Охота на волков. Из серии рассказы бывалого друга
“Идёт охота на волков, идёт охота-а. ”
Владимир Высоцкий, “Охота на волков”
Мой школьный друг закончил в начале шестидесятых годов Ленинградский институт Авиаприборостроения, и приступил к работе в одном из КБ соответствующего министерства. Заниматься пришлось проектированием серийных образцов, «чёрных ящиков» и их испытаниями. Да-да, тех самых аварийных бортовых самописцев, которых поисковые группы разыскивают на просторах нашей страны после авиационных аварий.
Приходилось и ему в те годы участвовать в работе Госкомиссии по расследованию аварийных ситуаций. Как он вспоминал, работа эта не для слабонервных, потому что начиналась она с подробного осмотра места аварии. В его задачу входила расшифровка записей на самописцах. Поскольку он приобрёл определённый опыт в этой работе, то его достаточно часто направляли в командировки в различные авиаотряды с целью обучения и контроля работы групп расшифровки записей. Дело в том, что бортовые самописцы используются также и при проведении различных испытаний самолётов. В этих поездках на Дальний восток и Сибирь он наслушался немало рассказов от бывалых лётчиков. Один из них я и записал с его слов в привычном для меня стиле, но не меняя сути фабулы. Поскольку описаны реальные события, то имена участников либо изменены, либо не указаны. Далее рассказ пойдёт от лица моего друга.
Компания грузит весь товар на сани и спешит к вертолёту. Второй пилот докладывает командиру о заключённом контракте. Паша разрешает погрузку, и вот уже вертолёт взмывает в арктическое небо. Местные охотники нужны потому, что они знают места гона волков. И всё бы ничего, да вот только среди товара, закупленного якутами, был ящик водки. Якуты минут двадцать крепятся, но затем не выдерживают и открывают бутылку. Задачей командира становится по заранее заданному охотниками направлению хотя бы долететь до нужного района пока аборигены ещё в состоянии вменяемости.
Похоже, по времени, что уже долетели. Первый Охотник в состоянии полного наркоза, Второй, поддерживаемый подмышки Вторым пилотом, старается что-либо разглядеть через остекление кабины. Мешают верхние веки и без того узких щёлочек вместо глаз, веки безнадёжно слиплись под действием алкоголя. Командир кричит уже раздражённо: «Ну что! Видит он хоть что-нибудь!». Разглядеть волков на фоне осенней тундры непросто. Здесь ведь не обитает тёмно-серый барин тамбовских лесов. Полярные волки светло-серой, а иногда, и белой масти, и на фоне снега с проплешинами пожухшей тундровой растительности, навскидку, их не разглядеть. Возглас командира на мгновение вывел Охотника из оцепенения, он разлепил свои щёлочки и прохрипел: «Волки». Светлые тени стремительно несутся, стелясь по талому снегу, справа от вертолёта. Второй пилот освобождает руки, охотник оседает и распластывается на полу кабины. Второй пилот пристраивается с охотничьей винтовкой к открытой двери. Паша делает маневр, заходит в хвост стаи и начинает гнать её, увеличивая скорость.
Всё предвещало, как будто бы, удачный исход, но тут вмешался Бог тундры. Один из волков вдруг ожил и бросился на поющего Охотника. По-видимому, запах алкоголя не любят не только собаки, но и волки. Лежавшего рядом Первого Охотника он, похоже, посчитал за труп, а этот раздражал унылой песней. Как выяснилось потом из рассуждений бывалых, такое случается. Волк был легко ранен и находился в состоянии шока. Шок прошёл, и он бросился на врага.
Волчья охота: реальная история, рассказанная одним бывалым охотником
Итак, еще во времена Советского Союза мой отец решил отправиться на заработки в Сибирь, где тогда платили действительно хорошие доход. В тайге он познакомился с одним из местных парней – Павлом. Вместе валили лес, вместе проводили свободные вечера после работы.
Казалось, что эта дружба будет вечной. Но потом жизнь их развела – отец вернулся в Москву, какое-то время еще переписывались, а затем, как это часто бывает, связь оборвалась. И вот уже в начале 2000-х годов отец неожиданно снова встретил Павла – тот по каким-то своим делам приехал в столицу.
Ну, встретились, обнялись, похлопали друг друга по плечу, начались обычные разговоры: как жизнь, как дела и все такое. И тут отец заметил, что у Павла на правой руке не хватает двух пальцев.
Конечно, он спросил, что случилось. Тот немного замялся. А потом рассказал отцу следующую историю. Только предварительно попросил отнестись к рассказу серьезно и не принимать его за сумасшедшего.
Оказывается, когда отец мой уехал из Сибири, через пару лет туда приехал какой-то, как сейчас говорят, олигарх. Он взялся за дело, организовал здесь хозяйство, купил технику, скотину, нанял работников.
Местные шли к нему работать не то чтобы с радостью, но это обещало стабильный заработок, что было по тем временам очень и очень неплохо.
Характер у нового хозяина был тяжелый, за малейшую провинность можно было лишиться работы, поэтому люди, хоть и поругивали его между собой, но терпели.
Да вот незадача – вскоре коровы из хозяйства начали пропадать. Подозрение пало на волков, потому что останки несчастных животных часто находили в лесу. Олигарх этот совсем взбесился, объявил в деревне, что готов платить большие доход за голову каждого убитого хищника.
Конечно, все мужики с радостью ухватились за эту возможность дополнительного заработка. Вот и Паша тоже в стороне не остался. В селе даже организовалось две команды, которые соревновались между собой – кто больше убьет волков.
Результаты подсчитывались ежедневно, а проигравшие должны были выставить победителям несколько бутылок водки.
Команда, в которой был Павел, решила наверстать свой проигрыш, для чего договорились вечером, что с утра встанут пораньше и уйдут подальше в лес.
Так и сделали – отправились на охоту буквально с рассветом. Уже в первые часы сумели подстрелить парочку волков, а затем словно отрезало – несколько часов бродили по тайге, но волки больше не попадались.
Выбрали полянку, присели отдохнут и перекусить тем, что запасли из дома. Только расположились, как из-за большого камня¸ что был на краю поляны, вышел довольно крупный волк и зарычал на людей.
К вечеру подстрелили еще двоих, и Павел решил вернуться за своей добычей. Вышел на знакомую поляну – и сердце у него замерло – вокруг мертвой волчицы копошилось трое маленьких волчат, искали соски с молоком, чтобы поесть.
Павел-то остановился, а вот мужик, что шел за ним, не был особенно сентиментальным, выхватил дробовик и выстрелил в малышей. Да еще радовался – пусть и маленькие, но тоже вроде как головы. Лишние доход никогда не помешают.
Тут Павел опомнился, бросился к волчатам – один был жив еще. Истекая кровью он даже не скулил, умирал молча у него на руках и только своими черными глазками не мигая смотрел в лицо человека. Затем закрыл глаза, лизнул Павлу руку, вытянулся и затих.
Накинулся на своего товарища по охоте с кулаками, начал бить его прикладом ружья, которое так и держал в руках… Тут другие мужики на шум подоспели, схватили Павла в охапку – тот продолжал еще некоторое время вырываться и кричать все, что он о них думает, вел себя словно бешеный.
Потом успокоился немного, но так и не позволил бросить еще теплые трупики малышей в общую кучу. Пригрозил, что если только до тронутся до волчат, то перестреляет всех.
Мужики видят такое дело, что он не в себе, плюнули, повернулись и пошли – оставили его в лесу одного с мертвыми волками.
Павел только рад был этому. Он вырыл яму, вроде могилы, положил туда волчицу и ее убитых детенышей, закопал, сделал холмик, как полагается, а потом еще несколько часов, пока не стемнело, сидел там, плакал и просил прощения у матери с детьми.
Вернулся домой только к полуночи и с этого дня завязал ходить на волчью охоту. Уж больно кровавыми оказались эти доход, не смог Паша себя пересилить и на них позариться.
Шли годы. В деревне совсем плохо стало с работой – а семью каким-то образом кормить нужно. И вот однажды зимой Павел отправился на охоту – думал птицу подстрелить, зайца или там – оленя, как уж повезет. Но вот незадача, хоть и бродил он по тайге с утра до вечера – так и не сумел найти какую-то живность.
А к вечеру совсем худо стало – ветер поднялся, небо заволокло, снег повалил, началась снежная буря. Плохо в такое время в лесу – нужно было быстрее на дорогу выбираться, да домой, вот только снег был таким густым, а ветер таким сильным, что даже глаза разлепить можно было с большим трудом.
Определить же, где находишься – и в овсе не было никакой возможности. Тут Павел почувствовал, что начал замерзать, еще немного, он опустится в сугроб и останется в нем навсегда.
Зимой с тайгой шутки плохи, такие случаи, когда охотники не возвращаются домой – совсем не редкость. Решил бороться за свою жизнь сколько хватит силы, понадеялся на свою интуицию, на то, что сумеет хотя бы правильно выбрать направление к дому.
Шел так часа два или три – а может и меньше, в таком состоянии минута может часом показаться. Но, в конце концов, силы покинули охотника, а еще до него дошло, что он все-таки заблудился. С этой мыслью ушла и последняя надежда.
Павел опустился на снег, устроился на нем поудобнее и приготовился к смерти. Постепенно перестал чувствовать руки и ноги, и лишь только время от времени открывал глаза, чтобы еще раз посмотреть на окружающий мир на прощание.
Когда открыл их в очередной раз, то увидел над собой волчью морду. Почему-то сразу вспомнил ту волчицу – он мог поклясться, что это была именно она, и Павел ничуть не удивился, когда увидел рядом с ней трех маленьких волчат.
Не удивился, но и не испугался. Подумал: ну, если сейчас сожрут, то совершенно правильно, он это вполне заслужил.
Волки, между тем, повернулись и пошли прочь, по направлению к ближайшему холму. Поднялись на него и скрылись за его вершиной. Смотрит Павел, а с холма к нему спускаются другие волки – много, целая стая. Он уж совсем смирился с тем, что сейчас его сожрут.
Павел оказался как бы внутри кучи из живых волков, которые согревали его своим теплом. Вот уже и боль в теле появилась – верный признак того, что кровообращение восстанавливается. А еще она была подтверждением того, что Павел не спит и не бредит.
Волки действительно спасали его – они пришли к человеку специально для этого. Но – как? Почему? За что? Неужели это разумные существа?
Павел не сумел думать эту мысль – сон все-таки одолел его. Проснулся он, когда солнце уже светило вовсю – разбудили его крики мужиков, отправившихся на поиски.
Павел приподнялся на локте и увидел, что весь снег вокруг него покрыт волчьими следами. Кое-как он смог подняться на ноги и пошел навстречу мужикам. Он был жив, и это было самым главным.
По следам глухого волка
В моей истории любительской охоты было всякое, но охотиться на волков пришлось только один раз. Это случилось, когда я жил в Пензе, уже имел несколько лет охотничьего стажа и вполне освоился в пензенском военно-охотничьем обществе.
Поведение волков основано на строгой иерархии. Вожак стаи — самый опытный и сильный волк — определяет статус остальных.
Как-то в начале зимы мне позвонили из совета общества и предложили принять участие в охоте на волков, которую решили организовать после того, как на территории Шнаевского охотхозяйства обнаружили свежие волчьи следы.
Когда приехал на вокзал, там уже собралась пензенская часть команды — три человека во главе с весьма пожилым, опытным охотником на волков. Вот только одна нога у него была деревянная, что, однако, не мешало ему ходить на лыжах, когда это требовалось, не хуже остальных.
В состав команды входил и хорошо известный в Пензе истребитель волков Пылков. Во время войны он служил в бомбардировочной авиации дальнего действия и оказался одним из немногих, кому удалось в начале войны три раза летать на Берлин и вернуться живым.
В последний, третий полет в него попало несколько пуль из крупнокалиберного пулемета, но врачи спасли ему жизнь. Был Пылков заядлым охотником и, вылечившись после ранения, организовал отстрел волков с самолета, который называли «кукурузником». А волки тогда в большом количестве расплодились в Пензенской области, и Пылков нанес им существенный урон.
На станции Шнаево нас встретил егерь с запряженной в сани лошадью и быстро довез до базы. Утром к нашей компании присоединились остальные три егеря хозяйства, и мы тронулись в путь. Ехали на двух санях, в которые сложили рюкзаки, ружья и несколько пар лыж. Когда дорога шла под гору или по ровному месту, присаживались в сани, в гору шли пешком. Снега в ту зиму было сравнительно немного, так что и лошадям и нам было нетрудно.
Ехали от деревни до деревни, высматривая следы на обочинах. В деревнях расспрашивали местных жителей, обследовали скотомогильники и, находя волчьи следы, продолжали путь, пока не наступала пора подумать о ночлеге. Ехали, конечно, не по следам, а по дорогам, но примерно в том же направлении, куда шли волки.
У меня сложилось впечатление, что они далеко от дорог не отходили и часто ими пользовались при своем передвижении. Интересовали их прежде всего скотомогильники, в которых они в достатке находили отходы колхозного животноводства, в основном павших поросят.
Расчет был на то, что, обнаружив свежий след, мы по нему выйдем на дневку волков, которую они обычно устраивают в густом ельнике. Дальше предполагалось офлажить это место и перестрелять серых разбойников. В санях мы везли несколько мотков красных флажков. Так, не спеша, ехали мы от деревни до деревни, часто видели волчьи следы, но не очень свежие.
Практически в каждой деревне у наших егерей жили родственники или хорошие знакомые, так что проблем с ночлегом не было. Обычно нам стелили на полу несколько старых овчинных тулупов, спать было тепло и удобно. Ночевке предшествовало застолье. Надо сказать, что ехали мы по местности, заселенной в основном мордвой — народом приветливым и гостеприимным.
С этим проблем не было. А однажды нас определили ночевать в местный клуб, где в тот вечер назначили танцы. Мы выступали в качестве зрителей — не танцевать же в валенках! Остались в памяти от этой поездки красивые названия гостеприимных деревень: Наскафтым, Русская Норка, Новый Мачим, Русский Камешкир.
Наконец как-то утром нам удалось обнаружить совсем свежий след крупного волка, уходивший от скотомогильника в сторону леса. Встав на лыжи и взяв ружья, мы, полные надежд на долгожданную удачу, пошли по этому следу.
Он повел нас сначала по широкому прогалу между кустами, а затем по просеке. Было тихо и очень красиво: выпавший накануне снег принарядил кусты и деревья. Выйдя на небольшую поляну, мы аж вздрогнули от неожиданности: в нескольких метрах от нас снег стал буквально взрываться от вылетавших из лунок тетеревов. А вскоре нас ожидало новое открытие. Лес кончился, дальше было огромное поле. Волчий след выходил на него.
И вот даже невооруженным глазом можно было заметить сидящего посреди поля волка. У нас был бинокль, и мы смогли как следует рассмотреть его. Волк был большой и почему-то не лежал, а сидел. Половина нашей команды попыталась лесом зайти на противоположную сторону поля, но волк быстро
разгадал наш маневр, нехотя поднялся и потрусил дальше. Только мы его и видели.
Стало ясно, что с таким умным хищником, который устраивает дневку не в лесном массиве, как положено волкам, а посреди поля, нам не совладать. Преследовать его дальше не имело смысла. К тому же и намеченное на эту экспедицию время подходило к концу. Посмотрели на волка — и ладно. Многие ли могут похвастаться тем, что видели серого в его родной стихии?
А недавно в обширном повествовании Н.А. Зворыкина «Охота на волков с флагами» я прочитал, что устраивать дневки посреди поля характерно для волка, потерявшего слух. Так что, скорее всего, тот волк был глухим.
Обратная дорога заняла меньше времени, хотя и пришлось заезжать на скотомогильники, где туши павших поросят начинили ампулами с ядом. Увы, волки там больше не появлялись, а безнадзорно ампулы оставлять было нельзя.
Волки! Волки! Первая охота
Петр Шелепов. Рассказы про волков
Первая встреча с волком
У моей мамы была сестра, а её муж – заядлый охотник. И вот, помню: иду я маленький по улице с мамой. Останавливается лошадь тёмного цвета, впряжённая в сани. Взрослые дяди о чём-то восторженно рассказывают. А во все сани лежит матёрый волк. Глаза такие пронзительные, а в пасти палка, примотанная бечёвкой вокруг головы. Они говорили, а я стоял и гладил его по морде, пока на меня не заругались. А волк глядел на меня и просил у меня, малыша, помощи…
Волчара
«Убей у Захарова собаку! Здоровенная овчарка задрала овец, покусала ребёнка!» – просили меня люди…
Собрался я на охоту, как обычно в каждый день, одел рубашку, олимпийку и халат. Под халатом повесил на шею ружьё. Надел свои болотные сапоги-скороходы. Перешёл дорогу, речку по льду, обогнул по малонаезженной дороге гору Мыс мимо живущего у горы хозяина овчарки. Прошёл мимо кирпичного завода и остановился с краю у полыни – ружьё достать. Уже светало. Думаю: «Вдруг лиса где недалёко будет». Картечь вставил в стволы и дробь четыре нуля. Пока копался, рассвело, да и ноги стали подмерзать.
Вдруг из-за поворота впереди выбежала здоровенная собака, как мне показалось, лохматый кавказец. И бежала эта громадина прямиком ко мне по дороге. Лихорадочно заработала мысль: «Просили люди… стрельну… хозяин услышит… обидится на меня… частенько здоровались по утрам… он гараж открывал и я мимо…». Не добежав до меня считанные метры, громадина рванула назад. До поворота было метров тридцать. Я стоял, не смея поднять ружьё. Лишь когда, развернувшись всем корпусом перед поворотом дороги, зверь оглянулся, скрываясь за бугром, у меня закралось сомнение, вдруг это волк… Я и раньше, обычно после ночного снегопада, замечал его след, идущий с Мыса через дорогу на выкопанные бугры глины кирпичного завода. Я не сожалел, что не выстрелил – вдруг это захаровская собака. Шёл по дороге и думал: «Кончится дорога, идущая к сену, которое возили, и собака побежит назад…».
А волка я так и не догнал: у него шаг был семьдесят сантиметров, а у меня – пятьдесят.
Волки-волки…
Был у меня новенький мотоцикл «Восход» – и я довольно успешно ездил на нём зимой куда захочу, посадив на бачок мотоцикла свою охотничью собаку Тайгу. Почти в каждом логу ставили раньше сено и таскали его зимой целыми стогами по два-три трактора в сцепке, оставляя за собой широкую торную дорогу. По такой-то дороге мы с братом заехали на перевал у Каменистого лога Малого Бирюксёнка. Я достал бинокль и стал обозревать окрестности. Внизу, километра за три, я заметил желтоватую точку. Как следует не разглядев, отдал бинокль брату: «Смотри, вон камышовка бегает, лисица». Тот, по неопытности, в бинокль ничего не заметил.
Прошли мы туда пешком – до речки Бирюксы, поросшей в том месте камышом и тальником. Говорю ему: «Встань тут, под обрыв. Я обойду кусты и пугну с той стороны, а вон там у них тропа, оттуда и жди». Тайга бегала за мной неотступно, и я думал, что натыкаюсь на её следы в снегу, пролезая зигзагом через чащу кустов. Вдруг услышал истошные крики. Не стреляет… Выбежал на край кустов и бросился к нему. Подбежал уже, а тот всё орал: «Волки! Волки…». Как заведённый. Я бросился в гору по следам, но когда выбежал на вершину, их и след простыл.
Оказывается: стоит он со своей одностволкой, и тут выходит по тропе волк. Здоровенная голова и уши двумя треугольниками… Ничего себе, камышовка… А за ним ещё четыре, в пятнадцати шагах. Вот и заорал…
Ротозей
Есть в горах лог Арбанак. Вокруг горы и лес, а по верху – поля. Кукурузу и овёс на силос скоту сеют. Снег выпал, присыпал пахоту. Иду по краю поля. Кочки ноги выворачивают. Увидел под краем поля лису, крадусь. Сошёл с поля на траву косогора, отошёл метров на десять вниз. «Где же там она» – думаю: «Далёко внизу была».
Тут раздались какие-то звуки, будто птицы большие в небе. Задрал голову вверх, смотрю, и краем глаза замечаю сзади какое-то движение. Резко оборачиваюсь – с поля на мою полянку вьются, как-то точно переплетаясь между собой на ходу, четыре волка. Срываю с плеча карабин – от моего резкого движения они сразу заворачивают назад и скрываются за бровкой поля. В растерянности стою: будто какое-то видение было и мне всё это показалось…
Снова стою в шоке от всего, что не успел пережить. Вижу как волк, буквально гусиным шагом, поднимается с другой стороны ложка. Метров триста. Мысль стрельнуть, метясь через оптику. Потом думаю: «Он вылезет вверх, а там тернач – заросли акации – там и останется умирать». Иду дальше по намеченному маршруту, надеясь вернуться и не рисковать. А когда вернулся, оказалось, что волк вылез из ложка, поднялся к пахоте и ушёл по следу собратьев.
Волчата
Сходили как-то на гору Проходная, поели и оставил я там сумку Вовкину. Молодо-зелено! Тот ныл-ныл. Да не денется никуда – в лесу особый закон. Пошёл на другой день за ней на лыжах, ружьё взял. Подарил его мне, пацану, Вовкин отец: «На! На Дальнем Востоке оно медведей и ворон стреляло!».
Бывало, с охоты ночью приду, охотничий-то у меня с пятнадцати лет, мама говорит: «Да ты поешь!». А я пока ружьё не почищу, ни есть, ни спать… Картечи не было, да и дробь на зайцев я сам лил, капая расплавленный свинец в тесто. В воду-то льёшь, дробь с хвостиками получалась.
Иду в гору на лыжах вверх по санному пути. Кочка на дороге – стою, долблю остриём лыжной палки. Гляжу – из соснячка от меня волчица вверх ползёт с двумя волчатами. А те-то уж со среднюю дворняжку были. Скорей ружьё из-за пазухи достал, собрал, зарядил. В медных гильзах по четыре больших свинцовых кругляшка. Снял я лыжи и полез вслед за волками. Вылез, а они уже внизу. Одел лыжи, поднял ту, что с торчащими вниз болтами, подогнул эту ногу и так покатился.
Лыжи у меня особенные были. Сломал я одну посередине, мне отец на неё железную пластину наложил и на шесть болтов на шесть, только прикрутил их не с той стороны, они по пять сантиметров торчали вниз лыжи и она не каталась. Ездил я, стоя на одной ноге на целой лыже, если где под горку. Зато в гору хорошо на двух.
Вот уже стал думать, как упаду на того, что поменьше и отстаёт… Да упал раньше времени. А они всё быстрей в горку, всё дальше… Так и убежали вслед за матерью…
Красные волки
Учились мы с другом Колькой Галдиным в восьмом уж классе. Пошли на гору Мыс горошнику на веники резать. Это такой низкорослый сорт акации жёлтой. Снегу в тот год было по пояс. От фермы вверх на гору сначала лезли. Вверху-то на горе его меньше – ветром сдувает. Долезли до зарослей в ложке, режем, переговариваемся, выше ползём по снегу. Тут, на кустики-то, его понадуло сверху!
Теперь уж и не помню, кто из нас раньше заметил. Ползут от нас четверо каких-то зверей. Первый – мощный, грудь широкая, рыжий, как и остальные – вылез на камень и на нас смотрит, в двадцати-то шагах, не шелохнется. Два, самых поменьше, дети видать, – сзади. Мамаша-то выползла на уступ, а они не могут. Так она спустилась вниз и подталкивала их по очереди носом под зад, пока те не вскарабкались.
Нож у меня был сантиметров пятьдесят, отец им лучину щепал, когда печь растоплял. Бросил я вязанку и полез вверх, там снегу всё меньше. А Колька сзади орёт: «Это рыси, рыси! Задерут тебя!». Какие, думаю, рыси! А те через ложок по следующему бугру вверх ползут. Скрылись уже. Когда я на верх горы на вид выбежал, они уж километра два отбежали.
Колька прибежал, свою вязанку-то он не бросил. Скорей давай закуривать, а сам отдышаться не может. «Рыси это!» – твердит.
Хвосты-то короткие, а сами цветом, как красная глина. Рыси-то пятнистые должны быть… Да мы в то время и не знали. По телевизору-то это теперь хоть что покажут…
Пришли красные волки откуда-то. Вот будут они лежать на лисьих норах и ждать лису. Или один залезет и её из норы выгонит. Я уж потом иду по следу. И ведь снегу по колено, будет он бежать без устали за лисой, пока не догонит. Потом только в экскрементах лисьи когти – всё съедают.
Стою на краю поля, тюки из проса накатали и Нива у меня жёлто-оранжевая, под их цвет. Лиса с полей по оврагу возвращается. Увижу и крадусь. Подстрелил одну, а на боку треугольником шкура порвана. Вспомнил, как осенью: «Лиса, лиса!» – галдели бабы на краю села. Взял внучку на руки, показать, как та лежит колобком под клёном. Не выдержал, принёс ружьё, бахнул, не пошевелилась. Одел резиновые перчатки, стал снимать шкуру, а у неё вся шея изжёвана под шкурой.
Так вот, снег выпал, стою я снова на краю оврага, жду лису. Тюки на санях мужик возил на коне. Гляжу, по оставленному машиной следу бегут. Думаю: «Развёл мужик каких-то рыжих собак!». Отвернулся и снова в овраг смотрю. Светло стало. Поехал назад, а мужика-то нет. Объехал по кругу, а они в старом саду ночь рыскали, выходного следа-то нет…
Промолчал, не стал охотников звать. Они же в красной книге, пусть живут!
Отзывы и комментарии (2)
Прикольные короткие рассказы о волках Вы записали, и совсем не страшные, детям даже читать можно. Видать, что просто любите природу и не приукрашиваете её.
Читал Ваши интересные рассказы охотников про волков на охоте, но они очень краткие…
По теме
Страх в тумане
День блудил в тумане по горам, а вечером Таня сказала: «Напиши об этом!»
Конь-копновоз
Отделяясь от опустившейся вниз тучи, холодный и сырой туман заволакивал все вокруг
Вечный зов
Окрестности потряс грозный рев победителя – курана, будто ревел грозный неведомый зверь, а не это, пережившее трудную зиму, грациозное животное – косуля
Охотничья прелюдия
Как хорошо погожим осенним утром оказаться на опушке огромного лесного массива или на берегу говорливой лесной речушки
Пять рыбацких ночей с Митрофанычем
Тема рассказа из книги «Мы еще встретимся» и стара, как мир, и очень популярна – это тема удачной рыбалки
