Маленькие рассказы о большой войне
Маленькие рассказы о большой войне.
Не вернулся из боя
Катюша взяла тетрадный листок, ручку и присела на край кровати. Лейтенант понял, что можно диктовать письмо. Собравшись с силами, он начал:
— Дорогой, отец! Наверное, Вы получили извещение о гибели Вашего сына Николая Степановича Хильченко? Но я был с ним вместе в том бою и хочу Вам рассказать, как это было.
Ваш сын погиб смертью героя на Карельском фронте 17 сентября 1941 года в завязавшемся крупном воздушном бою. Самолёт, в котором отважно дрался Ваш сын Николай, был подбит вражескими истребителями. Несмотря на это, он мужественно отражал атаки врага и с горящего самолёта сбил стервятника и сам погиб смертью героя!
Как отцу, воспитавшего такого сына, вместе с Вами переношу тяжёлую утрату в лице Вашего Николая! Но, гады не досчитаются тысячами за каждого убитого воина Красной Армии! Простите, отец, меня, что не сумел уберечь Вашего сына, а моего фронтового друга – Николая. Я буду драться за двоих!
Младший лейтенант Василенко Александр.
Письмо было завершено. В большой больничной палате воцарилась тишина. Александр от усталости и возбуждения закрыл глаза. Ему было стыдно перед молоденькой сестричкой, за то,что на глаза набежала непрошеная слеза.
На следующий день раненых эвакуировали. Было начало войны.
На безымянной высоте
Уже давно отгремела Великая Отечественная война. Но Савелий так и не мог смотреть фильмы о ней и слушать песни. Как только по телевизору начинался показ фильма о войне или в концерте звучала песня о ней, Сава выходил из комнаты и плотно закрывал дверь за собой. Он знал, что никакой фильм не сможет передать весь ужас тех пережитых военных лет, но смотреть не мог. Особенно тяжело было в День Победы, когда со всех сторон звучали песни о войне, люди поздравляли друг друга и по телевизору весь день транслировали военный парад с Красной площади. В один из таких дней во время Голубого огонька из соседней комнаты он услышал слова звучащей песни:
…Тот не забудет, не забудет, атаки яростные те,
У незнакомого посёлка на безымянной высоте …
В 6-00 часов комполка даёт команду открыть залповый огонь по позициям противника, пехота пошла в атаку. Однако её продвижение натолкнулось на немецких автоматчиков, которые «косили» наших солдат на обоих флангах. Наступление захлебнулось. Немцы воспользовались удачным для них мгновением и стали контратаковать и при поддержке танков быстро продвигались к высотке, где размещалась первая батарея полка. Немецкие «тигры», словно неуязвимые крепости, ползли и ползли! Автоматчики под их прикрытием приближались к артиллерийским батареям.Разведрота получает приказ поддержать артиллерийский взвод.
Под непрекращающимся огнём противника Савелий добежал до первого орудия батареи. Из всего орудийного расчёта осталось трое, наводчик ранен, а немцы уже в нескольких метрах от орудия. Савелий быстро принимает решение заменить наводчика и продолжить беглый огонь по контратакующему противнику. Лгут те, кто говорит, что страха нет! Страшно! Очень страшно! И жить хочется! Сорок минут боя! Гибнут наши бойцы, товарищи боевые! Всего сорок минут!
Первые автоматчики падают, ещё и ещё ….
— Нате вам, гады! Не возьмёшь! Побежали, сволочи! Побежали! Так вам и надо!
Строчил, строчил его автомат.
Его батарея обеспечила успех сражению, посёлок был освобождён от фашистских оккупантов. Но прорыв немцев унёс жизни многих солдат.Погибло много однополчан, с которыми и в разведку, и в атаку ходил! Савелий за образцы мужества и отваги был представлен к правительственной награде.
— Что это за песня только что звучала? – открыв дверь в комнату, спросил Сава у сидевшей возле экрана телевизора дочери.
Рассказы о Великой Отечественной войне 1941-1945
Рассказы о Великой Отечественной войне 1941-1945 для 1-2-3-4-5-6 класса
Рассказы о войне 1941-1945 для младших школьников и школьников средних классов
Рассказы о войне для старшеклассников
Рассказы известных писателей о Великой Отечественной войне: Л. Кассиля, В. Каверина, Н. Тихонова, Л. Пантелеева, А. Митяева, Л. Соловьёва, В. Ганичева и других авторов. В них описывается беспримерный подвиг нашего народа, защитившего Родину от фашистских захватчиков. Победу ковали на фронте и в тылу, рядовые солдаты и прославленные полководцы, лётчики и танкисты, разведчики и моряки, партизаны и мальчишки, вставшие за отцовские станки на заводах.
Сергей Алексеев «Иван Степанович Конев»
Маршал Советского Союза Иван Степанович Конев один из прославленных полководцев Великой Отечественной войны. Войска, которыми он командовал, вместе с другими советскими армиями обороняли Москву, принимали участие в Курской битве, громили фашистов на Украине и в Польше, штурмовали Берлин, освобождали Прагу.
Сергей Алексеев «Георгий Константинович Жуков»
22 июня 1941 года на нашу Родину напала фашистская Германия. Началась Великая Отечественная война.
Война длилась четыре года и закончилась нашей победой и полным разгромом фашистов.
Одним из самых прославленных полководцев и героев Великой Отечественной войны был Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков.
Сергей Алексеев «Ни шагу назад!»
Третий месяц идут упорные, кровопролитные бои на юге. Горит степь. Сквозь огонь и дым фашисты рвутся к Сталинграду, к Волге.
Шло сражение на подступах к Сталинграду. Шестнадцать солдат-гвардейцев вступили в неравный бой.
— Ни шагу назад! — поклялись герои.
Великая Отечественная война началась 22 июня 1941 года, когда войска гитлеровской Германии вступили на территорию Советского Союза. Она длилась долгих четыре года. За это время были разрушены тысячи сел, сотни городов, погибло 27 миллионов советских граждан. Война не обошла ни одной семьи. В каждой кто-то погиб или пропал без вести, многие лишились родного дома. Через тяжелейшие испытания пришлось пройти не только бойцам-фронтовикам, люди умирали и в тылу: от бомбежек, голода, болезней, непосильного труда. Война — это самое страшное, что можно представить, и все же так велика сила человеческого духа, что, несмотря на кровь и боль, и здесь находится место доброте и состраданию, самопожертвованию и настоящему подвигу.
Андрей Платонов «Штурм лабиринта»
— Ты не спеши, Алексей Алексеевич, но побей их основательно, — сказал на прощанье генерал полковнику Бакланову. — Однако и не задерживайся здесь, а то мы далеко уйдем, не догонишь.
Генерал уехал вперед; полковник остался один возле своего блиндажа, устроенного в ягоднике, в окрестности старого немецкого городка. В этом городке остался немецкий гарнизон, снабженный мощными средствами огня и большим запасом продовольствия и боеприпасов. Немецкому гарнизону был дан приказ держаться здесь без срока, хоть до конца света, пока не прибудет к нему помощь
Андрей Платонов «Житейское дело»
Шла ночь в деревенской избе. Темно и тихо было за окном, лишь голая ветвь вербы изредка еле слышно постукивала в окно, склоняясь от слабого ветра. Верба зябла в прохладной сырости весенней ночи и словно просилась к людям, в теплую избу. А изба была нетопленная, в избе на печи лежала без сна хозяйка Евдокия Гавриловна Захарова; она прихварывала уже который день, она грустила по мужу, убитому на войне, и ей сейчас не спалось.
Леонид Пантелеев «Приказ по дивизии»
— Нет, — говорил генерал, показывая спутнику своему тонкий орлиный профиль, — невоенный человек даже и понять не может, что значит настоящая воинская дисциплина. Вот — и вам небось приходилось слышать — часто говорят, что дисциплина должна быть сознательная. А вы знаете, почему-то не люблю я этого слова. Что значит — сознательная дисциплина? Сознательным должен быть боец. А дисциплина — всегда одна. Дисциплина, если хотите, это что-то вроде шестого чувства, которое, вместе со вкусом, слухом и зрением, присуще каждому настоящему солдату. И уж как ты ее там ни называй — сознательная или бессознательная, — а если ты ее нарушил, дисциплину, — я тебя в полном сознании и без зазрения совести под арест закатаю, а еще нарушил — так и голову сниму, не пожалею.
Анатолий Митяев «Шестой-неполный»
Войны еще не было. Но предвоенный год уже начался. Предчувствуя грозное время, рабочие на заводах делали танки и орудия; в пекарнях для солдат сушили ржаные сухари, а в школах мальчишки и девчонки учились перевязывать раненых.
Константин Симонов «Третий адъютант»
Комиссар был твердо убежден, что смелых убивают реже, чем трусов. Он любил это повторять и сердился, когда с ним спорили.
В дивизии его любили и боялись. У него была своя особая манера приучать людей к войне. Он узнавал человека на ходу. Брал его в штабе дивизии, в полку и, не отпуская ни на шаг, ходил с ним целый день всюду, где ему в этот день надо было побывать.
Юрий Яковлев «Цветок хлеба»
Сколько маленький Коля помнил себя в войну, он всегда был голодным. Он никак не мог привыкнуть, приладиться к голоду, и его ввалившиеся глаза сердито поблескивали, постоянно искали добычу. Черноволосый, нестриженый, взъерошенный, с проступающими ребрышками, он был похож на маленького исхудалого волчонка. Он тянул в рот все, что было съедобным, — щавель, вяжущие ягоды черемухи, какие-то корни, дикие лесные яблоки, пронзительно кислые и крепкие. Дома ему давали болтанку и хлеб. Мать добавляла в муку веники — вымолоченные метелки проса, и хлеб был тяжелый, вязкий; от него пахло сырой глиной. Но и этот хлеб голодный мальчонка съедал мгновенно, жадно посапывая раздутыми ноздрями.
Юрий Яковлев «Учитель истории»
Да здравствует Дубровник – древний город, стоящий лицом к морю, спиной к горам! Да здравствуют его непрошибаемые крепостные стены светлого камня, каменные мостовые и полы в домах — тоже каменные! Фонари на цепях, кованые запоры, ржавые петли и античный фонтан для питья, похожий на железную карусель. И оцинкованные флюгерки, сидящие на трубах, как голуби. И просто голуби-сизари, живущие в закоптелых бойницах.
Сергей Алексеев «Победа»
— Младший сержант Кантария!
— Я младший сержант Кантария!
Бойцов вызвал к себе командир. Советским солдатам доверялось почётное задание. Им вручили боевое знамя. Это знамя нужно было установить на здании Рейхстага.
30 апреля. После полудня. Бои идут рядом с имперской канцелярией.
Личный шофёр Гитлера Кемпке получил приказ раздобыть 200 литров бензина. Принялся Кемпке искать горючее. Нелёгкое это дело. Уже несколько дней, как перерезаны все дороги, ведущие к имперской канцелярии. Не подвозят сюда горючее. Носится Кемпке, выполняет приказ. Сливает бензин из разбитых машин, из пустых баков по капле цедит. Кое-как набрал 100 литров. Доложил.
— Мало, — сказали Кемпке.
Их дивизия пробивалась к Рейхстагу. Рейхстаг — главное правительственное здание фашистской Германии.
Впервые слова про топор Степан Рудокоп услышал во время штурма Зееловских высот. Притормозилось чуть-чуть наше тогда наступление. Фашисты на высотах зарылись в землю. Мы штурмовали, наступали с равнины, с открытого места.
— Скорей бы уж прорваться, — бросил кто- то из наших солдат.
Сергей Алексеев «Бронзой поднялся в небо»
Солдат не мечтал, не гадал, не думал. А вышла слава ему в века. На пьедестале к небу солдат поднялся.
Было это в последние дни войны. Уже не километры, а метры оставались до центра Берлина. Солдаты 8-й гвардейской армии готовились к последним боям. В числе их и солдат Николай Масалов. Был он знаменщиком 220-го гвардейского стрелкового полка. Приготовил к атаке знамя.
Рассказы о Великой Отечественной войне для школьников
Это рассказы о подвигах простых солдат в годы Великой Отечественной войны, о подвигах летчиков. Рассказы для домашнего чтения. Рассказы для чтения в школе.
Горовец.
Автор: Сергей Алексеев
Последним в строю летел лейтенант Александр Горовец. Всё хорошо. Исправно гудит мотор. Стрелки приборов застыли на нужных метках. Летит Горовец. Знает — впереди лишь минутный отдых. Посадка. Заправка. И снова в воздух. Нелегко авиации в эти дни. Битва не только гремит на земле — поднялась этажами в воздух.
Летит Горовец, небо окинет взглядом, взглядом проверит землю. Вдруг видит — летят самолёты: чуть сзади, чуть в стороне. Присмотрелся — фашистские бомбардировщики.
Начал лётчик кричать своим. Не ответил никто из наших. Сплюнул пилот в досаде. Зло посмотрел на рацию. Не работает, смолкла рация.
Подумал секунду лейтенант Горовец. Затем развернул самолёт и устремился к врагам навстречу.
Развернулся лейтенант Горовец, на второго фашиста бросился. Ура! И этот рухнул.
Рванулся к третьему. Падает третий.
Расстроился строй фашистов. Атакует врагов Горовец. Снова заход и снова.
Четвёртый упал фашист.
Но и это ещё не всё. Не отпускает врагов Горовец. Бросился вслед. Вот восьмой самолёт в прицеле. Вот и он задымил, как факел. Секунда. Секунда. И сбит самолёт девятый.
Бой лётчика Горовца был уникальным, неповторимым. Много подвигов совершили советские лётчики в небе. Сбивали в одном полёте по три, по четыре, по пять и даже по шесть фашистов. Но чтобы девять! Нет. Такого не было. Ни до Горовца. Ни после. Ни у нас. Ни в одной из других воюющих армий. Лейтенант Горовец стал Героем Советского Союза.
Не вернулся из полёта лейтенант Александр Константинович Горовец. Уже на обратном пути к аэродрому набросились на героя четыре фашистских истребителя.
Погиб лейтенант Горовец.
А подвиг живёт. И рассказы о нём ходят как быль, как сказка.
Три подвига.
Автор: Сергей Алексеев
Многие советские лётчики отличились в боях под Курском.
Весной 1942 года в тяжёлых схватках на Северо-Западном фронте в воздушном бою один из советских лётчиков был тяжело ранен, а его самолёт подбит. Лётчик опустился на территорию, занятую врагом. Он оказался один в лесной глуши. Лётчик стал лицом к востоку и начал пробираться к своим. Он шёл сквозь снежные сугробы, один, без людей, без еды.
Солнце садилось и всходило.
Болели раны. Но он превозмогал боль.
Когда силы его покидали, он продолжал ползти.
Метр за метром. Сантиметр за сантиметром.
Солнце всходило и садилось.
Он совершил подвиг и дошёл до своих.
На восемнадцатые сутки, измождённого и обмороженного, его подобрали партизаны. На самолёте он был доставлен в госпиталь. И тут самое страшное — неумолимый приговор врачей: необходима операция. Лётчик обморожен.
Лётчик лишился ног.
Но лётчик хотел летать. Хотел продолжать бить ненавистного врага.
И вот он совершает второй свой подвиг. Лётчику сделали протезы. Он начал тренироваться ходить с костылями, а затем. без костылей.
Теперь он упросил врачей разрешить сесть ему в самолёт. Он был настойчив, и врачи уступили. Лётчик снова на лётном поле. Вот он в кабине. Он снова в воздухе.
И опять тренировки, тренировки, бесчисленные тренировки.
Его проверили самые придирчивые экзаменаторы и разрешили летать.
— Только в тылу, — сказали лётчику.
Лётчик упросил отправить его на фронт.
Лётчик упросил доверить ему истребитель.
Он прибыл под Курск незадолго до начала Курской битвы. По первой же тревоге он поднялся в воздух.
Тут, под Курском, он совершил свой третий подвиг. В первых же боях он сбил три вражеских самолёта.
Этот лётчик известен всей стране. Имя его — Алексей Петрович Маресьев. Он Герой Советского Союза. О нём написана прекрасная книга. Автор её — писатель Борис Полевой. «Повесть о настоящем человеке» — называется эта книга.
Бул-буль.
Автор: Сергей Алексеев
Не стихают бои в Сталинграде. Рвутся фашисты к Волге.
Обозлил сержанта Носкова какой-то фашист. Траншеи наши и гитлеровцев тут проходили рядом. Слышна из окопа к окопу речь.
Сидит фашист в своём укрытии, выкрикивает:
— Рус, завтра буль-буль!
То есть хочет сказать, что завтра прорвутся фашисты к Волге, сбросят в Волгу защитников Сталинграда.
Сидит фашист, не высовывается. Лишь голос из окопа доносится:
— Рус, завтра буль-буль. — И уточняет: — Буль-буль у Вольга.
Действует это «буль-буль» на нервы сержанту Носкову.
Другие спокойны. Кое-кто из солдат даже посмеивается. А Носков:
— Эка ж, проклятый фриц! Да покажись ты. Дай хоть взглянуть на тебя.
Гитлеровец как раз и высунулся. Глянул Носков, глянули другие солдаты. Рыжеват. Осповат. Уши торчком. Пилотка на темени чудом держится.
Высунулся фашист и снова:
Кто-то из наших солдат схватил винтовку. Вскинул, прицелился.
— Не трожь! — строго сказал Носков.
Посмотрел на Носкова солдат удивлённо. Пожал плечами. Отвёл винтовку.
До самого вечера каркал ушастый немец: «Рус, завтра буль-буль. Завтра у Вольга».
К вечеру фашистский солдат умолк.
«Заснул», — поняли в наших окопах. Стали постепенно и наши солдаты дремать. Вдруг видят, кто-то стал вылезать из окопа. Смотрят — сержант Носков. А следом за ним лучший его дружок рядовой Турянчик. Выбрались дружки-приятели из окопа, прижались к земле, поползли к немецкой траншее.
Проснулись солдаты. Недоумевают. С чего это вдруг Носков и Турянчик к фашистам отправились в гости? Смотрят солдаты туда, на запад, глаза в темноте ломают. Беспокоиться стали солдаты.
Но вот кто-то сказал:
— Братцы, ползут назад.
— Так и есть, возвращаются.
Всмотрелись солдаты — верно. Ползут, прижавшись к земле, друзья. Только не двое их. Трое. Присмотрелись бойцы: третий солдат фашистский, тот самый — «буль-буль». Только не ползёт он. Волокут его Носков и Турянчик. Кляп во рту у солдата.
Притащили друзья крикуна в окоп. Передохнули и дальше в штаб.
Однако дорогой сбежали к Волге. Схватили фашиста за руки, за шею, в Волгу его макнули.
— Буль-буль, буль-буль! — кричит озорно Турянчик.
— Буль-буль, — пускает фашист пузыри. Трясётся как лист осиновый.
— Не бойся, не бойся, — сказал Носков. — Русский не бьёт лежачего.
Сдали солдаты пленного в штаб.
Махнул на прощание фашисту Носков рукой.
— Буль-буль, — прощаясь, сказал Турянчик.
Злая фамилия.
Автор: Сергей Алексеев
Стеснялся солдат своей фамилии. Не повезло ему при рождении. Трусов его фамилия.
Время военное. Фамилия броская.
Уже в военкомате, когда призывали солдата в армию, — первый вопрос:
— Д-да. — протянули работники военкомата.
— Д-да. — протянул командир.
Много бед от фамилии принял солдат. Кругом шутки да прибаутки:
— Видать, твой предок в героях не был.
— В обоз при такой фамилии!
Привезут полевую почту. Соберутся солдаты в круг. Идёт раздача прибывших писем. Называют фамилии:
— Козлов! Сизов! Смирнов!
Всё нормально. Подходят солдаты, берут свои письма.
Смеются кругом солдаты.
Не вяжется с военным временем как-то фамилия. Горе солдату с этой фамилией.
В составе своей 149-й отдельной стрелковой бригады рядовой Трусов прибыл под Сталинград. Переправили бойцов через Волгу на правый берег. Вступила бригада в бой.
— Ну, Трусов, посмотрим, какой из тебя солдат, — сказал командир отделения.
Не хочется Трусову оскандалиться. Старается. Идут солдаты в атаку. Вдруг слева застрочил вражеский пулемёт. Развернулся Трусов. Из автомата дал очередь. Замолчал неприятельский пулемёт.
— Молодец! — похвалил бойца командир отделения.
Пробежали солдаты ещё несколько шагов. Снова бьёт пулемёт.
Теперь уже справа. Повернулся Трусов. Подобрался к пулемётчику. Бросил гранату. И этот фашист утих.
— Герой! — сказал командир отделения.
Залегли солдаты. Ведут перестрелку с фашистами. Кончился бой. Подсчитали солдаты убитых врагов. Двадцать человек оказалось у того места, откуда вёл огонь рядовой Трусов.
— О-о! — вырвалось у командира отделения. — Ну, брат, злая твоя фамилия. Злая!
За смелость и решительность в бою рядовой Трусов был награждён медалью.
Висит на груди у героя медаль «За отвагу». Кто ни встретит — глаза на награду скосит.
Первый к солдату теперь вопрос:
— За что награждён, герой?
Никто не переспросит теперь фамилию. Не хихикнет теперь никто. С ехидством словцо не бросит.
Ясно отныне бойцу: не в фамилии честь солдатская — дела человека красят.
«Главное — не допустите войны!»Трогательные и захватывающие рассказы ветеранов ВОВ
Одна из самых страшнейших войн человечества окончилась 75 лет назад. Те, кто всеми силами вкладывался в её завершение и видел её своими глазами, твердят как один — берегите мир. Их рассказы помогают осознать весь ужас войны, и мы совместно со студией и школой дизайна DSGNclub считаем своим долгом воплотить желание ветеранов, своими невероятными усилиями сохранивших этому миру человеческое лицо, — передавать эти сопереживания другим поколениям, помнить самим и напоминать другим. Сегодня, завтра, всегда
Война — это каждодневное испытание человека. Испытание болью — своей и чужой, физической и моральной. 1418-дневное дыхание смерти. Пули и снаряды, волей случая не положившие навеки в землю — это безусловная выверка тебя на прочность. Как и бесконечно тянущееся, отвратительное состояние постоянного прощания с жизнью, когда тебе приходится противостоять не только врагу, но принципам естествознания: перебарывать голод с жалким и в то же время спасительным кусочком сухаря в кармане, стараться не замёрзнуть, много двигаться, когда нет ни сил, ни энергии, быть постоянно начеку и в величайшем стрессе, каждый божий день, на протяжении нескольких лет.
Много двигаться. Сложно представить, каково это — на ногах преодолеть расстояния, которые мы привыкли пересекать на поездах, самолётах и автотранспорте с пересадками, а тем более осенью, зимой, ранней весной, когда, скорее, предпочтёшь остаться дома, нежели высунуть нос на улицу. Киев — Чернигов — Тим (Курская обл.) — Харьков — Сталинград — Орёл — Курск — Белгород — Глухов — Нежин — Киев — Ковель — Варшава — Магнушев — Познань — Кюстрин — Берлин, — таков был маршрут Анатолия Цветкова в годы войны. Днепропетровск — Харьков — Воронеж — Москва — Ярославль — Кострома — Саратов — Калуга — Смоленск — Орша — Могилёв — Шклов — Борисов — Минск — Витебск — Вильнюс — Кёнигсберг, — столько прошёл Николай Васильев. Третий герой материала, наша собеседница Инесса Павловна, не повидала столько городов, но, возможно, находила не меньше: от койки до койки, вокруг раненых бойцов в ленинградском госпитале. У каждого из них свои истории и воспоминания, которые мы постарались передать во всех подробностях, а студия и школа дизайна DSGNclub — воплотить в своих иллюстрациях.
Командир стрелковой дивизии
АНАТОЛИЙ ИСАЕВИЧ ЦВЕТКОВ
вспоминает, как война испытывала его судьбу
— Впервые я чуть не получил пулю в районе белорусского города Смолевичи. Мы охраняли участок границы, где высадился фашистский воздушный десант: противники были переодеты в форму красной армии, но передвигались с немецким вооружением. Один диверсант уже нацелился на меня, но мой напарник Сытин его опередил и уничтожил, спас от смерти. За пару часов нам удалось разгромить десант, сохранив наши коммуникации.
Да, двигаться приходилось много. Мы — пограничники, пехота и связисты — были слабо моторизированы. Машины использовались только для технических нужд: подвоза боеприпасов и продовольствия.
Наступление шло смешанным способом. Когда подступались к Варшаве, использовали буквально всё, вплоть до повозок, запряжённых лошадьми. Все были так устремлены к Берлину, что 500 км преодолели за полторы-две недели. В фильме «Весна на Одере» хорошо показано, как это выглядело со стороны, хотя там режиссёры сгустили краски: показали, как наши солдаты используют карету знатного вельможи для наступления, — это гротеск, конечно, но всё что можно было использовать, мы использовали. Наступали бы пешком, потратили в три раза больше времени.
Награды напоминают мне о самых тревожных моментах. Орден Красной звезды был получен за форсирование Днепра — мы возвращались на нашу сторону, и тут нашу лодку разбило снарядом — мы очутились в воде, еле цеплялись за обломки и кое-как причалили к берегу. Вот такие эпизоды делали ткань войны, где каждый её день был насыщен неожиданностями.
Орден 2-й степени мне дали за форсировании Вислы, я участвовал в переправе войск на другой берег и отторжении атаки противников на наш плацдарм. Нас было мало, нужно было стоять небольшим количеством человек против целого подразделения фашистских войск. Мы удерживали его в течение трёх суток ввосьмером, чтобы все остальные смогли переправиться!
Ранен, в кармане — лишь корка сухаря, есть хотелось страшно, но выстояли. Как? Благодаря упорству: невзирая ни на что, отбить товарищей и удержать свои позиции!
Одна из важнейших для меня наград — Медаль за отвагу, которую я получил первой, за оборону Сталинграда. Я там участвовал с самого начала и до конца, и в один из дней мне пришлось заменить выбывшего из строя пулеметчика. В результате я спас жизнь полутору десятков бойцов, не отступил с позиции ни на шаг и не позволил фашистам продвинуться. Но от разорвавшегося неподалёку снаряда меня накрыло землёй. Так сказать, был похоронен заживо — соратники, считай, откопали с того света. Или вот под Берлином — уничтожали группу диверсантов, и тут мне выстрелом сбило шапку! Летнего обмундирования мы ещё не получили… Если бы не повернул голову, пуля угодила бы прямо в лоб.
Самые страшные моменты… Да, я четыре раза чуть не погиб. Но на войне нет случаев, чтобы тебе что-нибудь да не угрожало: постоянный стресс, постоянное воздействие тех или иных факторов — голод, холод, непрерывная оборона и уворачивание от пуль. Когда мы на Висле 3 дня не ели вообще! По пол-сухаря — как испытание на твердость, это тоже страшно! Все моменты, в большей или в меньшей степени связанные с угрозой жизни, были нашим ежедневным спутником на всём протяжении войны. Была такая поэтесса Юлия Друнина, легендарная женщина — она создала несколько сборников, сама являлась санитаркой и пехотинцем. Так вот, она написала:
Я только раз бывала в рукопашной,
Но сотни раз я видела во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.
Мне лично кажется, что Великую Отечественную войну ещё не все до конца осознали.
Наш народ выдержал, несмотря на огромные потери. 1418 дней под такой угрозой мало кто выстоит. Очень грустно, что некоторые — и в других странах, и в нашей — недооценивают всё это. Нужно рассказывать, говорить об подвиге, передавать из поколения в поколение, чтобы никогда больше не допустить таких страшных времён.
Командир взвода химической защиты
НИКОЛАЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ВАСИЛЬЕВ
вёл войска к победе
от Калуги до польской границы
— Начало войны для меня было самым страшным. Я входил в войска НКВД. Когда немцы стали наступать, служил в Днепропетровске, охранял важные ж/д дороги, мосты, переправы, тоннели, ж/д станции. Сдерживать врага было нечем, приходилось отступать — они то справа прорвутся, то слева. Чтобы не оказаться в окружении, мы полгода в составе полка двигались на северо-восток. Так дошли до Харькова, а затем до станции Лиски под Воронежем, где остановились на реке на зимовку. Это был конец 41-го года, в декабре лёд встал, немцы остались на одной стороне Дона, а мы — на другой, всю зиму постреливали друг в друга. А весной 42-го, когда потеплело, немцы возобновили наступление, наш полк стал отступать по дороге на восток, на Саратов, а меня с группой солдат отправили в Кострому, где формировался оперативный полк внутренних войск. Там я уже был командиром отделения, потом помощником командира взвода, и оттуда меня отправили в пограничное саратовское военное училище.
Я как раз отучился на химическом отделении и был отправлен на фронт в качестве командира взвода химзащиты. Два года мы двигались от Калуги до Кёнигсберга, помогали проводить Белорусскую операцию — наш полк участвовал в ликвидации немецкой группировки на реке Березина в районе Борисова. И вот когда мы уже продвинулись по территории Белоруссии, прошли через всю реку, начальник штаба вызывает меня и ставит задачу: пока все заставы убывают на передовые части нашего фронта в Вильнюс, мне нужно возглавить тыловые подразделения полка. Я должен был собрать всех и всё в кучу — хозяйственников, склады, комендантский и химический взводы, возглавить и двигаться к Вильнюсу. Пограничники уехали на автомобилях, а мы отправились с повозками и лошадьми в составе человек 200. Выстроил я всю команду, и растянулась она на 2 км. Как двигаться — не сказали, я принял решение не делать большого крюка через Минск, а отправиться напрямую, по дороге к старой границе.
Через полсуток подходим к деревне. Смотрю — бежит навстречу мужчина, местный житель, машет рукой: «Стойте!» Говорит, немцы только вышли. Чуть мы с ними не столкнулись. Дело опасное, собрал помощников — командиров сапёрного и комендантского взвода, посоветовались, как быть. Назад уходить — позорно, решили прорываться. Выдвинулись, и с наступлением темноты началась стрельба — напоролись друг на друга, мы и враги.
Преследовать ночью — пустое дело, остались заночевать. На утро гляжу — наши ведут ко мне человек 10 немцев.
Ленинградская медсестра
ИНЕССА МИХАЙЛОВНА ПАВЛОВА
спасала раненых бойцов в годы войны
— Все ожидают от ветеранов историй, как они героически заслоняли друзей от пуль врагов и бросались на амбразуру — таким был мой первый муж, он прикрыл командующего флота собственным катером, когда все береговые снаряды устремились в его сторону. Вот так и погиб, и ведь не в своё дежурство вышел, и погода была страшной, штормовой! У меня таких историй нет, но то, что пережила и повидала, как и многие другие, кто трудился на благо победы, — тоже страшно. Я была медсестрой в военном госпитале в Ленинграде, повидала все ужасы блокады. Однажды пошла за водой к лунке, смотрю, человек сидит — замёрз насмерть, значит. У нас ничего не работало — ни водоснабжение, ни электричество, ни канализация, люди выкидывали из окон объедки, использовали лучники, мылись с помощью кастрюльки в перерывах между днями, когда можно было сходить в баню.
Вот ты отдежуришь сутки, не присядешь ни на минуточку, затем поспишь три часа, встаёшь и тащишься в кочегарку с ведром за углём.
В госпитале мы трудились с утра и до ночи, с теплом и любовью. Мы принимали раненых бойцов, работали посреди безумных страданий: перевязывали, носили на носилках с этажа на этаж, кололи уколы, мыли, утешали. Когда шли обстрелы, ранений было меньше, а наступление сопровождалось очень большим поступлением раненых. Ты кружишься вокруг каждого, успокаиваешь, помогаешь заснуть, потом бежишь менять, стирать и отглаживать бинты — их только через Ладогу можно было достать, и приходилось пользоваться старыми. Ноги огнём горят — ставишь тазик с водой, чтобы отошли, и перечитываешь истории болезни, пока сидишь.
Тогда и дружба была настоящая, человеческая; все в одинаковом положении — никто не знал, что будет завтра. Никогда не забуду потрясающих, таких молоденьких и красивых парней, которые оказывались у нас с настолько тяжёлыми ранениями! Один поступил с ампутированной ногой — как же он переживал, что его никто не полюбит! «Напишите моей маме, что я честно воевал», — и я плакала возле него всю ночь: «Конечно, полюбит! Смотри, какой ты умница, у тебя всё заживёт!». Серёжей его звали, он потом мне письма ещё писал: всё хорошо, медсестричка его полюбила, всё сложилось.
Самое незабываемое зрелище в моей жизни — празднование снятия блокады Ленинграда.
Тогда мы с подругой были на дежурстве, но как не поглядеть хоть одним глазком на салют в честь такого радостного повода? Мы договорились с одной медсестрой, что она нас подменит ненадолго, и поскольку увольнительных не оформляли — побежали без шинелей, прямо в халатиках, почти две остановки, а мороз был страшный. Салют должен был прогреметь над Петропавловской крепостью. Смотрим — а на Васильевском острове столько людей: и детей, и взрослых, и военных, и гражданских — все радуются, поздравляют друг друга со слезами на глазах, кричат «Ура!». Вот это была настоящая, неподдельная, всеобщая радость! Ожидание того, что война скоро закончится! Салют отсчитали, пора бежать обратно — подходят двое морячков: «Девочки, вы чего без шинелей по морозу?» — накидывают нам на плечи свои и провожают до госпиталя.
