Лотос
Да, идут годы, текут седые века, и никто никогда не удержит их могучего бега. Будто недавно мои сморщенные руки были сильными и молодыми. Была молодой и та, лежащая в храме Тюменя [Храм, названный именем нойона Тюменя].
Молодой и прекрасной, как ранняя весна, была Эрле, дочь Сангаджи. И у многих сердца бились, видя её, и не забывались её глаза, тёмные, как ночь.
Эрле была красива, как первый проблеск весенней зари. В высокой траве у задумчивых ильменей проводила она знойные дни, весёлая, здоровая, гибкая. Подражала крику птиц, перепрыгивала с кочки на кочку, жила жизнью степных болот и знала самые сокровенные их тайны.
Эрле росла. А Сангаджи кочевал то близ широкой Волги, то по тихой Ахтубе. Летело время, множились табуны. Немало приезжало и купцов из Персии и из Индии, много добра накупил у них богатый Сангаджи для своей дочери.
Часто длинные караваны сытых верблюдов отдыхали у его кибитки, и руки рабов то и дело передавали в руки Сангаджи переливающиеся на солнце дорогие цветные шелка.
Знатные сваты в богатых, ярких одеждах слезали с коней за пятнадцать шагов, бросались на землю и ползли к Сангаджи.
Лунная летняя ночь дышала испарениями влажной, покрытой тысячью цветов земли, в тишине вздыхали верблюды, кашляли овцы, пели комары, трещали сверчки, стонали луни, спросонья вскрикивала какая-то птица. Жила и радовалась волшебница-степь, навевала красавице Эрле дивные девичьи сны. Улыбаясь, раскинув смуглые руки, лежала она на дорогих бухарских коврах. А её мать, старая Булгун, сидела у её изголовья, с глазами, полными слёз, в глубоком горе.
«И зачем это так раскричался ночной кулик,- думала она,- зачем так печально шумят над ериком вётлы и о чём вполголоса говорит Сангаджи в соседней кибитке с богатым сватом. Милая моя Эрле! Когда я носила тебя под своим сердцем, я была счастливей, чем сейчас, ведь никто не мог тебя отнять у меня».
А в то время Сангаджи говорил знатному свату:
— Ничего мне не надо за мою Эрле потому, что она дороже всего на свете. Разреши мне поговорить с женихом, я хочу узнать, сколь он разумен, и пусть Эрле сама скажет ему свои условия.
Обрадовался сват, вскочил в седло, поскакал к нойону Тюменю и рассказал о том, что, видно, положат скоро Эрле поперёк седла и привезут к молодому Бембе.
Старая Булгун плакала у изголовья дочери. Поджав ноги, сидел Сангаджи и печально глядел на Эрле.
— И зачем она так быстро выросла,- шептал Сангаджи,- и почему какой-то сын нойона Тюменя должен отнять у нас Эрле, весёлую, как весенний ручеёк, как первый луч солнца?
Шли дни, бродили табуны по сочной траве Ахтубинской долины. Накапливался жир в верблюжьих горбах и в овечьих курдюках. Печальны были мать и отец, только Эрле по-прежнему веселилась в цветущей степи. Вечерами дочь обвивала руками седую голову матери и шептала ласково о том, что не скоро уйдёт от неё, что ещё рано ей покидать стариков и что не страшит её гнев свирепого нойона Тюменя.
У слияния двух рек догнали сваты нойона Тюменя и сына его Бембе.
Бембе не решился беспокоить Эрле, приказал раскинуть палатки на другом берегу сухого ерика и заночевать.
Не спал Бембе, не спал и Сангаджи. Красны были от слёз глаза Булгун.
Богатые цветные наряды сватов играли радугой на утреннем солнце. Впереди всех ехал Бембе, сын беспощадного, свирепого нойона Тюмени, чьё имя приводило в трепет всю степь.
— Пусть сама Эрле скажет тебе условия,- промолвил Сангаджи, когда Бембе заявил о том, что Эрле нужна ему, как сурепка верблюду, как ильмень утке, как земле солнце.
Громче заговорила степь и запели в реке волны, выше подняли голову камыши и приветливо смотрели верблюды, когда вышла к гостям красавица Эрле.
От великих гор до долины реки Или и глубокого озера Балхаш ездил Бембе, видел он тысячи прекрасных женщин, но такой, как Эрле, нигде не видал.
— Всё, что хочешь, проси,- сказал он ей,- только согласись.
Улыбнулась Эрле и сказала:
— Бембе, сын знатного нойона, я рада видеть тебя и вечно останусь с тобой, если ты найдёшь мне цветок, прекраснее которого нет не только в нашей степи, но и во всём мире. Я буду его ждать до следующей весны. Ты найдёшь меня на этом же месте, и, если принесёшь цветок, я стану твоей женой. Прощай.
Собрал нойон Тюмень нойонов и родовых старейшин и сказал им:
— Объявите всему народу, чтобы тот, кто знает о таком цветке, пришёл без страха и сказал об этом за большую награду.
Быстрее ветра облетел степь приказ Тюмени.
Однажды ночью к кибитке нойона подъехал запылённый всадник. А когда впустили его в кибитку, он сказал нойону:
— Я знаю, где растёт желанный твоей красавице Эрле цветок.
И он рассказал о своей чудесной стране, которая называется Индией и раскинулась далеко за высокими горами. Там есть цветок, люди зовут его священным лотосом и поклоняются ему, как богу. Если нойон даст несколько человек, он привезёт лотос, и прекрасная Эрле станет женой Бембе.
На другой день шесть всадников пустились в путь.
Скучно рассказывать о том, как жил Сангаджи холодной зимой. Северо-восточные ветры загнали скот в крепи [Крепи — здесь: специально сделанные загоны], а сам он целыми днями лежал и слушал, как за землянкой пели невесёлые песни степные бури. Даже весёлая Эрле тосковала о солнце и ждала весны.
Она мало думала о том, что когда-нибудь возвратится страшный Бембе. А тем временем шесть всадников держали путь на восток и уже достигли долины реки Или. Они спали и ели в седле. Бембе торопил их, и задерживались они только для того, чтобы добыть охотой еду.
Много лишений пришлось перенести им, пока они не достигли таинственной Индии. Дикие степи, высоченные горы и бурные реки встречались им на пути, но всадники упорно ехали вперёд.
Наконец они прибыли в Индию и увидели чудный цветок — лотос. Но никто не решался его сорвать, все боялись навлечь на себя гнев богов. Тогда на помощь им пришёл старый жрец. Он сорвал лотос и отдал Бембе, сказав:
— Помни, человек, ты получил прекрасный цветок, но потеряешь нечто ещё более прекрасное.
Не слушал его Бембе, схватил лотос и велел немедленно седлать коней, чтобы пуститься в обратный путь.
Всё реже и реже дул свирепый ветер, а солнце всё дольше оставалось в небе. Близилась весна, а её так ждала бледная, исхудавшая Эрле.
Напрасно ходили в землянку её отца знахари, напрасно поили её разными травами, с каждым днём таяла Эрле, как снег под солнцем. Не могла больше плакать Булгун. Безумными глазами она смотрела на свою дочь, уходившую от неё навсегда, а когда запели птицы и зацвела степь, Эрле не могла уже встать. Худой рукой она гладила обезумевшую от горя мать, а глаза её по-прежнему смеялись тихо и ласково.
Если бы птицы могли говорить, они сказали бы Бембе, чтобы торопил он своих коней, потому что скоро, скоро перестанет биться сердце Эрле. Но и без того торопился Бембе. Оставалось уже немного пути. Усталые кони, с налитыми кровью глазами, спотыкались и чуть не падали от изнеможения.
Знатные сваты неслись навстречу Бембе.
— Торопись, Бембе!- кричали они.- Твоя прекрасная Эрле умирает.
И когда уже показалась кибитка Сангаджи, все увидели, как из неё, пятясь, выходят мать и отец. Всадники поняли, что Эрле умерла. Печально опустил поводья Бембе. Он не увидел живой прекрасной Эрле, не увидела и Эрле цветка, прекрасного, как она сама..
Схоронили её на берегу Волги, а в память Эрле выстроил Бембе храм.
Тёмной ночью Бембе ушёл в камышовые заросли устья и посадил там чудесный лотос.
И до сей поры растёт там прекрасный этот цветок.
Повести гор и степей
Юрий Козлов
Писатель, равно владевший киргизским и русским языками (он сам признавался, что, в зависимости от темы, думает то на одном, то на другом) талантливо и психологически убедительно показал, что «Повести гор и степей» (название одного из лучших сборников его прозы) занимают на обобщенной литературной карте человеческого бытия не менее значимое место, нежели «Тихий Дон» Шолохова, город Йокнапатофа Фолкнера или деревня Матера Распутина.
До середины семидесятых годов поощряемый государственными премиями, ласкаемый критиками, Айтматов и был своего рода среднеазиатским Валентином Распутиным, вскрывающим глухую социально-нравственную подоплеку народных бед в государстве, провозгласившем своей главной целью справедливость и счастье людей. В повестях «Джамиля», «Первый учитель», «Тополек мой в красной косынке», «Прощай, Гульсары», «Белый пароход» Айтматову удалось сказать даже больше неприятной для власти правды, чем, например, тому же Распутину. Если некоторые критики порицали Распутина за скрытый национализм и недостаточный оптимизм в отношении советской действительности, то Айтматова те же самые критики превозносили за смелость и глубокий психологизм.
Памятник Айтматову / Фото: Владимир Новиков / Вечерняя Москва
Многонациональной советской литературе были нужны классики, представляющие разные народы, а потому к таким писателям, как Чингиз Айтматов, Нодар Думбадзе, Расул Гамзатов, цензура была более снисходительна. Айтматов остро и точно ощущал ход времени. Пик его популярности пришелся на «перестроечные» романы «Буранный полустанок» и «Плаха». Термин «манкурт», означающий человека с отнятой памятью, прочно и, похоже, навсегда вошел в постсоветский обществоведческий словарь. «Манкуртов», к сожалению, год от года становится все больше.
Последние десятилетия своей жизни Айтматов провел на дипломатической службе, представляя поочередно СССР, Россию, Киргизию в разных европейских странах и международных организациях. В романе «Тавро Кассандры» Айтматов попытался выйти на решение планетарных проблем, взглянуть на грешную земную жизнь из космоса, но прежнего успеха у читателей не снискал. Как писатель, дипломат и общественный («Иссыккульский форум») деятель Чингиз Айтматов мог бы (вполне заслуженно) получить в годы международной «горбимании» Нобелевскую премию, но не срослось. Лучшие произведения этого писателя останутся в истории советской и русской литературы. А многочисленные парки, улицы и библиотеки его имени в республиках бывшего СССР, а ныне независимых государствах, будут напоминать новым поколениям читателей о величии советской литературы.
Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции
Рубрика: Степные сказки
Аудиосказки — сказки Степных народов.
Медведь и пчёлы
Аудиосказка «Медведь и пчёлы». Башкирская сказка в стихах Андрея Чхеидзе. Альбом: «Некоторые сказки некоторых народов в пересказе деда Андрея», 2014 год. Длительность: 05 мин. 26 сек. Качество: mp3, 128 Kbps (4,97 MB)
Два коня
Аудиосказка «Два коня». Калмыцкая казачья сказка в литературной обработке Бориса Алмазова. Длительность: 05 мин. 45 сек. Качество: mp3, 128 Kbps (5.27 MB)
Три лодыря
Аудиосказка «Три лодыря». По мотивам узбекских сказок. Альбом: «Сказки Народов СССР». Исполнители: К. Захаров, В. Сошальский, Л. Недович, Ю. Комиссаров, Л. Шабарин. Песню исполняет И. Сластенко Длительность: 14 мин. 22 сек. Качество: mp3, 128 Kbps (13,2 MB)
Весёлый бедняк
Аудиосказка «Весёлый бедняк». Казахская сказка. Альбом: «Сказки Народов СССР». Исполнители: А. Грибов, Юрий Пузырев, Е. Королева, Е. Урусова. Длительность: 18 мин. 35 сек. Качество: mp3, 128 Kbps (17,0 MB)
Ученик гончара
Аудиосказка «Ученик гончара». Узбекская сказка. Альбом: «Сказки Народов СССР». Исполнители: Геннадий Дудник, Андрей Семин, Сергей Михайловский, Владимир Горелов. Длительность: 16 мин. 29 сек. Качество: mp3, 128 Kbps (15,0 MB)
Старик и великан
Длительность: 15 мин. 04 сек. Качество: mp3, 128 Kbps (13,7 MB)
Золотая птица
Аудиосказка «Золотая птица». Таджикская сказка. Альбом: «Сказки Народов СССР». Исполнители: К. Захаров, П. Цитрикель, А. Надович, Н. Колофидин, П. Полев. Длительность: 18 мин. 28 сек. Качество: mp3, 128 Kbps (16,9 MB)
Кукурузинка
Аудиосказка «Кукурузинка». Альбом: «Сказки Народов СССР». Исполнители: Михаил Лебедев, Зоя Пыльнова, Бронислава Захарова. Длительность: 18 мин. 09 сек. Качество: mp3, 128 Kbps (16,6 MB)
Чудесный сад
Аудиосказка «Чудесный сад». Казахская народная сказка. Из альбома «Казахские волшебные сказки», 2015 год. Исполнитель: Семен Мендельсон. Длительность: 14мин. 50 сек. Качество: mp3, 128 Kbps (13.5 МB).
Хан и мудрый визирь
Аудиосказка «Хан и мудрый визирь». Казахская народная сказка. Из альбома «Казахские волшебные сказки», 2015 год. Исполнитель: Семен Мендельсон. Длительность: 08мин. 57 сек. Качество: mp3, 128 Kbps (8.2 МB).
Сказки народов гор и степей
Жил-был барсук. Днём он спал, ночами выходил на охоту. Вот однажды ночью барсук охотился. Не успел он насытиться, а край неба уже посветлел.
До солнца в свою нору спешит попасть барсук. Людям не показываясь, прячась от собак, шёл он там, где тень гуще, где земля чернее.
Подошёл барсук к своему жилью.
— Хрр… Брр… — вдруг услышал он непонятный шум.
Сон из барсука выскочил, шерсть дыбом встала, сердце чуть рёбра не сломило стуком.
«Я такого шума никогда не слыхивал…»
— Хррр… Фиррлить-фью… Бррр…
«Скорей обратно в лес пойду, таких же, как я, когтистых зверей позову: я один тут за всех погибать не согласен».
И пошёл барсук всех, на Алтае живущих, когтистых зверей на помощь звать.
— Ой, у меня в норе страшный гость сидит! Помогите! Спасите!
Прибежали звери, ушами к земле приникли — в самом деле, от шума земля дрожит:
У всех зверей шерсть дыбом поднялась.
— Ну, барсук, это твой дом, ты первый и полезай.
Оглянулся барсук — кругом свирепые звери стоят, подгоняют, торопят:
А сами от страха хвосты поджали.
В барсучьем доме было восемь входов, восемь выходов. «Что делать? — думает барсук. — Как быть? Которым входом к себе в дом проникнуть?»
— Чего стоишь? — фыркнула росомаха и подняла свою страшную лапу.
Медленно, нехотя побрёл барсук к самому главному входу.
— Хрррр! — вылетело оттуда.
Барсук отскочил, к другому входу-выходу заковылял.
Изо всех восьми выходов так и гремит.
Принялся барсук девятый ход рыть. Обидно родной дом разрушать, да отказаться никак нельзя — со всего Алтая самые свирепые звери собрались.
— Скорей, скорей! — приказывают.
Обидно родной дом рушить, да ослушаться никак нельзя.
Горько вздыхая, царапал барсук землю когтистыми передними лапами. Наконец, чуть жив от страха, пробрался в свою высокую спальню.
Это, развалясь на мягкой постели, громко храпел белый заяц.
Звери со смеху на ногах не устояли, покатились по земле.
— Заяц! Вот так заяц! Барсук зайца испугался!
— От стыда куда теперь спрячешься, барсук? Против зайца какое войско собрал!
А барсук головы не поднимает, сам себя бранит:
«Почему, шум в своём доме услыхав, сам туда не заглянул? Для чего пошёл на весь Алтай кричать?»
А заяц знай себе спит-храпит.
Рассердился барсук, да как пихнет зайца:
— Пошёл вон! Кто тебе позволил здесь спать?
Проснулся заяц — глаза чуть не выскочили! — и волк, и лисица, рысь, росомаха, дикая кошка, даже соболь здесь!
«Ну, — думает заяц, — будь что будет!»
И вдруг — прыг барсуку в лоб. А со лба, как с холма, — опять скок! — и в кусты.
От белого заячьего живота побелел лоб у барсука.
От задних заячьих лап прошли белые следы по щекам.
Звери ещё громче засмеялись:
— Ой, барсу-у-ук, какой ты красивый стал! Хо-ха-ха!
— К воде подойди, на себя посмотри!
Заковылял барсук к лесному озеру, увидал в воде свое отражение и заплакал:
«Пойду медведю пожалуюсь».
— Кланяюсь вам до земли, дедушка-медведь. Защиты у вас прошу. Сам я этой ночью дома не был, гостей не звал. Громкий храп услыхав, испугался… Скольких зверей обеспокоил, свой дом порушил. Теперь посмотрите, от заячьего белого живота, от заячьих лап — и щёки мои побелели. А виноватый без оглядки убежал. Это дело рассудите.
Взглянул медведь на барсука. Отошёл подальше — ещё раз посмотрел, да как зарычит:
— Ты ещё жалуешься? Твоя голова раньше чёрная была, как земля, а теперь белизне твоего лба и щёк даже люди позавидуют. Обидно, что не я на том месте стоял, что не моё лицо заяц выбелил. Вот это жаль! Да, жалко, обидно…
И, горько вздохнув, ушёл медведь.
А барсук так и живёт с белой полосой на лбу и на щеках. Говорят, что он привык к этим отметинам и уже похваляется:
— Вот как заяц для меня постарался! Мы теперь с ним друзья на веки вечные.
Ну, а что заяц говорит? Этого никто не слыхал.
Прибежала красная лиса с зелёных холмов в чёрный лес. Она в лесу себе норы ещё не вырыла, а новости лесные ей уже известны: стал медведь стар.
И пошла лиса на весь лес причитать:
— Ай-яй-яй, горе-беда! Наш старейшина, бурый медведь, умирает. Его золотистая шуба поблекла, острые зубы притупились, в лапах силы былой нет. Скорей, скорей! Давайте соберёмся, подумаем, кто в нашем чёрном лесу всех умнее, всех краше, кому хвалу споём, кого на медведево место посадим.
Где девять рек соединились, у подножья девяти гор, над быстрым ключом мохнатый кедр стоит. Под этим кедром собрались звери из чёрного леса. Друг другу шубы свои кажут, умом, силой, красотой похваляются.
Старик медведь тоже сюда пришёл:
— Что шумите? О чём спорите?
Притихли звери, а лиса острую морду подняла и заверещала:
— Ах, почтенный медведь, нестареющим, крепким будьте, сто лет живите! Мы тут спорим-спорим, а дела решить без вас не можем: кто достойнее, кто красивее всех?
— Всяк по-своему хорош, — проворчал старик.
— Ах, мудрейший, все же мы хотим ваше слово услышать. На кого укажете, тому звери хвалу споют, на почётное место посадят.
А сама свой красный хвост распустила, золотую шерсть языком охорашивает, белую грудку приглаживает.
И тут звери вдруг увидели бегущего вдали марала. Ногами он вершину горы попирал, ветвистые рога по дну неба след вели.
Лиса ещё рта закрыть не успела, а марал уже здесь.
Не вспотела от быстрого бега его гладкая шерсть, не заходили чаще его упругие рёбра, не вскипела в тугих жилах тёплая кровь. Сердце спокойно, ровно бьётся, тихо сияют большие глаза. Розовым языком коричневую губу чешет, зубы белеют, смеются.
Медленно встал старый медведь, чихнул, лапу к маралу протянул:
— Вот кто всех краше.
Лиса от зависти за хвост сама себя укусила.
— Хорошо ли живёте, благородный марал? — запела она. — Видно, ослабели ваши стройные ноги, в широкой груди дыхания не хватило. Ничтожные белки опередили вас, кривоногая росомаха давно уже здесь, даже медлительный барсук и тот успел раньше вас прийти.
Низко опустил марал ветвисторогую голову, колыхнулась его мохнатая грудь и зазвучал голос, как тростниковая свирель.
— Уважаемая лиса! Белки на этом кедре живут, росомаха на соседнем дереве спала, у барсука нора здесь, за холмом. А я девять долин миновал, девять рек переплыл, через девять гор перевалил…
Поднял голову марал — уши его подобны лепесткам цветов. Рога, тонким ворсом одетые, прозрачны, словно майским мёдом налиты.
— А ты, лиса, о чём хлопочешь? — рассердился медведь. — Сама, что ли, старейшиной стать задумала?
Отшвырнул он лису подальше, глянул на марала и молвил:
— Прошу вас, благородный марал, займите почётное место.
А лиса уже опять здесь.
— Ох-ха-ха! Бурого марала старейшиной выбрать хотят, петь хвалу ему собираются. Ха-ха, ха-ха! Сейчас-то он красив, а посмотрите на него зимой — голова безрогая, комолая, шея тонкая, шерсть висит клочьями, сам ходит скорчившись, от ветра шатается.
Марал в ответ слов не нашёл. Взглянул на зверей — звери молчат.
Сказка «Король степей»
Вечер. Ветер воет вместе с вьюгой злобную песню стужи. Снег хрустит под ногами идущего казака. Он курит трубку. Его окутывает дым, и на седых длинных усах снежинки, боясь тепла, тают. Казак подходит к маленькой хате, которая внимательно смотрит на него своими окошками, украшенными снежными узорами. Из трубы идет дым. И где-то далеко в степи слышится ржание жеребца. Скрипит дверь, и в светлую хату входит седой старик. «Дедушка!»- кричат малыши, и маленькие ручки обнимают старика. От него приятно пахнет сеном и табаком. «Дедушка, дедушка, расскажи нам сказку»,- просят казачат.
Старик усаживается возле печки, оглядывает горницу, замечая в красном углу пушистую елку, блиставшую мишурой и стеклянными шарами. Все ждет Нового года. Вокруг старика садятся маленькие дети. Они любят слушать сказки старого казака. Старик нюхает табак, кряхтит и начинает свою историю:
«На Кубани всегда почитали лошадей. Когда рождался мальчик и у кого-нибудь в селе появлялся на свет жеребенок, все знали, что теперь они одно целое – это был великий союз, закрепленный судьбой. Рос будущий казак и его лучший друг. С малых лет они привыкали друг к другу, и, когда малыш уже умел держать спинку, его садили в седло. Так проходили годы, наполненные дружбой. Если вдруг начиналась война, таких казаков ценили. У них была непобедимая сила, так как они были единым целым.
И вот в одной из деревень жили два брата. Старший хотел стать вождем, дабы править народом. И для этого ему нужно было найти в поле жеребца, короля степи, так как предания гласили, что, кто оседлает его, тот станет великим вождем. Старший брат стремился найти короля степей, так как он считал, что только власть делает человека счастливым, сильным. Младший же брат хотел принести пользу людям, чтобы им лучше жилось. И он втайне хотел увидеть этого коня, но не для того чтобы покорить, а чтобы конь признал его как равного.
И вот пришел срок. Прошло уже двенадцать лет, как этот дивный жеребец появлялся в степи последний раз. Тогда никто из казаков не смог его поймать. И вот теперь одиннадцать юношей отправились в степи, взяв с собой лук, еду и тулупы, ведь на улице была метель. Старый атаман сказал напутственную речь: «Запомните, большинство из вас может потеряться в степи, испугавшись ее просторов. Она умеет пугать трусов и помогать храбрецам. Можно быть слабым снаружи, но свернуть горы внутри. Только одному из вас улыбнется удача, и вы увидите короля степей, а может быть, она пройдет мимо вас. Но не ищите причины вокруг, может быть, вы просто солгали себе. Помните, что для нас вы храбрейшие из храбрейших. В путь!»
Долго шли братья, и многое встречалось им, и погода свирепствовала. Солнце вставало поздно и садилось рано. Метель прятала все вокруг за своей вуалью. Мороз иглами резал лицо. Долго шли братья. Им казалось, что этой степи нет края. Гриня стал причитать: «Зачем столько простора, если у нее нет хозяина? Да и пользы она не приносит». «Не понимаешь ты, Гриня, это наше богатство,- сказал младший брат, указывая руками на бескрайнюю степь.- Ты посмотри, какая красота, и глаз радуется. Разве этим нельзя восхищаться? Разве этим нельзя гордиться? Степь. Эти бескрайние просторы. Эта Земля. Это Солнце. Это Небо. Это Рожина наша. Разве ты не чувствуешь, как это все дает тебе силы? Ты должен беречь это, любить! И только тогда, признав это все как часть себя, научившись понимать это, ты сможешь стать братом орлу и лететь по небу, стать братом реке и земле, чтобы защищать их. Ты сможешь, как дерево, пустить корни и принести плоды этой земле. И впитав в себя эту живительную силу, ты станешь великим атаманом».
Захар повернулся к Грине. Его глаза блестели. Грудь вздымалась. Хотелось жить, хотелось что-нибудь сделать. Он упал на землю и стал подбрасывать вверх снег, который падал ему на лицо. Но вдруг он услышал какой-то визг, крик, как будто кто плакал, попав в беду. Он вскочил и бросился вперед. Юноша метался, пока не добрался до обрыва, где увидел ревущую горную реку, которая неслась вперед, толкая холодную массу воды. Недавно здесь произошел обвал, и молодая косуля поранила ногу и теперь не могла двигаться. С другого берега пытались перебраться голодные волки. Они клацали зубами. Захар стал спускаться вниз.
«Оставь ее, брат. Она все равно не сможет спастись. Пусть хоть волки будут сыты. Пошли, пока они не заметили нас,»-прокричал вдогонку старший брат.
Конь заржал. Он подошел к Захару, склонил колено и толкнул мордой в плечо. Юноша удивился. Он погладил косматую гриву, ухватился за нее, и из последних сил одним рывком забросил свое ослабленное тело на коня. Прижавшись к спине жеребца, он еще долго сжимал его гриву и не поднимался, а конь терпеливо ждал указаний человека. Почувствовав силу ног и рук молодого казака, конь поднял передние копыта, заржал, Захар крепко вцепился в гриву. Жеребец тихо пошел по степи. Захар не понукал его, он надеялся, что конь сам довезет его деревни, где он увидит своего брата и передаст жеребца ему, чтобы тот стал атаманом. Король степей будто прочитал его мысли. Он несколько раз ударил копытом, его глаза сверкнули, и он ринулся в метель. Ветер отступил, вьюга затихла, и в степи наступила тишина. Тучи раскрыли небо, и зимнее солнце осветило землю. Конь скакал, и под его копытами скрипел снег, разлетаясь серебряными искрами. Его жаркое дыхание вырывалось изо рта. Захар прижался к коню и грелся его теплом. Всадник несся по степи, перед его глазами проплывали холмы и реки, которые совсем недавно перешли братья. Снег блестел в лучах солнца радужными самоцветами. Бескрайняя степь признала того, кого выбрал жеребец.
Вскоре Захар добрался до родной деревни. Все молодые казаки уже давно вернулись. Только его не было. Многие оплакивали его, думая, что он погиб. Жеребец остановился перед хутором, и Захар понял, что должен сам войти в свое селение. Он спустился на заснеженную землю и посмотрел в глаза коня: «Разрешаешь? Пойдешь со мной?» Конь заржал и склонил голову. Погладил жеребца Захар и пошел в деревню, а король степей степенно шагал за ним следом. Весь хутор выбежал встречать его.
«У тебя сильное сердце. Этого хватит, чтобы подарить счастье людям и защитить нас от врагов,»- ответил старик.
С тех самых пор Захар стал атаманом. Он правил справедливо, никто не жаловался на него. Земля приносила богатые урожаи, никто не нападал на хутор, который разросся и стал станицей. Через каждые 11 лет появлялся король степей и целый год проводил со своим названым братом.
Человек в последний раз прижался к морде лошади, снял уздечку и отпустил. Конь лизнул лицо человека, еще раз внимательно посмотрел ему в глаза, поклонился и направился к горизонту».
«А теперь пойдем на улицу, и, может быть, вы сможете его увидеть, ведь он появляется каждые двенадцать лет. Он бродит по степи, наблюдает, заглядывает в человеческие сердца,»- сказал старый казак, надевая тулуп и направляясь к входной двери. Дети и старик вышли на улицу. «Смотрите, вон там вдалеке, у самого горизонта, раз в двенадцать лет, когда светит луна, и бьют часы двенадцать, а год лошади вступает в свои законные права, метель, приподнимая свою вуаль, раскрывает перед нами жеребца, скачущего по бескрайней кубанской степи, великой земле казаков»,- прошептал старик.
-А теперь беги в хату, внучек. Там для тебя подарок.
Он закашлялся и, с трудом передвигая ноги, зашел в хату. А где-то раздалось ржание. Черный мускулистый жеребец несся по степи. Из-под его копыт летел снег. Пар выходил из его ноздрей. Глаза были устремлены вперед. Он ищет, ищет себе всадника. И пока стук копыт разносится эхом по степи, легенда живет в каждом из нас, в каждой травинке полевых цветов, в каждой снежинки новогодней ночи.
