Рентген снимок беременной собаки

Источник

Рентген беременной собаки

Найдены возможные дубликаты

Как они пуповинами не завязываются?

А я про что? Я и спрашиваю- как они так вольно перемешаны на таких расстояниях?

Вот и я об этом же. Матка где?

Хз наверно как у кошек таких дохуя плацент.

1.Зачем БЕРЕМЕННОЙ собаке делать РЕНТГЕН?

2. В первый раз вижу плоды не в матке, а по всей брюшной полости с частичным заходом на кости

Больше на блоху похоже

Когда инстаграмщица переродилась в теле собаки

Когда случайно задремал прямо под дождём

Устал

Крутой служебный пёс береговой охраны в тактической экипировке (PS Battle)

«Собака в первую ночь в своем новом доме после того, как ее забрали из приюта»

Топ 10 собак, которых я бы хотел иметь вместо моей

Перевод:
— Топ 10 собак, которых я бы хотел иметь вместо моей

1) Никакую, потому что, я люблю только тебя.

А если бы сдулся ночью?

В нашем доме было окно, которое вело в никуда

Вы выбираете новый дом, изучаете планировку и готовитесь жить в нем новой счастливой жизнью, но не можете предусмотреть все. И вас может ждать. “сюрприз”. Мне он едва не стоил руки и до сих пор снится в кошмарах.

Новые переводы в понедельник, среду и пятницу, заходите на огонек

В доме, который мои родители купили летом 2009 года, было окно.

Конечно, там было много окон. Но одно не было отмечено в плане дома. Окно, которого не должно было быть.

Оно находилось в подвале. Сначала мы не догадывались о его существовании, потому что кто-то заколотил раму досками, но те прогнили от времени и стали постепенно отваливаться от стены. Дом требовал ремонта. Папа оторвал, что осталось, и так и обнаружил окно.

Овальное и выполненное из цельного куска гладкого стекла, оно открывало лишь кирпичную кладку позади себя.

Это было очень странно. Даже мама с папой были озадачены, а ведь они знали все – по крайней мере, мне тогда так казалось, – поэтому для них не знать ответа было чем-то экстраординарным.

Мой брат Адам, моя сестра Марго и я были очарованы этим маленьким окошком. Мы любили сидеть в недостроенном подвале и смотреть на него, придумывая истории о том, зачем оно здесь и что на самом деле за ним находится. Иногда это были фантастические истории о феях и волшебных далеких землях. Иногда – страшные истории о привидениях и гоблинах. Чаще всего – что-то среднее.

Шли недели в новом доме, и нам с Марго наскучили игры у окна. В конце концов, в доме были и другие вещи, которые стоило исследовать. Но Адам? Он был одержим. Он все время умолял нас поиграть с ним в подвале, придумывая новые и новые игры. Он нам надоедал, как это часто бывает с младшими братьями.

Так что, пока мы с Марго исследовали чердак, большую кладовую и ручей в лесу за домом, Адам оставался в подвале. Нам это казалось странным, но родители не находили поводов для беспокойства.

Однажды, примерно через месяц после нашего переезда, я спустилась в подвал, чтобы позвать Адама на ужин. Он сидел там с закрытыми глазами и считал вслух.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– С девочкой из окошка!

Я посмотрела на окно, но ничего не увидела – только кирпичную стену за ним.

– Это потому, что она прячется, балда. Я же вожу!

Закончив считать, он повернулся, чтобы подняться наверх.

– Эй! Куда ты собрался?

– Пора ужинать, разве нет?

– Да, но ты сказал, что вы играете.

– Это и есть игра. Я должен вернуться и попытаться поймать ее в окне. Если я буду просто стоять здесь и смотреть, она никогда не выйдет. Я должен застать ее врасплох.

– Ты ведешь себя странно! – сказала я ему.

Он только пожал плечами, и мы пошли есть. Но перед уходом я еще раз внимательно посмотрела на окно. Я по-прежнему ничего не видела и подумала, что Адам, должно быть, подшучивает надо мной.

В течение следующих нескольких недель я пару раз замечала Адама за игрой в прятки у окна. Он сказал, что теперь это его любимое занятие. Он пытался уговорить Марго тоже поиграть с ним, но она, как и я, никого не увидела и разочаровалась в этой идее. Ей хотелось поиграть в прятки по-настоящему, и мы иногда играли на улице, но Адаму не нравилось долго находиться вдали от окна.

К этому моменту родители, кажется, начали волноваться. Адам проводил в подвале ужасно много времени, а ребенку не следует так долго сидеть в темноте. Они хотели, чтобы он выходил на улицу и играл с нами и соседскими детьми.

В конце концов, они выпроводили его из подвала. Он немного поскандалил, но все же вышел на улицу и присоединился к нам. Казалось, постепенно и он стал забывать про окно.

Так продолжалось вплоть до одной ночи в конце июля. Все спали – мама и папа в своей спальне, Марго и я в нашей общей спальне напротив, а Адам в соседней с нами комнате.

Марго встала ночью, чтобы спуститься вниз и попить. Набирая воду, она увидела мужчину, стоящего у двери в подвал.

Потом она рассказывала нам, что он был высоким и долговязым, с редкими всклокоченными черными волосами. Он был весь мокрый, так, что даже вода капала на пол. Его опухшие, совершенно белые глаза, будто затянутые пленкой, казалось, лезли из орбит. Челюсть отвисала, открывая рот, полный гнилых зубов. Кожа была синевато-серой и обвислой.

Она кричала как резанная, пока мы все не сбежались к ней. Тогда она только и могла сказать, что видела мужчину у двери в подвал. И, как ни странно, дверь в подвал действительно оказалась открыта.

Мама отвела нас всех наверх в спальню, а папа вызвал полицию. Пока они обыскивали весь дом, мама тщетно пыталась утешить Марго, но та продолжала всхлипывать. Помню, что Адам был необычайно спокоен, только сильно побледнел. Я думала, что он просто расстроен из-за истерики сестры.

Но полиция ничего не нашла. Никаких следов взлома, никаких признаков того, что там кто-то был. Они поговорили с Марго, пытаясь получить от нее описание мужчины. Она была не в состоянии все подробно описать, но сказанного было достаточно, чтобы все решили, что она ходила во сне и видела кошмар.

Марго настаивала, что не спала, и была так напугана, что отказывалась возвращаться со мной в нашу комнату – она настояла на том, чтобы спать в родительской кровати. Мама и папа просто были рады, что в дом на самом деле никто не вламывался, и, позволив выпить горячего шоколада и посмотреть несколько глупых мультфильмов, уложили нас обратно в постель.

В ту ночь я плохо спала. Ранним утром Адам пришел ко мне в комнату, и по его усталым глазам я поняла, что он тоже не спал.

– Мне нужно поговорить с тобой… – прошептал он.

Я села и призывно похлопала рукой по кровати. Он присел рядом со мной.

– Я знаю этого человека, – сказал он.

– Того человека, которого видела Марго? – Я широко распахнула глаза от удивления. – Почему ты ничего не сказал?

– Потому что он из окна. Как и девочка. Она там не одна. Мужчина, женщина, девочка, младенец, мальчик, и. ну. просто их там очень много.

– Ты хочешь сказать, что они могут вылезать из окна? – спросила я.

– Я не знал, что они могут. – Он выглядел встревоженным. – Девочка сказала мне, что они застряли там. Мне кажется, они пришли искать меня, потому что я перестал с ними играть.

Я заметила, что дрожу, и попыталась отмахнуться от его заявления:

– Это не игра, Адам, Марго действительно испугалась!

– Я не шучу! – сказал он громче, чем следовало – Я серьезно, они настоящие! Я их вижу!

Он практически кричал, и я шикнула на него:

– Хорошо, тогда давай попросим маму и папу снова заколотить окно. Тогда они не смогут выбраться, да?

Он немного успокоился:

– Хорошо. И мы все пообещаем больше не спускаться в подвал. Согласен?

– Согласен. Можно мне. поспать здесь? До утра?

Утро уже почти наступило, но я согласилась.

– Ложись на постель Марго.

Он облегченно вздохнул и забрался на ее кровать. Через несколько минут он уже крепко спал, но я заснуть так и не смогла и до рассвета наблюдала за ним.

На следующий день мы все трое потребовали у родителей, чтобы они заколотили окно. Я наказала Адаму не рассказывать маме и папе о людях по ту сторону, потому что знала, что они нам не поверят. Взрослые никогда не верят детям в таких ситуациях. Вместо этого мы просто пожаловались, что окно нас пугает, что оно нам не нравится и что мы хотим, чтобы оно снова было заколочено.

Родители удивились, но мы убедили Марго сказать им, что она тоже боится его. Они решили, что именно это было причиной ее ночного кошмара, и сразу же заколотили проем. Нас позвали посмотреть, когда все сделали, и я уверена, что мне не померещилось, будто Адам вздохнул с облегчением.

Мы думали, что на этом все закончится.

Прошло несколько дней. Марго больше не мучили кошмары, и Адам почувствовал себя лучше, расслабился. Правда, он избегал подвала, как чумы, но, с другой стороны, мы все его избегали.

Все случилось в середине августа, ночью.

Я проснулась от толчка и сначала не поняла, что меня разбудило, но потом увидела Марго и Адама, стоящих рядом с моей кроватью. Марго была вся в слезах, Адам тоже.

– В подвале кто-то есть! – сказал Адам.

– О чем ты? Откуда ты знаешь? Вы туда спускались? – спросила я.

Он покачал головой.

– Я пошел в ванную и услышал что-то. Пожалуйста, ты должна пойти посмотреть!

Классно быть старшей сестрой, да?

Следовало бы разбудить родителей, но мне было всего десять лет. Я боялась, что если разбужу их без серьезного повода, то они разозлятся на нас. Так что вместо этого я схватила свой маленький фонарик с Винни-Пухом, и мы пошли вниз по лестнице к двери в подвал.

Адам был прав – внизу раздавался какой-то звук. Как будто кто-то скребся, и звук каким-то образом разносился до подвальной лестницы и был слышен через дверь.

– Думаешь, это они? – прошептал Адам. Я почувствовала, как Марго вцепилась в мою ночную рубашку, спрятавшись у меня за спиной.

– Нет, не может быть! Мама с папой заколотили окно! Должно быть, это какое-то животное забралось внутрь. Енот!

– Мне страшно… – прошептала Марго.

– Вы двое, ждите здесь, а я спущусь и посмотрю!

– Нет! – закричала Марго, и мы с Адамом отчаянно зашикали на нее. – Я не хочу, чтобы ты ходила одна, я не хочу ждать здесь, пожалуйста, не оставляй нас!

Я помню, что рассердилась и резко спросила ее:

– Разве тебе не будет лучше остаться здесь?

Она покачала головой и еще сильнее прижалась ко мне.

– Прекрасно. Пойдем вниз. Все будет хорошо, я обещаю – я защищу вас.

Я включила свет в подвале и стала медленно спускаться вниз по лестнице, ведя за собой своих маленьких брата и сестру.

Поначалу все выглядело нормально. Но скрежет определенно стал громче. И только через мгновение я поняла, что он определенно доносится от окна.

Я подкралась поближе, чтобы посмотреть, что же там происходит.

Доски дрожали. Только слегка, как будто что-то давило на них с другой стороны.

Дальше все произошло очень быстро.

Во-вторых, я увидела, как разлетается древесная пыль с досок, и поняла: что бы это ни было, оно вот-вот прорвется.

В-третьих, я крикнула Адаму и Марго:

– Бегите наверх и зовите маму и папу!

Едва я успела произнести последнее слово, как одна из досок треснула и отвалилась от стены. У меня было лишь мгновение, чтобы заметить бледную голубовато-серую руку с окровавленными кончиками пальцев, тянущуюся ко мне из прямо из стекла, вот только стекло, казалось, стало жидким, как поверхность озера.

Рука схватила меня за правое запястье и дернула к окну. Я была в шоке.

У меня вырвался пронзительный крик, когда вся моя правая рука погрузилась в окно. Я едва слышала, как Марго и Адам зовут наших родителей, руку пронзала ледяная, колющая боль. Казалось, будто сосульки растут на моих костях и разрывают мою плоть изнутри. Холод поднялся по моей руке и добрался до груди, я затряслась, не в силах вздохнуть или позвать на помощь.

Тварь, вцепившаяся в меня, дергала и дергала, но меня удерживали доски, все еще закрывающие большую часть окна. Я слышала, как дерево скрипит и стонет, а эта штука тянула все сильнее и сильнее. Я скорее почувствовала, чем услышала, странный хлопающий звук, а боль в руке внезапно стала в десять раз сильнее.

Голос вернулся ко мне, и я кричала, кричала и кричала. Я не остановилась, даже когда почувствовала, как папа обхватил меня за талию и стал оттаскивать от окна. Я не остановилась, даже когда ему наконец удалось заставить эту тварь отпустить меня, и мы оба тяжело упали на цементный пол. Я не переставала кричать все время, пока меня везли в больницу. И умолкла, только когда мне дали успокоительное.

Я до сих пор не могу забыть, как выглядела тогда моя рука. Запястье было сломано и представляло собой один большой глубокий синяк. Рука была выдернута из сустава и вся покрыта рваными ранами, некоторые из которых даже пришлось зашивать.

Вскоре мы переехали, но сначала отец накрепко забрал окно железной решеткой.

С тех пор прошло больше десяти лет. Родители никогда не обсуждали то, что произошло с нами.

Адам все помнит, но предпочитает не говорить об этом. Только однажды, когда я вернулась из колледжа на свои первые зимние каникулы, он поднял эту тему. Мы сидели в гостиной, болтали до поздней ночи, и он ненадолго притих, прежде чем, наконец, спросить меня:

– Ты помнишь то окно в подвале?

Я с трудом сглотнула и уставилась в свой горячий шоколад, не желая встречаться с ним взглядом.

Последовало несколько долгих минут молчания, прежде чем он произнес:

– Спасибо. За то, что спасла меня. За то, что защитила нас, как и обещала.

Больше мы об этом не говорили.

Не думаю, что Марго помнит. Она была еще такая маленькая, и после она никогда не упоминала о произошедшем. Правда, иногда ей снятся кошмары о жутком мужчине, стоящем у двери, и о том, как я кричу. Никто из нас никогда не говорил ей, из-за чего появились эти кошмары.

А что я? У меня все хорошо.

Моя рука зажила почти полностью – осталось лишь несколько шрамов от особенно глубоких ран. Конечно, мне много лет снились кошмары и до сих пор иногда снятся. Но я. ну, вы понимаете. В основном я в порядке.

Только одно меня беспокоит.

После той ночи я чувствую то, чего не могла раньше. Иногда я ощущаю эту холодную, колющую боль в руке и, оглянувшись, замечаю кого-то. Кто-то, кого больше нет в живых, кого-то с обвисшей синевато-серой кожей, опухшими глазами и гнилыми зубами. А иногда я закрываю глаза и вижу заброшенное место, полное вопящих фигур, спотыкающихся в темноте и умоляющих о помощи, жаждущих, чтобы кто-нибудь их услышал.

Я боюсь того дня, когда они поймут, что кто-то живой может к ним заглянуть.

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевела Юлия Криницкая специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

У каждого человека есть свой демон. У всех, кроме меня. Финал

Всё изменилось в десятом классе, когда я познакомился с пареньком по имени Элайджа. Он оказался задирой и даже не пытался этого скрыть. Толстым, уродливыми и неуклюжим человеком. А ещё глупым, как пробка, ну или, как минимум, старался выглядеть таким. При этом он считался просто гением издевательств. Он обладал сверхъестественной способностью находить то, что больше всего в жизни радовало человека, а затем обращать это против него. И, казалось, считал целью всей своей жизни мучить маленьких, умных, слабых и более замкнутых детей. Одним из которых стал я.

А ещё у него на плече сидел самый отвратительный из демонов, которых я когда-либо видел. Огромный, похожий на бегемота зверь с изогнутыми рогами и с гнилостным дыханием, из-за веса которого, Элайджа даже сутулился при ходьбе.

Популярные подростки не обращали внимания на большинство из нас, но они презирали Элайджу. А он считал, что в этом виноваты мы, так что всячески отыгрывался на нас за это. Ему нравилось ставить нам подножки в коридоре, выбивать учебники из рук, щёлкать лифчиками девчонок, поджигать бумажные шарики и бросать в нас на уроке. В общем, всячески превращал нашу жизнь в ад.

А ещё он постоянно крал чужие обеды. При этом даже не скрываясь. Я ни разу не видел, чтобы он покупал еду или приносил что-то из дома. Вместо этого он ходил между столиками и забирал то, что ему понравится у «заучек». У меня он забирал молоко. Не думаю, что оно ему вообще нравилось, главное, что он знал, как оно нравится мне. Так что он брал молоко с моего подноса, выпивал его, а затем, смеясь, швырял пустую коробку мне в лицо.

И тогда Джек начал нашептывать мне. Рассказывал, каким ужасным человеком был Элайджа. Какие гадости он делал, пока никто не видел. Как наслаждался издевательствами и убийствами домашних животных в лесу. Что он делал со своей младшей сестрой тёмными ночами. И о всех тех ужасных вещах, что задумал сделать в будущем. А ещё добавлял, что если Элайджа умрёт, то никто не будет по нему скучать.

Я старался не обращать на эти слова внимания, но чем дольше это продолжалось, тем сильнее они завладевали моими мыслями.

И последней каплей стал случай, когда Элайджа застал меня одного в туалете. Я мочился в писсуар, когда услышал, как открылась дверь, а затем зазвучали тяжёлые шаги.

— Ох, посмотрите-ка, это же чокнутый малыш Кеви-Веви отправился пи-пи! — усмехнулся он.

Его дыхание опалило мою шею, словно зловонный ветерок, дующий с мусорной свалки в жаркий летний день. Но я проигнорировал Элайджу и постарался поскорее закончить свои дела.

— Эй, козел, ты что, оглох? — спросил он.

Но я продолжил игнорировать его. И это оказалось самой большой ошибкой.

Элайджа так сильно пнул меня, что я врезался грудью в писсуар, а лицом в бетонную стену. Перед глазами вспыхнули звёздочки, и я рухнул на пол, при этом с расстёгнутыми штанами и продолжая мочиться.

— Оххх, нееет, посмотрите на это. Малыш Кеви упал и описался!

Я обхватил голову руками и постарался притвориться, что нахожусь в другом месте. А когда всё закончилось и хлопнула дверь из коридора донёсся громкий крик Элайджи:

«Чокнутый Кевин описался!»

Я поднял глаза и увидел Джека, парящего надо мной. Он смотрел на меня с ухмылкой на лице.

— Ладно, твоя взяла, — признал я. — Скажи, что мне нужно сделать.

Улыбка Джека стала ещё шире.

— Не торопись, — ответил он. Для начала начни пить миндальное молоко.

Следующие две недели вместо обычного 2-х процентного молока я стал брать на обеды миндальное молоко. Мне оно совершенно не нравилось, но это не имело значения, так как редко удавалось его попить. Элайджа отбирал его у меня каждый день и, похоже, ему оно нравилось.

Когда я открыл пакет, то увидел прозрачную ампулу с наклейкой на боку. На ней чёрным маркером было написано одно единственное слово: «Цианид».

Джек снова усмехнулся.

— На вкус он как миндаль, — прошептал он.

Через несколько минут после того, как Элайджа выпил моё молоко, он упал на пол и начал биться в конвульсиях. А я продолжал сидеть и жевать «Тако», смотря на него. Через несколько минут Элайджа умер. Но это не вызвало у меня грусти, наоборот, я почувствовал себя хорошо. Лучше, чем когда-либо за долгое время.

Врачи сказали, что Элайджа умер от церебральной гипоксии, судя по всему, вызванной инсультом. И его кончину действительно оплакивали лишь несколько человек.

С тех пор я стал пропускать всё больше и больше уроков, а через несколько месяцев и вовсе забросил учёбу. Но не потому, что чувствовал себя виноватым или считал, что меня могут поймать. Это не так. Просто у меня появилась другое, более важное дело.

Я устроился на работу в неблагополучном районе города на старую типографию. Работа была однообразной, но лёгкой и вскоре мне удалось накопить достаточно денег, чтобы купить подержанную машину и снять паршивую квартиру-судию. Я входил на работу во вторую смену с трёх до одиннадцати часов вечера. Большинству парней не нравилось работать в это время, но эти часы идеально подходили для моего нового увлечения: поиска и убийства плохих людей.

И мне всегда всё сходило с рук.

Сутенёры, насильники, наркоторговцы, растлители малолетних, торговцы людьми — я убивал их всех. Мне удавалось всё провернуть так, чтобы это выглядело как несчастный случай, самоубийство или неудачное ограбление. Я избивал их, закалывал ножом, душил, расстреливал или топил. А одного жирного ублюдка даже толкнул на рельсы, находящиеся под напряжением. Он поджарился словно бекон, а в воздухе запахло палёной кожей.

Джек всегда находился рядом, защищая меня и следя, чтобы убийства сошли мне с рук.

Но самое главное, я никогда не чувствовал себя виноватым из-за этого. Каждая моя жертва была лишь жалким подобием человека. Они заслужили такую участь. Я делал мир лучше. Некоторые посчитали бы меня героем. Так что моя совесть оказывалась чиста, и я спал словно младенец.

Убийство людей стало для меня привычным делом, которое даже начало доставлять удовольствие. Это стало моим хобби и, чёрт возьми, я стал хорош в этом. Через какое-то время я вообще перестал задумываться об этом. Это стало чем-то обыденным.

И именно тогда всё пошло прахом.

Как-то ночью я следил за наркодилером среднего звена, который развозил товар на своём внедорожнике. Видимо, он засёк меня, потому что подъезжая к перекрёстку замедлил ход, но как только замигал жёлтый тут же вжал педаль газа в пол. Я рванул за ним, но мне не повезло, потому что через мгновение мне в бок врезался «бмв», двигавшийся по другой улице. От столкновения моя машина завертелась на перекрёстке, а я ударился об руль и даже на мгновение потерял сознание. Когда я пришёл в себя, то перед глазами плясали звёзды, в ушах звенело, а из-под капота валил дым.

Но затем, я услышал ещё кое-что: сердитые крики и ругательства. Владелец «бмв» шагал ко мне. Это оказался огромный человек с красным лицом, который размахивал сжатыми кулаками и брызгал слюной. Я выскочил из машины, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, не обращая внимания на кровь, что лилась из раны на лбу.

На плечах мужчины сидел один из самых ужасных демонов, которых я когда-либо видел. Огромное, круглое, раздутое, словно труп, и мертвенно-бледное существо. Из тысячи язв на его тучном теле сочился гной. Ещё у него отсутствовали руки и ноги. А всё тело занимало одно гигантское лицо с двумя крошечными чёрными глазами-бусинками и одним огромным ртом, наполненным рядами острых, как бритва зубов. Раздвоенный, как у змеи, язык показался из-за зубов и ощупал окружающий воздух в поисках жертвы.

От вида этого демона к горлу подступила желчь, которую мне удалось подавить с большим трудом.

Когда мужчина подошёл ко мне, я почувствовал, как во мне поднимается гнев, и вдруг вспомнил об Элайдже и всех тех случаях, когда он издевался, мучал и унижал меня. А затем мне показалось, что я слышу голос в своём ухе: «Сделай это».

Все мысли тут же вылетели из головы. Взгляд сосредоточился на хозяине «бмв». Казалось, словно моё тело поймали в ловушку не давая контролировать происходящее. Мужчина подошёл вплотную ко мне, крича мне в лицо и желая причинить мне боль. Я засунул руку в карман. И в свете уличного фонаря блеснул хром. Горячие капли брызнули мне в лицо. Глаза мужчины на мгновение выпучились от ярости, а затем вновь втянулись в череп. Его тело рухнуло на землю с торчащим из горла ножом.

Я посмотрел на Джека, ища у него помощи. Но он лишь смеялся. Хохотал как сумасшедший, выкрикивая что-то отвратительное на своём странном языке.

Чувствуя нарастающую панику, я повернулся к Джеку.

— Ты собираешься просто стоять и смотреть? Помоги мне! Скажи что мне делать! Как всё исправить?

Я ощутил, как моё лицо побелело, словно у призрака, а мир завертелся перед глазами. А затем поковылял к машине, стараясь не выблевать свой ужин, когда услышал громкое:

«Биииип бип бип бииип».

Следом раздался вой сирены. Вспышки красного и синего цвета отразились от стёкол машин и витрин магазинов. После чего патрульная машина вырулила с заправочной станции на соседнем перекрёстке и направилась ко мне.

Я просидел в комнате для допросов несколько часов. И всё то время, что детективы допрашивали меня, Джек находился рядом. Всё, сотворённое мной, всплыло наружу. Полицейские нашли достаточно улик в моих квартире и машине, чтобы связать меня с десятками убийств. И заявили, что будет чудом, если меня приговорят лишь к пожизненному. Окружной прокурор наверняка затребует смертную казнь.

После этого они засмеялись, их демоны вторили им, и даже Джек.

Суд назначил мне в адвокаты похожего на мышь человека в толстых очках и с пятнами горчицы на пиджаке. Его демоном оказался маленький проворный таракан с желтоватым лицом мёртвого младенца. И он тоже не строил оптимистичных планов насчёт меня. По его словам единственное, на что мне следовало уповать, чтобы избежать смертной казни, это признать себя виновным, но невменяемым или психически неуравновешенным.

— Вы когда-нибудь ощущали, что не контролируете свои действия? Когда-нибудь слышали в голове голоса, указывающие, что вам делать? С вами кто-нибудь разговаривает? Бог, дьявол или демоны?

Я на мгновение задумался. Джек продолжал улыбаться, но его взгляд помрачнел.

— Помни о своём обещании, — прошептал он. Ты поклялся мне. Трижды поклялся никому не говорить обо мне.

— Я помню, — ответил я. Но это не дар. Это проклятие. И я рад покончить с тобой.

Мой адвокат смущённо уставился на меня.

— С кем вы разговариваете?

— С моим демоном, — сказал я. У каждого из нас есть свой демон, но большинство людей просто не видят их. Моего демона зовут Джек и да… именно он указывал мне что делать….

Теперь я один. Джек ушёл навсегда.

А я сижу в смирительной рубашке в окружении четырех обитых войлоком стен и жду своих таблеток. Жду, чтобы забыть о содеянном. И мне больше никогда не увидеть солнца.

У каждого из нас есть свой демон. У всех, кроме меня.

Источник