы, легкие туфли на низком каблуке, и джинсовую же куртку. Поскольку я не могла смириться с произошедшим, то о приобретении платья или других более женственных вещей я даже не задумывалась. Мне хотелось, чтобы новая одежда по возможности не слишком отличалась от прежней, но даже джинсы сидели теперь совершенно по другому, подчеркивая мои большие округлые ягодицы и гладкую промежность.
Но все эти текущие дела не могли заслонить собой главного – моей полной растерянности, и отсутствия каких бы то ни было дальнейших планов. Теперь я понимала, что все мои прежние мечты и переодевания в женское были не более, чем игрой, ведь я твердо была уверена, что превратиться в женщину без операции невозможно. А я совсем не собиралась платить за перевоплощение такую цену, тем более что периоды желания стать женщиной приходили и уходили. Ну а раз превратиться все равно невозможно, то можно было спокойно распалять себя фантазиями и жалеть о несбыточном.
Где-то в глубине души во мне теплилась надежда на то, что все можно вернуть. А мысль о том, что я теперь буду женщиной всю свою жизнь наполняла меня страхом – ведь придется начинать все сначала, как-то легализовываться в обществе, искать работу. Но как? Совершенно немыслимо ходить по инстанциям и объяснять, что в женщину меня превратил какой-то неизвестный колдун или ведьма. Первый же такой визит может закончиться психушкой.
Ах, если бы как-то найти этого колдуна! Или кто он там есть? Но я не представляла как это можно сделать. Да может и нет никакого такого человека, может сам дьявол заманил меня в эту ловушку. Вообще-то я всю свою жизнь оставалась неверующим человеком, но теперь была уже готова поверить во что угодно.
Жить же надеждой на то, что когда-то в ящике снова окажется заветное письмо было тоже невозможно – может, его и вовсе никогда не будет.
Так прошла неделя, а может и больше. Я пока не впадала в истерику, но с каждым днем ощущение тупика становилось все отчетливее и тяжелее. К тому же мне казалось, что чем дольше я пробуду женщиной, тем меньше становятся мои шансы снова стать мужчиной. Я словно бы все сильнее «врастала» в женское тело. Уже стала привычной изменившаяся походка, и при каждом шаге легкое подрагивание грудей, погруженных в лифчик. Я уже не отворачивалась, проходя мимо зеркала, и совершенно смирилась с необходимостью присаживаться на унитаз. Худо-бедно я училась ухаживать за своим телом. Я медленно но верно адаптировалась к происшедшему, хотя мое внутреннее самоощущение, кажется, оставалось прежним. Боясь потерять свою личность, я продолжала думать о себе в мужском роде, и бдительно следила за тем, не изменяются ли мои мысли в какую-то «женскую» сторону.
Но такая жизнь не могла продолжаться долго – скоро меня могут начать искать. И даже удивительно, что за эти дни никто из знакомых еще не вздумал побеспокоить меня. Я очень боялась этого, и потому телефон был почти все время отключен. К тому же рано или поздно у меня закончатся деньги, а с ними и возможность каких-то активных действий.
Однако выбор таких действий был невелик – либо полностью признать себя женщиной, и искать пути утвердиться в этом статусе, что было для меня неприемлемо, либо. операция? Я не видела никакого иного рационального выхода. Но и эта мысль страшила меня предстоящими трудностями, объяснениями с врачами, физическими страданиями. К тому же я знала, что из под ножа хирурга я выйду не полноценным мужчиной, а несчастным искалеченным человеком, лишь только внешне напоминающим себя прежнего. Может быть это и было приемлемо для тех транссексуалов, кто родился женщиной, и не знал иной жизни, но не для меня!
Пытаясь подавить тягостные раздумья я стала совершать длительные прогулки по городу. Воздух, движение, и смена пейзажей позволяли мне отвлечься и думать о чем-то другом. И даже размышления на мою самую главную тему давались мне на ходу легче. Иногда я гуляла до позднего вечера, ведь все улицы были давно и хорошо мне знакомы, я здесь выросла и совершенно ничего не боялась.
В один из вечеров я возвращалась домой, когда уже стемнело. До дома оставалось всего два квартала, но они были плохо освещены. Я шла через один из дворов, погруженная в свои мысли, и заметила отделившуюся от стены дома группу подростков лишь когда они возникли на моем пути, и кто-то из них сказал:
— Привет, давай познакомимся?
Я не успела ничего ответить, собираясь с мыслями, как меня внезапно подсекли под колени, и тут же с силой втолкнули в подъезд пятиэтажки, так что я едва не упала. Их было пятеро или шестеро, и наверное, никому из них не было еще и 20 лет. Двое держали меня за руки, прижимая к стене, а один уже залез ко мне под футболку, срывая лифчик:
Он приблизил лицо, и дыша табаком и еще какой-то дрянью спросил:
— Ну что, милая, отсосешь у меня?
Все произошло так быстро, что поначалу я не успела испугаться, но теперь мерзкая дрожь прошила мое тело. Я словно бы оцепенела от ужаса. А чьи-то руки уже расстегивали и сдирали с меня джинсы, залезая в трусики. Сжав ноги, я рванулась изо всех сил, и попыталась крикнуть. Кто-то зажал мне рот, но я укусила его за палец так сильно, как только могла.
— А-а-а. С-с-сука. – его крик смешался с моим, я орала что-то нечленораздельное, пытаясь стряхнуть с себя вязкие руки.
И тут на мое счастье выше по лестнице распахнулся желтый прямоугольник света, и грубый мужской голос прокричал:
Мужчина оказался рядом со мной и спросил:
— Они ничего не успели с тобой сделать?
В ответ я только могла помотать головой, глядя на своего спасителя. Он был значительно выше меня ростом, плотный, с коротким ежиком волос. Черты лица я не могла разглядеть – слишком было темно на лестнице.
— Пошли ко мне, напою чаем, тебе нельзя так идти – сказал он, и приобнял меня за плечи.
Я снова посмотрела на него, стараясь вглядеться в лицо. Отчетливо были видны только глаза, блестевшие в темноте, и он, кажется, слегка улыбался. И от этой полуулыбки, и какого-то лукавого блеска глаз, словно бы холодок пробежал по моей спине.
— Н-н-нет, спасибо – запинаясь сказала я – мне нужно домой. Пожалуйста, если можно, проводите меня – они могут быть еще там.
— Ну ладно, как хочешь – мне послышалось разочарование в его голосе.
Мы вышли из подъезда, и медленно побрели вдоль дома. Он шел рядом, очень близко, почти касаясь меня, и я чувствовала, что полностью нахожусь в его власти. Дошли до конца двора и остановились:
— Тут, рядом, я неопределенно кивнула головой в сторону.
— Ну раз рядом, то дойдешь сама. Они тебя не тронут. И больше не шляйся одна по ночам, а то так легко в другой раз не отделаешься.
— Спасибо – еле слышно выдавила из себя я, а он не отвечая повернулся, и через пару шагов исчез в темноте.
Не помня себя я добежала домой, и перевела дух лишь когда захлопнула дверь, и провернула замок. И вот тут на меня накатило – я снова заплакала, хоть опасность была уже позади. Я ревела от обиды и сознания собственного бессилия. Ведь еще месяц назад я бы знала, как поступить, если бы такие сопляки вздумали напасть на меня! И что же, теперь я всю жизнь должна буду боязливо оглядываться по сторонам даже в двух шагах от своего дома? И мой спаситель – как он на меня смотрел! Он видел во мне не просто попавшего в беду человека, а соблазнительную девушку, с которой при случае не прочь бы был переспать! Если бы он захотел этого, то он овладел бы мной вместо этих подонков! И самое ужасное было то, что мое тело словно бы предавало меня – мышцы не слушались, и эта жуткая дрожь в самый критический момент.
Доктор, к которому я попала, оказался немолодым добродушным дядькой. Он внимательно выслушал мой рассказ о том, как я с детства мечтала быть мальчиком, как дружила с мальчишками и играла во все мальчишеские игры. Я старалась как можно меньше придумывать отсебятины, пересказывая свою собственную биографию с той лишь поправкой, что разговор шел от лица женщины. Я мало что знала о том, как должен вести себя «настоящий» транссексуал, но надеялась, что область эта пока еще темная и не вполне понятная для самих врачей. Естественно, я ни словом не обмолвилась о письме, и своих настоящих злоключениях, решив, что «расколюсь» лишь в самом крайнем случае.
Я покинула кабинет с горящим лицом и упавшим сердцем. На улице светило солнце, но мне казалось, что белый свет померк. Разумеется, я ждала чего-то подобного, но в глубине души надеялась, что все как-нибудь обойдется. Для меня самым тяжелым и важным шагом было решение пойти на операцию, но выходило так, что вместо операционного стола я могу оказаться за высокой стеной дурдома.
И все же я не видела иного пути. Желание вернуть прежний облик было всепоглощающим, а мысль о том, что я когда-то снова могу подвергнуться изнасилованию отметала любые сомнения в том, оставаться ли мне женщиной. Загнанная, как мне казалось, в тупик, я прыгнула в этот омут.
Я напрасно надеялась, что она сохранит мою исповедь в тайне, и как-то поможет мне выбраться отсюда с положительным заключением. После рассказа ее жалость ко мне стала какой-то всеохватной, и я поняла, что это конец.
И с точки зрения здравого смысла выходило так, что память я потеряла, документов у меня нет и выписать меня некуда.
Под воздействием транквилизаторов я впала в апатию, но продолжала стоять на своем, утверждая, что все произошедшее со мной вовсе не плод больного воображения. Я боялась, что стоит мне хоть в чем-то уступить, и я просто потеряю себя, ведь все что у меня осталось – память о прошлой жизни, и я не могла предать ее. Неизвестно, сколько бы еще продолжалось для меня это тягостное безвременье, но случилось то, на что я меньше всего надеялась.
Однажды ночью мне приснился странный сон, необыкновенно реалистичный, такой будто все происходило наяву.
Я вдруг обнаружила, что стою посреди пустынной улицы. Солнце клонится к закату, дует холодный ветер, его порывы треплют подол моего платья, и холодят обтянутые тонкими колготками ноги.
Впервые я видела себя во сне женщиной – после превращения мне снились сны, в которых я не могла определить свой пол – я была просто «я», и все. И это платье, которое было на мне – голубого цвета, со слегка расклешенным подолом, откуда оно взялось? Я никогда еще не ходила в платье. Стоять на ветру было довольно холодно, и я пошла вперед по улице, сначала просто без цели, а потом вдруг поняла, что должна найти какой-то дом, где мне назначена встреча. Город, в котором я оказалась, был мне незнаком, но я почему-то не боялась заблудиться. «Тот» дом я узнала сразу – пятиэтажная «сталинка» с полуобвалившейся лепниной балконов. Повинуясь чувству, свернула во двор, зашла в подъезд и поднялась на третий этаж. Одна из трех одинаковых, выкрашенных коричневой краской дверей, была чуть приотворена, и я поняла, что меня ждут. Открыла дверь, и оказалась в темной прихожей, заполненной разнообразным хламом – стоял прислоненный к стене старый велосипед, на вешалке висели какие-то пальто и куртки. Чуть в глубине коридора, по правой стене, располагалось большое настенное зеркало. В отражении мне почудилось какое-то движение, и тут же послышался мужской голос:
На секунду я замешкалась, решая, нужно ли мне разуваться. Метнулась странная в этой ситуации мысль, что тапочек мне не предложили, и я могу порвать колготки – в квартире был давно не крашенный досчатый пол. В конце концов я прошла не разуваясь, и свернув налево в кухню, увидела хозяина.
На вид ему было около пятидесяти, выше среднего роста, с ничем не примечательным лицом, на котором выделялись только глаза, глубоко посаженные, и глядевшие из под кустистых бровей, и тонкие плотно сжатые губы. Его высокий лоб продолжался лысиной, и от этого казался еще больше. Седеющие волосы были коротко острижены.
Я остановилась на пороге кухни, и сказала:
— Здравствуйте – больше мне ничего просто не приходило в голову.
— Проходи, садись – сказал он, и отвернулся к плите.
Я присела на краешек табуретки, а он поставил передо мной высокую кружку, и уселся со второй напротив меня, спиной к окну.
— Верните мне мое тело, прошу вас – выдавила я из себя.
Он посмотрел на меня с явной усмешкой:
— Ты, кажется, все еще считаешь себя мужчиной? Но ведь ты хотел быть женщиной, и ты стал ею. Я исполнил твое желание. Так чем же ты недоволен?
— Ты не мужчина. – сказал он – Ты стал женщиной с тех пор, как проснулся ею, и даже немного раньше. Я обращаюсь к тебе как к мужчине лишь потому, что ты сам этого хочешь. Но ты – женщина, женщина с мужскими воспоминаниями. Женщина, которая думает, что она мужчина. И в этом все дело. Но если желаешь, я помогу тебе – он снова усмехнулся – ты будешь помнить, как в детстве ты носил платьице, и мама звала тебя Алей. Я могу дать тебе женскую память. Не все конечно, но некоторые ключевые фрагменты, и это поможет тебе принять то, что на самом деле есть.
От этого предложения дыхание мое остановилось – я так ревностно берегла свое «Я», а он предлагал мне лишиться того последнего, что, кажется, у меня оставалось.
— Не бойся. Я не сделаю ничего против твоей воли.
Несмотря на это его обещание меня всю трясло.
— Пей чай, а то остынет совсем – он отхлебнул из своей кружки. Я поднесла чашку к губам, и ощутила запах жасмина – чай был зеленый. Раньше я любила такой. Я сделала пару глотков.
— Ты не хочешь принять себя тем, кто ты есть. Ты стал женщиной, но остался прежним человеком – неудовлетворенным собой, слабым, потому что не хочешь жить с тем, что изменить не в твоей власти. Ты идешь на поводу у желаний, и не видишь, что настоящий твой путь – рядом.
— Зачем же вы сделали меня женщиной, если знали все это?
Улыбка скользнула по губам хозяина, и он ответил:
Я хотела спросить: «Кто вы такой», но вопрос замер у меня на губах. Он по прежнему обращался ко мне в мужском роде, но теперь почему-то я почувствовала несуразность.
— Я не могу вернуть тебе мужское тело. В мире преобладает женское начало, и стать женщиной легче, чем стать мужчиной. Ты отказался от своей мужской сущности, и я ничем не могу тебе помочь. Лишь ты сам можешь это сделать. Ты сможешь вернуть прежний облик, если найдется тот, кто согласен будет отказаться от мужского, как отказался ты. Если ты найдешь такого человека, то он станет женщиной вместо тебя.
Он замолчал. Молчала и я. Осуществить сказанное им казалось мне невозможным. Где и как я найду того, кто будет согласен на обмен? Я вспомнила свой страх быть разоблаченной, как старалась никому никогда не обмолвиться о своем безумном желании, о своей навязчивой страсти. Сколько раз я с содроганием представляла, какой позор и презрение обрушатся на меня, если кто-нибудь увидит меня в женской одежде. И также должны были страшиться разоблачения другие подобные мне. Я знала, что такие люди есть, но никогда не встречала их. А может встречала не догадываясь об этом, как никто не догадывался обо мне. Наверное, я бы могла найти какого-то «настоящего» транссексуала, но тут возникал вопрос: кто мне поверит?
Хозяин равнодушно смотрел на меня. Наконец он заговорил снова:
— Есть и еще один способ, но для этого тебе придется стать женщиной до конца. Тебе нужно зачать ребенка. Если ты забеременеешь мальчиком, то я смогу использовать плод. Ты станешь кем был, а ребенок. – он сделал длинную паузу, а я уже догадывалась, что он скажет – Я мог бы сказать, что ребенок погибнет, но это не так. Его просто не будет. Так, как если бы не было никогда. – хозяин слегка пожал плечами, и сделал глоток из кружки. Вновь повисла тишина. Я слышала, как тихонько посвистывает на плите чайник, и громко тикают часы где-то в комнате.
— Думай. Я узнаю о твоем решении, даже если ты ни на что не решишься.
Я вижу, ты боишься меня. Но это тебе лишь кажется. На самом деле ты боишься себя.
Тяжелое холодное чувство медленно растекалось внутри. Я понимала, что хозяин преследует какую-то свою цель, и хочет вновь использовать меня. Но в его словах была правда, и поделать я ничего не могла.
Все оказалось проще, чем я представляла. Поначалу мне стоило больших усилий перестроить свои мысли и думать о себе как о женщине. Я стала употреблять в речи женские окончания, и в первое время мне приходилось постоянно контролировать себя. По старой привычке что-то внутри противилось этому, но я сказала себе, что это всего лишь маскарад – игра, которую я веду для того, чтобы выйти отсюда. И как только мое внутреннее «Я» согласилось с этим, я очень быстро перешла к женскому роду в речи и в мыслях. И это повлекло новые изменения. Когда начинаешь думать и говорить как женщина, и при этом слышишь свой женский голос, то изменяется и то, что ты собираешься сказать.
Я стала больше общаться с окружающими людьми, врачами, и их отношение ко мне тоже начало меняться. И мне стало намного, намного легче – словно бы раньше я пыталась постоянно ходить на цыпочках, а теперь пошла своей нормальной походкой.
И вот настал этот день – двери захлопнулись, и я стою на пороге. Солнце бьет мне в глаза, я щурюсь, и постепенно улыбка появляется на моем лице. Я делаю шаги с крыльца, вниз по лестнице. Свободна!
Это чувство окрыляет меня, и я почти лечу к воротам. С растущих в больничном сквере кленов падают желтые листья, их кружит ветром, и я поднимаю взгляд вверх к белым облакам, к прозрачной голубизне неба. Ветер задирает мне юбку, я останавливаюсь, придерживая ее руками, а потом делаю первый шаг из ворот.
