Сказки степана писахова о чем

Сказки. Рассказы. Стихи

Сказки Степана Писахова для детей.Список произведений.Краткая биография Писахова.

Степан Писахов. Биография

Степан Григорьевич Писахов (1879—1960) — русский художник, писатель, этнограф, сказочник, преподаватель живописи. Родился 13 (25) октября 1879 года в Архангельске. Отец пытался приучить мальчика к ювелирным и гравёрным делам. Когда Степан Писахов потянулся к живописи, это не понравилось отцу. В гимназию Писахов не попал (по возрасту), окончил всего лишь городское училище. После окончания городского училища в 1899 году он устремляется вначале на Соловки, потом поступил на лесозавод рубщиком потом — Казань, неудачная попытка поступить в художественную школу. Писахов уезжает в Петербург и поступает в художественное училище барона Штиглица. Преподаватели высоко оценили дарование Писахова, и он несколько лет занимался живописью под руководством академика Александра Новоскольцева. В 1905 г., не закончив курс обучения, Писахов вместе с большой группой студентов уходит из училища.

Он обращается к поиску «Божией правды», сначала у святынь Новгорода, затем — на арктическом Севере, Новая Земля, становище Малые Кармакулы. Осенью 1905 года Степан Писахов попал в Иерусалим, остался без гроша. Потом Египет. Три зимы после путешествия на юг 1907—1909 гг. Писахов провёл в Петербурге в мастерской художника Якова Гольдблата. Летом — Карское море, Печора, Пинега и Белое море. Самыми памятными поездками Писахов считал плавание в 1906 г. по Карскому морю на корабле «Св. Фока», участие в 1914 г. в поисках Георгия Седова, исследование земли саамов, присутствие при основании первых станций радиотелеграфа на Югорском Шаре, Маре-Сале и острове Вайгач. Всё увиденное Писахов запечатлел в пейзажах, которые выставлялись в Архангельске, Петербурге, Москве, Берлине, Риме. Очень любил бывать на Кий острове. Первая мировая война прервала художественную деятельность Писахова. В 1915 г. он был призван в армию. Впервые записывать свои рассказы Писахов стал ещё до революции. Теперь Писахов решил попробовать свои силы в жанре очерков. Основным заработком Писахова до войны и после войны были уроки рисования. Известность С. Г. Писахов снискал как автор изумительных, поистине неповторимых сказок.

Перу Степана Григорьевича принадлежат также интересные путевые очерки, рассказывающие об освоении Арктики, об экспедициях в Заполярье, заметки, дневники, опубликованные в большинстве своём после смерти писателя.
Сказки Степана Григорьевича Писахова переиздавались неоднократно. Они выходили отдельными сборниками в Архангельске и в Москве. Последнее наиболее полное издание Писахова вышло ещё при жизни писателя в 1959 году.
—————————————————
Степан Писахов. Сказки.
Читаем бесплатно онлайн

Источник

Библиотека для детей

Сказки Степана Писахова для детей.Список произведений.Краткая биография Писахова.

Степан Писахов. Биография

Источник

Степан Григорьевич Писахов

Этими строчками архангельского поэта В. Бедного хочется начать рассказ об удивительном сказочнике и замечательном художнике Степане Григорьевиче Писахове.

Родился он 25 октября 1879 года в Архангельске. Отец, выходец из Белоруссии, был ювелирных дел мастером, чеканщиком и обладал незаурядным художественным вкусом. Этот дар перешёл к сыновьям, Павлу и Степану. Мать была коренной пинежанкой. Бабушка Хиония Васильевна, уроженка деревни Труфанова гора, что на Пинежье, знала и рассказывала северные былины. А брат бабушки дед Леонтий и вовсе был сказителем-профессионалом. «Я был среди богатого северного словотворчества, не записывал, просто рос с этим словотворчеством», – вспоминал С. Г. Писахов.

В возрасте шести лет мальчик компоновал пейзажи из глины и папоротника, а в отроческие годы овладел кистью и много рисовал. В 1899 году Степан Писахов после окончания городского училища поехал в Казань, надеясь поступить в художественную школу, но потерпел неудачу. Лишь в 1902 году он поступил в художественное училище барона Штиглица в Петербурге. Однако за участие в студенческих волнениях 1905 года Писахова исключили и лишили права продолжения художественного образования в России.

Степан Григорьевич много путешествовал по Северу, участвовал в различных научных и поисковых экспедициях, неоднократно приезжал на Новую Землю, бывал на Земле Франца Иосифа, изъездил много селений на Мурмане, Печоре, Онеге, Мезени. «Коротко говоря, – писал капитан В. И. Воронин, с которым он совершил десятки рейсов, – Север и Арктику художник Писахов избороздил и изучил в совершенстве». Впечатления от этих поездок легли в основу путевых очерков и живописных полотен. Степан Григорьевич сроднился с суровой, но по-особому прекрасной природой Севера, стал её живописцем, её поэтом.

Совершал С. Г. Писахов и путешествия в дальние края. В качестве паломника он побывал в Египте и Палестине. Писахов видел Италию, Францию, Грецию. Много разных мест повидал Писахов, но не было для него ничего милее родного Севера!

За десятилетие между первой русской революцией и Первой мировой войной он окончательно созрел как художник. В Архангельске и Петербурге организовывались персональные выставки картин художника. На его полотнах изображена наша северная природа: сосны, берёзы, Белое море с айсбергами, ледниками, торосами, Северная Двина и суда у архангельского причала, северная деревня. Особняком стоит серия картин «Сны», которая поражает воображение и таит в себе загадку. Последняя крупная выставка живописных полотен художника состоялась в Москве в 1923 году. Ныне большая часть картин Степана Григорьевича Писахова хранится в Архангельском музее изобразительных искусств.

Исследователь творчества Писахова Ирина Пономарёва пишет: «В первую половину жизни расцвёл и раскрылся талант Писахова-художника, во вторую – Писахова-сказочника». Первая небылица «Не любо – не слушай» была опубликована в 1924 году в сборнике «На Северной Двине». Затем сказки Писахова стали появляться в местных газетах. А в тридцатые годы их регулярно публикует московский журнал «30 дней». В 1938 году в Архангельске вышла первая книга сказок Писахова, в 1939 году сказочника приняли в члены Союза писателей.

Писаховские сказки очаровали всех, неуёмная фантазия и язык просто ошеломляли! До этого ничего подобного в литературе не было. Сказки Писахова о Севере, любимом Архангельском крае. Место их действия – деревня Уйма. Упоминаются также Жаровиха, Лявля, Глинник, Заостровье, Кегостров, районы и улицы Архангельска. Сказки С. Г. Писахова передаются от лица рассказчика, весёлого балагура Сени Малины, крестьянина деревни Уйма. Человек он бывалый, мастер на все руки: он и пахарь, и рыбак, и охотник, и даже на кирпичном заводе работал, и в Москве, и в Питере бывал, и против французов и турок воевал, и по многим морям путешествовал. Опытному читателю Сеня Малина напомнит созданного Э. Распэ персонажа – гениального выдумщика барона Мюнгхаузена. Сходство есть, но Писахов ни в коем случае не подражает немецкому писателю: его сказки глубоко оригинальны.

У Сени Малины был прототип Семён Михайлович Кривоногов, житель деревни Уйма. «В 1928 году, – пишет С. Г. Писахов в предисловии к первому сборнику сказок, – я был у него. Это была наша единственная встреча». Однако вряд ли можно поставить знак равенства между прототипом и героем-рассказчиком. Борис Пономарёв писал: «…мне думается, что Сеня Малина – это сам Степан Писахов с его неуёмной фантазией, с его гиперболичностью, с его великолепным знанием архангельского говора, живой и яркой северной речи, густо замешанной на фольклоре». У С. Г. Писахова есть сказки задорные, искромётные, весёлые, есть едко сатирические, бичующие, злые, есть лукаво-добродушные, есть торжественные. Завершаются они всегда счастливо. Созданные на материале устной народной поэзии, сказки Писахова «уходили в народ», передавались из уст в уста.

Писахов любил детей. Они без спросу приходили к нему на квартиру, в городском саду и на набережной, где обычно отдыхал писатель, его окружали дети, которым Писахов рассказывал сказки и истории. Почти четверть века С. Г. Писахов проработал в школе – преподавал рисование. Его ученики поступали в художественные вузы, что Писахов считал своей «наградой».

Борис Пономарёв вспоминает: «Я с детства наслышан о Писахове. Юношей нередко встречал сказочника на архангельских улицах и всякий раз удивлялся его оригинальной, запоминающейся внешности. Был он приземист, широкоплеч. Лицо густо заросло бородой, кустистые свисающие брови прикрывали глаза. Из-под старомодной с широкими полями чёрной шляпы ниспадала грива седых волос.

Мне казалось тогда, что Писахов (а я его помню только стариком) словно вышел на городскую улицу из древней русской сказки».

В последние годы жизни Степану Григорьевичу часто нездоровилось, болели ноги, он не мог ходить. 25 октября 1959 года писатель праздновал свой юбилей – ему исполнилось 80 лет. Телеграммы шли со всей страны: «Поздравляем милого волшебника-сказочника». 3 мая 1960 года Писахова не стало.

Несмотря на всеобщую народную любовь и славу Писахова, что-то окружало его имя уже после смерти каким-то негласным запретом. В предисловии к изданной в 2005 году книге И. Пономарёвой «Главы из жизни Степана Писахова» С. И. Левин пишет: «Сказки его печатались, но почти все его картины и рисунки лежали в запасниках, в печати (особенно архангельской!) о нём упоминали кратко и как-то сквозь зубы, с неохотой, архив его долгое время был закрыт, ни доски на доме, ни бюста в сквере (было такое предложение!) так и не появилось. По городу непрерывно ползли слухи о каком-то грехе Писахова в период интервенции (то ли хлеб-соль подносил англичанам, то ли даже «из пушечки по большевичкам палил»). Но никаких доказательств никто не приводил, а на вопрос – да как же такой человек уцелел в десятилетия репрессий, в городе, где всё на виду, – в ответ слышно было только о гуманности и милосердии власти, а равно о кротости и незлобивости чекистов».

Музей С. Г. Писахова был открыт лишь в мае 2008 года. Дом, в котором писатель прожил всю свою долгую жизнь (Поморская, 27), не сохранился до наших дней. Музей расположился неподалёку – на Поморской, 10 – в старинном здании, где когда-то был большой дом-магазин купца Буторова. Несомненно, Писахов заходил сюда не раз.

А на пересечении улиц Поморской и проспекта Чумбарова-Лучинского в 2009 году установлен памятник сказителю «Здравствуйте, люди добрые» работы заслуженного художника России Сергея Сюхина. Сюхин признался, что о возможности пожать руку Степану Писахову мечтал ещё будучи студентом – а ныне поздороваться с северным сказочником может каждый желающий. Сюхин является также автором установленной рядом с памятником писателя задорной скульптуры «Малина на налиме», изображающей рассказчика и главного героя писаховских небылиц Сеню Малину.

Вот уже много лет нет с нами Степана Григорьевича Писахова, но звенят струны его сказок, особые волшебные струны.

Источник

Автор Степан Григорьевич Писахов

Если не работает, попробуйте выключить AdBlock

Вы должны быть зарегистрированы для использования закладок

День рождения: 13.10.1879

Знак зодиака: Кролик, Весы ♎

Дата смерти: 03.05.1960 (80 лет)

Степан Григорьевич Писахов — русский художник, писатель, этнограф, сказочник, преподаватель живописи.
Отец Степана, еврей Год Пейсах, мещанин Шкловского общества Могилёвской губернии, принял православие и стал Григорием Михайловичем Писаховым. Здесь он женился, записался в купеческую гильдию. Ирина Ивановна, мать Писахова, была дочерью писаря конторы над Архангельским портом Ивана Романовича Милюкова и его жены Хионии Васильевны. Хиония Васильевна была староверкой, «строга и правильна в вере». Брат бабушки, дед Леонтий, был профессиональным сказочником-рассказчиком. По словам самого Писахова: «Записывать сказки деда Леонтия никому в голову не приходило. Говорили о нём: большой выдумщик был, рассказывал всё к слову, всё к месту. На промысел деда Леонтия брали сказочником». Однако Степан его уже не застал.

Петрозаводский литературовед Юрий Дюжев писал, что душа художника и сказочника Степана Писахова формировалась под влиянием двух противоположных стихий: материнской старообрядческой веры и отцовской жаждой практического устроения на земле. Рос мальчик в атмосфере староверческих правил жизни. Знакомство с песнями, псалмами и духовными стихами, народной поэзией давало уму особое направление. Не удивительно, что герой Писахова может передвигать реки, ловить ветер. О причастности своей к «роду староверскому» Писахов никогда не забывал и в знак уважения к религиозным воззрениям своих предков написал с натуры этюд, а затем картину «Место сожжения протопопа Аввакума в Пустозёрск».

Отец пытался приучить мальчика к ювелирным и гравёрным делам. Когда вслед за старшим братом Павлом, художником-самоучкой, Степан потянулся к живописи, это не понравилось отцу, который внушал сыну: «Будь сапожником, доктором, учителем, будь человеком нужным, а без художника люди проживут». «Чтение преследовалось», — вспоминал Писахов. Тайком забирался под кровать с любимой книгой и там читал. Огромное впечатление произвела книга Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский». Она подогревала желание Писахова убежать из-под опеки отца.

В гимназию Писахов не попал (по возрасту), окончил всего лишь городское училище и то с запозданием. Бегство и странничество виделось ему единственным выходом из тисков домашней жизни, и после окончания городского училища в 1899 году он устремляется вначале на Соловки, потом поступил на лесозавод рубщиком («заработал за лето 50 руб.»). Потом — Казань, где он безуспешно пытался поступить в художественную школу. В 1902 года он уезжает в Петербург и поступает вольнослушателем в Художественное училище барона Штиглица (училище технического рисования и прикладного искусства). Наиболее способные ученики могли получить дополнительную подготовку по станковой живописи и ваянию. Преподаватели высоко оценили дарование Писахова, и он несколько лет занимался живописью под руководством академика Александра Новоскольцева. Брал он уроки живописи и вне училища.

Отец, смирившись с желанием сына выучиться на художника, деньги из Архангельска посылал, но немного, всего десять рублей в месяц. На получаемые из дома ежемесячные 10 рублей Писахов на протяжении 3-х лет влачит полуголодное существование, овладевая в училище профессией учителя рисования и художника-прикладника, а на занятиях в частных школах — живописью. О трудностях, которые он пережил в Петербурге, можно судить по названию воспоминаний, которые не завершил: «Ненаписанная книга. Голодная Академия». Но Писахов не унывал: много читал, ходил в музеи и театр.

Революционные события 1905 года не миновали и Писахова. За речь, произнёсенную им против самодержавия, Писахов, не закончивший курс обучения, из училища был исключён. Ему было запрещено учиться в России, а на учёбу за границей были нужны деньги. Не имея на руках диплома о праве занятия учительской должности (аттестат был выдан в 1936 году), лишённый всяческих источников существования, Писахов готов признать ошибочным свой выбор пути художника.

Он обращается к поиску «Божией правды», сначала у святынь Новгорода, а позднее, летом 1905 года — на арктическом Севере («мир только что создан»). Новая Земля, становище Малые Кармакулы. Не расставался с мольбертом. С сочувствием отнёсся к ненцам — добрым, наивным и бесхитростным обитателям Новой Земли. Писателя поразили их сказки про людей, «которые только любят и не знают ни вражды и ни злобы… Если они перестают любить, сейчас же умирают. А когда они любят, они могут творить чудеса». Один полярный исследователь написал: «Кто побывал в Арктике, тот становится подобен стрелке компаса — всегда поворачивается на Север». Только на Новую Землю Писахов плавал не менее 10 раз, последний в 1946 году. Поиск божественной «солнечной теплоты», которая могла бы возродить в человеке духовную природу, Писахов начинает в Арктике и продолжает осенью того же 1905 года в странах средиземноморья, куда попадает с толпой паломников. «Там, думал, увижу самое прекрасное на земле!» Осенью 1905 года попал в Иерусалим, остался без гроша. Был писарем у архиерея в Вифлееме. Получил разрешение у турецких властей — на право рисовать во всех городах Турции и Сирии. Потом Египет. Писахов был аскетически неприхотлив и верил в людей. В трудную минуту — выручали. На пароходе от ледяного ветра его укрыл буркой старый болгарин, в Александрии ограбили — русский эмигрант накормил, дал в долг.

Три зимы после путешествия на юг 1907—1909 годов Писахов провёл в Петербурге в мастерской художника Якова Гольдблата. Популярный в те годы модернизм почти не повлиял на Писахова (весьма скромная дань: «Сны» и «Церковь, путь к которой потерян»). Летом — Карское море, Печора, Пинега и Белое море. Из поездок по Пинеге и Печоре привез 2 цикла: «Северный лес» и «Старые избы». «Старые избы» — небольшая часть огромной работы, проделанной Писаховым для увековечения памятников северной архитектуры. Всё в сумрачных серо-коричневых тонах. К ним присоединяются и обширные этнографические зарисовки.

Почти целую зиму (1909—1910) занимался в Свободной академии художеств в Париже. Однако, проповедовавшееся в ней пренебрежение к реалистичному изображению жизни противоречило его мировоззрению[6]. В Риме, в Академии святого Луки, выставил свои работы, они потрясли зрителей серебряным сиянием («север даёт»). Вернулся домой в Архангельск. «Как будто глаза прополоскались! Где деревья, красивее наших берёз? … А летние ночи, полные света без теней — это так громадно по красоте…».

Самыми памятными поездками Писахов считал плавание в 1906 года по Карскому морю на корабле «Св. Фока», участие в 1914 года в поисках Георгия Седова, исследование земли саамов, присутствие при основании первых станций радиотелеграфа на Югорском Шаре, Маре-Сале и острове Вайгач. Всё увиденное запечатлел в пейзажах, которые выставлялись в Архангельске, Петербурге, Москве, Берлине, Риме. Очень любил бывать на Кий-острове.

В 1910 году в Архангельске проходила выставка «Русский Север». Писахов принял самое активное участие в организации её художественного отдела и выставил более двухсот своих картин. 60 работ Писахова были представлены на Царскосельской юбилейной выставке 1911 года, посвященной 200-летию Царского Села. В 1912 году за участие в выставке «Север в картинках» в Петербурге он получил Большую серебряную медаль. Его картины экспонируются на «Выставке трёх» (Якова Бельзена, Степана Писахова, Иеронима Ясинского) в Петербурге в 1914 году.

Художник был тогда в расцвете своих творческих сил. Возможно, на одной из этих выставок и произошел его разговор с Ильёй Репиным, о котором он упоминает в письме искусствоведу Михаилу Бабенчикову (1956 г.): «На выставке Илья Ефимович (Репин) хорошо отнёсся к моим работам. Ему особенно понравилась „Сосна, пережившая бури“ [утеряна]. Илья Ефимович уговаривал сделать большое полотно. Я бормотал что-то о размерах комнаты. „Знаю: холст на стене над кроватью, краски на кровати и до стены два шага. Ко мне в Пенаты. И места будет довольно, и краски можете не привозить“. Товарищи поздравляли, зависти не скрывали. А я … не поехал, боялся, что от смущения не будет силы работать». Скорее всего это было в Царском Селе, когда Репин работал над картиной «А. С. Пушкин на акте в лицее 8 января 1815 года».

Первая мировая война прервала художественную деятельность Писахова. В 1915 году он был призван в армию, служил ратником ополчения в Финляндии, а в 1916 году был переведен в Кронштадт. Здесь его застала Февральская революция. С первых дней работал в Кронштадтском Совете рабочих и солдатских депутатов, оформлял первомайскую демонстрацию (1917 год).

После демобилизации в 1918 году вернулся в Архангельск. Писахов берётся за перо. Впервые записывать свои рассказы Писахов стал ещё до революции по совету Иеронима Ясинского — писателя, журналиста, известного как редактор журналов «Беседа» и «Новое слово». Тогда эта попытка закончилась неудачей. Теперь Писахов решил попробовать свои силы в жанре очерков («Самоедская сказка» и «Сон в Новгороде»), где воссоздаёт портреты современников. Оба эти очерка были опубликованы в архангельской газете «Северное утро», которая издавалась поэтом-суриковцем и журналистом Максимом Леоновым.

3 мая в «Северном утре» был опубликован очерк девятнадцатилетнего Леонида Леонова под названием «Поэт Севера» с подзаголовком «У художника С. Г. Писахова». 21 июля в Архангельске городе открылась персональная выставка картин Писахова.

2 августа в Архангельск вошли интервенты. В числе народа, стоявшего на парадной пристани Архангельского порта, был и Степан Писахов.

В июле 1919 года Писахов стал автором эскиза знамени Дайеровской роты, сформированной из пленных красноармейцев и выпущенных на свободу заключённых.

Начиная с весны 1920 года, сразу после изгнания белых, в Архангельске приступили к муниципализации домов, владельцами которых были лица, сотрудничавшие с прежним режимом или просто считавшиеся богатыми. Домовладельцам разрешалось оставить в личном пользовании лишь один дом из числа ранее имевшихся. Во владении Писаховых после смерти главы семейства, купца Григория Михайловича, находилось два дома: первый — на Троицком проспекте, второй — на Поморской улице. Первый дом сразу же перешёл в собственность города, а владельцами второго оставались Степан Григорьевич и Серафима Григорьевна. В 1921 году к ним без согласия хозяев подселили квартирантов, к тому же Писаховых не устраивал установленный горсоветом крайне низкий размер платы за наём.

В 1920-м, после окончательного установления в Архангельске советской власти, Писахов начинает активно работать. В 1920—1921 годах он подготовил 5 своих выставок. Губисполком поручает ему приведение в порядок музеев Архангельска. По заданию московского Музея Революции делает зарисовки мест боёв с интервентами на Севере, а для Русского музея — зарисовки памятников архитектуры на Мезени и Пинеге. Осенью 1920 года участвует в комплексной экспедиции в Большеземельскую тундру. В 1923 году Писахов ведёт сбор материалов для этнографической экспозиции Севера на первой Всесоюзной сельскохозяйственной и кустарно-промысловой выставке в Москве.

в 1924 году в сборнике «На Северной Двине» была опубликована первая сказка Писахова «Не любо — не слушай…». В 1927 году северные сказки в записи и с комментариями Писахова были опубликованы в альманахе «Советская страна». Сказки Писахова также публиковались в губернской газете «Волна» и краевой газете «Правда Севера».

В 1927 году его картина «Памятник жертвам интервенции на о. Иоканьга» занимала центральное место на всесоюзной выставке «10 лет Октября», за неё он был премирован персональной выставкой, состоявшейся через год в Москве. Две его картины были приобретены ВЦИКом и помещены в кабинете Михаила Калинина.

Но повседневная жизнь Писахова по-прежнему остаётся неустроенной. Денег не хватало. Писахов берётся за преподавание живописи, которое многие годы было для него основным источником дохода.

Несмотря на то, что Писахов более всего известен своими сказками, ни пробиться на страницы столичных журналов, ни опубликовать их отдельной книгой ему долгое время не удавалось. Лишь в 1935 году он сумел опубликовать несколько своих сказок в журнале «30 дней». Они вышли в 5 номере журнала под заголовком «Мюнхаузен из деревни Уйма». Теперь Писахов уже не терзался сомнениями по поводу «писать или бросить». «Когда сказки стали появляться в „30 дней“, меня как подхлестнуло». За короткое время (1935—1938 годы) этот популярный журнал Союза писателей опубликовал более 30-ти сказок Писахова. Публикации в «30 дней» ускорили издание первой книги Писахова, которая вышла в Архангельске в 1938 году.

В 1939 году, когда Степану Григорьевичу уже было 60 лет, его приняли в Союз советских писателей. Принятие в союз писателей происходило необычно: Л. И. Лагин вспоминал: когда на заседании приёмной комиссии Александр Фадеев вслух читал писаховские сказки, «его чтение время от времени прерывалось дружным смехом остальных участников этого необычайного заседания». При этом Анна Караваева всё время порывалась отобрать книгу у Фадеева, так что они «читали вперемежку, с видимой неохотой уступая друг другу очередь».

А вскоре появилась и вторая книга (1940). В две эти книги вошло 86 сказок. В 1940 году «Литературная газета» опубликовала материалы обсуждения сказок Писахова на конференции писателей.

Писахов мечтал о выходе книги в Москве. В 1939—1940 годах в Москве, в Государственном издательстве художественной литературы подготовили книгу его сказок, но издать не успели — началась война, и книга так и осталась в рукописи, но она так и осталась в рукописи.

Годы войны Писахов провёл в Архангельске, разделяя со своими земляками все невзгоды тыловой жизни. Часто вместе с другими литераторами был желанным гостем в госпиталях. Из письма Александру Вьюркову — московскому писателю, постоянному корреспонденту С. Г. Писахова в 1940-е годы: «Время не ждёт, стукнуло 65. Была собрана юбилейная комиссия. Надо было подписать отношение в Москву для утверждения о разрешении юбилея. … Кому надо было подписать… — отменил. Просто запретил! И всё. Даже учительской пенсии нет, даже возрастной нет. Живу перевёртываюсь… Порой хочется жить. Хочется дождаться конца погани — фашистов. На мне одежда расползается. Пальто донашиваю отцовское!… А я ещё тяну, все ещё как-то нахожу возможность оплатить обед, штопать одежду, утешаюсь мыслями: вычеркнуть юбилей смогли — вычеркнуть меня из существования могут. Вычеркнуть мои работы — картины, сказки… Врут-с! Не вычеркнуть!»

После войны Писахов приносит в Архангельское издательство рукопись, состоящую из ста написанных им сказок. Её «два года перечитывали…» и наконец отобрали девять сказок. Эту маленькую книжечку, опубликованную в 1949 году, Писахов отослал Илье Эренбургу с просьбой «помочь подтолкнуть в издании мои сказки».

За несколько дней до 70-летнего юбилея Писахов получил предложение от музея Арктического института продать записи, черновики, зарисовки, а также все картины, которые он хранил у себя дома. «Очень похоже это предложение на похоронную. Взялся за перо, переписал часть начатого, взял кисти — слушаются… Ещё „надежды питают“. Авось, и повернётся хорошее ко мне».

Лишь в 1957 году в издательстве «Советский писатель» появилась первая «московская» книга Писахова, выразительно оформленная художником Иваном Кузнецовым. К писателю приходит всесоюзная известность.

В последние годы жизни Писахов не любил говорить о возрасте: «Я привык быть под „стеклянным колпаком“. Это удобно: в гололедицу поддерживают, в трамвай подсаживают. На вопрос, который год, — говорю: в субботу будет 500!» (Из письма прозаику Александру Зуеву от 2 сентября 1959 г.).

80-летие со дня рождения широко отмечают в Архангельске. Центральные и местные издания публикуют статьи о «северном волшебнике слова».

Полушутя-полусерьёзно Степан Григорьевич не раз говорил, что собирается отметить не только вековой юбилей, но и непременно дожить до 2000 года. Об этом он написал последнюю свою сказку, которую «рассказывал» своим адресатам в письмах 1959 года. Майским днём 1960 года его не стало. Похоронен на Ильинском кладбище Архангельска.

Большая часть жизни Степана Писахова была отдана живописи. Рисовать Писахов начал еще в раннем детсте. Писахов обучался в Училище технического рисования барона Штиглица, посещал частной студии Якова Гольдблата, занимался у итальянских мастеров, совершенствовал свое мастерство в Свободной академии в Париже. Таким образом, он был знаком с художественной жизнью Петербурга и европейских культурных центров. Но главной темой работ Степана Писахова оставался Русский Север.

Читайте также: Сказки про холод и мороз

В творчестве Писахова Русский Север характернее всего отражён в беломорских пейзажах, большинство из которых было написано на Кий-острове близ Онеги, куда художник выезжал в 1910-е годы почти ежегодно на несколько месяцев. Бывал он там и позднее, в конце 1940-х годов, будучи уже в преклонном возрасте.

В его картинах беломорского цикла — ощущение бесконечности мироздания. Природа раскрывается перед человеком, сливается с его существом. Картины просты по сюжету: камни, берег моря, сосны, среди которых выделяется одна — высокая и сильная. Особый свет: серебристый зимой и золотисто-жемчужный летом. Удивляет умение показать бесчисленное множество оттенков белого.

Возможно именно потому, что Писахов в разное время года, суток, в разные годы жизни так часто повторял один и тот же мотив, он и сумел создать запоминающийся образ северного пейзажа, который часто называли «писаховские сосенки».

Зимние пейзажи Писахова создают особенно лиричный образ серебристой русской зимы, как на картине «Туман надвигается» (1911). Художник лепит форму пастозным мазком, живописно передавая характер гнущихся под тяжестью снега ветвей. Работа сдержанна по цвету, красочная гармония картины основана на сочетании холодных, сероватых оттенков снега с жемчужным небом.

Иногда художник пытается отобразить и то новое, что вошло в жизнь советской Арктики: радиостанции на Новой Земле, памятник Ленину на мысе Желания. Но в художественном отношении новоземельские пейзажи Писахова 1930-х годов слабее его ранних работ.

Основным заработком Писахова до войны и после войны были уроки рисования. Почти четверть века проработал он в школах Архангельска. Преподавать рисование начал в 1928 году Работал в третьей, шестой и пятнадцатой школах. В автобиографии, датированной 23 октября 1939 года, он писал: «Мои ученики без добавочной художественной подготовки поступали в художественные вузы, что считаю тоже своей наградой».

Из воспоминаний его бывшего ученика, художника-графика Юрия Данилова: «Прежде всего, человек необыкновенный, с необыкновенным багажом знаний, с необыкновенной щедростью отдачи всего, что знал и умел, с необыкновенной добротой». Они познакомились, когда Юра был учеником 6-й архангельской школы, где Писахов преподавал рисование. Разглядев в Юре дарование на уроках рисования, Писахов пригласил его в студию, которую открыл у себя в мастерской. После войны Юрий Данилов поступил в Академию художеств на архитектурный факультет. И только приехал в родной Архангельск — встретил на улице Писахова. Степан Григорьевич тут же предложил Данилову проиллюстрировать свою книжку сказок. То ли хотел помочь материально вчерашнему фронтовику, то ли подталкивал своего ученика, студента архитектурного факультета, на художественную стезю. Как бы то ни было, книжка вышла в 1949 году и стала первым опытом Данилова в иллюстрации.

Писахов сам никогда не иллюстрировал свои сказки. А чужим иллюстрациям от души радовался. Считал, что каждый имел право на своё прочтение его сказок. Этим он и дорожил. Десятки художников их оформляли, почти у каждого есть находки.

Впервые записывать свои рассказы Писахов стал ещё до революции по совету Иеронима Ясинского. Тогда эта попытка закончилась неудачей. Затем Писахов решил попробовать свои силы в жанре очерков («Самоедская сказка» и «Сон в Новгороде»), где воссоздаёт портреты современников.

дин заезжий спросил, с какого года я живу
в Архангельске. Секрет не велик. Я сказал:
– С 1879 года.
– Скажите, сколько домов было раньше в
Архангельске?
Что-то небрежно-снисходительное было в
тоне, в вопросе. Я в тон заезжему дал
ответ:
– Раньше стоял один столб, на столбе доска
с надписью: «Архангельск». Народ ютился
кругом столба. Домов не было, о них и не
знали. Одни хвойными ветками прикрывались,
другие в снег зарывались, зимой в звериные
шкуры завёртывались. У меня был медведь.
Утром я вытряхивал медведя из шкуры, сам
залезал в шкуру. Тепло ходить в медвежьей
шкуре, и мороз – дело постороннее. На ночь
шкуру медведю отдавал…
Можно было сказку сплести. А заезжий готов
верить. Он попал в «дикий север». Ему
хотелось полярных впечатлений. Оставил я
заезжего додумывать: каким был город без
домов.
Известность Степан Писахов снискал как автор изумительных, оригинальных сказок. «Рассказывать свои сказки я начал давно. Часто импровизировал и очень редко записывал. Первая сказка „Ночь в библиотеке“ мной была написана, когда мне было 14 лет». Первая его опубликованная сказка «Не любо — не слушай…» появилась в 1924 году в сборнике «На Северной Двине», издаваемом архангельским обществом краеведения. По своему характеру она так отличалась от традиционного фольклора, что составители сборника пустили её в печать без подзаголовка. Писахов решился дать сказку в сборник по совету Бориса Шергина и Анны Покровской, сотрудников московского Института детского чтения. Их поддержка помогла Писахову найти свой путь в литературе.

Писахов сразу нашёл удачный образ рассказчика — Сеня Малина из деревни Уйма, от лица которого и повёл повествование в своих сказках. По словам Писахова: «С Сеней Малиной я познакомился в 1928 году. Жил Малина в деревне Уйме, в 18 километрах от города. Это была единственная встреча. Старик рассказывал о своем тяжёлом детстве. На прощанье рассказал, как он с дедом „на корабле через Карпаты ездил“ и „как собака Розка волков ловила“. Умер Малина, кажется, в том же 1928 году. Чтя память безвестных северных сказителей — моих сородичей и земляков, — я свои сказки веду от имени Сени Малины».

Сказки Писахова — это продукт индивидуального писательского творчества. У чудес в сказках Писахова иная природа, чем у чудес народных сказок. Они порождены писательской фантазией и вполне мотивированы, хотя мотивировка эта не реалистична, а фантастична.

Писахов-сказочник не похож на Писахова-художника. Если как живописец он стремится как можно точнее запечатлеть открывшуюся ему красоту мира и строго следует собственному требованию: «Только правда. Ничего добавлять не надо», то, создавая сказки, даёт волю своему богатейшему воображению, реализует с детства жившую в нём потребность в сочинительстве: «Фантастика — мир другой. Всё крутится узором». «В сказках не надо сдерживать себя — врать надо вовсю», — утверждал писатель, понимая, что никаких строгих канонов у литературной сказки нет и быть не может.

Один из излюбленных приёмов Писахова — материализация природных явлений (слова застывают льдинками на морозе, северное сияние дергают с неба и сушат т.д.) становится толчком для развития авторской фантазии во многих сказках. Это во многом определяет тот особый юмор, который так характерен для сказок Писахова: все, о чём говорится в них, вполне может быть, если в самом начале допустить существование таких овещественных явлений. У Писахова видим в сказках вполне современные реалии: женщина требует от мужа, чтобы тот отправил её в город «на короткой волне», а муж склонен отправить её на «волне длинной», как более ему подходящей; в др. сказке медведь говорит по телефону.

Писахов был чрезвычайно интересной личностью. Знаменитые литераторы, приезжая в этот город, непременно заходили в деревянный двухэтажный дом на улице Поморской, в котором жил писатель. Сам Писахов говорил, что для приезжих он стал обязательным «объектом» посещения при знакомстве с Архангельском: «Сначала осматривают Архангельск, потом меня». Дети воспринимали Степана Григорьевича как живого персонажа из сказки.

Интересующимся его жизнью, Степан Григорьевич, как правило, рассказывал о себе одно и то же, но зато давал факты эффектные, поражающие необычностью. Перекочёвывая из одного очерка в другой, они придавали образу сказочника особую колоритность. Большинство ранних работ о Писахове написано его собратьями по перу — писателями и журналистами. Писатель Илья Бражнин, который уехал из Архангельска в 1922 году, пишет, что Писахов уже тогда «был живой исторической достопримечательностью Архангельска». Борис Пономарёв, журналист, историк северной литературы, который был знаком с Писаховым более четверти века, признавался, что помнит его только таким.

Биограф Степана Писахова Ирина Пономарёва, которая общалась со многими людьми, хорошо помнящими Писахова, отмечала: «Каждому Казалось, что он может рассказать о нём много. Все начинали рассказывать с большой охотой и даже с энтузиазмом. К удивлению рассказчиков, их повествование оказывалось хоть и живописным, но кратким».

При этом никто из друзей Писахова не описал его молодым. А ведь до революции Писахов выглядел иначе: невысокого роста крепкий и здоровый мужчина, выглядевший моложе своего возраста, всегда чисто выбритый и опрятно одетый. Учёба в Петербурге, знакомство с художественными коллекциями России, Франции, Италии, богатейшие впечатления от путешествий по Средней Азии и арабскому Востоку — всё это вылепило фигуру яркого, образованного, умного и наблюдательного интеллигента.

К 1922 году Писахов резко меняет свой облик, манеру поведения, стиль общения с окружающими. Он надевает карнавальную маску бахаря-сказочника: отращивает бороду, появляется на людях в поношенной одежде и старомодной шляпе, осваивает лексику простонародья. Кроме того, за стариковской внешностью легче было спрятать бедность, от которой он страдал смолоду, скрыть стеснительность, неровности характера, иногда чересчур вспыльчивого. Он выбрал образ старика, чудака, человека со странностями и тем самым сохранил за собой право на озорство, непосредственность в словах и делах.

Источник