Зачарованная избушка — Абрамцева Н.
Сказка про старый, заброшенный дом, вокруг которого был сад. Сад совсем зарос, яблоки стали маленькие и кислые. Дом все ждал, что люди вернуться и все будет как прежде.
Зачарованная избушка читать
Дом был старый, деревянный. Крыша покосилась. Печка развалилась. Труба набок съехала. Окна не открываются, двери не закрываются. Щели в полах.
Когда-то в доме жили люди. Давно. Тогда он был новенький и красивый. А потом люди уехали. И дом расстроился. Стал скучать и стареть.
И сад вокруг дома тоже скучал — скучал и даже одичал от одиночества. Яблоки стали кислыми, вишни мелкими. Вместо цветов — высокая трава, крапива да лопухи выросли.
Вот так и жил старый, заброшенный дом в старом, заброшенном саду. Весной, когда стаивали огромные сугробы, выползало из-под снега кривое крылечко, дом и сад просыпались после долгого зимнего сна. Просыпались, потягивались, поскрипывая старыми досками и ветками. И дом говорил:
— А не думаешь ли ты, сад, что в этом году к нам могут вернуться люди?
— Думаю,— неуверенно отвечал сад.
— Мы должны приготовиться к встрече,— говорил дом.
— Конечно,— соглашался сад.
Им помогали ветер, дождь и солнце. Ветер влетал в дом через трубу. Проветривал комнаты, чердак и даже подвал. Потом через вечно открытую дверь вылетал в старый сад. Выметал прошлогоднюю листву, сухие ветки, помогал, очень осторожно, развертываться нежным лепесткам диких яблонь и вишен.
После ветра за дело брался дождь. Дождь тщательно отмывал весь дом: от съехавшей набок трубы до самого крылечка.
Конечно, особенно дождь старался, когда мыл окна. Ведь стекла все-таки. Пусть и разбитые. Еще дождь своими сильными струями расчесывал уже густую листву сирени, разглаживал листья тополей. И землю в саду поил дождь. Жаль, конечно, что не розы на ней вырастут, а лопухи да крапива, но пусть и они лучше зелеными и крепкими будут, чем чахлыми.
За ветром и дождем приходила очередь солнца. Солнце хорошенько просушивало дом. Гладило золотыми лучами стекла в паутине трещин — чтоб блестели ярче. Золотило старые наличники на окнах. Потом лучи солнца скользили по саду. Заглядывали в каждый крохотный цветок дикой сирени, чтобы те светились маленькими искорками.
Затем снова прилетал ветер. Он где-то раздобыл семена кое-каких цветов, но ветер не был настоящим садовником и разбросал семена как умел. А потому одуванчики выросли не только в густой траве, но и на крыльце.
А одна ромашка ухитрилась поселиться даже на крыше в какой-то щелочке.
Так ветер, дождь и солнце помогали готовиться заброшенному дому и старому саду к встрече людей.
Дом и сад ждали. Но люди не приходили. Вернее, приходили, но, посмотрев на дом и сад, уходили.
— Это старый дом,— говорили люди,— у него разбиты окна, и крыша съехала совсем набок, и крыльцо развалилось. Разве это дом?
— Да, конечно,— соглашались другие люди,— и сад тоже совсем заброшен. Яблоки мелкие, вишни кислые. А крапивы сколько-о-о! А трава-то как разрослась… Разве это сад?
— Нет,— решали люди,— лучше мы построим новый, красивый дом и вырастим новый, замечательный сад.
И люди уходили. Дом и сад очень огорчались и начинали ждать снова. Ждали, ждали, ждали…
И дождались.
На покрытом пылью долгих дорог велосипеде к дому подъехал человек. За спиной рюкзак. На багажнике — огромный чемодан с разноцветными наклейками. Через плечо — яркая дорожная сумка. На другом плече — фотоаппарат. На голове — широкополая шляпа. Конечно же, это бывалый путешественник. А путешественники, как известно, любят всякие странности.
Дом с ромашкой на покосившейся крыше, с одуванчиками на кривом крыльце, сад, в котором ветви диких яблонь переплетаются с ветками дикой сирени, как в сказочном лесу, а по земле стелются темно-зеленые лопухи, похожие на огромные зонтики,— разве это не странность? Почти волшебная странность.
— Ах,— сказал путешественник,— какое чудо! Заколдованная избушка в заколдованном лесу.
«Вовсе мы не заколдованные,— подумали дом и сад,— мы заброшенные». —
— Ах!— снова сказал путешественник.— Какая прелесть! И он защелкал фотоаппаратом.
«Мы — прелесть… Мы — чудо…» — почти задохнулись от радости, смущения, неожиданности дом и сад.
— Пожалуй, я поживу здесь,— решил путешественник. И путешественник вместе со своим усталым велосипедом, тяжелым рюкзаком, чемоданом с наклейками, дорожной сумкой и, конечно же, с фотоаппаратом поселился в заброшенном доме и одичавшем саду.
Что же из этого получилось? То, чего не могло не получиться. Яблоки стали крупными-крупными, вишни сладкими-сладкими. Среди лопухов расцвели ярко-красные маки величиной с огромные воздушные шары.
Трещины на стеклах сложились в веселые рисунки. Крылечко перестало просто скрипеть, оно стало чирикать очень музыкально. А дверь, которая уже много лет не могла шевельнуться, с удовольствием и легкостью открывалась и закрывалась.
Почему же так вышло? Смешной вопрос… Ясно, почему…
А потом? Потом путешественнику пришло время отправляться в путь. Ведь он путешественник.
И что же получилось? То, что и должно было получиться: жили-были заброшенный дом и заброшенный старый сад…
И потом пришла зима. Повалил снег. Снег. Снег. Сугробы в одичавшем саду. Сугробы на развалившемся крылечке. Сугробы на покосившейся крыше. Тяжелый зимний сон.
…А потом пришла весна. Прилетел теплый весенний ветер. Застучал теплый весенний дождь. Теплое весеннее солнце расправило длинные хрупкие лучи.
И старый дом сказал:
— А не думаешь ли ты, сад, что и в этом году к нам могут вернуться люди?
— Думаю,— ответил сад.
12 тайных смыслов русских сказок, о которых вряд ли надо знать детям (10 фото)
Сказки неразрывно связаны с древними обрядами и обычаями. Их оригинальные версии, как правило, непосредственно отражают то, что делали наши предки. Возможно, вы заметили некоторые странности в поведении сказочных персонажей, которые часто противоречат логике и здравому смыслу. Мы нашли объяснения подобным поступкам.
Редакция изучила труд академика В. Я. Проппа «Исторические корни волшебной сказки» и несколько научных статей, а теперь делится с вами самыми необычными находками.
Мертвая царевна спала, потому что готовилась выйти замуж
Главная часть церемонии была посвящена как раз этому: девица должна была умереть как невинная девушка и возродиться к жизни уже женщиной. Проделывали это играючи: укалывали невесту иголкой или булавкой, после чего она картинно падала на землю, будто мертвая. «Оживляли» героиню обычно песнями и плясками.
Баба-яга на самом деле охраняет вход в царство мертвых
На границе между царством живых и мертвых стоит избушка, в которой живет Баба-яга — этакий Харон на русский лад. Задача героя, добравшегося сюда, — назвать магическое слово или принести жертвоприношение, чтобы избушка повернулась к нему «передом, а к лесу задом». Когда же персонаж попадает внутрь, первое, что он слышит:
«Фу, фу, фу! Прежде русского духу слыхом не слыхано, видом не видано; нынче русский дух на ложку садится, сам в рот катится!»
На самом деле в изначальных вариантах сказки слова «русский» здесь не было. Вместо этого Баба-яга говорила «живым пахнет». Чтобы избавиться от этого аромата, герой должен был поесть местной пищи, и тогда другие мертвецы признали бы его за своего. Эта деталь тесно связана с таким обрядом, как поминки. Персонаж как бы устраивает поминки по самому себе и прощается со своей живой половиной, превращаясь в мертвеца.
Вообще исследователи выделяют три типа Яги: дарительница (дает Иванушке волшебный клубок, волшебного коня и т. п.), похитительница (крадет детей и пытается изжарить их в печке) и воительница (нападает на героев и вырезает из их кожи ремни). С царством мертвых может быть связана любая из них.
Иногда Баба-яга — буквально теща героя
В некоторых случаях сказка о Бабе-яге восходит к обряду посвящения перед свадьбой. Известно, что древнейшая традиция предполагала, что обряд должен проводить непосредственный родственник невесты, часто мама или тетя. Перед заключением брака она подвергала зятя различным испытаниям.
Интересно, что традиция восходит к матриархальному прошлому, когда главенствующим был род жены, а не мужа. Иногда обряд немного трансформировался: посвящаемому жениху приходилось наряжаться женщиной и некоторое время выполнять типично «женскую» работу. Свадьба могла состояться, только если жених достойно справлялся со своей задачей.
Девица, которая живет в доме с богатырями и ведет все хозяйство, им не сестра
Девица попадает в дом богатырей двумя способами: или приходит добровольно (выгнала мачеха, заблудилась и т. д.), или ее похитили и привели. Героиня пользуется почетом и ведет хозяйство в доме, где живут несколько братьев, — раньше это называлось мужским домом. Эти детали отражают историческую действительность. Третья деталь — что живет девица с ними как сестра — не исторична.
В реальности в мужском доме всегда присутствовала девушка или несколько девушек. Они занимались хозяйством и одновременно были женами всем членам общины. Как правило, для девиц это была «временная работа». Родители часто сами отправляли дочерей прислуживать в мужские дома, потому что это считалось почетным. Самые известные романтичные вариации этой традиции — русская сказка «О мертвой царевне и семи богатырях» и европейская «Белоснежка».
Герой, спасающий девушку от дракона, вовсе не герой
В старину существовал обычай приносить в жертву невинную девушку: ее топили в реке, от которой зависел урожай. Считалось, что тогда река будет благоволить людям и не пересохнет, а значит, местное племя не погибнет от голода. В сказках этот обычай трансформировался в драконов и других чудищ, которые крадут девиц. Дракон в этом случае олицетворяет сам обряд, а его злобное воплощение доказывает, что люди на самом деле не были согласны с таким раскладом дел.
Поэтому в сказаниях появляется храбрый юноша, который закалывает острым мечом чудище и спасает девушку. Если бы в той далекой реальности среди народа нашелся такой герой, то его мгновенно отправили бы вслед за девицей в речку. По таким сказочным трансформациям сюжетов исследователи изучают, как менялось отношение народов к тем обычаям, которые у них были.
В первоначальном варианте сказки «Репка» были отец и мать
Смысл этой сказки заключается в правильном взаимоотношений поколений. В изначальном варианте текста присутствовали отец и мать, которые символизировали защиту и заботу соответственно. Есть два возможных объяснения, почему этих персонажей изъяли из сказки:
С приходом христианства цифра 7 стала сакральной, а до этого времени особый почет был у числа 9. Без матери и отца в сказке оказывается ровно 7 персонажей, что соответствует новой символике. У христиан традиционно отцовскую защиту и опору представляет церковь, а материнскую заботу — Иисус Христос. Поэтому необходимость включать в сказку мать и отца сама собой отпала.
Сказка о Колобке не что иное, как урок по астрономии
По одной из версий, Колобок в изначальном варианте не что иное, как Луна. А сам текст сказки представляет собой лунный цикл:
Приготовление Колобка — это полнолуние. Потом месяц идет на убыль, и каждый из зверей, которых повстречал главный герой, откусывает от него кусочек. Лиса съедает Колобка, и месяц на небе скрывается полностью. Начинается новый цикл.
Василиса Прекрасная не кто иная, как ведьма
Василиса в юном возрасте лишается матери и приобретает магический артефакт — куклу: ее можно покормить, а она даст хороший совет. Исследователи считают, что кукла является типичным магическим атрибутом ведьмы, а поцелуй дочери и матери на смертном одре не просто передает девочке родительское благословение, но еще и магическое наследие. Однако полноценной колдуньей от этого Василиса не становится, и впереди ее ждут испытания, которые сравнимы с древними обрядами инициации для ведьм:
Кощей крадет девиц, потому что он против матриархата
В обществе наших предков были сильны материнские культы: важнейшие решения принимались с согласия главной женщины племени, «матери». Имя Кощея, вероятно, произошло от слова «кош», что означает «господин, захвативший власть». Поэтому исследователи предполагают, что этот персонаж не кто иной, как мужчина, укравший у женщины ее социальную функцию.
Если это правда, то становится понятным, почему Кощей склонен похищать и порабощать девиц. А его отрицательная роль в сказке объясняется так же просто: он был воплощением силы, которая разрушила древние порядки родового равноправия. В глазах людей первые «кощеи» были не кто иные, как поработители.
Змей Горыныч — это символ страшных лесных пожаров
Отчество персонажа — Горыныч — происходит от слова «гора», однако в прошлом под горой понимали также и лес. Поэтому прозвище героя можно перевести как «лесной». Вероятно, в сознании древних славян Змей был воплощением лесных пожаров, которые вызывали молнии. Косвенным доказательством является описание появления Змея:
«поднимается буря, гром гремит, земля дрожит, дремучий лес долу клонится — летит трехголовый Змей».
На те же мысли фольклористов наталкивает небольшая деталь в сказке «Иван Быкович»: главный герой запрещает своим побратимам спать перед встречей со Змеем. Возможно, это отголоски памяти предков, которые не должны были засыпать у костра.
Иван-царевич сжигает шкурку Царевны-лягушки, потому что обладает типичными мужскими качествами, которые не годятся для создания крепкой семьи
Царевна пребывает в образе лягушки не по собственному желанию, а из-за колдовства. Чтобы прекратить эти превращения, героине требуется помощь извне. Спасителем выступает, конечно, суженый.
С житейской точки зрения Иван-царевич, женившийся на лягушке, не испытывает никаких неудобств: жена печет хлеб, ткет ковры и на балу выглядит лучше всех. Однако царевич сжигает шкурку лягушки, несмотря на запрет это делать. Считается, что героем в этом случае движет обыкновенная мужская прямолинейность.
Как следствие, Ивана наказывают: он вынужден идти за царевной за тридевять земель. Этот путь символичен в социальном смысле: герой должен вырасти духовно, отказаться от мужской твердолобости и голой рациональности. Только в этом случае возможен счастливый брак.
Нам удалось открыть для вас мир русских сказок с новой стороны? Если вы слышали о других интересных смыслах, которые лежат в основе сказочных текстов, расскажите нам о них.
Фото на превью Ivan Tsarevich and the Gray Wolf 3 / Melnitsa Animation Studio
