Объемное мышление гениального художника Геннадия Владимировича Калиновского
Обратимся к воспоминаниям о великолепном мастере — Геннадии Владимировиче Калиновском (1929-2006). Заслуженный советский и российский художник-иллюстратор родился в Ставрополе, позднее переехав с семьей в Махачкалу. Любовь к рисунку появилась рано, примерно с двух-трех лет и не прошла с периодом взросления, обретая с каждым днем осмысленность и душу.
Годы юности Геннадия Владимировича прошли в активном творческом развитии. Обладающий незаурядной фантазией мальчик грезил о далеких мирах, читал советскую и зарубежную фантастику. Калиновскому нравилось проводить время на крыше, рассматривая звездные узоры в самодельный телескоп. Будучи школьником, мастер записался в художественный кружок Дома пионеров, а уже в 1943 году получил свой первый приз на конкурсе рисунка газеты “Пионерская правда”. Работа, принесшая победу молодому дарованию, называлась весьма впечатляюще — “Гибель Нибелунгов”.
Благодаря победе в конкурсе, Калиновский получил возможность продолжить обучение в Москве, в частности с 1949 по 1955 год, на отделении книжной графики профессора Б.А. Декхтерёва Суриковского художественного института.
Погруженный в себя
Во время учебы в Москве Геннадий Владимирович проживал в интернате. Калиновский стал нелюдимым, погрузился в собственные думы. Но одиночество не убило интерес к внешнему миру. Миру, который талантливый иллюстратор познавал через призму многогранных книжек.
«После института я много лет освобождался от своего обучения. Вторую «школу» я прошел в 60-х годах в библиотеке иностранной литературы. Я там сидел много месяцев, изучая пути и логику развития изобразительного искусства», — делился мастер.
Въедливое изучение материала, живой интерес к напечатанным черно-белым строкам, пропускание текста через ум, сознание и сердце были не напрасны. Каждая иллюстрация, рожденная кропотливым старанием художника, отличалась своей харизмой и атмосферой. Трудно найти столь дотошного к деталям человека. Калиновский работал с воодушевлением, азартом, долго и тщательно прощупывая “почву”, находя нужный ритм. Мастер не брался за чуждую ему работу, книжные иллюстрации создавались не только руками, но и сердцем… сердцем, которое не могло обмануть. Поэтому к работе над книгами Калиновский пришел не сразу, видимо, всему было свое время.
Начало большого творческого пути
В 1950 году, сразу после окончания учебы в институте, Калиновский приступил к творческой работе над иллюстрациями для различных журналов, среди которых были: «Юность», «Огонек», «Семья и школа», «Физкультура и спорт», «Советская женщина» и другие. Опыт работы в периодических изданиях был очень полезным. Но в начале 60-х годов мастер полностью переключился на книжную графику, преимущественно детскую. Из-под пера мастера стали рождаться многочисленные иллюстрации к разнообразным произведениям, всего в творческой копилке Геннадия Владимировича более 100 книг.
Среди которых: «Винни-Пух и все-все-все» А. Милна, сборник «Робин Гуд», «Белеет парус одинокий» В. Катаева, «Земляника под снегом. Сказки японских островов» в пересказе с японского В.Марковой, «Мэри Поппинс» П. Трэверс, «Путешествия Гулливера» Д. Свифта, «Сказки дядюшки Римуса» Джоэля Харриса, «Пять похищенных монахов» Юрия Коваля, «Приключения Алисы в стране чудес» в пересказе Бориса Заходера, «Мастер и Маргарита» Булгакова, произведения Корнея Чуковского и многие другие.
Объемное мышление
Удивительно, как можно плоскую двумерную иллюстрацию наделить всеми качествами объемного кадра приключенческого фильма?! Калиновский умел создавать динамику, был очень требователен к деталям, работал долго, увлеченно, совершенствовал каждый штрих сначала воображаемо, затем на бумаге. Отдавал предпочтение полюбившейся с детства фантастике, а также сказочным и историческим произведениям.
Мастер не стремился вырабатывать свой фирменный почерк, Геннадий Владимирович всецело растворялся в полюбившихся книжках. «Важно лицо книги, а не лицо художника… Надо забыть себя», — утверждал он. Хотя не заметить авторский стиль и безграничную объемность мысли было невозможно.
В ранних работах Калиновского заметно увлечение черно-белой гаммой. Монохром неразрывно связан с текстом, позволяя размышлять и находить дополнительные ответы на вопросы произведения. Резкие обрывающиеся штрихи уместно сочетались с красивыми плавными линиями, тушь и размывка придавала иллюстрациям целостность и законченность. Даже орнамент, умело примененный для книги «Земляника под снегом», не создавал впечатления налепленного, мешающего элемента. Декорация в иллюстрациях мастера выполняла роль полноправного героя произведения.
Сказки дядюшки римуса иллюстрации калиновского
Мои сыновья любят читать «Сказки дядюшки Римуса», но, кажется, у каждого из них свой интерес к ним. Старый негр дядюшка Римус каждый вечер рассказывает сказки хозяйскому сыну Джоэлю, пока мама не позовет того домой. Для детей это сказки про животных. Пятилетний Макар радуется, что маленький и слабый герой, Братец Кролик, хитростью побеждает своего врага, Братца Лиса. А у восьмилетнего Федора уже более сложная читательская позиция.
Макар выделяет сказку «Братец Кролик-рыболов», в которой Братец Кролик залез в колодец, чтобы переждать жару и уклониться от работы, а выбрался оттуда, приврав Братцу Лису, будто в колодце прекрасная рыбалка. Ну и, конечно, трудно пройти мимо сказки «Смоляное чучелко». «Делай со мной что хочешь, Братец Лис. Только не бросай меня в терновый куст!» – эти слова вошли в круг наших семейных игр и разговоров.
Федор подмечает находчивость Братца Кролика, но ему решительно не нравится, что тот обманывает зверей не только в случае реальной опасности для него. К примеру, Братец Кролик нарочно ошпарил кипятком Братца Волка, когда прятал его от собак в ящике, или выдоил Матушку Корову, застрявшую рогом в стволе финикового дерева. Привел к ней все свое семейство, каждый с ведром. Безобразие, да и только!
Однако иногда идеи Братца Кролика кажутся Федору весьма сомнительными. Например, когда Братец Кролик притворился мертвым и разлегся на пути возвращавшегося с охоты Братца Лиса. Откуда ему было знать, что Лис не сразу «клюнет на приманку», пройдет мимо первого «дохлого» Кролика, а потом, оставив сумку с добычей, вернется за ним? Федор говорит, что Братец Кролик явно рисковал.
Мой старший сын доволен тем, что хитрюгу Братца Кролика тоже удается обмануть. Однажды Братец Кролик и Братец Черепаха устроили состязание в беге: Кролик побежал по большой дороге, а его соперник – лесочком. И неспроста! У Братца Черепахи была жена и четверо детей, очень похожих на него самого. Они встали друг за другом по всей дистанции – и получалось так, будто Братец Черепаха был все время впереди.
Кажется, у Федора случаются «филологические радости» от чтения «Сказок дядюшки Римуса». Он познакомился с адаптированными версиями некоторых из них на уроках английского в школе. Оказывается, в английском языке есть выражение «Tar-baby» («смоляное чучелко») для обозначения проблемной ситуации, которая при попытке ее разрешить радикальным способом только усугубляется. Это и правда интересно!
А еще Федор смеется над сказкой «Как повстречались Братец Лис и Братец Черепаха». Братец Лис «прикинулся ласковым – ну болтать: дескать, он страшно рад встрече, целых сто лет не видал он Братца Черепаху». А потом взял да и схватил Черепаху за хвост! К счастью, тот спасся, вынудив простофилю Лиса бросить его в воду – керблонкети-блинк!
«Никакими буквами нельзя изобразить, какие звуки вылетели тут из горла дядюшки Римуса. Это были такие чудные звуки, что мальчик переспросил:
– Как, как пошел он ко дну?
– И утонул, дядюшка Римус?
– Кто? Старый Братец Черепаха? Да разве ты тонешь, когда мама кладет тебя в кроватку?
– Ну, нет, – задумчиво ответил Джоэль.
– Вот и братец черепаха не утонул. Потому что в воде он был дома, дружок.
К «филологическим радостям» относятся также и фразы из сказки «Братец Лис и лягушки»: на черепашьем языке «Ай-дум-ер-кер-ком-мер-кер!» и на языке лягушек «Джаг-ер-ром-ком-дом!» Мы с Федором их выучили и свободно вкладываем в них любое содержание.
У нас дома книга с иллюстрациями Геннадия Калиновского. Я рассказала Федору, что когда художник получил этот заказ, он сначала «перетрусил и всполошился», потому что толком не рисовал зверей. Все кругом советовали Калиновскому делать в зоопарке наброски с натуры. Но художник решил, что эти персонажи – вовсе не животные. И вот полюбуйтесь на Братца Кролика: уши торчком, руки в карманах, с трубкой во рту!
Сейчас Федор проявляет живой интерес к работе художников и технике рисунков, и мне пришлось выяснить подробности. Обычно Калиновский уединялся в своей мастерской, которую называли «консервной банкой» (даже окна в ней были наглухо закрыты), и напряженно работал над книгой. В данном случае он использовал ацетатные белила: щетинистой кистью покрывал ими всю поверхность листа, процарапывал бритвой рисунок, а потом эту фактуру заливал черной акварелью («Художники детской книги о себе и своем искусстве». Издательство «Книга», 1987 г.).
Последний эпизод, который я запомнила за чтением этих сказок с сыновьями, такой: мальчики рассматривают «колючие», по выражению Федора, рисунки Калиновского и напевают песенку дядюшки Римуса:
Где ты, Братец Кролик?
Сидишь на крылечке,
Куришь сигару,
Пускаешь колечки?
Джоэль Чандлер Харрис
«Сказки дядюшки Римуса»
Перевод с английского и литературная обработка Михаила Гершензона
Иллюстрации Геннадия Калиновского
Издательство «Речь», 2016
