Стихи чарушина о животных для детей
Чарушин Е. И. Рассказы о животных.
Охотники убили трёх медведиц и три выводка медвежат продали в зоопарк.
Один хоть и всех перерос, а есть не умеет по-настоящему.
Его служительница соской кормит. В бутылку молока нальёт, тряпку в горлышко сунет и отдаст ему. Он бутылку облапит и сосёт. Никого к себе не подпускает, ворчит. Страшно так!
Повисел, отдохнул и сразу до потолка добрался. Потом и по потолку полез, да сорвался, упал и завопил отчаянным голосом.
Прибежала служительница, взяла его на руки, укачивает, гладит.
Медвежишко успокоился, учуял в кармане конфету, достал и вместе с бумажкой давай её сосать, причмокивать.
Принесли медвежатам молочной каши. Все на корытце навалились, толкаются, прямо в кашу лезут, огрызаются, чавкают, чмокают, сопят.
Вдруг опять кто-то закричал.
Орёт во всё горло, надрывается.
Полез мишка по метле и вместе с ней свалился. Об пол ушибся, да ещё и палка от метлы его по голове ударила.
Лежит, закрыл глаза и вопит. А метлу из лап не выпускает.
Дали ему опять соску.
Захотелось мне купить медвежонка, да нельзя: в зоопарке медвежат не продают.
В прошлом году я всю зиму жил на Камчатке. А ведь это самый край нашей Родины. Там я и весну встречал. Интересно начинается камчатская весна, не по-нашему.
Как побегут ручьи, как вскроются камчатские речки, прилетает из Индии красный воробей-чечевица и везде поёт свою песню чистым, флейтовым свистом:
В это самое время вся рыба из океана заходит в речки, в ручьи, чтобы в самых истоках, в проточной пресной воде метать икру.
Ох, как много идёт рыбы!
А говорят, в старину, когда на Камчатке было совсем мало людей, рыба шла ещё гуще. В старинных записях так и сказано, что весло в реках стояло и против течения шло «попом».
Все радуются, галдят. И тоже спрашивают друг друга:
И теперь уже по всей Камчатке другие рыбаки орудуют. Кто каркает, кто крякает, кто рычит, кто мяучит.
Дикие рыбаки рыбачат.
Пойду-ка, думаю, в лес, отдохну, да и посмотрю лесных рыбаков. Как-то они с делом справляются. И ушёл далеко-далеко от селения.
Хорошо весной в лесу! Берёзы распускают свои клейкие листья, стоят прозрачные, будто не деревья, а дымок зелёный. Среди них темнеют плотные ели и высокий можжевельник.
Воздух чистый, лёгкий, еловой смолой пахнет, молодым листом, прелой землёй.
И хор птичий. И флейта поёт, и трель рассыпается, и чеканье, и посвисты.
Солнце печёт вовсю. А тень ещё холодная.
Я подошёл к берегу речки, притаился и сразу увидел рыбака.
Ай да мужик-богатырь! Ростом с воробья. Рыба его в тридцать раз больше.
Пищит кулик, ногами семенит.
Потом прилетели две вороны. Спугнули кулика, а сами рыбу не трогают.
Видно, уже поели досыта. Как сели на отмель, так и заснули. Сидят, носатые, глаза закрыли. Налетели чайки с криком, с гамом. Стали потрошить эту рыбину. Одна голова осталась.
Наглотались чайки рыбьего мяса и дальше отправились. А вороны всё спят, не шевелятся.
Как удачно я выбрал место!
Тут у речки крутая излучина, и всё, что поверху плывёт, вода выкидывает на берег.
Пока я тут был, трёх рыб к берегу прибило течением.
Спустилась она к воде, воровато схватила ближнюю рыбу и спряталась с нею за камень.
Потом опять показалась, облизывается. И вторую рыбу утащила.
Сказки Чарушина Евгения Ивановича
Художник и писатель Евгений Иванович Чарушин широко известен многим юным читателям, живущим на разных континентах земного шара. Его книги напечатаны в СССР, Англии, Франции, Чехословакии, Болгарии, Японии, США, Индии, Австралии и в других странах, тиражом свыше 50 миллионов экземпляров.
Рассказы и рисунки художника пришлись по сердцу всем, кто любит животных и природу. Чарушин всегда изображал то, что сам сильно любил и хорошо знал.
Еще мальчиком он часто бывал с отцом на охоте, бродил по полям и лесам. Он знал повадки животных и птиц, сам приручал их, поил, кормил.
Кого сорока увидит, стрекочет: А я тебя вижу! А я тебя вижу! Что плохо лежит – она тут как тут.
Есть у меня бусый кот-серый в черных пятнышкaх, кaк в бусинкaх. Зовут его Вaсилий Вaсильевич. Толстый кот. Уши у него круглые-это ему другие коты обгрызли. Дрaчливый кот. Когдa пить хочет, идет нa кухню, взбирaется нa рaковину и мяучит. Придет кто-нибудь, отвернет крaн и пустит воду тонкой струйкой.
Аня художник и очень любит пичужек. Все это знают и несут к ней разную живность: то галчонка, то сорочонка. Принесли как-то и скворку.
Мы пошли гулять и взяли с собой Томку. Сунули его в портфель, чтобы он не устал. Пришли к озеру, сели на берег и стали кидать камушки в воду — кто дальше бросит. А портфель с Томкой на траву положили. Вот он вылез из портфеля, увидал, как камушек плюхнулся в воду, и побежал.
Томка не любит, когда над ним смеются, — обидится, отвернётся. А потом он научился делать вид, что не над ним смеются, а над кем-то другим. Как-то заметил Томка курочку с цыплятами. Идёт поближе — хочет понюхать.
У охотника жили в комнате два маленьких лисёнка. Это были шустрые и беспокойные зверьки. Днём они спали под кроватью, а к ночи просыпались и поднимали возню — носились по всей комнате до самого утра. Так разыграются лисята, так расшалятся, что бегают по моему приятелю, как по полу, пока тот не прикрикнет на них. Эти лисята были настоящие ловкачи.
Принесли охотники из лесу двух медвежат. Несли в шапке-ушанке. Мишки-то были маленькие: не то кутёнки, не то щенки. Отдали Ивановне — её муж отыскал берлогу. Принесли медвежат в избу, сунули под лавку, на тулуп. Тут им тепло и не дует.
БАРСУК. Пришла весна, стаял снег. Из своей сухой норы вылез барсук. Сонный еще. Сопатый, мохнатый, подслеповатый. Он всю зиму спал, как медведь. Шерсть у него на боках свалялась. Потягивается барсук, расправляется.
Привезли в зоосад двух олешков. Маленьких, ростом с козу. Назывались они «мунджак» и родом были из Индии. У оленя рога с развилиной, а самка безрогая.
Видит Тюпа, недалеко от него сидит воробей и песни поёт-чирикает: «Чив-чив! Чив-чив!»
Когда Тюпа очень удивится или увидит непонятное и интересное, он двигает губами и тюпает: «Тюп-тюп-тюп-тюп…»
Однажды на даче ко мне прибежал Никита и кричит: — Папа, отдай кроликов! Папа, отдай кроликов!
Кошки — они охотники. Они любят словить пичужку. Наш Пуня тоже не прочь поохотиться, но только не дома. Дома он никого не трогает. Принесли мне как-то в маленькой клетке несколько певчих птиц. Щеглы, канарейки. «Куда, — думаю, — мне их деть, чего с ними делать?»
Кого сорока увидит — стрекочет. Что плохо лежит — она тут как тут. Птичье гнездо приметит — яйца расклюёт, птенцов нелётных съест.
У охотника я увидел пёсика. Он вот какой. Уши длинные, хвост короткий. Охотник рассказал, какой пёсик понятливый, как на охоте помогает, и умный-то, и не грязнуля…
Когда Томка был совсем ещё небольшим щенком, я взял его с собой на охоту. Пускай приучается.
Когда Томка спит, он лает во сне, повизгивает, а иной раз и лапками шевелит, будто он бежит куда-то. Спрашивают у меня ребята: — Почему это Томка лает? Ведь он же спит! — Он сны видит, — отвечаю. — А какие?
Тюпу побили. Это Непунька, Тюпкина мамка, его отшлёпала. Сейчас ей не до него. Непунька ждёт-пождёт, скоро ли у неё будут другие, новые маленькие сосунки.
Евгений Иванович Чарушин родился 29 октября (11 ноября) 1901 года в Вятке, в семье Ивана Аполлоновича Чарушина, главного губернского архитектора, оказавшего влияние на застройку многих городов Прикамья и Предуралья. С детства рисовал, обучаемый отцом. С этого же времени на протяжении всей жизни был дружен с родившимся в Вятке художником Ю. А. Васнецовым.
В 1918 году закончил среднюю школу и был призван в Красную Армию. Работал помощником декоратора в культпросвете Политотдела штаба Красной Армии Восточного фронта.
В 1922 году по окончании службы, пришедшейся на гражданскую войну, вернулся в Вятку. Учился в декоративных мастерских Вятского губвоенкомата.
Осенью 1922 года переехал в Петроград, поступил на живописный факультет в Петербургской Академии художеств (ВХУТЕИН), где занимался пять лет, у педагогов А. Е. Карева, А. И. Савинова.
В 1922—1927 годах посещал Мастерскую пространственного реализма М. В. Матюшина, формально не будучи его студентом.
В 1927 году закончил ВХУТЕИН.
С 1927 года начал работу в Детском отделе Госиздата, художественным редактором которого был В. В. Лебедев, ставивший перед собой задачу создания принципиально новой детской книги, высокохудожественной и познавательной. Лебедев принял Чарушина, и помог ему сформировать его личный стиль, связанный прежде всего с изображениями животных. Первой книгой, иллюстрированной Чарушиным Евгением Ивановичем, был рассказ В. В. Бианки «Мурзук»; Чарушин испытал сильное влияние В. В. Лебедева.
Иллюстрировал собственные книги («Волчишко и другие», 1931; «Никитка и его друзья» (главный герой — сын автора, Н. Е. Чарушин), 1938; «Про Томку», 1957) и произведения других авторов («Детки в клетке» С. Я. Маршака, изд. в 1935) для детей младшего возраста познавательные цели органически сочетаются с задачами воспитания этического сознания и любви к природе (этими же чертами отмечена и проза самого Чарушина).
В 1930 году, при участии и помощи С. Я. Маршака, начал работать в детской литературе, писал небольшие рассказы для детей о жизни животных. Заслужил похвалу Максима Горького. До войны создал около двух десятков книг: «Птенцы», «Волчишко и другие», «Облава», «Цыплячий город», «Джунгли — птичий рай», «Животные жарких стран», продолжая также иллюстрировать других авторов — С. Я. Маршака, М. М. Пришвина, В. В. Бианки. Написал рассказы : «Что за зверь?», «Страшный рассказ», «Удивительный почтальон», «Яша», «Верный Трой», «Кот Епифан», «Друзья», серии рассказов про Тюпу и про Томку. Последней книгой, оформленной художником стала книга «Детки в клетке» С. Я. Маршака. Постоянный автор журнала «Чиж» как писатель и художник.
Книги Чарушина переведены на языки народов СССР и некоторых зарубежных стран. Биобиблиографический справочник «Писатели Ленинграда» (1982) характеризует Чарушина: …Прозаик, детский писатель. В течение многих лет иллюстрировал книги Чуковского, Маршака, Пришвина, Бианки и др. детских писателей. В 1930 был напечатан первый его рассказ для детей. С тех пор писатель и художник Е. И. Чарушин опубликовал много иллюстрированных книжек для детей младшего школьного возраста о зверях, птицах, об охоте, о детях. Его иллюстрации, эстампы, фарфоровая скульптура, книги экспонировались на многих международных выставках в Софии, Лондоне, Париже.
В 1941 году после начала войны эвакуировался из Ленинграда в Киров. Рисовал плакаты для «Окон ТАСС», писал картины на партизанскую тему, оформлял спектакли в Кировском театре драмы.
В 1945 году вернулся в Ленинград. Продолжал работать в книге; создал серию эстампов с изображениями животных. Занимался скульптурой и мелкой пластикой (в фарфоре), преимущественно анималистикой; делал эскизы росписи для чайных сервизов на ЛФЗ. Эстампы и мелкая фарфоровая пластика по духу близки книжным иллюстрациям художника.
Умер 18 февраля 1965 года в Ленинграде, похоронен на Богословском кладбище.
