4. Три царства
Сказка о том, как герой на своем пути попадает в медное, серебряное и золотое царство, по наблюдениям Н.П. Андреева, — самая распространенная сказка на русском языке, и можно предполагать ее известной. Нам кажется, что эти три царства возникли как утроение тридесятого царства. При стремлении сказки все утраивать этому стремлению несомненно подвергся и данный мотив, и этим вызвано наличие вообще трех царств, но так как тридесятое царство золотое, то предыдущие сделаны серебряным и медным. Искать здесь каких-то связей с представлениями о железном, серебряном и золотом веке, вообще с циклом гезиодовских эр — напрасный труд. Здесь не удастся также обнаружить никаких связей с представлениями о металлах. Здесь можно было бы поставить также вопрос о представлении трех царств как небесного, земного и подземного. Но и эта связь также не подтверждается материалами: медное, серебряное и золотое царства находятся не друг под другом, а одно впереди другого, обьгчно они все три находятся под землей. Но так как по сказочному канону тридесятое царство есть последний этап пути героя, после чего происходит его возвращение, а прибытие три раза невозможно (ему должны были бы предшествовать возвращение и новая отправка), то два царства стали своего рода проходными этапами, а одно — золотое — этапом прибытия. Но такой переходный этап в сказочном каноне уже имеется. Это — избушка яги. И вот, мы стоим перед любопытным явлением ассимиляции трех царств с избушкой яги. Действительно: если просмотреть многочисленные случаи этих трех царств, то некоторые элементы в них всегда идут от тридесятого царства и царевны, а другие — от яги. Кроме названий эти три царства ничего специфического в себе не имеют. Возьмем Аф. 128. вар. Иван приходит в медное царство. Там его встречает «девица, прекрасная из себя». Это во всяком случае не яга. Следует выспрашивание и упрек: «не накормила, не напоила, да стала вести спрашивать». Этот элемент явно от бабы-яги. Затем девица дарит ему перстень, т. е. выступает как дарительница. Однако предмет ее подарка — перстень — есть завуалированное обручение. Но обручается герой только с третьей девицей из золотого царства, — которая, следовательно, и функционально есть царевна. Подобно этому случаю могут быть проанализированы и остальные варианты, и это даст право утверждать, что эти три царства есть внутрисказочное образование. Не удалось найти никаких материалов, указывающих на связь этого мотива с первобытным мышлением или первобытными обрядами.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Читайте также
Наши царства
Наши царства Владенья наши царственно-богаты, Их красоты не рассказать стиху: В них ручейки, деревья, поле, скаты И вишни прошлогодние во мху. Мы обе – феи, добрые соседки, Владенья наши делит тёмный лес. Лежим в траве и смотрим, как сквозь ветки Белеет облачко в выси
Подземные царства
Подземные царства В то давнее время, когда мир был наполнен лешими, ведьмами да русалками, когда реки текли молочные, берега были кисельные, а по полям летали жареные куропатки, в то время жил-был царь по имени Горох с царицей Анастасьей Прекрасной; у них было три
4. Три царства
4. Три царства Сказка о том, как герой на своем пути попадает в медное, серебряное и золотое царство, по наблюдениям Н.П. Андреева, — самая распространенная сказка на русском языке, и можно предполагать ее известной. Нам кажется, что эти три царства возникли как утроение
5. Териоморфизм тридесятого царства
5. Териоморфизм тридесятого царства Но наше изучение тридесятого царства еще Далеко не кончено. Есть еще одна черта: то царство иногда представлено царством не людей, а царством животных.Правда, эти указания встречаются не так часто, эти представления находятся
Царство сказок и сказочные звери, без математики
1. Схема сказочно-мифологического мира от Кирилла и Мефодия
В левой части (от нас) расположены сами буквы. Затем, правее, показано как они образуют основные части (мира), разграниченные чертами. А в самой правой части обозначены уже основные, укрупнённые сказочные понятия.
С самого крупного, с самого правого, и начнём.
2. В тридевятом царстве, в тридесятом государстве.
Сказочно-мифологические цари бывают разные: царь-Государь, царь-Отец, Фараон, Царь-Батюшка, царь-Владыка, царь-Горох и т. д.
Первые четыре понятны и без объяснений, а роли и обязанностях пятого и шестого требуют некоторого пояснения.
Царь-Горох. В принципе это хорошо знакомый западно-арийский Бог Гор (славянский Хорс, Хорус в значениях «Высота», «Небо»). А приставка «Ох» указывает на его принадлежность к кругу (О) вер-Х-овных правителей. Личность и без меня всем прекрасно известная. В Православии ему соответствует понятие «Господь».
Это верховный Бог страны Весты.
В свою очередь, страна Веста, расположена на схеме, непосредственно н а д «тридесятым государством», и управляет-ведает им. В ней, 12-ю ступенями, от «А» до «Л», от Небес к Людям, спускаются знания или «ВеСТи» = Веде Есть Слова Тверди Иже (поэтому и «Веста). Это те самые Слова Тверди, что обозначена не небе как «СТВО». В Православии это соответствует лестнице Иоакова, о чём я писал уже достаточно много и подробно..
Верховный Бог Господь-Гор-Горох как раз и ведает передачей знаний от Неба к людям в тридесятое государство. В сказках он проявляется чаще всего, как «горы до небес» или отдельная «гора до небес». А как царь Горох, Он сыпет людям горошины знаний.
В результате от него ведут своё начало выражения:
горы информации (знаний, данных)
как горох от стенки,
с высоты своих знаний,
идти в гору — получать знания, продвигаться.
грызть гранит науки,
и т. д.
И ещё.
Поскольку, вместе с прочими знаниями, через Весту, передаются и заповеди (За По Веди = Правила жизни по Ведам), то = мифологическую Весту считают страной «Заповедной», или — Западной! Веста — это Запад! Хотя по современным понятиям «Ра» означает Восток, но п о к а согласимся с этим нелепо-сказочным утверждением.
«А теперь нам вышел срок,
Едем прямо на восток,
Мимо острова Буяна,
В царство славного Салтана..»
Проследуем за ними и мы в царство «Салтан» = Слово-Ал-Твердь Ан, расположенного на Тверди «Ал-Ан» (Алания).
5 Сознание и Под-Сознание
6 Поле, Лана, Лань и Олень
Чуть более широкий участок поля, от «Л» до «Н» называется — ЛаНа или «Лань». Лана древних русов называлась соответственно — РускоЛань». В ней А.С.Пушкин вполне обоснованно «прописал» своего героя Рус-лана. От неё же происходят слово Д-Лань (ла-до-нь), По-Ляна) и сказочные животные ЛаНь и оЛеНь.
7. Надписи на Камне
9. Стоит в поле теремок, теремок.
За ней появляется Зайчик-Побегайчик. Заяц = За-«Я»-Царь, что буквально означает юного особу царского происхождения «Я» (Эго, Личность). Зайчик — это (ещё слабенькая) Личность в юном возрасте. представляет в Мышлении мнение и интересы Личности.
Следующая по списку — Лисичка-сестричка. В расцвете сил — это Премудрая Васи-Лиса. Где Васи= Веде Аз Слова Иже, которая ведает азами Слова. А в детстве она пока умеет ещё только хитрить. Её роль внести в мысли гибкость, хитрость (детскую хитрость).
И замыкает теремочный парад Медведь. В его Ведении находится «Мед = Мыслете Есть Добра». Его обязанность испытывать насколько д о б р о т н ы м и мысли получились. Он садится на теремок. Если теремок выдержал, мысль добротная, а не выдержал, её следует развалить и построить заново.
LiveInternetLiveInternet
—Рубрики
—Музыка
Осень в моем маленьком мире..
—Стена
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Постоянные читатели
—Сообщества
—Статистика
Три Царства Русских сказок
МЕДНОЕ ЦАРСТВО
Медное Царство русских народных сказок – Перунова Крепь Сказов Вещих,сама Явь Земная. Сторожит-боронит – от Тёмной Нави хранит Явь Светлую Сам Перун Громовержец, Ратай (Воин) Вышний. Отделяет Перун Грозный Силою Своею Необоримою Явь от Нави – Здешнее от Иного, Свет от Тьмы, Правду от Кривды. И тако же всякому животу велит Он Стезю Правды от Стези Кривды отличать, Мир Живых с Миром Иных николиже не сопрягать, но твёрдо разделять.
СЕРЕБРЯНОЕ ЦАРСТВО
Серебряное Царство русских народных сказок – Велесова Крепь Сказов Вещих, сама Навь Тайноликая. Хранит-бережёт Навь Сам Вещий Бог – Велес Многомудрый, волхвов прозорливых Учитель, душ во Ино Водитель. На Лунной Лодье души мёртвых к Иному Берегу отбывают, по Велесову Пути – Млеку Небесному – в Навь уплывают, дабы во Нави обновиться да во срок свой вновь во Яви возродиться. Лунным светом серебрится волна за кормой; плоть оставив, души восходят Домой. А срок придёт – корма носом оборотится, душа вновь на Земле воплотится. Сие ведают волхвы Мудрые – люди Вещие, кои ещё при жизни во Яви для маяты мирской умирают, дабы для Мудрости Вышней возродиться.
Оные поистине смерти не ведают, но лишь одну Всеедину Жизнь Вечную без разделения во всём сущем зрят.
Посему речено: Мудрость Велесова – в единении, в превосхождении противоположностей (в превосхождении, но никак не в слепом их смешении. ).
ЗОЛОТОЕ ЦАРСТВО
Золотое Царство русских народных сказок – Сварожья Крепь во Свете Прави Вышней, сама Сварга Златая, иже суть Небесная Обитель Богов Родных наших. Сварга Светом Самосиянным, от Самого Рода Все-Держителя исходящим, пронизана, для очей плотских незрима, для ума человечьего непостижима, в слове рекомом несказанна. Златом Мудрости Божской Сварга лучится, Силой Мощи Сварожьей искрится, Ладом да Правью полнится. Не достичь Сварги Златой Небесной ни пешему, ни конному, ни зверю рыскучему, ни птице летучей, а восхититься до Неё возможно лишь Сердцу Вещему, Ладом исполненному, в молчании Гласу Сварожьему – Безмолвному Гласу Прави Вышней исто внемлющему.
Речено: «Сказка – ложь, да в ней намёк – добрым молодцам урок!» Истинно так!
Ибо за внешним образом в народных сказках и скоморошинах сокрыта Ведная Суть; и как внешний скомороший образ служит для потехи жаждущим развлечения, так сокрытая Веда открывает Мудрость ищущим Её.
Так, например, в русских народных сказках речено: «Пойди туда, не знаю куда; принеси то, не знаю что».
Сие значит: пойди вглубь Сердца своего – за пределы своего ограниченного разумения («не знаю куда») и обрети там Высший Дар – Несказанное Божское Присутствие, невыразимое в словах («не знаю что»). Ищи не вовне, а внутри себя; Раскрой свою Истинную Природу – Самосиянный Свет Рода, извечно пребывающий в твоём Сердце.
И достигший успеха на сём поприще становится в конце сказки «Царём» – Владыкой, то есть Тем, Кто владеет СОБОЙ.
Речено тако же: на развилине путей-дорог лежит Вещий камень, а на нём надпись: «Направо пойдёшь – коня потеряешь, себя спасёшь; налево пойдёшь – себя потеряешь, коня спасёшь; прямо пойдёшь – и себя и коня потеряешь».
«Конь» – животная природа путника, «всадник» – природа человеческая.
Пойти «направо» – значит пойти Стезёй Правды: победить в себе животное начало началом человеческим, следовать общественной праведности.
Пойти «налево» – значит пойти Стезёй Кривды: высвободить своё животное начало в ущерб человеческому, отринуть все общественные устои.
Пойти «прямо» – значит пойти наикратчайшим путём, Стезёй Мудрых, отринув и животное и человеческое ради
Божского.
Третий Путь – Мудрых Стезя – ни для зверей, ни для людей, но лишь для тех, кто дерзнёт идти за пределы всего известного, за Кромку Мира – Стезёй Вещего Бога.
Это – Путь Превосхождения противоположностей и всякой двойственности, ведущий через Врата Смерти к Жизни Нетленной, Вечной. Это – Путь прозорливых волхвов, умирающих для маяты мирской и возрождающихся для Жизни и Мудрости Божской.
Процитировано 7 раз
Понравилось: 4 пользователям
А кто слушал, молодец: где находится тридевятое царство, или о чем говорят русские сказки
Sergei Zotov
Русский филолог и фольклорист Владимир Яковлевич Пропп в своей работе «Исторические корни волшебной сказки» развивал теорию о том, что структура, например, сказки русской народной удивительным образом повторяет инициационные обряды разных народов, и не обязательно индоевропейских. Пропп последовательно объясняет подспудные (и зачастую жестокие) смыслы сюжетов знакомых нам с детства и некогда являвшихся эталоном морали и доброты русских сказок. T&P рассказывает об их основных сюжетных моментах в свете теории Проппа.
Красавица в башне
«Велел он построить высокий столб, посадил на него Ивана-царевича и Елену Прекрасную и провизии им поклал туда на пять лет»
Другой важный для сказки сюжет — длинноволосая красавица, тоскующая в башне. Запрет стричь волосы в сочетании с изоляцией отсылает к древнему обряду, который применялся по отношению к впервые менструирующим девушкам. Девушки, входившие в брачный возраст (около 12 лет), подлежали изоляции и действию многочисленных табу — запрету стричься или расчесываться. Поэтому неслучайно за заключением сказочной царевны почти всегда следует ее скорое замужество.
«Перепугался отец, не велел свой любимой дочери даже на крыльцо выходить»
Сборы героя
Характерный для русской сказки момент — сборы героя, например Иванушки-дурачка, который должен спасти царевну, попасть в тридевятое царство или совершить другой подвиг. Где же находится это таинственное тридевятое царство? Чтобы прояснить значение этого сказочного топоса, Пропп предлагает обратить внимание на предметы, которые вручаются герою перед отправлением. Как правило, в его поклажу входят хлеб, посох и обувь, внешне, конечно, имеющие связь с предстоящим путешествием. Однако ровно эти же предметы опускали в могилу умершим людям, что отсылает нас к идее о символическом путешествии героя в загробный мир.
Избушка на курьих ножках
Николай Рерих, «Изба смерти»
«Забор вокруг избы из человеческих костей, на заборе торчат черепа людские с глазами; вместо дверей у ворот — ноги человечьи, вместо запоров — руки, вместо замка — рот с острыми зубами»
Встреча с
«На печке лежит Баба-яга, костяная нога, из угла в угол, нос в потолок врос»
Испытания Бабы-яги
Обыкновенный для русской сказки возглас Бабы-яги «Фу-фу-фу, русским духом пахнет» означает, что существу из мира мертвых неприятно слышать запах живых. Живой не должен переступить через границу царства мертвых без соответствующих испытаний, и сперва топит баню (ритуальное омовение тела), а затем кормит героя (вот почему в русских сказках домик «ведьмы» часто подперт пирогом, а в европейских может быть полностью съедобным). Известно, что во многих мифах с помощью еды, которую человек ест в мире мертвых, он приобщается к жизни на том свете. Пища мертвецов в мифах Древнего Египта «отверзает уста умершего», в древнегреческих — мешает Персефоне вернуться из Аида, а Одиссею — уйти от Калипсо. Далее часто следует испытание героя сном, и это тоже имеет определенный смысл, ведь мертвые не спят.
«Фу-фу-фу! Прежде русского духу слыхом не слыхано, видом не видано. Нынче русский дух на ложку садится, сам в рот катится»
Смерть и возрождение
Лесной дом
В некоторых сказках приключения героя на этом не заканчиваются. После ритуала посвящения герой попадает в так называемый «мужской дом», помещение невиданных размеров в лесу. Герой часто оказывается в нем, когда там никого нет, иногда ему открывает дверь «сестрица», «мать» или «отец» всех мужчин (животных, разбойников, богатырей), которые непременно должны вскоре вернуться. Пропп видит в данном сюжете редукцию представлений о том, что после инициации новоиспеченный охотник должен был некоторое пожить вместе с себе подобными в специальном «мужском доме». Он обладал удивительными для молодого человека, который прежде жил с родителями в небольшой избе, размерами, так как должен был вмещать в себя большое количество воинственно настроенных юношей и их снаряжение. Часто в сказке такой дом или его забор украшены черепами, что также может свидетельствовать в пользу теории об охотничьих/военных целях живших в нем мужчин. Отсюда же и Серый Волк — частый спутник героя в его приключениях. Волк (пес) мог являться помощником охотников или их тотемом.
Далее герой может обнаружить внутри дома большой накрытый стол с равными порциями, что также приводит его в изумление: он «видит здесь иную подачу еды, чем та, к которой он привык. Здесь каждый имеет свою долю, и доли эти равны». С богатырями или разбойниками, как правило, живет их «сестрица», образ которой Пропп интерпретирует как своего рода общую полевую жену, или «мать» / «отец», которые также не являются родственниками, а выполняют определенные бытовые функции. В целом пребывание женщин, кроме «сестриц», в таких домах было строго запрещено: в секретных комнатах хранились воинские артефакты и реликвии, о чем повествует множество сказочных сюжетов, где герой может их наблюдать или похищать.
Спящая красавица
Иногда в сказке девушка, которая проживает вместе с богатырями или разбойниками (гномами, медведями и т. п.), умирает. Это может случиться из-за отравления, укола веретеном или по другим причинам. Тогда какое-то время она пребывает в гробу посреди леса, а потом внезапно воскресает и вступает в брак с героем сказки. Возможно, такой сюжет является отголоском обряда женского посвящения, происходившего перед замужеством.
Так, проанализировав набор сюжетных ходов, характерных для большинства русских народных сказок, Пропп конструирует их всеобъемлющее толкование. Цикл инициации, отраженный в русских сказках, по его мнению, является самой древней основой почти любой сказки или мифа. Другой цикл, цикл смерти и жизни, — параллельный, но в то же время связанный с идеей инициации. Ее ритуальный смысл, имеющий отношение к миру мертвых, в большинстве случаев остался в тех сказках, которые мы все так или иначе читали в детстве.
Русские народные сказки. Три царства — медное, серебряное и золотое
В некотором царстве, в некотором государстве был-жил царь Бел Белянин; у него была жена Настасья золотая коса и три сына: Петр-царевич, Василий-царевич и Иван-царевич. Пошла царица с своими мамушками и нянюшками прогуляться по саду. Вдруг поднялся сильный вихрь — что и боже мой! схватил царицу и унес неведомо куда. Царь запечалился-закручинился и не ведает, как ему быть. Подросли царевичи он и говорит им: «Дети мои любезные! Кто из вас поедет — мать свою отыщет?»
Собрались два старшие сына и поехали; а за ними и младший стал у отца проситься. «Нет, — говорит царь, — ты, сынок, не езди! Не покидай меня одного, старика». — «Позволь, батюшка! Страх как хочется по белу свету постранствовать да матушку отыскать». Царь отговаривал, отговаривал, не мог отговорить: «Ну, делать нечего, ступай; бог с тобой!»
Иван-царевич оседлал своего доброго коня и пустился в дорогу. Ехал-ехал, долго ли, коротко ли; скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается; приезжает к лесу. В том лесу богатейший дворец стоит. Иван-царевич въехал на широкий двор, увидал старика и говорит: «Много лет здравствовать, старичок!» — «Милости просим! Кто таков, добрый молодец?» — «Я — Иван-царевич, сын царя Бела Белянина и царицы Настасьи золотой косы». — «Ах, племянник родной! Куда тебя бог несет?» — «Да так и так, — говорит, — еду отыскивать свою матушку. Не можешь ли ты сказать, дядюшка, где найти ее?» — «Нет, племянник, не знаю. Чем могу, тем и послужу тебе; вот тебе шарик, брось его перед собою; он покатится и приведет тебя к крутым, высоким горам. В тех горах есть пещера, войди в нее, возьми железные когти, надень на руки и на ноги и полезай на горы; авось там найдешь свою мать Настасью золотую косу».
Вот хорошо. Иван-царевич попрощался с дядею и пустил перед собою шарик; шарик катится, катится, а он за ним едет. Долго ли, коротко ли — видит: братья его Петр-царевич и Василий-царевич стоят в чистом поле лагерем и множество войска с ними. Братья его встренули: «Ба! Куда ты, Иван-царевич?» — «Да что, — говорит, — соскучился дома и задумал ехать отыскивать матушку. Отпустите войско домой да поедемте вместе». Они так и сделали; отпустили войско и поехали втроем за шариком. Издали еще завидели горы — такие крутые, высокие, что и боже мой! верхушками в небо уперлись. Шарик прямо к пещере прикатился; Иван-царевич слез с коня и говорит братьям: «Вот вам, братцы, мой добрый конь; я пойду на горы матушку отыскивать, а вы здесь оставайтеся; дожидайтесь меня ровно три месяца, а не буду через три месяца — и ждать нечего!» Братья думают: «Как на эти горы влезать, да тут и голову поломать!» «Ну, — говорят, — ступай с богом, а мы здесь подождем».
Иван-царевич подошел к пещере, видит — дверь железная, толкнул со всего размаху — дверь отворилася; вошел туда — железные когти ему на руки и на ноги сами наделися. Начал на горы взбираться, лез, лез, целый месяц трудился, насилу наверх взобрался. «Ну, — говорит, — слава богу!» Отдохнул немного и пошел по горам; шел-шел, шел-шел, смотрит — медный дворец стоит, у ворот страшные змеи на медных цепях прикованы, так и кишат! А подле колодезь, у колодезя медный корец на медной цепочке висит. Иван-царевич взял почерпнул корцом воды, напоил змей; они присмирели, прилегли, он и прошел во дворец.
Выскакивает к нему медного царства царица: «Кто таков, добрый молодец?» — «Я Иван-царевич». — «Что, — спрашивает, — своей охотой али неволей зашел сюда, Иван-царевич?» — «Своей охотой; ищу мать свою Настасью золотую косу. Какой-то Вихрь ее из саду похитил. Не знаешь ли, где она?» — «Нет, не знаю; а вот недалеко отсюда живет моя середняя сестра, серебряного царства царица; может, она тебе скажет». Дала ему медный шарик и медное колечко. «Шарик, — говорит, — доведет тебя до середней сестры, а в этом колечке все медное царство состоит. Когда победишь Вихря, который и меня здесь держит и летает ко мне чрез каждые три месяца, то не забудь меня бедной — освободи отсюда и возьми с собою на вольный свет». — «Хорошо», — отвечал Иван-царевич, взял бросил медный шарик — шарик покатился, а царевич за ним пошел.
Приходит в серебряное царство и видит дворец лучше прежнего — весь серебряный; у ворот страшные змеи на серебряных цепях прикованы, а подле колодезь с серебряным корцом. Иван-царевич почерпнул воды, напоил змей — они улеглись и пропустили его во дворец. Выходит царица серебряного царства: «Уж скоро три года, — говорит, — как держит меня здесь могучий Вихрь; я русского духу слыхом не слыхала, видом не видала, а теперь русский дух воочью совершается. Кто таков, добрый молодец?» — «Я Иван-царевич». — «Как же ты сюда попал — своею охотою али неволею?» — «Своею охотою, ищу свою матушку; пошла она в зеленом саду погулять, как поднялся Вихрь и умчал ее неведомо куда. Не знаешь ли, где найти ее?» — «Нет, не знаю; а живет здесь недалечко старшая сестра моя, золотого царства царица, Елена Прекрасная; может, она тебе скажет. Вот тебе серебряный шарик, покати его перед собою и ступай за ним следом; он тебя доведет до золотого царства. Да смотри, как убьешь Вихря — не забудь меня бедной; вызволь отсюда и возьми с собою на вольный свет; держит меня Вихрь в заключении и летает ко мне через каждые два месяца». Тут подала ему серебряное колечко: «В этом колечке все серебряное царство состоит!» Иван-царевич покатил шарик: куда шарик покатился, туда и он направился.
Долго ли, коротко ли, увидал — золотой дворец стоит, как жар горит; у ворот кишат страшные змеи — на золотых цепях прикованы, а возле колодезь, у колодезя золотой корец на золотой цепочке висит. Иван-царевич почерпнул корцом воды и напоил змей; они улеглись, присмирели. Входит царевич во дворец; встречает его Елена Прекрасная: «Кто таков, добрый молодец?» — «Я Иван-царевич». — «Как же ты сюда зашел — своей ли охотою али неволею?» — «Зашел я охотою; ищу свою матушку Настасью золотую косу. Не ведаешь ли, где найти ее?» — «Как не ведать! Она живет недалеко отсюдова, и летает к ней Вихрь раз в неделю, а ко мне раз в месяц. Вот тебе золотой шарик, покати перед собою и ступай за ним следом — он доведет тебя куда надобно; да вот еще возьми золотое колечко — в этом колечке все золотое царство состоит! Смотри же, царевич: как победишь ты Вихря, не забудь меня бедной, возьми с собой на вольный свет». — «Хорошо, — говорит, — возьму!»
Иван-царевич покатил шарик и пошел за ним: шел-шел, и приходит к такому дворцу, что и господи боже мой! — так и горит в бриллиантах и самоцветных каменьях. У ворот шипят шестиглавые змеи; Иван-царевич напоил их, змеи присмирели и пропустили его во дворец. Проходит царевич большими покоями и в самом дальнем находит свою матушку: сидит она на высоком троне, в царские наряды убрана, драгоценной короной увенчана. Глянула на гостя и вскрикнула: «Ах, боже мой! Ты ли, сын мой возлюбленный? Как сюда попал?» — «Так и так, — говорит, — за тобой пришел». — «Ну, сынок, трудно тебе будет! Ведь здесь на горах царствует злой, могучий Вихрь, и все духи ему повинуются; он-то и меня унес. Тебе с ним бороться надо! Пойдем поскорей в погреб».
Вот сошли они в погреб. Там стоят две кади с водою: одна на правой руке, другая на левой. Говорит царица Настасья золотая коса: «Испей-ка водицы, что направо стоит». Иван-царевич испил. «Ну что, сколько в тебе силы?» — «Да так силен, что весь дворец одной рукой поверну». — «А ну, испей еще». Царевич еще испил. «Сколько теперь в тебе силы?» — «Теперь захочу — весь свет поворочу». — «Ох, уж это дюже1 много! Переставь-ка эти кади с места на место: ту, что стоит направо, отнеси на левую руку, а ту, что налево, отнеси на правую руку». Иван-царевич взял кади и переставил с места на место. «Вот видишь ли, любезный сын: в одной кади — сильная вода, в другой — бессильная; кто первой напьется — будет сильномогучим богатырем, а кто второй изопьет — совсем ослабеет. Вихрь пьет всегда сильную воду и становит ее по правую сторону; так надо его обмануть, а то с ним никак не сладить!»
Воротились во дворец. «Скоро Вихрь прилетит, — говорит царица Ивану-царевичу. — Садись ко мне под порфиру, чтоб он тебя не увидел. А как Вихрь прилетит да кинется меня обнимать-целовать, ты и схвати его за палицу. Он высоко-высоко поднимется будет носить тебя и над морями и над пропастями, ты смотри не выпущай из рук палицы. Вихрь уморится, захочет испить сильной воды, спустится в погреб и бросится к кади, что на правой руке поставлена, а ты пей из кади на левой руке. Тут он совсем обессилеет, ты выхвати у него меч и одним ударом отруби его голову. Как срубишь ему голову, тотчас сзади тебя кричать будут: «Руби еще, руби еще!» А ты, сынок, не руби, а в ответ скажи: «Богатырская рука два раза не бьет, а все с одного разу!»
Забрали все, что нужно, и отправились в путь-дорогу; сначала зашли за царицей золотого царства, потом за царицей серебряного, а там и за царицей медного царства; взяли их с собою, захватили полотна и всякой всячины и в скором времени пришли к тому месту, где надо с гор спускаться. Иван-царевич спустил на полотне сперва мать, потом Елену Прекрасную и двух сестер ее. Братья стоят внизу — дожидаются, а сами думают: «Оставим Ивана-царевича наверху, а мать да цариц повезем к отцу и скажем, что мы их отыскали». — «Елену Прекрасную я за себя возьму, — говорит Петр-царевич — царицу серебряного царства возьмешь ты, Василий-царевич; а царицу медного государства отдадим хоть за генерала».
Вот как надо было Ивану-царевичу с гор спускаться, старшие братья взялись за полотна, рванули и совсем оторвали. Иван-царевич на горах остался. Что делать? Заплакал горько и пошел назад; ходил, ходил и по медному царству, и по серебряному, и по золотому — нет ни души. Приходит в бриллиантовое царство — тоже нет никого. Ну, что один? Скука смертная! Глядь — на окне лежит дудочка. Взял ее в руки. «Дай, — говорит, — поиграю от скуки». Только свистнул — выскакивают хромой да кривой; «Что угодно, Иван-царевич?» — «Есть хочу». Тотчас откуда ни возьмись — стол накрыт, на столе и вина и кушанья самые первые. Иван-царевич покушал и думает: «Теперь отдохнуть бы не худо». Свистнул в дудочку, явились хромой да кривой: «Что угодно, Иван-царевич?» — «Да чтобы постель была готова». Не успел выговорить, а уж постель постлана — что ни есть лучшая.
Вот он лег, выспался славно и опять свистнул в дудочку. «Что угодно?» — спрашивают его хромой да кривой. «Так, стало быть, все можно?» — спрашивает царевич. «Все можно, Иван-царевич! Кто в эту дудочку свистнет, мы для того всё сделаем. Как прежде Вихрю служили, так теперь тебе служить рады; только надобно, чтоб эта дудочка завсегда при тебе была». — «Хорошо же, — говорит Иван-царевич, — чтоб я сейчас стал в моем государстве!» Только сказал, и в ту ж минуту очутился в своем государстве посеред базара. Вот ходит по базару; идет навстречу башмачник — такой весельчак! Царевич спрашивает: «Куда, мужичок, идешь?» — «Да несу черевики2 продавать; я башмачник». — «Возьми меня к себе в подмастерья». — «Разве ты умеешь черевики шить?» — «Да все, что угодно, умею; не то черевики, и платье сошью». — «Ну, пойдем!»
Пришли они домой; башмачник и говорит: «Ну-ка, смастери! Вот тебе товар самый первый; посмотрю, как ты умеешь». Иван-царевич пошел в свою комнатку, вынул дудочку, свистнул — явились хромой да кривой: «Что угодно, Иван-царевич?» — «Чтобы к завтрему башмаки были готовы». — «О, это службишка, не служба!» — «Вот и товар!» — «Что это за товар? Дрянь — и только! Надо за окно выкинуть». Назавтра царевич просыпается, на столе башмаки стоят прекрасные, самые первые. Встал и хозяин: «Что, молодец, пошил башмаки?» — «Готовы». — «А ну, покажь!» Взглянул на башмаки и ахнул: «Вот так мастера добыл себе! Не мастер, а чудо!» Взял эти башмаки и понес на базар продавать.
В эту самую пору готовились у царя три свадьбы: Петр-царевич сбирался жениться на Елене Прекрасной, Василий-царевич — на царице серебряного царства, а царицу медного царства отдавали за генерала. Стали закупать к тем свадьбам наряды; для Елены Прекрасной понадобились черевики. У нашего башмачника объявились черевики лучше всех; привели его во дворец. Елена Прекрасная как глянула: «Что это? — говорит. — Только на горах могут такие башмаки делать». Заплатила башмачнику дорого и приказывает: «Сделай мне без мерки другую пару черевик, чтоб были на диво сшиты, драгоценными каменьями убраны, бриллиантами усажены. Да чтоб к завтрему поспели, а не то — на виселицу!»
Взял башмачник деньги и драгоценные каменья; идет домой — такой пасмурный. «Беда! — говорит. — Что теперь делать? Где такие башмаки пошить к завтраму, да еще без мерки? Видно, повесят меня завтра! Дай хоть напоследки погуляю с горя с своими друзьями». Зашел в трактир; другов-то у него много было, вот они и спрашивают: «Что ты, брат, пасмурен?» — «Ах, други любезные, ведь завтра повесят меня!» — «За что так?» Башмачник рассказал свое горе: «Где уж тут о работе думать? Лучше погуляем напоследки». Вот пили-пили, гуляли-гуляли, башмачник уж качается. «Ну, — говорит, — возьму домой бочонок вина да лягу спать. А завтра, как только придут за мной вешать, сейчас полведра выдую; пускай уж без памяти меня вешают». Приходит домой. «Ну, окаянный, — говорит Ивану-царевичу, — вот что твои черевики наделали. так и так. поутру, как придут за мной, сейчас меня разбуди».
Ночью Иван-царевич вынул дудочку, свистнул — явились хромой да кривой: «Что угодно, Иван-царевич?» — «Чтоб такие-то башмаки были готовы». — «Слушаем!» Иван-царевич лег спать; поутру просыпается — башмаки на столе стоят, как жар горят. Идет он будить хозяина: «Хозяин! Вставать пора». — «Что, али за мной пришли? Давай скорее бочонок с вином, вот кружка — наливай; пусть уж пьяного вешают». — «Да башмаки-то готовы». — «Как готовы? Где они? — Побежал хозяин, глянул: — Ах, когда ж это мы с тобой делали?» — «Да ночью, неужто, хозяин, не помнишь, как мы кроили да шили?» — «Совсем заспал, брат; чуть-чуть помню!»
Взял он башмаки, обернул, бежит во дворец. Елена Прекрасная увидала башмаки и догадалась: «Верно, это Ивану-царевичу духи делают». — «Как это ты сделал?» — спрашивает она у башмачника «Да я, — говорит, — все умею делать!» — «Коли так, сделай мне платье подвенечное, чтоб было оно золотом вышито, бриллиантами да драгоценными камнями усеяно. Да чтоб заутра было готово, а не то — голову долой!» Идет башмачник опять пасмурный, а други давно его дожидают: «Ну что?» — «Да что, — говорит, — одно окаянство! Вот проявилась переводчица роду христианского, велела к завтрему платье сшить с золотом, с каменьями. А я какой портной! Уж верно завтра с меня голову снимут». — «Э, брат, утро вечера мудренее: пойдем погуляем».
Пошли в трактир, пьют-гуляют. Башмачник опять нализался, притащил домой целый бочонок вина и говорит Ивану-царевичу: «Ну, малый, завтра, как разбудишь, так целое ведро и выдую; пусть пьяному рубят голову! А этакого платья мне и в жизнь не сделать». Хозяин лег спать, захрапел, а Иван-царевич свистнул в дудочку — явились хромой да кривой: «Что угодно, царевич?» — «Да чтоб к завтрему платье было готово — точно такое, как Елена Прекрасная у Вихря носила». — «Слушаем! Будет готово». Чем свет проснулся Иван-царевич, а платье на столе лежит, как жар горит — так всю комнату и осветило. Вот он будит хозяина, тот продрал глаза: «Что, аль за мной пришли — голову рубить? Давай поскорей вино!» — «Да ведь платье готово. » — «Ой ли! Когда ж мы сшить успели?» — «Да ночью, разве не помнишь? Ты сам и кроил». — «Ах, брат, чуть-чуть припоминаю; как во сне вижу». Взял башмачник платье, бежит во дворец.
Вот Елена Прекрасная дала ему много денег и приказывает: «Смотри, чтоб завтра к рассвету на седьмой версте на море стояло царство золотое и чтоб оттуда до нашего дворца сделан был мост золотой, тот мост устлан дорогим бархатом, а около перил по обеим сторонам росли бы деревья чудные и певчие б птицы разными голосами воспевали. Не сделаешь к завтраму — велю четверить тебя!» Пошел башмачник от Елены Прекрасной и голову повесил. Встречают его други: «Что, брат?» — «Да что! Пропал я, завтра четверить меня. Такую службу задала, что никакой черт не сделает». — «Э, полно! Утро вечера мудренее; пойдем в трактир». — «И то пойдемте! Напоследях надо хоть повеселиться».
Вот они пили-пили; башмачник до того к вечеру напился, что домой под руки привели. «Прощай, малый!» — говорит он Ивану-царевичу. — Завтра казнят меня». — «Али новая служба задана?» — «Да, вот так и так!» Лег и захрапел; а Иван-царевич тотчас в свою комнату, свистнул в дудочку — явились хромой да кривой: «Что угодно, Иван-царевич?» — «Можете ль сослужить мне вот этакую службу. » — «Да, Иван-царевич, это служба! Ну, да делать нечего — к утру все готово будет». Назавтра чуть светать стало, Иван-царевич проснулся, смотрит в окно — батюшки светы! Все как есть сделано: золотой дворец словно жар горит. Будит он хозяина; тот вскочил: «Что? Аль за мной пришли? Давай вина поскорей! Пусть казнят пьяного». — «Да ведь дворец готов». — «Что ты!» Глянул башмачник в окно и ахнул от удивления: «Как это сделалось?» — «Да разве не помнишь, как мы с тобой мастерили?» — «Ах, видно, я заспался; чуть-чуть помню!»
Побежали они в золотой дворец — там богатство невиданное и неслыханное. Говорит Иван-царевич: «Вот тебе, хозяин, крылышко; поди, обметай на мосту перила, а коли придут да спросят: кто такой во дворце живет? — ты ничего не говори, только отдай эту записочку». Вот хорошо, пошел башмачник и стал обметать на мосту перила. Утром проснулась Елена Прекрасная, увидала золотой дворец и сейчас побежала к царю: «Поглядите, ваше величество, что у нас делается; на море золотой дворец выстроен, от того дворца мост на семь верст тянется, а вокруг моста чудные деревья растут, и певчие птицы разными голосами поют».
Царь сейчас посылает спрашивать: «Что бы это значило? Уж не богатырь ли какой под его государство подступил?» Приходят посланные к башмачнику, стали его расспрашивать; он говорит: «Я не знаю, а есть у меня записка к вашему царю». В этой записке Иван-царевич рассказал отцу все, как было: как он мать освободил, Елену Прекрасную добыл и как его старшие братья обманули. Вместе с запискою посылает Иван-царевич золотые кареты и просит приехать к нему царя с царицею, Елену Прекрасную с ее сестрами; а братья пусть назади в простых дровнях будут привезены.
Все тотчас собрались и поехали; Иван-царевич встретил их с радостью. Царь хотел было старших сынов расказнить за их неправду, да Иван-царевич отца упросил, и вышло им прощение. Тут начался пир горой; Иван-царевич женился на Елене Прекрасной, за Петра-царевича отдал царицу серебряного государства, за Василья-царевича отдал царицу медного государства, а башмачника в генералы произвел. На том пиру и я был, мед-вино пил, по усам текло, в рот не попало.
