Истории про лес
Ужасное существо в лесу
Эта страшная история ужасов произошла со мной пять лет назад. Мне тогда было 19 лет. Я с двумя своими лучшими друзьями решили съездить на охоту.
Ужас в лесу
Как-то раз я пошел в лес погулять, времени было часов 9 вечера, лето, жаркий день. Моя дача находиться рядом с лесом, метров 100-200 до его окраины. Я пошел к лесу.
Лопатинский лес
Мой дедушка (все звали его просто дед Шурка) был шофером на старом разбитом авто, не то «ГАЗике», не то «УАЗике» — в общем, все называли эту машину «козлик».
Плач в лесу
Мы с мужем решили обзавестись летним домиком в деревне, чтобы проводить там время отпуска. Купили дом, все обустроили, перевезли вещи. В первый же день.
Случай в лесу
Парень с девушкой ехали по отдалённой просёлочной дороге на машине. Пока они ехали, наступила ночь, а они заблудились и оказались в лесистой.
Грибница
Моя бывшая свекровь — сумасшедшая грибница: ее хлебом не корми — дай в лес сходить. Особенно осень туманная ее привлекала.
Девочка в лесу
Слышал от соседа по даче следующую историю. Его друг служил в Ханты-Мансийском АО. Кругом тайга на сотни километров и ни одной живой души.
Гнилое болото
Я работал на нефтяном месторождении на Севере. Место было глухое, с названием, которое на местном наречии означает нечто плохое и злое.
Пустырь
Еду в Смоленск оформлять машину. Солнечный летний день, на заднем сиденье — еда, напитки, теплое одеяло. Возможно, придется переночевать.
Болотная тварь
Делянка
Лесная старуха
Лесополоса
Логово Снанена
Существует множество историй о полянах дьявола, или чертовых кладбищах, где выжжена земля, где погибают птицы, животные и люди. География подобных мест весьма разнообразна.
Мертвая луна
Когда-то давно мне дядя рассказал вот такую историю. Однажды он ходил в лес (был лесничим) и ночевал в маленьком домике посреди леса. В одну из ночей было полнолуние. Хотя луна была видна.
Могилы в лесу
Материалы для истории, которую я хочу представить на ваш суд, я собирал несколько лет. Исходной опорой являлся услышанный в детстве рассказ моего дяди, который в 70-х — 80-х годах прошлого.
Огни в лесу
Таёжный ужас
Дело было осенью. С двумя товарищами, что были много старше его, Константин уже двое суток был в пути. Везло не особо, усталость уже давала знать о себе. Совсем было упало настроение охотников.
Трагедия в Поволжье
Случилось это в начале 80-х годов в Поволжье. В густом лесу примерно в километре от небольшого городка пропали три подростка — две девушки и один парень. Всем было по 17 лет, учились в.
Заветная тропинка
Есть в дикой Нарымской тайге странные места, где путнику в конце дня открывается иной мир. Не сразу. Сначала все привычно и обычно: высокоствольный сосновый древостой сменяется.
В лесу
В школьные времена летние каникулы я проводил в деревне у бабушки. Деревня находилась рядом с лесом. Я часто брал маленькую корзинку для грибов и уходил бродить по лесу в поисках.
Таёжный барак
Расскажу историю, которую рассказал мне отец. А её ему поведал его близкий друг, с которым он общается с детства. Его я тоже неплохо знаю, он врать не будет.
Костер под дождём
Случилось это лет тридцать назад, когда я ещё школьником приехал к бабке в деревню в Сибири. Бывал я там к тому времени уже не раз, и поэтому.
Пятый
Однажды четыре туриста заблудились, забредя за городом в глухую чащу. Как-то у них вышло, что они остались без спичек. Было студёно, погода испортилась, вечер наступил.
Ночь в лесу
Два года назад я заблудился в лесу. Крупных зверей там никогда не водилось, и самое необычное, что может там увидеть дачник-грибник — это белки и ежи. Но знаете, ничего.
Хижина в лесу
У всех у нас есть хобби. Есть то, что чем мы занимаемся за деньги, а есть то, что действительно нам нравится. Кто-то делает потрясающей красоты фотографии, кто-то.
Домик у леса
Мы с женой уже давно хотели переехать подальше от городской суеты. Её беременность послужила толчком для этого, ведь мы хотели, чтобы наш малыш рос на свежем.
Чёрт из леса
История эта дошла до меня через десятые руки, то бишь уста, поэтому о её достоверности судить сложно. Похожа на туристическую байку, но быть такое, думаю.
Последний танец
Это произошло с девочкой, у которой была тяжелая болезнь ног. Девочка большую часть жизни была прикована к кровати. Когда врачи сказали, что жить ей осталось пару месяцев.
Несчастье в лесу
В выходные я была на дне рождении у подруги, где среди прочих гостей был ее дядя Василий Геннадьевич — мужчина лет за семьдесят, умный, начитанный, который знает массу интересных историй.
Таежная поляна
Эта история произошла со мной в возрасте 16 лет. Моя бабушка родом из маленькой таежной деревни, где на момент моего последнего пребывания осталось только 12 жилых дворов.
Встреча у костра
Уже 11 лет я ношу в себе память об одной странной встрече. Когда мне было 17 лет, я вела довольно бестолковую жизнь с бесконечными пьянками и гулянками.
То, что я почти забыл
Когда мне было 9 лет, то есть 40 лет назад, в пионерском лагере под Красноярском со мной произошел несчастный случай. Я, влюбленный в новую вожатую головастик, сбежал сразу.
Портреты
Однажды после долгого дня блужданий по лесу один охотник был застигнут ночью посреди чащи. Уже стемнело, и, не имея понятия о своём местонахождении, он решил идти в.
Воспитанные дети не искажают лиц
Сначала пропала молодая женщина — провожала мужа в город, обратно шла через лес, но до своего дома не дошла. Потом — пожилой (по деревенским меркам, 62 года) мужчина.
Красные столбы
Дождь активно барабанил по оконному стеклу, струйки воды с бульканьем стекали в большую зеленую бочку, в которой, по всей видимости, когда-то хранили краску.
Ужас из леса
Приближался день рождения Билла. Этому чертяке исполнялось 22 года, и он решил нехиленько гульнуть. К счастью, экзамены в колледже уже закончились, поэтому можно было.
Охотники
В ту ночь в небольшой охотничьей избушке был пир. Отмечали мужики удачную охоту — давненько не удавалось добыть столько дичи. А тут и по деревне раздать хватило, засолить.
Берёзовый лес
Я наполовину якут. Мать — русская, и вырос я с родителями в крупном городе, но дед по отцу — прирождённый охотник. Он охотился с 11 лет и даже сейчас.
Позывные над тайгой
Я всегда мечтал совершить хотя бы небольшое путешествие вглубь нашей страны, в Сибирь. Почему-то меня тянули непроходимые таёжные тропы, зловонные трясины и стаи комаров.
Так наказывает Хозяин тайги
Лет пятнадцать назад мой приятель Валентин являлся типичным продвинутым москвичом. Всё у него было на мази: небедные родители, хорошая квартира, после учёбы наклёвывалась.
Нечисть в тайге
Случилось сие с моим родным дядей из Якутии. Живёт он в сельской местности, работает учителем. Как-то раз осенью он с другом решили поохотиться на уток.
Старик и лес
Я люблю экстремальный отдых. Однажды я собрал экспедицию из двенадцати человек, и мы, набрав всей необходимой провизии, отправились в путь. У опушки леса нам повстречался.
Страшная ночевка в избушке в тайге: мистическая история со слов охотника
Охота – это наша с ним общая страсть, не раз мы вместе совершали вылазки в тайгу, в том числе и на несколько недель, поэтому я уверен в том, что меня он точно не стал бы кормить байками.
Обычный человек вряд ли представляет, что такое тайга. Да что там тайга, современному городскому жителю и пригородные посадки могут показаться дремучим лесом.
Сколько было случаев, когда непривычные грибники или горе-охотники блуждали в небольшом подлеске. Только удивиться можно: вроде бы и шоссе недалеко, и машины шумят, и сотовая связь работает – а вот поди ж ты.
Тайга – совершенно другое дело. Никому бы не посоветовал соваться туда без достаточного опыта. Настоящая тайга по своей опасности для новичка ничуть не уступает амазонским джунглям, а может быть и превосходит их.
Вот здесь действительно очень легко погибнуть, причем вы даже не будете догадываться о том, что находитесь всего в нескольких сотнях метров от ближайшего поселка и от людей, которые могли бы прийти вам на помощь.
А может быть и так, что действительно заплутаете и окажетесь за много-много километров от ближайшего населенного пункта, ведь плотность населения здесь очень невелика. Тайга – это глушь, дикие звери и подстерегающие вас на каждом шагу неведомые опасности. Тем более – зимой.
Но мой приятель Захар – достаточно опытный охотник, новичком в тайге его точно не назовешь, многокилометровые переходы не являются для него чем-то необычным.
Знает, как огонь развести из подручных материалов, по каким приметам ориентироваться, к морозам привык, да и снаряжение у него хорошее: не новомодное, а действительно такое, какое нужно. Ему хорошо известны многие охотничьи избушки. Вот в одной из таких избушек он тогда и заночевал.
Тут, наверное, нужно пояснить: охотники, занимающиеся промыслом, ставят для себя в лесу специальные домики. Чаще всего это вырытые в углублении землянки с бревенчатой крышей, которую дополнительно конопатят мхом для тепла.
Зайдешь в такую избушку – там и лавки для сна оборудованы, и печь-буржуйка есть с небольшим запасом дров на первое время, и кое-какие продовольственные припасы – все, что может понадобиться уставшему и замерзшему от многочасового блуждания по тайге человеку.
Пусть даже и не охотнику, а случайному путнику и старателю. Заходи, растапливай печку, готовь нехитрый ужин. Единственное условие: после того, как ты обогрелся, подкрепился и отдохнул, не забудь привести домик в порядок, заготовь дрова, оставь запас спичек и продуктов для следующего гостя.
Избушка, в которой заночевал Захар, ничем не отличалась от остальных. Были здесь и удобные лавки вдоль стен, и печка в углу, как положено: так, чтобы тепло в первую очередь ногам доставалось, и небольшое застекленное окошко, сквозь которое проникал тусклый зимний таежный свет.
Домик этот Захар хорошо знал, ночевал здесь довольно часто, так что никаких неожиданностей не предвиделось. Как понимаете, электричества там никакого, поэтому приятель мой заранее рассчитал, чтобы подойти к избушке еще засветло – так и получилось.
Зашел, как положено, нашел дрова, достал спички и первым делом печку растопил, ужин приготовил, чай вскипятил. Сам устроился на дальней лавке у стены, а вещмешок на противоположную лавку положил, как раз на ту, которая под окошком находилась. Ну и лег спать – чего рассиживаться-то?
Проснулся, как рассказывает, от того, что почувствовал на своих ногах какую-то тяжесть. Даже не понял спросонья в темноте – начал ощупывать и обнаружил у себя на ногах рюкзак. А еще в избушке явственно чувствовалось присутствие другого человека.
Повернув голову, Захар сумел рассмотреть, что на противоположной лавке кто-то лежит – лица незнакомца он не рассмотрел, конечно, только фигуру, достаточно большую, грузную, просто богатырскую. Незнакомец мирно спал – в темноте слышалось его ровное сопение.
Можно было бы предположить, что это кто-то еще из охотников забрел в избушку, и постаравшись не разбудить моего приятеля, устроился на ночлег – только рюкзак переложил, чтобы место освободить.
Кто-то другой не усмотрел бы в этом ничего необычного. Но только не Захар. Как я уже говорил, приятель мой является достаточно опытным охотником, а потому он никогда бы не лег спать, тщательно не заперев за собой дверь. И даже не от человека – от дикого зверя, который может вломиться в открытую дверь.
Хотя, конечно, и лихого человека в тайге тоже нужно опасаться. В общем, быть такого не могло, чтобы кто-то смог зайти и лечь спать, предварительно его не разбудив.
Оценив ситуацию, Захар резко сел на своей лавке – незнакомец продолжал спать, как ни в чем не бывало, а вот моему приятелю не спалось. Хотел встать, проверить, заперта ли дверь, но почему-то испугался. Страшно было и разбудить неожиданного гостя – мало ли что у него на уме.
Снова лег на лавку, устроился поудобнее, лицом к незнакомцу, и попытался заснуть. Но не тут-то было. Внезапно, он услышал, как на крыше землянки кто-то перешептывается и возится.
Потом услышал хихиканье, по его словам, оно показалось ему каким-то особенно мерзким. Ему показалось, что там были два других человека. Захар резко открыл глаза и начал прислушиваться, всматриваясь в темноту. И в этот момент шепот и возня стихли.
Вы только представьте себе ситуацию: кругом глухая тайга, ночь, на несколько десятков километров в округе ни одной деревни, на улице мороз, а в печной трубе ветер воет. А на крыше избушки черти что творится. Ладно, пусть – творилось, сейчас все тихо, но от этого еще страшнее – не знаешь, чего ожидать.
Конечно, самым разумным решением было бы встать, зажечь свечу, подбросить дров в печку и тщательно запереть дверь, подперев ее чем-то тяжелым. Вот только рядом кто-то непонятный лежит, и кто его знает, что будет, когда он проснется.
Вот когда я это все вообразил, честно скажу, у меня мороз по коже пробежал, я представил, что переживал Захар в те минуты. Удивительно, как он не сорвался с места и не бросился наружу, в чем был. Не представляю, как ему удалось заснуть, но удалось. Видимо, сказалась дневная усталость.
Ну, а утром, когда он проснулся (точнее, это был уже полдень, судя по часам) в избушке уже никого не было. И дверь заперта – на засов изнутри. Вот как такое могло быть? В общем, Захар не стал разгадывать эту загадку и даже печку не растопил.
Быстро навел порядок, глотнул из термоса чаю, и покинул землянку. Про охоту забыл, спешил побыстрее до людей добраться засветло, еще одну такую ночь в лесу он не хотел пережить. И я его понимаю.
Таежные были
РЫСЬ
В тот день я охотился на изюбря, шел по утреннему следу, стараясь подойти к нему на лёжке. Было прекрасное солнечное утро, ничто не предвещало беды. Поднимаюсь вверх по склону, глазами уткнувшись в снег, чтобы не потерять след. В Уссурийской тайге весь снег истоптан следами, большими и малыми, они сходятся, расходятся, петляют. Нужный след потерять просто. Потом придется начинать поиски другого. Иду, озабоченный своими мыслями, как вдруг меня будто кто-то останавливает и говорит: «Посмотри наверх». Останавливаюсь.
Поднимаю глаза и вижу: на полуповаленном дереве, под которым я должен был пройти в следующее мгновение, лежит рысь. Наши глаза встречаются, секундное замешательство обоих. Расстояние между нами метров пять-шесть. Зеленые кошачьи глазищи запоминаются навсегда. В них нет агрессии, скорее — страх. В следующую секунду кошка спрыгивает на землю и большими прыжками убегает вверх по склону горы. В мою сторону падают снежинки, которые она сбрасывает с дерева лапами во время прыжка, они переливаются в лучах утреннего солнца.
Знакомые охотники из Сибири говорили, что некоторые охотники крепят на спине рога косули, и тогда рысь на человека не нападает. Я этого наверняка не знаю, потому что в Сибири не охотился. Рысь почти всегда прыгает на свою добычу сверху — это ее способ охоты.
Не верьте трепачам, которые дальше своей дачи нигде не были, а рассказывают байки о том, как в тайге все звери каждую минуту едят людей. Это неправда. Звери на людей нападают редко. Большинство случайных встреч заканчиваются благополучно. В следующих рассказах приведу несколько случаев в подтверждение своих слов.
ДРАМА У ЗИМОВЬЯ
В тот год я охотился с Казбеком — прекрасным человеком, настоящим другом, заядлым охотником, душой любой компании. Построили себе зимовье километрах в тридцати от прежнего, заранее, еще с осени. Оно представляло собой полуземлянку, частично вкопанную в склон горы, один край крыши примыкал к продолжению склона, а другой опирался на стену, в которой была дверь. Внутри, как обычно, стояли нары для лежания, стол, печка, имелось маленькое окошко, дверь закрывалась изнутри на крючок из гвоздя. Вот, пожалуй, и весь нехитрый таежный быт охотника.
Добрались до места, расположились в зимовье, поужинали и, уставшие с дороги, легли пораньше спать. Но не спалось. Впереди были четыре недели охоты и впечатлений. Лежали на нарах, вспоминали случаи из предшествующих охот, планировали действия на ближайшее время. Незаметно прошло несколько часов, время близилось к полуночи. Вдруг на улице, метрах в 30–40 от зимовья, раздался душераздирающий визг, похожий на крик ребенка, который ошпарился кипятком. Кто бы это мог быть? Говорю Казбеку: «Скорее всего, заяц». Успокоились, уснули.
Утром встали, умылись, позавтракали, пошли посмотреть, что случилось ночью. На снегу все было, как в книге, написано. И мы прочитали о событиях минувшей ночи: вот рысьими лапами вытоптанная площадка, вот немного крови и кусочек заячьей шкуры. Все ясно. Рысь вцепилась в зайца когтями, в этот момент он завизжал, через одну-две секунды она прокусила зверьку голову, и тот замолчал навеки. Обычная таежная драма, одна из тех, что случаются каждый день по всей тайге.
ТИГРИНАЯ СЕМЕЙКА
Когда ходишь по Уссурийской тайге, ежедневно встречаешь следы тигров, и сегодняшние и вчерашние, и недельной давности. След на снегу от передней лапы размером с две мужские ладони, задней — меньше. По форме это один в один кошачья лапа, (размер, конечно, другой). На задней лапе отпечатывается подушечка и четыре пальца. Такие следы встречались везде, в том числе и в сорока метрах от нашего зимовья. Хищник, очевидно, хотел показать нам, кто здесь хозяин. Думаете, он не чуял запаха человеческого жилья с 40 метров? У тигров насморка не бывает. А почему ходил? Да потому что он — тигр!
В тот день мы с Казбеком, как всегда, пошли охотиться в разные стороны. День стоял прекрасный, солнечный. Мы ходили с одной горы на другую, и каждый из нас втайне надеялся услышать выстрелы своего напарника. Ничто не предвещало беды. И вдруг Казбек увидел, как по распадку, метрах в 80 от него, двигается тигриная семейка в составе мамочки и двух котят, причем все полосатые. Казбек быстро определил направление ветра, и ему полегчало, потом он замер, и мысли остановились.
Полосатая семейка преодолела перевал и скрылась из глаз. Казбек первый раз сделал вдох, когда пришел в зимовье. Как же я ему завидую с тех пор!
Таёжные истории-4. Ночь в старом зимовье
Эти истории таёжного цикла можно читать и по отдельности, без продолжения. Я просто разбила его на части.
Их объединяют только главные герои: Галина и Сергей.
Но, чтобы лучше понять содержание, начните с первой, «Медвежий террор» – http://www.proza.ru/2012/04/15/1453 – и дальше. если не пропадёт интерес!
НОЧЬ В СТАРОМ ЗИМОВЬЕ
Шумит дремучая тайга.
А жить в тайге – совсем не шутка!
Морозы страшные, пурга,
От воя волчьего так жутко. *
Говорят, мечты сбываются, если очень-очень этого захотеть!
Вот и я (приехав из далёкого и жаркого Узбекистана за романтикой и живя уже второй год в Приморье) решила исполнить ещё одну свою и дедушкину давнюю мечту: увидеть настоящую тайгу. Он ведь до неё так и не добрался, доехав только до Алтая.
В школе как раз были осенние каникулы, дети радостно отдыхали от «трудов праведных», поэтому особой нужды во мне в это время ни у кого не было.
Стоял конец октября, но погода была прекрасная: тепло и сухо, и я решила отправиться в гости к моей новой знакомой – нанайке Галине. Она меня давно приглашала, чуть ли не с первых дней нашего знакомства во Владивостоке.
До их далёкого северного райцентра я из Владивостока благополучно долетела на маленьком рейсовом самолёте Як-40 – «кукурузнике», как его прозвали в народе. Галина и Сергей встретили меня, и на их новеньком мотоцикле мы добрались до посёлка на побережье.
Рыбацкий посёлок был небольшой и очень красивый, хотя состоял всего-то из двух длинных, кривоватых и узеньких улиц, идущих почти параллельно друг другу и морю.
В посёлке есть рыболовецкий колхоз. Живут там люди разных национальностей, очень добрые и простые, в основном, конечно, рыбаки.
Осенью, зимой и ранней весной они ловят кОрюшку. Рыбка эта довольно мелкая, но удивительного вкуса, пригодная к употреблению как в жареном, так и в сушёном, вяленом или солёном виде. Местные именуют её. огурцом. Да-да, это из-за ярко выраженного огуречного запаха свежевыловленной рыбы! Удивительно, правда?
Летом там ловят в основном лососёвые породы рыб. Это очень вкусная рыба, у неё красивое оранжево-красное мясо. Есть её в любом виде – просто удовольствие! Я даже в сыром её пробовала и ела потом не однажды у своих знакомых корейцев! – «Хе» называется.
С одной стороны посёлка – залив, синевато-бирюзовое море, пока не покрывшееся льдом, с другой – тайга, всё ещё прекрасная и в это время года: яркая, разноцветная.
И тайга для местных жителей тоже кормилица. Они делают компоты, варенье из таёжных ягод: голубики, брусники, клюквы. Вкусное, м-ммм. Дарит тайга и самые разные грибы: маслята, белые, опята, подосиновики и подберезовики. Встречаются заросли лиан лимонника и кустов кедрового стланика с небольшими, но очень вкусными шишками. Представляете: из зелёных местные женщины даже варенье умудряются варить! – довольно своеобразное, но вкусное: я попробовала!
Маленький домик, о котором Галина мне столько рассказывала, находился и впрямь на краю самой настоящей дальневосточной тайги!
Там, почти в тайге, я и прожила три незабываемых дня, которые подарили мне мои новые друзья.
Утром мы с Галиной гуляли по берегу моря, кормили чаек, собирали водоросли, красивые камушки и редкие ракушки. Днём ходили в лес – правда, не очень далеко, «орешничали» – то есть орехи лесные собирали (в тот год их уйма уродилось!), а ещё лимонник. Да, и шиповника набрали – и его там тьма-тьмущая везде была, украшение осенней тайги, её алые бусы! Да крупный какой и вкусный! И полезный очень!
Люблю эту чудесную осеннюю пору, когда нет уже назойливой мошкары (мошкИ по-здешнему) и не слышно занудного комариного писка. Воздух чистый и свежий, по утрам становится то звонким и голубовато-прозрачным, как хрусталь, то – пустым и гулким – по вечерам, когда звуки слышатся далеко-далеко, на сотни вёрст разносятся по округе.
А по вечерам, после ужина, когда возвращался Сергей, мы «чаёвничали» втроём: пили самый вкусный на свете, духмяный** и красивый чай (или взвар) из таёжных трав и ягод – шиповника, боярышника, земляники, голубики, малины и ежевики.
И потом я, напившись этого их чудного чая, с замиранием сердца слушала удивительные истории-байки из таёжной жизни. Муж Галины тогда много чего рассказал, а рассказчик он был, надо сказать, замечательный – как он сам говорил, «в батю пошёл, Прокопа Пантелеевича»!
Что меня, как филолога, сразу удивило – это поразительно чистая речь его, умение грамотно говорить и выражать свои мысли. Нет этих деревенских «кушать», вместо «есть», «калидор» вместо «коридор» и т.п. Такое впечатление, что охотники и рыбаки там заканчивают филологические факультеты и всю жизнь оттачивают речь!
А ведь они живут месяцами, в одиночку (!) в глухой тайге или в море. Цельные натуры, они не зависят от чужих мнений и одиночества не боятся – оно их приучает размышлять наедине с собой; живут в согласии, в гармонии с природой и находят в этом истинное счастье, мыслят и рассуждают мудро. Оттого и речь ясная, меткая, без этой нынешней зауми и иностранщины, засоряющей наш прекрасный русский язык.
Я слушала Сергея очень внимательно, стараясь ничего не пропустить (а на память я никогда не жаловалась, с детства развивала). И поэтому-то теперь, спустя уже много лет, помнятся мне его необычные, подчас драматические или просто невероятные истории.
Один из его рассказов об удивительном и даже немного мистическом случае в тайге я и постараюсь, по возможности сохранив стиль и лексику, передать от лица Сергея.
— Охотником-то я стал не случайно. В нашем роду все мужики, хоть и живём на берегу моря, не рыбачили, а охотничьим промыслом жили. Кто – на белок, лис, песцов и соболей ходил (их тогда в этих местах тьма-тьмущая была!) – стреляли, капканы ставили, кто – на кабанов, на изюбра, а кто – и на самого большого зверя, медведя, хаживал – как мой дед Пантелей, например. Силач был!
И отец мой, Прокоп Пантелеевич, тоже был промысловиком. Знатный, говорят люди, был охотник! Смелый да удачливый!
Когда ему уже сорок было, устал он, вконец, от одиночества и бродяжьей таёжной жизни, вдоволь наглотавшись хвойного воздуха, приправленного дымком костров, истоптав по звериным тропам не одну пару сапог и ичигов. Захотелось ему почаще возвращаться в тесный людской мир, не в пустую избу, а к родному очагу. И уже не у таёжного костра, а среди домашних стен, возле тепла и ласки жены и детишек согреть загрубевшую в долгих походах мужскую бродяжью душу.
И он… женился. На ком? – а это уже отдельная история, потом расскажу.
Когда я родился, отец души во мне не чаял, давно ведь о сыне-то мечтал! А вот сестёр и братьев у меня потом не было: не дал Бог. Потому и рос я единственным и горячо любимым сыночком.
Но Вы не думайте: родители меня вовсе не баловали, как бывает, когда один ребятёнок в семье растёт! Вовсе нет, никогда я не был баловнем и белоручкой!
И в тайгу начал ходить ещё в детстве. Вместо. детсада!
Лет с восьми уже отец научил меня ходить на «самоделках» – коротких охотничьих лыжах (магазинных, длинных, неудобных в тайге и хрупких, он не признавал, да и дорогие они), без компаса и карт находить дорогу по звёздам. Однажды, указав на небо, густо усеянное звездами, он показал мне Большую Медведицу и попросил обратить внимание на Полярную звезду, сверкавшую ярче всех остальных. Сказал, что эта звезда всегда приведёт заблутавшего человека домой.
Вообще, советы батя мой всегда давал очень дельные и практичные: «Когда заходишь в тайгу, смотри – с какой стороны солнце, чтобы на выходе оно было с другой стороны. Решил что заблудился – не дёргайся. Сядь на пенёк, отдохни, перекури, успокойся и тогда только принимай решение. Зверей не бойся – бойся людей, они в сто раз хуже бывают!»
Ещё батя сказал, что у таёжных охотников в голове. своя карта! И идут они по ней, не сбиваясь с пути, каким-то особым чутьём угадывают опасность.
Он учил меня распознавать разные птичьи и звериные следы – постепенно к таёжной жизни приучал: хотел, чтоб и я по его стопам пошёл, продолжил его дело. Дескать, не самое плохое это дело для мужчины – охотницкое ремесло, хоть и трудное, конечно!
Ещё он объяснял мне, что, охотясь на белку (или хитрого соболя), нужно так обойти дерево, чтобы из-за ствола торчала лишь мордочка зверька. Прицеливаешься по носу, а дробь уже сама найдёт цель, лучше – в глаз: так шкурка целой останется, не попортится, а значит, дороже продастся.
И я с детства научился бережливому отношению к тайге и к огню, потому как видел, как страшны таёжные пожары, как нелегка и сурова, а порой и очень опасна жизнь таёжного охотника, который мало бывает дома, чтобы побольше чего-то добыть и прокормить себя и свою семью – если ещё посчастливится её заиметь, конечно.
— Однажды зимой, когда мне исполнилось семнадцать (мамы уже год как не было в живых, от аппендицита померла: не успели в больницу довезти. ), отец решил взять меня на последнюю – как он сам решил – охоту на медведя: шатун неподалёку где-то завёлся, пакостил много людям. Да и вообще, он, не залёгший в спячку, будучи голодным, а значит, злым, был очень опасен для охотников.
Раньше отец не раз на «Потапыча», «Хозяина» (как его тут испокон веков называют), хаживал с другими охотниками. Люди говорили, мастак был батя медведя с одного выстрела «заваливать»! Его в нашем посёлке так и прозвали: Прокоп-медвежатник. Но не зря говорят: старость – не радость. И глаза у него уже стали не такие зоркие, и рука не такая меткая, да и сила уже не та, что прежде. А мне-то всё в новинку, первый раз я, пацан ещё совсем, как взрослый мужик на медведя пойду! «Вот будет, – думаю, – что потом друзьям да девчатам рассказать, развлечь их на танцах в нашем Клубе – «Дворце культуры» – как мы его в шутку называли.
. Рано утром, когда ещё солнце даже не взошло и наст был подмороженный, а значит, крепкий, встали мы на свои лыжи-самоделки и двинулись в путь. И Жульку, лайку нашу, с собой тоже взяли – она всегда с батей на охоту ходила, любила это дело! Без собак он в тайгу никогда не ходил, и часто сразу с двумя: так надёжней!
А тайга зимой красоты небывалой! Стоит стеной, вся заснеженная, кедры, сосны и ели – как сказочные царицы-красавицы, в белых шубах и шапках, не шелохнутся. Сколько раз видел я всё это, а вот никогда не надоедает красота лесная! Ну какой художник смог бы нарисовать такое?! Только сама Природа-матушка!
Иду, любуюсь и холода не чувствую. Жулька тоже радуется, по сугробам чёрным пятном ныряет и весело тявкает на ворон и галок. А те, вспугнутые ею, улетая, роняют на нас с огромных кедров замёрзшие шишки.
Отец всё ворчал на меня, чтобы я «ворон не ловил», не зевал то есть, а был начеку. Дескать, с медведем-шатуном шутки плохи! А именно его мы и искали. Батя наткнулся на него недавно, когда на белок и соболей ходил. Этот «Потапыч» почему-то не залёг в спячку, как все его мохнатые собратья по осени делают: либо жиру к зиме не подкопил (пожары, видать, прогнали с родных угодий), либо разбудил его случайно кто-то, шатаясь по тайге.
Отец идёт первым, вперёд смотрит, а я – след в след за ним.
Но на красоту таёжную всё равно любоваться успеваю, как батя ни ругает меня. Не может он понять: чего на неё любоваться, если столько раз я всё это видел. Сам-то он почти всю её исходил вдоль и поперёк, много дорог протропил (проложил, значит) и знает всё на тыщу вёрст вокруг, и ничем его уже здесь не удивить. «Да и не до этого сейчас: шатун – зверь особо опасный, коль голодный и злющий!» – говорит.
«Так что, гляди в оба глаза, сынок!» — повторял отец, а сам уверенно шагал по тайге. Словно по просёлочной дороге шёл, а не по заснеженным лесным дебрям и сугробам пробирался!
А вот и ленивое зимнее солнышко словно засовестилось, что проспало, и торопливо начало вставать над тайгой. Сначала оно сделало слабую попытку выглянуть из-за горизонта, а потом поднялось и поярче уже засветило – проснулось, наконец, разрумянилось!
Иду за отцом по проложенной им дороге, искрящейся в лучах проснувшегося солнца крошечными разноцветными алмазиками, слепящими глаза; дышу здоровым таёжным воздухом, набрав его полные лёгкие – с запасом!
Хорошо!
— Время уже близилось к обеду, когда мы, уставшие и замёрзшие, подошли к старому охотничьему зимовью, обжитому ещё дедом моим (он называл её по-старому: зимовейка или зимовьЁ).
Эта маленькая невзрачная избушка из лиственничных брёвен, очень толстых и крепких. Небольшая совсем: шагов пять-шесть в ширину и столько же в длину. Смотрит она на мир двумя небольшими подслеповатыми окошечками на смежных стенах. Отец мне говорил, что окошки такими делались специально: чтоб крупный зверь не вломился, особенно медведь-пакостник. Дверь поставлена им позже: крепкая, дубовая, на кованых, мощных петлях, с тяжёлыми засовами снаружи и изнутри (в целях защиты от медведей-пакостников). Но на замок снаружи она никогда не запирается: не принято это здесь у нас! Да и от кого тут, в тайге-то, закрываться? А если уж кто сильно захочет войти, так и замок сорвёт, верно?
Конечно, крыша над головой, надёжные стены да жаркая печурка много значат для таёжных охотников, полжизни которых проходит в лесу.
Да и думаю, не один человек спасался в этом зимовье в дожди, пургу, в зимнюю стужу и благодарил того, кто его поставил и приспособил для жизни, не дал замёрзнуть в тайге таким же, как сам, таёжным собратьям-охотникам. А может, и беглых каторжников и «зэков» видала эта избушка-старушка: их в наших краях всегда полно водилось-шаталось, с царских времён ещё. Много их здесь сгинуло, много осело в наших краях.
. Жулька, хоть и устала тоже, живенько обежала зимовье, полаяла по-хозяйски для порядка на все четыре стороны и прошмыгнула в дверь.
Отец был здесь ещё по осени. Он, как это принято в охотничьем братстве, пополнил тогда запасы съестного в железных коробах и бочке (так прятали его от зверья непрошеного, особенно от медведя!): добавил ещё муки, круп, соли и спичек, запасся дровишками и сухой хвоей и берёстой – они разжигают печку без всякой бумаги, воды из ручья в большой бидон и флягу натаскал.
Всё это было на месте – значит, никто здесь до нас не появлялся.
На стенах висели пучки зверобоя, мяты, чабреца и прочих трав, годных и для лечения, и для душистого целебного чая, согревающего и в осеннее ненастье, и в зимние холода.
Вообще, и в этом зимовье, в других всегда хранились обязательные запасы: дрова, спички, соль, иногда даже сахар, крупы и сухари, и, по неписаному закону взаимовыручки, любому охотнику или просто случайному путнику позволялось в нём обогреться, переночевать и даже попользоваться съестными припасами. Но ВСЁ не съедать, про других помнить!
Таковы неписаные, но строгие законы тайги, испокон веков!
. И вскоре в крошечной каменной печурке весело заполыхали лиственничные и берёзовые дровишки, а в небольшом закопчённом котелке забулькала похлёбка – особая, охотничья, вкусная!
Поев, попив душистого и вкусного чая из шиповника, зверобоя и мяты, взятых из дома, накормив Жульку, мы с батей растянулись на полатях-нарах, постелив мягкие лиственничные ветви-лапы вместо матраца и накрывшись стареньким байковым одеялом, принесённым сюда отцом.
Постепенно в захолодевшей избушке стало теплее, но мы щурились и плакали от едкого дыма, наполнившего всю комнату.
Жулька тоже щурилась и плакала вместе с нами!
Хотел я дверь открыть, чтоб дым весь вышел, так отец не дал. «Нечего, – говорит, – тепло наружу выпускать! Так нам хату не согреть! А дым сейчас к потолку подымется – не угорим, не бойся!»
После обеда мы недолго нежились – пошли того шатуна искать.
— Но день прошёл впустую. «Наш» хитрый Потапыч, видать, ушёл в глубь тайги или в какой-нибудь посёлок, где хищнику всегда можно чем-то поживиться.
Зимой рано темнеет, и мы поспешили засветло вернуться в зимовье. Ночью в тайге делать нечего!
Темнота лениво заползала в маленькие окошки, и мы зажгли керосиновую лампу-коптилку. Отец подбросил в печурку охапку дров, и огонь опять весело-весело заболтал о чём-то по-своему, приплясывая и разгоняя мрак и холод.
Дыма уже столько не было, воздух начал прогреваться, и в избушке было тепло и уютно.
Батя сварил кашу с вяленым и подкопчёным кабаньим мясом. Дома такую не сваришь, здесь – дымком попахивает, как на костре в походе! Вкуснотища!
А ещё отец напоил меня своим духмяным чаем из сушёных ягод, с ржаными сухариками он тоже был вкусным необыкновенно!
После ужина мы улеглись на нашу мягкую хвойную «постель». Жулька, набегавшись за день по тайге и изрядно устав, улеглась тоже, слабо, только одними ушами, реагируя на звуки и шорохи, которые раздавались в изобилии вокруг и указывали на пробудившуюся ночную жизнь тайги. А вскоре, разомлев от тепла и сытной еды, задремала, иногда поклёвывая пол своим острым носом.
— Но спать ещё было рано, непривычно, и я стал просить отца рассказать что-нибудь из охотничьей жизни.
Ох, как он много разных таёжных баек знал! Что – от отца и деда, слывших отменными рассказчиками, а что – и сам сочинит (фантазии у них у всех хватало!) Часто он нас с мамой то своими россказнями смешил, то пугал «страшилками» про тигров и медведей да про Лешака таёжного. И дед мой, помню, детишек поселковых любил пугать своими рассказами о проделках лесного чудища. «Он ведь хозяин здесь, что захочет, то в своём лесу и сделает, – говаривал старый таёжник. – Только крещёным он никогда ничего дурного не делал. Вот потому-то многие тунгусы (эвенки то есть) и нанайцы нашу веру христианскую принимают: так они старика Лешака задабривают!»
Ну вот, значит, начал батя рассказывать свою байку про лешего: как он ураганы зимой посылает и просеки в лесу прорубает – да такие, будто кто-то широкую дорогу там проложил. Однажды, говорит отец, он сам зимой как-то шёл по такой просеке и своими глазами видел, как Лешак рябину нагнул да и жрал прямо ртом ягоду замороженную… Лохматый, маленький, страшненький!
А потом как зыркнул на отца глазищами и – в лес! Только его и видели.
Я, конечно, не очень поверил в эту отцовскую байку – не маленький ведь уже, в сказки верить! Посмеялся!
И вдруг за стенами избушки послышался сначала скрип снега, будто кто-то очень большой взад-вперёд ходит.
А потом откуда-то из тайги стал доноситься тихий, не очень отчётливый разговор.
Кто бы это мог быть тут, ночью, кроме нас?!
Жулька, как от толчка, сразу вдруг проснувшись, первая встревожилась. Она потянула воздух своим остреньким носиком и недовольно заворчала.
— Бать, слышишь? – спрашиваю шёпотом. – Вроде, голоса какие-то слышны.
— А ну, тихо! Помолчи! – отвечает мне так же шёпотом.
И Жулька уже не на шутку всполошилась. Ощетинилась на загривке вся и рычит, к двери осторожно подступает, хотя и побаивается чего-то.
А за дверью кто-то стоит, торопливо по ней шарит-ищет – видно, дверь пытается открыть!
Взял отец ружьё, тихонько, на цыпочках, к двери подошёл, прислушался.
— Кто это здесь? – спрашивает.
Но в ответ что-то вдруг как застонет, как завоет!
И дверь вдруг распахнулась настежь!
Я аж вскрикнул с перепугу от неожиданности!
И тут в избушку нашу ворвалось, ввалилось что-то без лица и тела, всё в белом, пахнуло морозным холодом и снегом глаза нам залепило, заухало птицей ночной.
Привидение, что ли.
— Ах, так! А ну, сгинь, нечистая сила! Сгинь, сгинь, сгинь! – взревел отец и, трижды перекрестившись, грянул из берданки в темноту ночи.
И всё вдруг смолкло, исчезло с глаз долой.
Я стоял возле отца как вкопанный, зуб на зуб не попадал. Жулька, всегда такая отважная, жалась к моим ногам и испуганно скулила.
В зимовье было почти темно. Отец трясущимися руками чиркнул спичку и зажёг лампу. Всё: пол, наша постель и мы сами – запорошено снегом.
А дверь-то. плотно была закрыта, на засов.
Отец ещё трижды перекрестился, улыбнулся и говорит:
— Вот, сынок, видишь – как боится вся нечисть нашего крестного знамения! Только этим и спасаемся! А ещё вот этим! – и на берданку показывает.
Смотрим: в двери зияет дыра, пробитая отцовской пулей, Потапычу-шатуну предназначавшейся.
— Ураган, наверно, прошёл в лесу, а дверь ветром-то и открыло! – говорю отцу.
— Ураган? Ну уж нет, много ты смыслишь! Пойдём-ка лучше посмотрим, что там!
И отец смело шагнул за порог. Я – следом, хоть и не охота было идти в страшную холодную темень. Жулька – за нами!
— Смотрю: почти полная уже луна, как огромный шар, висит над тайгой и освещает всё вокруг мутновато-жёлтым светом. Спокойно и важно горит-пылает, как драгоценный жёлтый камень, яркая звезда созвездия Девы. Деревья стоят, не шелохнутся. Морозно. Снег на поляне перед зимовьем опять переливается уже не в солнечном, а в лунном свете миллиардами крошечных разноцветных алмазиков.
Ничто и никто не нарушают тишину.
Отец сказал, прищурясь:
— Пошли в избу, умник!
Мы зашли в зимовье, снова закрывшись на засов. Отец подбросил ещё несколько полешек, и комната осветилась ярким весёлым огоньком разгоревшейся печурки.
Я стряхнул снег с постели и вымел его из избушки. Мы снова стали укладываться спать. Страх уже прошёл.
— Это всё оттого, что я дверь нашу забыл покрестить, как меня дед с отцом когда-то учили! Только они говорили не покрестить, а окстить – по-старому, – вдруг сказал отец.
И он с опозданием торжественно закрестил дверь и отдушину.
Мне было смешно за ним наблюдать! А он вдруг зашептал какие-то одному ему известные тайные слова. И. сплёвывал при этом через левое плечо! Смешной такой стал! – прям как старый таёжный нанаец-шаман! – жил от нас такой когда-то неподалёку. Медведь его, бедолагу, потом разодрал. (Расскажу Вам как-нибудь про него и жену его, красавицу Марию! А заодно и про историю моего рождения!)
— Была уже глухая полночь. Тишина за стенами. Отец заснул первым и вскоре стал похрапывать на все лады, будто ничего и не произошло.
А я всю ночь видел страшные сны: то с тем Лешим в лесу встречался, то с медведем огромным боролся и, наверное, громко кричал, мешая спать Жульке, примостившейся под боком.
Вот такая история произошла с нами в старом зимовье!
До сих пор не пойму: что это тогда там было, а. Дверь-то заперта изнутри была! Прямо «чертовщина-небывальщина» какая-то.
Да, а медведя того хитрого, шатуна, мы с отцом и ещё одним охотником всё-таки выследили потом и убили, чтобы не мешал, не шатался по лесу и таёжным посёлкам да не пугал честной народ.
Это и было моим первым «боевым крещением», как говорил батя.
А вскоре я подрос совсем и стал тоже ходить и на пушного зверя (для денег), и на крупного (для мяса), как взрослые охотники. И навсегда запомнил советы отца: не забывал крестить своё временное таёжное пристанище!
От греха и от всякой нечисти подальше!
Не знаю, как вы, а я почему-то стал верить. в сверхъестественные силы. Существуют они, ага! Как и всякие духи и нечисти таёжные.
**То же, что душистый, пахучий (диалект.)
© Ольга Благодарёва, 2012
Это произведение, как и все остальные, имеет авторское свидетельство
и защищено Законом «Об авторском праве».
Никакая его часть не может быть скопирована и использована в любом виде без письменного согласия автора и обязательного указания на источник цитирования!
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: ИСТОРИИ ПЯТАЯ и ШЕСТАЯ. ТАЁЖНЫЕ «ТРЕУГОЛЬНИКИ» – http://www.proza.ru/2012/05/05/910
Если что – не так, вы уж меня простите, дорогие читатели: кое-что забылось за давностию лет, кое-что. присочинили тогда герои этих полуфантастических историй-баек (их фамилии и имена изменены, и любые совпадения чисто случайны!). Да и я. – тоже: дофантазировала! 😉
Здесь публикую в небольшом сокращ. (журнальный вариант)
Фото – из Интернета: Зимовье таёжного охотника.
Спасибо автору!
